о выбраться с  материка  и  поселиться  где-нибудь  в  городах
аррантов, Шо-Ситайне или, в  крайнем  случае,  на  Толми.  Жрецы  Тар-Айвана
излишне усердствуют в служении своей религии, но и с радетелями божественных
Близнецов  вполне  можно  ужиться.  Беда  в  другом.  Сбежать  от  чудовища,
проснувшегося в нашем мире, я не сумею. Гурцат -  только  инструмент  в  его
руках. Если не будет меня, то рано или поздно другой человек найдет  путь  в
Логово... Хорошенький подарочек оставили нам боги! Не верю,  что  у  них  не
хватило сил уничтожить это существо во время небесной битвы,  после  которой
Оно было низвергнуто на землю. Или боги  решили  проверить  род  людской  на
прочность, специально подбросив в наш мир столь грозное  чудовище?  Странно,
но даже я, человек, который больше всех знает о Повелителе Небесной горы, не
представляю, что это такое, какое Оно..."
   Драйбен скрипнул зубами, вспомнив тот солнечный, теплый день,  когда  он,
эрл Кешта, вместо того чтобы отправиться на  охоту  с  друзьями,  вынужденно
засел в пыльной  библиотеке  отцовского  замка,  разбираясь  с  неподъемными
фолиантами,  куда  записывались  доходы,   приносимые   поместьем,   налоги,
крестьянская десятина и еще множество тому подобных невероятно  скучных  для
молодого дворянина подробностей бытия его владений. Не иначе  как  злой  дух
повел рукой Драйбена, нашарившей на дальней полке, у самой стены,  старинный
манускрипт в блеклой зеленой обложке.
   - Гордыня, гордыня, - опять вслух произнес нардарец,  закрывая  глаза.  -
Величайший из всех грехов после неуемного любопытства. Хотел  один  получить
для себя древнее  волшебство?  Получил,  спасибо!  Теперь  сижу  здесь,  как
последний дурак...
   Трактат, бережно сохраняемый Драйбеном все эти годы, оказался  необычным.
На гримуаре стояла весьма почтенная дата - неизвестный автор  целых  семьсот
четыре года назад доверил пергаменту свои мысли. Запечатленные на  тщательно
выделанной телячьей  коже  рассуждения  излагались  на  нарлакском  языке  с
великим множеством архаизмов, старинных  формулировок  и  бессмысленных,  по
современным меркам, отступлений. Главной задачей  было  выхватить  из  этого
словесного изобилия суть. Что Драйбен и сделал.
   Но, для того чтобы получить силу, способную обращать медь  в  золото,  за
один день вырастить урожай на хлебном  поле  или  дарить  людям  невероятное
долголетие, требовалось познать азы. Последние островки  магии,  исчезнувшей
больше тысячи лет назад,  во  времена  Великой  Тьмы,  эпохи  Черного  Неба,
сохранялись только у жрецов. И то смотря у каких. Саккаремские мардибы  сами
не владели волшебством, черпая его из осколков  священных  Камней  Мед  дай.
Служители  странных  и  чужих  для  земель   Большого   Материка   Близнецов
действовали не магией, но Словом и силой  своих  божественных  покровителей.
Зато в Аррантиаде...
   Великий  остров,  сокровищница  знаний  и  тайн.   Там,   среди   зеленых
возвышенностей у подножия Киллены, в дивных фруктовых  садах  и  девственных
лесах,  еще  бродили  аррантские  боги,  воплощавшиеся  в   людей,   обитали
фантастические существа наподобие гарпий, грифонов или центав-росов...  Так,
по крайней мере, рассказывали путешественники, побывавшие  в  благословенных
землях басилевса.
   Изредка арранты приезжали в отдаленный Нардар, и Драйбен Лаур, эрл Кешта,
не упускал случая  увидеться  с  этими  самодовольными,  гордыми,  а  потому
хвастливыми  людьми,  завернутыми  в  пурпурные  или  белоснежные  тоги.  Он
набирался знаний, осторожно выспрашивал о еще живущих  в  дебрях  аррантских
лесов волшебниках и наконец решился.
   Спустя тридцать два дня плавания юный эрл ступил на облицованные мрамором
пристани Аланиола, и сразу отправился в Арр, вечную  столицу  блистательного
кесаря.
   - Каким я был дураком, - вздохнул Драйбен  и  отстранил  рукой  щекочущие
лицо метелки ковыля. - Но, видать, судьба. Судьба в чистом  виде.  Почему-то
для этого избрали именно меня.
   Он тяжело поднялся и зашагал  по  склону  холма  вниз.  Вспомнилось,  что
охрану лагеря следует окликнуть, иначе всадят стрелу в упор.
   Драйбена и его поистине великого господина - Гурцата из  рода  эргелов  -
ждали еще несколько трудных дней  перехода  по  перевалам  Самоцветных  гор.
Затем начиналась Тропа.
   Боги  выжидали.  Но,  кажется,  впервые  за  многие   столетия   Незримые
заинтересовались происходящим в Средней Сфере Вселенной, мире людей.
   Глава восьмая. На пути к горам
   Проснувшись, Фарр вспомнил, что сегодня праздник.  Некогда  в  этот  день
Провозвестник Эль-Харф прочел первые сурьи -  стихи  своей  Книги  ученикам,
затем разнесшим правду о Предвечном и Незримом по благословенным  Полуденным
землям. В Саккареме ходила легенда, что изначально Провозвестник читал Книгу
открывшейся ему божественной мудрости дикому  степному  коню,  ибо  люди  не
желали прислушиваться к словам незнакомого учения. Умный конь передал  слова
Эль-Харфа другим лошадям, и с  тех  пор  резвые  скакуны  считаются  лучшими
друзьями людей -  они  поняли,  что  коли  человек  обладает  столь  великим
познанием, какое изложено в Книге, то лишь  ему  надлежит  владеть  миром  и
всеми тварями земными.
   Фарр машинально подумал, протирая глаза:
   "Мардиб сегодня будет говорить  большую  проповедь,  а  ученикам...  Так.
Ничего сегодня не будет".
   Он внезапно вспомнил вчерашний кошмар. Поднимающиеся к небу над  Шехдадом
языки огня, безумных мергейтов, грохот обрушивающихся стен...
   Какое счастье, что Ясур оказался рядом! Не будь подле  Фарра  грубоватого
однорукого старика, все могло повернуться по-другому.
   - Поднимайся, - донесся из темноты знакомый голос  храмового  сторожа.  -
Мне кажется, что спали мы очень долго. Рассвет давно миновал, да  и  полдень
наверняка позади.
   - Аладжара жалко, - вздохнул Фарр. - Почему он  убежал?  Наверное,  снова
попался мергейтам или погиб в пожаре.
   - Может, и так, - буркнул Ясур, и Фарр почувствовал, как старик шевелится
где-то неподалеку. В подвале храма стояла непроглядная темень,  нельзя  было
рассмотреть и собственной ладони, поднесенной к лицу.
   Чиркнула по кремню огненная шоситайнская палочка, атт-Кадир на  некоторое
время зажмурился от вспыхнувшего перед глазами шарика пламени,  коснувшегося
фитиля  лампы,  но,  привыкнув   к   свету,   огляделся.   Свет   выхватывал
поднимавшиеся  над  головой  низкие  каменные  своды,   скрепленные   яичным
раствором камни песчаника, какие-то бочки, стоящие  по  углам.  Ну  да,  все
правильно. Подвал шехдадского храма.
   - Лестницу наверх  завалило.  -  Ясур,  кряхтя,  встал,  прихватил  халат
широким воинским ремнем,  умело  орудуя  единственной  левой  рукой,  мрачно
посмотрел на саблю, лежавшую у стены, но трогать пока не стал.
   - Нам, наверное, будет очень сложно выбраться. - Фарр  кивком  указал  на
обрушившиеся ступени лестницы, ведущей наверх. Всход  загромождали  камни  и
обломки деревянных балок. - Если застрянем в подполе,  то,  конечно,  сможем
протянуть несколько дней. В бочках вино, есть сухие фрукты... Кажется, в том
углу, в корзинах. Когда  придут  наши,  то,  конечно,  первым  делом  начнут
восстанавливать храм и нас найдут. Только бы поскорее!
   - Никто не придет, - огрызнулся Ясур, даже не глядя на Фарра. - Никто  не
бросится ради нас восстанавливать храм. Фарр,  запомни:  когда  идет  война,
надеяться можно только на самого себя и милость  Предвечного.  Но  поскольку
Атта-Хадяс,  да  будет  он  благословен,  сейчас  нас  не  видит,  попробуем
выбраться сами.
   - Каким образом?
   Фарр атт-Кадир отлично помнил, как маленький Аладжар, которого они вместе
с Ясуром спасли от озверевших  мергейтов,  убежал  куда-то  в  город,  потом
сторож  потащил  своего  мардиба  в  здание  храма,  накрепко  запер   почти
неподъемным даже для обычного человека, не то что  для  однорукого,  засовом
дверь подвала и приказал сидеть тихо.
   Так прошло много часов.
   Сверху через каменную кладку доносились  странный  рев,  потрескивание  и
громкие щелчки, будто полыхал громадный костер. Перепуганному  Фарру  сторож
объяснил, что  горит  шехдадский  храм,  дом  Атта-Хаджа.  Мергейты  его  не
поджигали, боясь рассердить чужое божество или просто потому, что не успели.
Видимо, поднявшимся ветром занесло искры в  раскрытые  двери,  начали  тлеть
поддерживающие потолок балки, потом все загорелось... Когда дерево выгорело,
лишенный опоры купол рухнул,  разрушая  стены,  и  на  месте  некогда  очень
красивого здания теперь  громоздилась  неопрятная  дымящаяся  куча  каменных
обломков. Задремавший Фарр проснулся ночью от невнятного грохота  -  смяв  и
вышибив дверь подвала, запрыгали по  ступеням  лестницы  осколки  мрамора  и
песчаника. Ясур только выругался шепотом, перевернулся на другой бок и снова
заснул, а Фарр долго возносил Атта-Хаджу благодарственные молитвы. .
   - Выйти наружу? - Сторож огладил ладонью коротко стриженные седые  волосы
и хитро покосился на подопечного. - Проще простого,  малыш.  Извини,  что  я
тебя так называю, хоть ты и  мардиб.  Нынче  следует  позабыть  на  время  о
титулах надо просто выжить. А для того  чтобы  выжить,  нужны  знания.  Мне,
например, точно известно, что отсюда есть еще один выход. Пойди сюда, помоги
отодвинуть бочки.
   - другой проход? - поразился Фарр. - Я не знал...
   - Конечно, не знал. - Ясур плечом подталкивал неповоротливый  бочонок,  а
Фарр изо всех сил тянул громадный деревянный сосуд на себя, отодвигая его от
стены. - Знаешь, когда построили наш храм? Лет триста назад.  В  те  времена
набеги степняков  были  делом  самым  обычным.  Вот  строители  и  проложили
подземный ход, выводящий за стену города. Конечно,  стена  тогда  находилась
ближе, чем теперь, но я уверен - мы вылезем  отсюда  в  чей-нибудь  сад  или
подвал.
   - Откуда ты знал?
   Бочка наконец откатилась на порядочное расстояние, и Ясур,  прищурившись,
внимательно разглядывал большие кирпичи подвальной стены. Фарр, проследив за
его взглядом, неожиданно увидел,  что  один  из  камней  заметно  вдается  в
монолитную кладку и как будто не обмазан по краям скрепляющим раствором.
   - В старые времена все так поступали, - просто  ответил  сторож,  кулаком
вдавливая неровный кирпич в глубь стены. - Мало ли... Война,  бунт  или  еще
что. Мардиб должен спасти достояние храма, чтобы  оно  не  попалось  в  руки
чужакам. Вот и рыли подземные ходы. Я,  пока  служил  у  Биринджика,  все  в
округе облазил. Потом спросил у самого мардиба, есть другой выход из подвала
или нет. Биринджик показал. Он тогда был  Уверен,  что  тайный  ход  никогда
никому не понадобится. Времена-то стояли мирные,  Саккарем  был  могуч,  как
никогда.
   Приоткрыв рот,  атт-Кадир  наблюдал,  как  в  каменной  стене  появляется
трещина, расширяясь до такой степени, чтобы в нее мог проскользнуть человек.
В низком туннеле клубилась невероятная, казавшаяся материальной чернота.  Ее
хотелось потрогать руками.
   - Собирайся, - приказал  Ясур.  -  Эх,  жаль,  не  додумались  прихватить
запасную одежду. Ничего, отыщем по  дороге.  Книга  где?  У  тебя  в  мешке?
Присматривай за Кристаллом. Такой Камень нам очень пригодится.
   Ясур был абсолютно прав. Один  из  священных  Кристаллов  Меддаи,  теперь
хранимый Фарром, во всей красе показал  людям  свои  изумительные  свойства.
Камень исцелял, давал возможность молодому служителю Предвечного чувствовать
опасность и отгонял ее. Поистине священный предмет! Фарр подозревал,  что  в
действительности чудеса, исходящие от Камня,  содеяны  кем-то  другим  -  не
иначе как самим Атта-Хаджем! - а  сам  Кристалл  служит  лишь  для  передачи
божественного волшебства в этот мир. Однако выяснить,  насколько  достоверны
эти соображения, у атт-Кадира не имелось никакой возможности.
   Обильно устланный слежавшейся пылью коридор вел,  чуть  изгибаясь  влево,
шагов на двести вперед. Первым шел Ясур,  держа  в  ладони  глиняную  лампу,
вслед за ним - Фарр, у которого свербило в носу от поднятых сапогами сторожа
пылинок и екало сердце, когда  лица  касалась  древняя  паутина,  лохмотьями
свисавшая с низкого потолка. Впрочем, бояться было  нечего.  Подземный  ход,
вопреки сказкам, не  усеивали  иссушенные  временем  скелеты,  отсутствовали
громадные пауки (наверное, все передохли от бескормицы и тоски), а что самое
приятное - Фарр ощутил на своем лице слабое дуновение свежего воздуха.
   Крутая лесенка, сложенная из небольших, в ладонь, кирпичей, вела  наверх,
к люку. Его не следовало толкать или поднимать, достаточно  просто  потянуть
за гирю, висевшую на  ржавой  толстой  цепи.  Созданный  древними  мастерами
механизм сработал безотказно. Скрипнули зубчатые колеса, и тяжелая,  похоже,
металлическая крышка натужно поползла в сторону, открывая выход. Фарр и Ясур
снова зажмурились от ударивших прямо в глаза  красноватых  солнечных  лучей.
Запахло дымом.
   Ясур, шикнув на юношу, уже  рванувшегося  к  лестнице,  первым  осторожно
поднялся наверх, высунул наружу голову и осмотрелся. Закашлялся.
   - Что? - задрав голову, напряженно спросил снизу Фарр. - Мы можем выйти?
   - Давай за мной. - Сторож перебрался через край люка, утвердился на ногах
и протянул ладонь поднимавшемуся  атт-Кадиру.  -  Осторожнее.  Свалишься  на
каменный пол - костей не соберешь. К чему мне хромой калека?
   Фарр вытер слезы, набегавшие  от  казавшегося  ему  безумно  ярким,  а  в
действительности тусклого  предвечернего  света  погружавшегося  в  огромное
пылевое облако солнца, глянул по сторонам и едва не закричал от ужаса.
   Шехдада не существовало.
   Тайный подземный  ход  завершался  на  небольшом  пустыре,  месте  сборищ
городских нищих. Здесь они ночевали в ветхих кибитках, брошенных горожанами,
сплетничали и обменивались добытыми за день вещами. Справа тянулась рыночная
площадь, с другой стороны возвышался  храм,  а  если  посмотреть  прямо,  то
прежде любому зеваке открывался вид на кварталы богатых домов, где проживали
управитель и благородные эмайры.
   Вместо привычного,  немного  сонного  и  всегда  казавшегося  Фарру  чуть
припорошенным желтоватой  степной  пылью  городка  теперь  осталось  черное,
выжженное  поле,  над  которым  поднимались  не  пожранные  огнем   каменные
фундаменты, обгоревшие деревья, груды обожженных камней...  Некоторые  дома,
облицованные плитами из мрамора или красноватым кирпичом,  отчасти  уцелели,
но их стены покрывал толстый слой черной маслянистой копоти.
   И ни одного движения. Даже птиц нет.
   - Неужели все погибли? - ошарашенно спросил Фарр, жалобно глядя на Ясура.
- Никого не видно... Где же люди?
   - Многие живы, - уверенно заявил храмовый сторож.  -  Думаю,  как  и  мы,
отсиживаются по подвалам да погребам. Боятся выйти. Теперь слушай. Нам нужно
побыстрее покинуть город. Ты вчера мне  сказал,  будто  знаешь,  куда  идти.
Поведешь.
   Отвечая на вопросительный взгляд Ясура, Фарр сказал:
   - Сначала, по-моему, на полуденный закат, мимо гор, к Табесину...
   - Не пойдет, - возразил старик. - Видишь облако пыли на полудне? Это  как
раз путь к  долине.  Войско  степняков  ушло  в  ту  сторону.  Мы  пойдем  к
Самоцветным горам и попробуем пройти вдоль отрогов. Мергейты  не  полезут  в
горы. Им нужны города, богатства, новые рабы... Объясни по-человечески, куда
ты хочешь идти? Нас ждет Меддаи - убежище всех  гонимых  и  каждого  верного
сына Атта-Хаджа. У тебя Камень, его нужно вернуть жрецам Предвечного.
   - Камень... -  тяжко  вздохнул  Фарр,  отмечая  первое  появление  живого
существа. Одинокий стервятник кружил  над  бывшей  базарной  площадью.  -  В
Камне-то все и дело. Он не хочет возвращаться в Меддаи. Взгляни сам.
   Атт-Кадир быстро вытряхнул из мешочка Кристалл, расчистил  носком  сапога
пепел под ногами и, искоса посмотрев на  сокровище  храма,  положил  его  на
землю.
   - Куда нам идти? - тихо спросил Фарр, сев на корточки рядом с Кристаллом.
Ясур наблюдал за его действиями со смесью внимания и недоверия.
   Камень  не  стал  творить   никаких   удивительных   вещей.   Он   просто
самостоятельно, будто следуя толчку  человеческой  руки,  откатился  на  две
ладони вправо, в сторону Самоцветного кряжа.
   - Я же говорил, - усмехнулся  Ясур.  -  Сначала  к  горам.  Видишь,  даже
Предвечный подтверждает мою правоту. Я пытаюсь  спасти  наши  жизни,  и  сам
Атта-Хадж желает помочь тебе и мне.
   - Постой, - отмахнулся Фарр, и снова обратился к Камню: - Нам нужно  идти
в Меддаи?
   Бесцветный обломок неизвестного минерала сам по  себе  вдруг  качнулся  и
начал стремительно менять окраску на густо-черную. Даже безграмотный  феллах
мог сообразить, что это означает единственный ответ: "Нет".
   - Пойдем туда, куда скажет  Атта-Хадж,  -  решительно  произнес  Ясур.  -
Значит, перво-наперво к горам. Там разберемся. Фарр, видишь эту штуковину?
   Сторож потрепал  пальцами  пристегнутую  к  груди  желтоватую  деревянную
пластинку с грубовато вырезанным ножом изображением коня.  Пайза  мергейтов.
Каждому степняку этот знак непреложно  и  ясно  сообщал:  "Человек,  носящий
пайзу, - верный слуга хагана".
   - Вижу. И что? - озадачился Фарр.
   - Пайза может нас спасти. Если наткнемся на мергейтов,  я  буду  говорить
им, будто ты мой раб. Или, если хочешь, я отдам ее тебе, и тогда рабом стану
я сам.
   Фарр подумал и отказался. В конце концов, у Ясура гораздо больше знаний о
широком мире, он сможет придумать правильные слова... Быть слугой, хотя бы и
на словах, вовсе не оскорбительно Для мардиба. Известно, что  Провозвестник,
открывший людям Истину Атта-Хаджа, в молодости был лишь погонщиком верблюдов
и рабом.
   ...В свете закатного солнца двое людей миновали надвратную арку уцелевшей
стены Шехдада и, свернув в сторону, где опускалось  за  край  мира  багровое
светило, медленно пошли к виднеющейся в  непроглядной  дали  темной  полоске
Самоцветных гор.
   Ясур тащил на себе довольно тяжелый мешок,  обобрав  несколько  уцелевших
погребов в сожженном городе. Фарр, пытаясь не думать  о  происшедшем,  мерно
шагал вперед и не оглядывался. Он больше не хотел видеть останков  погибшего
города.
   * * *
   Сколько может человек идти пешком? Какое расстояние? Да еще  по  заросшей
желтоватыми, высушенными солнцем травами предгорной  степи?  На  солнце,  по
жаре, встречая колодцы лишь один раз за два или три дня?
   К пятому дню невероятно утомительного и  тяжелого  пешего  перехода  Фарр
окончательно выдохся. Перво-наперво он, непривычный к долгой ходьбе, в кровь
сбил ноги, и Ясур вынужден был на полные сутки  устроить  отдых  в  распадке
неподалеку  от  старого  полуразрушенного  колодца,   в   котором,   однако,
плескалась добрая, хоть и мутноватая вода. Когда Фарр немного пришел в себя,
старик безжалостно поднял его с лежанки, устроенной из сухой травы, и погнал
дальше. Причем заставил идти босиком, сняв сапоги.  Атт-Кадир  послушался  и
через пару дней с удивлением обнаружил, что трава уже не  так  сильно  колет
загрубевающие ступни, да и ногам гораздо  легче,  нежели  в  тяжелой  жаркой
обуви.
   Никаких особых опасностей по пути не  встретилось.  Только  однажды  Ясур
сгреб  неопытного  мальчишку  за  ворот,  повалил   на   землю   и,   увидев
вопросительно-изумленный взгляд Фарра, прижал палец к губам: тихо, мол. Мимо
пронесся куда-то на полдень конный разъезд мергейтов,  встречаться  которыми
было вовсе нежелательно.  Вскоре  степняки  исчезли  в  серо-голубой  дымке,
висящей над землями Саккарема, а двое невольных путешественников отправились
дальше.
   Фарра, редко выбиравшегося из Шехдада и  ничего  не  знавшего  о  широком
мире, лежащем за пределами городка, поражала уверенность храмового  сторожа,
с которой тот вел молодого мардиба от колодца к колодцу, мимо основных дорог
к медленно увеличивающимся отрогам Самоцветных гор.  Отвечая  на  назойливые
вопросы атт-Кадира, Ясур вспоминал свою удивительно бурную  молодость:  "Эх,
видел бы ты, как войско  солнце-ликого