угу.
   - По правде говоря, мне не совсем верится,  -  после  неловкого  молчания
заговорил сэр Гисборн. - Я не сомневаюсь,  что  рассказ  мессира  Бернардоне
соответствует истине, - быстро добавил он, заметив, как вскинулся итальянец,
- только... только мы не в каком-то забытом всеми захолустье, чтобы  повсюду
шастали призраки и разная не жить, а не далее, чем в  полулиге  от  большого
города почти в самой середине Франции.
   - Полагаешь,  для  слуа  это  имеет  какое-то  значение?  -  презрительно
хохотнул Дугал. - Кстати, что ты имел в виду под захолустьем? И  вообще,  ты
можешь выражаться понятнее?
   - Нет, - отрезал Гай и повернулся к Франческо: - Не хотелось бы  лезть  в
чужие дела, но вы действительно  не  перевозили  ничего  такого...  Даже  не
представляю, как сказать...  того,  чем  эти,  как  вы  выразились,  "тени",
пожелали бы завладеть?
   - Если и везли, мне об этом ничего не  известно.  -  В  голосе  Франческо
прозвучала неподдельная растерянность.  -  Кроме  того,  мэтр  Барди  добрый
христианин и не взялся бы за доставку вещи, хоть малейшим образом  связанной
с нечистой силой или чем-то подобным!
   - Даже за хорошее вознаграждение? - прищурился Дугал.
   - Не все в мире продается и  покупается,  -  с  неожиданным  достоинством
возразил Франческо.
   - Тогда я ничего не  понимаю,  -  оборвал  грозившую  начаться  перепалку
Гисборн. - Какую цель преследовало это нападение?  Кому  помешал  обычнейший
торговый обоз?
   - Вы, к своему счастью, не слишком хорошо знакомы с неприглядной стороной
нашего ремесла, сэр, - прозвучал из темноты суховатый женский голос.
   Франческо, услышав его, взвился с бревна,  точно  сел  прямиком  на  осу.
Вслед за ним поднялись и слегка растерявшиеся компаньоны. - Многие полагают,
что смысл существования торговцев заключается именно в том, чтобы изображать
подходящую добычу - достаточно беззащитную и, вне всякого сомнения, богатую.
   Мистрисс Изабелла, особа крайне несдержанная на язык  и  умеющая  неплохо
для женщины владеть мечом, вблизи оказалась довольно высокой, худощавой и до
смешного похожей на выносливую вилланскую лошадку. Она потеряла где-то  свою
сетку для волос, жесткие темно-рыжие пряди свисали по обе стороны скуластого
лица, усиливая сходство с конской гривой. Девица неторопливо стянула  с  рук
перчатки из тонкой кожи, расшитые зелеными нитями,  сунула  их  за  пояс  и,
удерживая полы слишком большого плаща Гая, висевшего на ней мешком,  присела
в вежливом полупоклоне. При свете костра блеснуло серебряное кольцо с черным
камешком, надетое на безымянный палец левой руки.
   - Судьба любит пошутить, подбрасывая людям самые неожиданные  встречи,  -
невозмутимым тоном произнесла она. - Похоже, я  должна  быть  благодарна  за
наше спасение именно вам. Причем не столько за мое,  сколько  за  сохранение
жизни сего  взбалмошного  юнца.  -  Она  снисходительно  кивнула  в  сторону
Франческо и, не дав тому даже открыть рот, добавила:  -  Я  обещала  вернуть
тебя домой живым и невредимым, и я это сделаю. Помолчи, Феличите. Ты  и  так
достаточно наболтал.
   - Феличите? - вполголоса переспросил Мак-Лауд. - Счастливчик?
   - Это мое прозвище,  -  почему-то  смутился  Франческо.  Девушка  наконец
подняла взгляд. Гаю почудилось,  что  его  и  Дугала  мгновенно  оценили  по
каким-то  неизвестным  меркам,  вынесли  приговор  и   прицепили   ярлык   с
наименованием и стоимостью. Чуть вытянутые  к  вискам  глаза  цвета  морской
волны  придавали  лицу  мистрисс  Изабеллы  умное  и  хитроватое  выражение.
Внезапно сэр Гисборн понял, что ни в  какой  обморок  говорливая  девица  не
падала, просто хотела без помех вызнать, с кем  свели  ее  обстоятельства  и
чего ждать от этих людей.
   - Ваши имена мне  известны,  -  продолжила  она.  -  Прошу  прощения,  вы
беседовали достаточно громко, чтобы услышать, даже не стараясь подслушивать.
Меня зовут Изабель Уэстмор, или, как  предпочитают  говорить  некоторые  мои
знакомые, Изабелла Вестьеморри, дочка торговца и племянница купца.  Вряд  ли
благородным господам доводилось слышать такое название - "Уэстморы: Найджел,
Наследник и Компаньоны". Найджел Уэстмор - мой дядя, наследник - его  сын  и
мой двоюродный братец Томас, а "компаньоны", как ни  странно  звучит,  -  я.
Шерсть, ткани, кожа,  перевозки  на  север,  на  юг,  на  континент  и  куда
понадобится.
   - Вы из Англии?  -  удивился  Гай.  Из-за  острого  языка  и  вызывающего
поведения  сей  дамы  он  счел,  что   мистрисс   Изабелла   итальянка   или
откуда-нибудь с  полуденного  побережья  Франции,  но  не  предполагал,  что
столкнулся с соотечественницей.
   - Из Бристоля, - кивнула девушка. - Мы свободные горожане в  пятом,  если
уже не шестом поколении. -  Сообщив  это,  она  выжидательно  покосилась  на
отделенных от нее пламенем костра собеседников. Шотландец  внезапно  проявил
сообразительность:
   - Может, посидите с нами, мистрисс Изабель? -  В  его  голосе  прозвучало
нечто, весьма напоминающее вежливость.
   - Конечно, почему нет?  -  Девушка  подобрала  вымокший  до  колен  подол
зеленого платья, уселась рядом с  Франческо  на  заботливо  подстеленный  им
кусок мешковины и нарочито внимательно принюхалась к витающим  над  полянкой
запахам. - Кстати, мессиры, я действительно очень вам признательна. До моего
чуткого слуха долетело, будто вы направляетесь в Палестину. Я могу  для  вас
что-нибудь  сделать:  деньги,  хорошие  лошади,  заемные  письма,   надежные
проводники, прочее в том же духе? В первом  же  крупном  городе  люди  моего
дядюшки предоставят вам по моей просьбе все необходимое.
   Сэр Гисборн поймал себя на том, что все больше  и  больше  погружается  в
недоумение. Девица Изабель явно не собиралась исходить воплями и слезами. Ее
самообладанию могли бы искренне  позавидовать  многие  из  обитателей  двора
принца Джона. Она ничуть не походила на ту вздорную особу которую они видели
в Type, - на поваленном бревне удобно устроилась рассудительная, воспитанная
(хотя по-прежнему резковатая в высказываниях) молодая женщина, знающая  цену
себе и другим. И сделанное  ей  предложение  соответствовало  всем  принятым
законам и традициям, услуга за услугу, добро за добро.
   - Нам ничего не нужно. - Гай с легким изумлением понял,  что  говорит  не
кто иной, как он сам - Разве что, если вам не  в  тягость,  расскажите,  что
здесь произошло? Мессир Франческо...
   -  У  Феличите  слишком  буйное  воображение.  Он   частенько   принимает
собственные вымыслы за правду, -  покачала  головой  Изабель,  посмотрев  на
притихшего молодого человека так, будто он доводился ей непутевым, нелюбимым
младшим братом. - На самом деле все  намного  проще  и,  к  сожалению,  куда
непривлекательнее. Обычное зрелище людской жадности и стремления  поживиться
за счет ближнего своего. Не думаю, что вам, мессиры, стоит уделять  внимание
бедам каких-то  презренных  торговцев.  Спасибо  за  помощь  и  за  то,  что
рисковали ради нас, но мы ходим разными путями.
   - Не лучшего же вы мнения о  благородном  сословии,  -  негромко  заметил
Мак-Лауд.
   - Я помню свое место в мире, - отозвалась девушка. -  Мы  всегда  уважали
законы и терпели, если королям приходила в  голову  блажь  выжимать  нас  до
последней монеты и капли крови. Но я так же твердо знаю, что  солнце  встает
на  восходе,  сборщик  налогов  намного  ближе,  чем  король  с  его   якобы
справедливыми законами, а едущий по  дороге  торговец  -  полезная,  хотя  и
противная на вид тварь, которую благородным людям  можно  и  нужно  грабить,
ежели возникает настоятельная потребность  срочно  подправить  пошатнувшиеся
дела. Просто, незамысловато, безопасно и в  большинстве  случаев  совершенно
безнаказанно.
   - Монна Изабелла... - жалобно заикнулся Франческо.
   - Если господам неприятно меня слушать, достаточно сказать об этом,  и  я
немедленно умолкну, - холодно произнесла  мистрисс  Изабель,  превращаясь  в
готовую к нападению мегеру.
   - Значит, это  были  грабители?  -  Мак-Лауд  словно  не  заметил  резкой
перемены в настроении девушки. - Сдается мне, мистрисс  Злючка,  вы  знаете,
кто они такие. Не поделитесь с нами?
   - Мало ли что я знаю...  Например,  мне  известно,  кого  в  ваших  краях
называют "баохан ши", - сердито отрубила девушка,  лишний  раз  подтверждая,
что помнит постоялый двор в Type и брошенные ей вслед слова Дугала. -  Но  я
отнюдь не тороплюсь кричать об этом на всех перекрестках. Зачем  вам  имена?
Не стоит трудиться, притворяясь, будто вы намерены что-то предпринимать.  Вы
все одинаковы - думаете только о себе. Да,  если  неприятности  случаются  с
вами или вашими родичами, вы немедля  выдумаете  сотню  возвышенных  слов  и
броситесь на помощь. А мы что? Так, пыль под ногами!
   "Мало одного любителя почесать языком, так теперь их  двое  свалилось  на
мою голову, - уныло подумал Гай. - Надо  ее  остановить,  не  то  до  самого
рассвета будет упражняться в злословии, а толком ничего не скажет".
   - Помолчите-ка оба, - внушительно произнес он. -  Мистрисс  Уэстмор,  вы,
похоже, умная девушка, но неужели ваши  родные  не  уделили  времени  вашему
надлежащему воспитанию? Если вы не верите в справедливость и  защиту  закона
по отношению к вашему сословию, это целиком и полностью  на  вашей  совести.
Однако мне больше не хотелось бы слушать подобные речи. Еще мне кажется, что
вам в первую очередь стоило бы подумать о ваших друзьях и знакомых,  которые
погибли там, на болоте, и о том, что вряд  ли  кто-нибудь  из  них  заслужил
такую смерть. Вы хотите, чтобы все так и осталось? По этой дороге еще не раз
пойдут обозы, ничем не отличающиеся от вашего, и  кого  им  винить  в  своих
бедах? Не вас ли, потому что вы не пожелали никому ничего говорить? Ваш друг
расстался с жизнью, защищая вас, а вы не хотите даже попытаться  отыскать  и
наказать виновного?
   Дугал восхищенно присвистнул и яростно закивал,  жестами  показывая,  что
полностью одобряет все  сказанное  и  присоединяется.  Франческо  растерянно
привстал, на всякий случай приготовившись к  худшему.  Изабель,  с  которой,
похоже, никогда так не разговаривали, закусила губу, уставилась на Гая  сухо
блестящими злыми глазами, потом отвела взгляд и неохотно  произнесла,  глядя
куда-то в сторону:
   - Извините, сэр. Я... Я слишком разозлилась.
   - Впредь постарайтесь  следить  за  собой,  -  оборвал  ее  сэр  Гисборн,
мимоходом подумав, что ему удается без запинок произносить столь  длинные  и
назидательные речи только в случае, когда он начинает всерьез злиться. - Так
мы будем говорить или?..
   - Будем, - устало вздохнула девушка и тут же с протяжным воплем  вскочила
и бросилась к костру, успев мимоходом  шлепнуть  отвлекшегося  Франческо  по
затылку:
   - Peeparollo, раззява, куда смотришь? Горит же все! Предпочитаете угольки
грызть на голодный желудок?
   Интермедия. О том, кто ходит в гости по утрам
   - Иду, иду уже! Хватит барабанить.  Дверь  выломаешь!  Господи,  да  кого
принесло в такую рань?
   Отец Колумбан, шаркав босыми ногами по утоптанному до гранитной твердости
полу своей отшельнической пещерки и слегка прихрамывая, подошел к двери.  По
его расчетам, время давно перевалило за полночь  и  подступал  час  хвалитн.
Обычно перед рассветом прихожане из  окрестных  сел  святого  пустынника  не
беспокоили, но... Всякое случается в этом несовершенном мире - люди болеют и
умирают,  а  пожилой  священник  никогда   не   пренебрегал   обязанностями,
возложенными на него Господом Богом, Святой Матерью Церковью и самим  собой.
Облегчать страдания души и тела паствы - не есть ли первейший долг пастыря?
   В толстые доски притвора молотили кулаками уверенно, настойчиво и  нагло.
Это явно не могли быть трое молодых людей, в последнее время  проводивших  у
отца Колумбана целые дни, - шевалье  де  Фармер  вечером  увел  обоих  своих
"оруженосцев" ночевать в замок; завтра они собирались съездить в Аржантан за
необходимым к грядущему путешествию снаряжением. И уж  точно  не  спокойные,
дородные, немногословные и чтящие покой  отшельника  крестьянки,  приносящие
святому отцу по утрам молоко или творог.
   Старик, морщась от боли  в  ноге  (след  от  жесткой  веревки  заживал  с
трудом), отнял от двери подпиравший ее кол и безбоязненно распахнул  тяжелую
створку - опасаться  было  нечего,  ибо  даже  самые  закосневшие  в  грехах
разбойники никогда не тронут священника: такой грех и Дева Мария не  убелит.
Разбойники, между  прочим,  отнюдь  не  стремятся  к  погибели  души  и  как
прихожане куда более радеют о Спасении, нежели многие благонравные  дворяне,
грешащие направо и налево.
   - Ага, старый безумный гибернийский волчара! - Беременное рассветом  небо
загородила тень человека. - Ты что наделал, святокупец?
   - Э-э-э... Что? - слегка опешил отец Колумбан от такого напора, но, мигом
ощетинившись, рыкнул в ответ: - Не тебе отчета с меня спрашивать! Сгинь!
   - И не подумаю. - Ночной гость бесцеремонно оттеснил отшельника  в  глубь
землянки, переступил порог и, сторонясь самодельного алтарчика  с  немногими
горящими свечами у восточной стены, уверенно прошествовал к столу.  Он  явно
бывал в жилище монаха не раз, это было заметно по уверенным движениям.  -  У
тебя пиво найдется?
   - Тебе здесь что, трактир? - огрызнулся бородатый старикан,  но  все-таки
взял кувшин и плеснул в пустую глиняную чашку пахнущего ячменем  напитка.  -
Говори, раз пришел. А потом - выметайся. И чтоб духу...
   - Хам и потомок Хама, - буркнул  гость,  поглощая  пиво.  -  Думаешь  мне
легко?  Только  вчера  как  проклятый  жарился  весь  день  на  византийском
солнышке... Монферрату, понимаешь, приспичило явиться  в  Констанц  с  новой
сногсшибательной идеей, и проворачивать свою бездарную интригу он решился  с
помощью не кого-нибудь, а  самого  кесаря  Андроника...  Впрочем,  тебе  это
малоинтересно. Ты ведь в дела большого мира не лезешь, гадишь по мелочи.
   - Где уж нам,  сирым,  -  ядовито  усмехнулся  отец  Колумбан,  скучающим
взглядом рассматривая неожиданного посетителя.  Последний  был  дороден,  не
особо высок ростом, имел рыжеватую "сарацинскую" бородку, упитанные  щеки  и
узкие, почти восточные, хитрые глазки. Купчишка какой-нибудь. Не из богатых.
- Это только ты со своим хозяином гадишь по-крупному. Да так, что  потом  на
весь христианский мир смердит.
   -  Ну,  не  только  на  христианский,  -  хохотнул   толстяк,   и   вдруг
поморщившись,  кивком  указал  на  лежащую  рядом  толстую  книгу  в  черном
переплете, кою святой Колумбан читал на ночь: -  Умоляю,  убери  отсюда  эту
католическую пачкотню, мешает...
   - Алан Лилльский-то тебе чем не угодил?  Хороший  поэт,  а  богослов  еще
лучший... - Отшельник все-таки  передвинул  инкунабулу  подальше,  чтобы  не
раздражать своего старого знакомца. По мнению отца Колумбана,  его  нынешний
гость был самым безобидным (если такое  слово  вообще  применимо  к  демонам
свиты Люцифера) существом, и только с ним старый монах соглашался  время  от
времени общаться, когда противоборствующие стороны желали установить краткое
перемирие или поделиться взаимоинтересующими новостями... Сам мессир дьявол,
в мире смертных появляющийся крайне редко, до бесед с необычным  пустынником
старался не снисходить. Видимо, завидовал его близости к Сфере,  из  которой
сам был навсегда изгнан несчетные века назад.
   - Вот ответь, Калькодис, разве ты не признаешь, что единственной истинной
наукой, из которой проистекают все прочие, является богословие?
   - Признаю. - охотно закивал толстячок, - еще как. Но это  не  мешает  мне
постигать и прочие премудрости. Одна из важнейших гласит: "не  лезь  в  дела
Великих, неприятностей не оберешься". А ты, тупица, что вытворяешь?
   - Будешь грубить - выставлю, - пригрозил отец Колумбан. -  Ну,  чем  твой
сюзерен на этот раз недоволен?
   - Да хотя бы вот этим! - Гость вскочил,  просеменил  к  углу  землянки  и
сдернул холстину с некоего громоздкого и длинного  металлического  предмета.
Вороненая сталь  слабо  отражала  пламя  свечей.  -  Такая  вещь  не  должна
находиться в данном времени! Будь ты поумнее, давно разобрал бы ее, а  части
отнес в замок кузнецу - пусть переплавит.
   Действительно, авиационный пулемет образца 1937 года смотрелся в XII веке
так же нелепо, как Папа Римский в синагоге.
   - Ну почему, - взвыл, по-фиглярски вытягивая руки к потолку  и  закатывая
глаза, Калькодис, - почему эти  лицемерные  богомазы  толкуют  пред  честным
народом о нерушимости Творения, невмешательстве в Господни труды, а на  деле
сие Творение по камушку разрушают?! Ах,  сколько  ханжества  и  фарисейства,
приправленного ладанным соусом гордыни разума!..
   - Перестань паясничать и  скажи  толком,  зачем  тебя  прислали.  -  Отец
Колумбан нетерпеливо побарабанил пальцами по неровной столешнице. - Ты и без
того лишил пожилого человека ночного отдыха.
   - Человека, - фыркнул  толстяк,  однако  утихомирился.  -  Скажешь  тоже.
Ладно. Вот ответь, почему наш  такой  спокойный,  незыблемый  и  сонный  мир
превратился в  проходной  двор?  Отчего,  любопытно,  мастерски  исполненная
картина  Большого  Творения  загажена  каплями  вонючей  малярской   краски,
выплеснувшейся незнамо откуда?  Мой  покровитель  крайне  недоволен  -  цепь
событий нарушена, грядет лавина, запросто способная  смести  к  едрене  фене
весь миропорядок.
   - Не ругайся, не в кабаке, - машинально заметил отшельник. - И вообще  вы
со  своим  сюзереном  ошибаетесь.  Если  так  происходит  -  значит   таково
Предопределение  божественной  мысли.  Творец  всезнающ,   а   значит,   все
происходящее ныне и способное произойти в будущем ему  известно.  Согласись,
он не станет - в отличие от вашей шайки  -  вредить  своему  собственному  и
любимому миру.
   - Да? Его  "любимый"  мир  остался  там,  за  гранью  этой  новосозданной
Вселенной. А тут начинает твориться незнамо что. Пока беда незаметна, ты  не
видишь первое пятнышко проказы на губе. А когда спохватишься - будет поздно.
Уяснил? Так хочется поглазеть на Апокалипсис из первого ряда? Не рано ли?
   - И что вы предлагаете? Насколько  я  знаю  Князя  Ночи,  он  никогда  не
вмешивается в мирские дела лично, действуя только через неразумных и грешных
смертных... Никого не убивает сам, но  нашептываниями  вкладывает  кинжал  в
руки  людей.  Хотите  устранить  гипотетическую  опасность  таким  способом?
Боитесь Апокалипсиса, где вам  придется  несладко?  Действуете  по  принципу
"хоть день, да мой"?
   - Какая проницательность. - Калькодис ухмыльнулся во весь рот. -  А  если
это и  правда,  то  что  здесь  такого?  Вот  сейчас  я  расскажу  последние
византийские новости, у тебя волосы дыбом  встанут.  На  всех  -  хи-хи-с  -
местах. И этого не случилось бы, если б  твои  любимчики  -  два  безмозглых
самоуверенных идиота с ветром в головах, не сунулись месяц назад в Англию  и
не  перевернули  королевство  вверх  тормашками.   Последствия   теперь   не
расхлебаешь.
   - Ну? - сдвинул брови святой. - Излагай.
   - ... Синяя лента Босфора, проложенная древними богами  незримая  граница
между Европой и Азией, убегала между  зелеными  всхолмьями  за  горизонт,  -
поэтически начал толстяк безо всяких предисловий.  Отец  Колумбан  устроился
поудобнее на лавке и приготовился слушать долгую историю, по опыту зная, что
язык у раннего гостя  подвешен  отлично  и  рассказчик  он  великолепный.  -
Босфор, сверкающая нить между стоячими, тяжелыми водами  Мраморного  моря  и
прозрачными солеными волнами Эвксинского Понта...
   Глава пятая. Крупицы правды в горсти лжи
   19-20 сентября 1189 года. Весь день
   Люзиньян, Аквитания

   С утра небо затянуло  низкими  серыми  тучами,  не  предвещавшими  ничего
хорошего, а после  полудня  зарядил  дождь.  Не  быстротечный  ослепительный
ливень, после которого все кажется новеньким и  только  что  появившимся  на
свет, а воздух опьяняет, точно  молодое  вино,  -  но  мелкая  накрапывающая
мокря