окружения
Учителя  Веры,  прекрасно  зная,  что  каждый   священнослужитель   обучался
целительскому искусству. - Найди в моем сундучке тонкие  нити  в  стеклянных
баночках и изогнутые иглы. Там же лежит мешочек с  порошком...  Вытащи.  Эй,
кто-нибудь, немедленно принесите чистую воду из священного водоема!
   К счастью, прямо во  дворе  Золотого  храма  бил  родник,  вода  которого
считалась столь же чистой, как первая влага, явленная Атта-Хаджем  в  момент
сотворения мира. Источник не зря назывался  Серебряным  -  не  только  из-за
литой ограды из чистого серебра, но и из-за полной прозрачности, невозможной
вне стен Меддаи.
   ...А в это время по всему Белому городу многочисленные отряды халиттов  и
гвардии шада шумно ловили злоумышленника. Сотники личной  охраны  проклинали
себя  за  беспечность  и  самоуспокоенность  (что,  в  конце  концов,  может
случиться в Меддаи, где властитель Полуденной  державы  является  гостем  не
только  аттали,  но  и  самого  Незримого  Атта-Хаджа?).  Дозоры  на  крышах
близлежащих домов выставлены  не  были,  Даманхура  не  окружал  стройный  и
неколебимый ряд личных телохранителей, способных принять на себя первый удар
и закрыть своими телами господина, на центральную  площадь  допускались  все
желающие - простолюдины, чужеземцы, нищие... Покушавшегося видели  -  злодея
заметил один из гвардейцев,  случайно  отвлеченный  ослепительной  искоркой,
загоревшейся на  крыше  Священной  школы,  расположенной  как  раз  напротив
Золотого храма, куда шад отправился на полуденную молитву. В  момент,  когда
Даманхур выходил из портала огромного здания, и раздался  неслышный  щелчок.
Хвала Атта-Хаджу, убийца целил не в голову, а в живот, прекрасно  зная,  что
стрела-"серп" наносит самые жуткие увечья именно при попадании  в  туловище.
Бывали случаи, когда подобный снаряд, ударявший  в  череп,  соскальзывал  по
кости, только сдирая кожу и не причиняя жертве особого вреда.
   Площадь незамедлительно оцепили: два ряда халиттов  перекрыли  улицы,  за
ними стояла Саккаремская стража. Командиры послали воинов обследовать  крыши
домов, и, конечно же, вскоре  обнаружились  брошенный  убийцей  саккаремский
самострел, пучок "серпов" и замызганный полосатый халат погонщика верблюдов.
Никаких следов. Гвардеец, заметивший отблеск оружия напротив Золотого храма,
утверждал, что лица он не помнит, да и  не  смог  бы  рассмотреть  с  такого
расстояния. Быстро опросили охранников Священной  школы,  выяснили  немного:
ранним утром к  боковому  входу  явился  молодой  человек,  приведший  быка,
предназначенного для кухонь духовного училища,  передал  скотину  поварам  и
ушел. Как выглядел? Потрепанный полосатый халат, смуглая  физиономия,  глаза
более раскосые, чем у обычного  саккаремца,  однако  говорил  правильно,  не
искажая  слова.  За  спиной  мешок.  У  одного   из   охранников   сложилось
впечатление, будто этот человек некогда был воином. Все. Ищи ветра в поле.
   Пришлось искать. По  столь  невыразительным  приметам  халитты  задержали
человек шестьдесят, три четверти из которых пришлось вскоре отпустить, -  их
невиновность  засвидетельствовали  родственники   или   знакомые,   видевшие
подозреваемых в  полдень  далеко  от  площади  Золотого  храма.  Проводивший
изыскания сотник внезапно заподозрил, что к покушению могло  приложить  руку
посольство мергейтов, но Менгу и явившиеся с ним степняки утром не  выходили
из странноприимного дома, где разместились гонцы великого завоевателя. Одним
словом, принятые меры не принесли никакой пользы. Убийца вполне  мог  стоять
сейчас  на  площади  и  посмеиваться  над   незадачливой   стражей.   Хорошо
подготовившие покушение одиночки всегда выигрывают.
   Только Фейран догадывалась, кто именно стрелял в шада,  как  звали  этого
человека и почему он избежал вполне заслуженного наказания.
   * * *
   - Да, действительно  любопытно...  Никогда  ничего  подобного  не  видел.
Прости за мои вчерашние несдержанные слова.
   - Ничего страшного. Если бы мне рассказали такое, я бы тоже  не  поверил.
Мой дорогой Асверус, вам не кажется, что мы стоим на пороге, ведущем к одной
из самых удивительных загадок нашего мира?
   - Этот порог ведет не к загадкам, а к неприятностям. Здесь все слишком...
чуждо. Не думаю, что здесь обитали люди.
   - Тогда кто? Альбы?
   - Скорее всего, тоже нет. Я читал хроники: альбы  любили  дерево,  а  эти
постройки каменные. Бессмертный народ вдобавок широко расселился на полуночи
материка, и границы его  владений  теперь  отмечаются  окоемом  Альбаканской
пустыни.  Обратите  внимание  на  колонны,  эрл,  -  они  выглядят  нарочито
тяжеловесными и грубоватыми. - Как насчет двергов?
   - Смешно! Представьте себе дверга, кочующего по пустыне на верблюде! Раса
подземных карликов никогда не возводила построек на поверхности.
   - Вы, как погляжу, неплохо осведомлены об истории нелюдей...
   -  В  замке  отца  неплохая  библиотека.  Взглядам  Драйбена  и  Асверуса
открывался великолепный вид на овальную  неширокую  долину,  расположившуюся
среди красноватых скал Аласора. Вымощенная пятиугольными плитами  и  отлично
сохранившаяся дорога, ведущая из ниоткуда в никуда, сейчас спускалась  вниз,
изогнувшейся светлой змеей огибала  руины,  а  затем  вновь  поднималась  на
полуразрушенный  хребет  уводя  дальше,  к  полуденному  закату  и  песчаным
равнинам, предварявшим Дангарские горы.
   - Хотелось бы знать, - задумчиво начал  Асверус,  -  как  все-таки  здесь
обстоят дела с сокровищами? Драйбен, вы слышали  историю,  как  смерды  тана
Виткова, расчищая пустоши под новые поля, обнаружили руины поселения альбов,
датируемые нашими учеными мужами трехтысячным годом до начала нашей эпохи?
   - Слышал, - подтвердил Драйбен. - Это случилось, когда я еще не  уехал  в
Аррантиаду, оставив поместье и всю прежнюю жизнь.  Помнится,  тан  Витков  в
обмен на найденное золото и  бесценные  украшения  приобрел  у  вашего  отца
Юс-тиния титул эрла, а потом одна из старинных драгоценностей  свела  его  в
могилу.
   - А, кольцо с ядом? - улыбнулся, припоминая, сын кониса.  -  Удивительно,
как отрава могла сохраниться в перстне сорок столетий! Хотя  я  предполагаю,
что сыночек новоиспеченного эрла попросту отравил богатого папашу и  прибрал
к рукам все заработанное гробокопательством богатство. Слухи об  отравленных
или  проклятых  сокровищах  всегда   несколько   преувеличивают   опасность.
Объяснить все тайны можно  очень  просто:  давними  и  неизбежными  пороками
человека. Жажда славы, власти и золота.
   - То есть, - вкрадчиво проворковал Драйбен, - вы хотите спустится вниз  и
покопаться в живом песке лишь ради трех вышеперечисленных причин?  Не  проще
ли славу и богатство завоевать на  поле  боя,  а  власть...  Асверус,  титул
кониса вам все равно не светит, хотя бы потому, что у вас множество  старших
братьев. Удовлетворитесь званиями эрла и тана владения Керново. Это же  одна
пятая общей площади Нардара!
   - Вам хорошо, - с притворной обидой бросил Асверус, не уставая оглядывать
колышущиеся далеко внизу коричнево-красноватые барханы.  -  Вы  всегда  были
единственным и любимым сыном, наследником серебряной короны,  а  по  причине
захо-лустности Кешта могли бы быть там и конисом, и кенигом, и шадом, и всем
сонмом богов одновременно. Главное - вовремя платить налоги моему отцу. А я?
Самый младший сын в  семье,  которому  лишь  по  праву  наследования  сунули
занюханный Кернов... Одна пятая Нардара!  Половина  болота,  четверть  леса,
остальное горы! Два города, шесть замков, четыре десятка деревень, и все это
разваливается на глазах, потому что жить  в  провинции  никому  не  хочется!
Знаете, что Кернов уже с полсотни лет не приносит дохода казне,  как  ты  ни
бейся? Юстинию, наоборот, приходится выделять серебро ради  того,  чтобы  мы
хоть как-то выжили. А вы говорите - слава, богатство!  Даже  если  к  нам  в
Кернов заявятся мергейты, они мигом передохнут  от  болотных  испарений  или
попадут на обед медведям!
   - Радуйтесь, - Драйбен усмехнулся. - В таком случае вы  со  своим  ленным
владением окажетесь единственным независимым от хагана Гурцата  государством
на материке. Объявите себя конисом...
   - Невеселое пророчество, - вздохнул потомок семьи Лауров. - Ну что,  едем
вниз или боитесь? Небось "беркуты", у которых мы ночевали, не испугались бы!
   - Они вообще ничего не боятся по причине  отсутствия  разума,  способного
воспринимать страх. - Эрл Кешта откровенно  зафыркал.  -  Как  вам,  кстати,
вчерашний ужин?
   - Вкусно. - Асверус слегка ударил коня шпорами по  бокам,  и  благородный
саккаремский жеребец нехотя затрусил вниз по мощеной дороге. - Меня умилило,
что "беркуты" выделили нам двоим отдельный шатер.  Между  прочим,  легат  на
меня засматривался, а вы явно приглянулись этому... да как же  его?  Помните
помощника центуриона?
   - Помню, - кивнул Драйбен. - Вполне привлекательный молодой  человек,  но
не в моем вкусе, если изволите. А вообще, мы оба  стали  заложниками  общего
мнения, сложившегося о "сизых беркутах". Они вполне счастливы общением  друг
с другом. Заметили, какая  организация  в  этом  отряде?  Основной  единицей
является не десяток, а два десятка, называемые фалангой, над которыми  стоят
сразу два командира. Все парой, всегда по двое. Говорят, что  даже  в  отряд
"беркутов" принимают не по одному, а сразу двоих...
   - Вот интересно, что они делают, если один из... э-э... пары погибает?
   - Понятия не имею. Едем, раз уж решили.  Но  учтите,  Асверус,  если  что
случится - я удеру первым, предоставив вам право выкручиваться самому.
   Ровный путь сбегал вдоль щербастой каменной стены вниз,  к  долине.  Пока
ничего особенного не происходило, если не считать  постоянного  нараставшего
беспокойства лошадей, вызванного неведомыми потерявшему единение с  природой
человеку причинами. Своеобычность Аласора выражалась только в  громоздящихся
на песчаном ложе резных каменных плитах, колоннах, имевших странное овальное
сечение, да торчащих из  песка  древних  статуях,  среди  которых  выделялся
огромный монумент человека с волчьей  или  псиной  головой,  вырубленный  из
угольно-черного базальта.
   - Асверус! - Эрл Кешта вдруг натянул поводья и поражение оглядел  долину.
- Кажется, я понял, в чем здесь фокус! Видите,  песчаное  море  успокоилось!
Строители этого городка были  не  только  прекрасными  архитекторами,  но  и
редкостными хитрецами!
   - Невероятно... Послушайте, Драйбен, я же своими глазами видел, как песок
перемещается, и волны смахивали на океанский шторм!
   Ничего подобного более не наблюдалось. Самые обычные  древние  развалины,
больше чем наполовину погруженные в каменную пыль. Ни одного движения, кроме
поднимаемых слабым ветром невесомых песчаных вихорьков.
   - Помните, седмицу назад  мы  смотрели  на  заходящее  солнце?  Во  время
перехода через пустыню? Светило будто бы колебалось, казалось жидким...  Это
все из-за воздействия нагретого раскаленной землей  воздуха,  поднимающегося
кверху! И здесь точно такая же иллюзия! Будто бы перед нами  открылся  город
призраков!
   - Понял, - согласился Лаур-младший. - Однако вот эти косточки  -  никакая
не иллюзия.
   Шагах в ста от копыт лошадей начинался длинный  и  непрерывный  завал  из
скелетов. Верблюды, кони,  десятки  людей  нашли  в  ложе  долины  последнее
пристанище.  Вчера  Драйбен  несколько  преувеличил,  говоря,  будто   кости
громоздятся на высоту его роста, - все оказалось несколько проще и  страшнее
одновременно. Создавалось впечатление, будто людей и  животных  отбросило  с
дороги неведомой силой и  все  они  погибли  мгновенно.  На  руках  скелетов
посейчас  сохранились  дорогие  украшения,  лошадиные  черепа   посверкивали
остатками сбруи, в иссушенных, разваливающихся от первого  же  прикосновения
мешках из толстой кожи виднелись запечатанные кувшины...
   -  По-моему,  это  была  женщина,  -  пробормотал  Асверус,   взирая   на
близлежащие останки. Череп улыбался белыми, неразрушенными молодыми  зубами,
а лоб покрывала платиновая диадема с зелеными камнями. - Как думаете, она не
обидится, если мы заберем этот головной убор?
   - Она - нет. - Драйбену все больше не нравилась окружающая обстановка.  -
А вот тот, кто убил караванщиков, вполне может. Асверус, умоляю, не трогайте
ничего!
   - Да я и не собирался, - слегка обиделся тот. - Так,  в  шутку.  Осмотрим
развалины?
   - Ваша смелость граничит с безрассудством, - недовольно произнес Драйбен.
- Знаете, после созерцания этого открытого некрополя, -  нардарец  картинным
жестом обвел скопище белых костей, - появляется нехорошее подозрение о  том,
что сказки и легенды не врут. Как по-вашему, мой дорогой  Лаур,  какая  сила
могла в одно мгновение уничтожить огромный караван?  Болезни  или  природные
явления отпадают сразу: никакая моровая язва или песчаная буря не сумела  бы
угробить несколько сотен верблюдов  и  лошадей,  а  с  ними  полторы  тысячи
человек. Я убежден - перед нами останки кортежа  исчезнувшего  саккаремского
принца Бени-Мазара, младшего сына шада Гадамеса Второго. Обратите  внимание:
многие кости изрядно занесены песком, видимо, многих и многих мы  сейчас  не
видим - они погребены под слоем пыли.
   - За пятьсот лет - немудрено, - отозвался Лаур и задумался. -  Мгновенная
гибель каравана? У вас в Кеште  были  серебряные  рудники,  и  Вы  наверняка
знаете о губительных особенностях пещерных газов. Или вспомните о  бедствии,
погубившем городок Филакион  в  Аррантиаде  девять  лет  назад?  Близлежащая
огненная вершина выбросила тучу зловонных испарений, и все  жители  погибли,
отравившись. Может быть, и здесь произошло нечто подобное?
   - Асверус... - Запнувшись на полуслове, Драйбен  подозрительно  оглядывал
вытянутую округлую долину. - Ставлю все  свое  достояние,  включающее  коня,
полупустой кошелек и меч, на то, что вы правы. Нет,  не  в  своей  теории  о
гибели каравана. Посмотрите внимательно, вам ничего не напоминают  очертания
этой впадины?
   Лаур-младший не без настороженности повел глазами вправо-влево. Развернул
лошадь, вгляделся в темный на фоне неба зубчатый  силуэт  окружавших  долину
скал.
   - Огненное жерло? - недоуменно вопросил Асверус. - Давным-давно погасшее?
Я правильно догадался?
   - Это и может быть наиболее реальным  объяснением.  -  Драйбен  горделиво
выпрямился, теша свою гордыню  новым  подтверждением  гибкости  собственного
ума. - Объяснением того, почему исчезали караваны, а люди  видели  сказочных
чудовищ. Отравиться  ядовитыми  испарениями  можно  незаметно.  Представьте,
Асверус, такую картину: караван принца  Бени-Мазара  спокойно  двигается  по
дороге, звенят бубенчики  на  упряжи  верблюдов,  пересмеиваются  наложницы,
рассуждают о недоступной для простых смертных  мудрости  Атта-Хаджа  толстые
мардибы... И вдруг из  песка  бьет  струя  белесого  пара,  огромное  облако
вздымается к небесам, а затем медленно накрывает  процессию.  Я  помню,  как
управляющий моими  рудниками  в  Кеште  рассказывал,  будто  подземные  газы
действуют  мгновенно.  Вначале   -   помрачение   сознания,   сопровождаемое
видениями, и вскоре смерть от удушья.  Рудокопы  носили  с  собой  клетки  с
птичками или мышами.  Если  газ  появлялся,  животные  погибали  первыми,  и
рабочие,  предупрежденные  об  опасности,  уходили  из  штольни.  Но   здесь
предупредить было некому. Все произошло очень быстро.
   - Интересная картина. - Асверус нахмурил лоб и сдвинул  брови.  -  Только
одно в  нее  не  укладывается:  почему  все  скелеты  лежат  не  на  дороге,
загромождая кладку, а чуть  в  стороне?  Если  вы  будете  убеждать  меня  в
воздействии ветра или иных стихий, в идеальном порядке перенесших  черепа  и
мослы с наезженного тракта на обочину, я вам не поверю. Сами знаете почему.
   - Чему быть - того не миновать, - оптимистичным тоном  заключил  Драйбен,
отмахнувшись от предположений молодого Лаура. - Если вдруг  появится  фонтан
серного пара, убежать мы  все  одно  не  успеем.  Поэтому  давайте  осмотрим
развалины.
   Однако чувство беспокойства,  присущее  всякому  человеку,  хоть  немного
знакомому с искусством волшбы, проходить отнюдь  не  желало.  Да  и  лошади,
привязанные возле дороги к торчащему из песка  гранитному  столбу,  фыркали,
топтались и косили темными глазами. Здесь определенно что-то  было:  остатки
древней нечеловеческой магии,  неупокоенные  души,  или,  что  также  вполне
возможно, на святилище, выстроенном в кратере огненной горы,  лежало  некое,
неизвестное теперешним поколениям проклятье.
   Неплохо сохранились два  мраморных  портика,  где  вместо  колонн  стояли
фигуры длинноногих и бескрылых птиц с огромными хищными клювами  и  круглыми
слепыми глазами. Надстройки давно рухнули,  оставив  только  каменную  балку
ригеля с надписью, выполненной полустершимися  и  неизвестными  многоученому
Драйбену иероглифами: клинышки,  черточки,  изображения  животных  и  вполне
знакомых  предметов,  волнистые  линии.  Судя  по  всему,  портики  как  раз
открывали вход в сам городок, уж  больно  симметрично  они  были  поставлены
давно сгинувшими архитекторами.
   - По-моему, это жаба,  -  заявил  Асверус  и  остановился  возле  статуи,
наполовину занесенной песком.
   - Не жаба, а гваллур, -  с  видом  знатока  пояснил  Драйбен  и  погладил
изваяние по шершавой, пупырчатой спине. - Существо, долгое время считавшееся
мифическим, пока в лесах Аррантиады не нашли лет полтораста назад  таких  же
тварей. Видите, над глазами остатки рогов? Четыре зрачка, опять же... Крайне
несимпатичное животное, обладающее врожденными магическими  способностями  и
зачатками разума. На нашем континенте обитало  только  до  Столетия  Черного
неба, в болотах и зарослях.
   -  Следовательно,  -  сделал  вывод  Асверус,  -  рассказы  о  том,   что
Альбаканская пустыня появилась после катастрофы, верны?  Здесь  раньше  были
леса?
   - Может быть. Но, если мы видим изображение гваллура,  значит,  постройка
действительно очень древняя. Пойдемте дальше.
   * * *
   Будь здесь Кэрис, искушенный в истории минувших  веков  и  давно  забытых
тайн, он бы мигом объяснил, что соваться в  развалины  святилища  не  стоит.
После  чего  первый  туда  и  полез  бы,  только  приняв  необходимые   меры
предосторожности.
   Всем известно, что во  время  Катастрофы,  случившейся  в  4782  году  от
Сотворения Мира (это если считать по саккаремскому календарю) и  послужившей
отправной точкой новой эпохи, очертания материка Длинной Земли, его рельеф и
природа изменились столь значительно, что человек прошлого, оказавшись волею
богов или некоего волшебства во временах Последней войны, счел бы,  что  его
занесло в некий таинственный и  напрочь  неизвестный  мир.  Когда  рухнувшая
Небесная гора поразила центр материка, часть земель на закате и полудне были
затоплены, разрушились горы, а взамен поднялись новые хребты, реки  изменили
русла и возникли новые потоки - Дийяла  и  Урмия,  к  примеру,  образовавшие
плодороднейший Венец Саккарема - Междуречье.
   Альбаканской  пустыни  в  те  времена  действительно   не   существовало.
Пронесшееся над материком небесное тело оставляло за собой огненный  след  и
тучи явившейся из пустоты пыли, перемешанной с мелкими  каменными  обломками
которые и  выпали  огненным  градом  на  прежде  обжитые  и  густонаселенные
равнины, превратившиеся ныне в пустыню. Гигантское облако раскаленного камня
и пламени накрыло  площадь,  ныне  равную  всей  территории  Халисуна,  лишь
отчасти пощадив побережье и области к полуночи от еще не основанного Меддай.
Несколько  сотен  квадратных  лиг,  где  стояли   города,   пышно   зеленели
непроходимые чащи, золотились поля и обитали сотни тысяч людей, за несколько
мгновений обратились в дымящуюся, изрытую  воронками  пустошь.  Саккаремские
звездочеты и любители копаться в истории прошлого посчитали, что  на  каждую
лигу приходилось от полутысячи до восьми сотен каменных  снарядов