ла особенная, принятая у джайдов  белая  с  темно-синими  полосами  и
кисточками накидка, а сам старикан (если судить по лицу) являлся  редкостным
пройдохой.
   - Моим детям нечего есть! - скорбно возопил Бен-Аххаз. - Добрый  человек,
разве я могу терпеть такое разорение? Четыре и полторы!
   Речь, разумеется, шла о монетах. Кэрис так упорно  стоял  на  своем,  что
старый джайд сдался  быстрее,  чем  следовало  бы.  Вельх  с  церемонностью,
присущей только  младшим  и  ничего  не  наследующим  сыновьям  саккаремских
эмайров ("Где он только такому научился? - подумал Фарр. - Наверное,  прожив
тысячу лет, освоишь до мелочей все людские повадки..."), отсчитал  требуемую
мзду, и серебряные кругляши мгновенно исчезли  в  поясе  Бен-Аххаза.  Однако
жаловаться на  расторопность  владельца  шатра  не  приходилось  -  какие-то
молодые парни, видимо сыновья джайда, моментально забрали лошадей  и  отвели
их в расположенный рядом загон, к корытам с водой и кормом, а сам  Бен-Аххаз
провел новых постояльцев внутрь, где толстая холстина отбрасывала  спасающую
от жестокого белого солнца тень.
   Сегодня  постояльцами   почтенного   джайда   стали   двое   саккаремских
гвардейцев, судя по шитью на халатах,  сотников  гвардии,  молодой  купец  с
семейством - двумя женами и полудесятком совсем маленьких детишек - и хмурый
нарлак с огненно-рыжими волосами - война застала его в  Саккареме,  принудив
бежать вместе с подданными шада на закат. Шатер был общим,  без  перегородок
или ширм, но Бен-Аххаз предлагал каждому вполне сносную  подстилку,  тонкое,
но плотное верблюжье одеяло,  спасающее  от  наступающего  ночью  в  пустыне
холода, и даже подушку, обтянутую потертым шелком.
   - Вшей нет? - деловито осведомлялся Кэрис и,  не  давая  джайду  вставить
слова, угрожал: - А то я тебя!..  Сам  видишь,  иноверец,  со  мной  мардиб!
Уважаемый Фарр приехал к самому аттали эт-Убаийяду! Смотри у меня!..
   - Что вы, что вы! - громко  причитал  старик.  -  Мои  гости  никогда  не
спрашивали про вшей, они самые почтенные люди!  Вы  даже  песчаных  блох  не
найдете в моем доме! Ой, господин, вы, наверное, голодны?
   Джайд поднял голос до немыслимых высот:
   - Манассия! Ты слышишь своего старого  отца?  Манассия!  Немедля  горячей
баранины для уважаемых гостей!
   Один из спавших не раздеваясь саккаремских  военных  проснулся  от  вопля
Бен-Аххаза, что-то злобно проворчал и  перевернулся  на  другой  бок.  Рыжий
нарлак, изучавший какой-то свиток, посмотрел на новоприбывших с интересом  и
остановил  взгляд  на  Драйбене.  Бегавшие  в  одних   коротких   рубашонках
купеческие дети заинтересовались Фейран, и девушка присела,  что-то  ласково
щебеча на саккаремском.
   - Устраивайтесь. - Вельх, краем глаза наблюдая за джайдом и одним из  его
многочисленных отпрысков, ринувшемся прочь из шатра, сжимая в  ладони  дужку
большого нечищеного котла, сделал широкий жест рукой. -  Тот  угол,  похоже,
свободен. Фейран устроим у стеночки, потом Фарр, как самый целомудренный  из
нас и не покушающийся на... Следом я и с краешку Драйбен. Поедим - и  спать.
Недаром серебром платили.
   - Серебром, -  недовольно  бросил  нардарец,  которого  дергал  за  штаны
маленький мальчик от силы пяти лет от роду. Его мать, жена  спавшего  сейчас
купца, не обращала на вызывающее  поведение  отпрыска  никакого  внимания  и
кормила грудью недавно рожденного малыша. - За такой ночлег джайд нам еще  и
приплатить должен! Кэрис,  может,  лучше  самим  разбить  лагерь  где-нибудь
неподалеку?
   - Тебе жалко моих денег? - поднял  брови  вельх.  -  Какая  разница,  где
ночевать? Фарр, я знаю, что ты хочешь сказать. Но солнце садится,  наступает
вечер. Аттали не примет тебя ночью. Все дела  -  завтра  утром.  Сегодня  мы
просто обязаны отдохнуть! И кстати, надо будет выпросить у Бен-Аххаза вина.
   - Разве у тебя  в  мешке  не  завалялось  лишней  баклаги?  -  с  улыбкой
прошептал Фарр на ухо Кэрису, услышав в ответ:
   -  Зачем  использовать  свои  запасы,  если  джайд  хранит  для   богатых
постояльцев несколько бурдюков с черным дангарским вином? Фарр,  мой  мешок,
между прочим, отнюдь не бездонен.
   Среди ночи Фарр проснулся оттого, что ему почудилось  чужое  присутствие.
Он поднял голову, протер глаза большим пальцем  и  осмотрелся.  Нет,  никого
постороннего. Гвардейцы еще перед закатом куда-то ушли, купеческое семейство
спит, причем маленькие дети изредка постанывают и вскрикивают во  сне.  Если
судить по  человеческой  тени  у  входа  в  шатер,  старший  сын  Бен-Аххаза
(кажется, его зовут Манассия?) стоит на страже  отцовской  собственности.  В
центре же огромной палатки, возле сложенного из песчаника  открытого  очага,
расположились четверо тихо беседующих людей.  Атт-Кадир  разглядел  знакомый
силуэт Кэриса и словно вырубленный из камня профиль нардарца.
   - О, Фарра разбудили. - Вельх заметил слабое  шевеление  в  углу,  махнул
рукой и громко прошептал:  -  Иди  к  нам,  если  не  спится.  Тут  разговор
интересный.
   Босиком, не надевая сапог и  оставаясь  только  в  рубахе  да  в  широких
шароварах, атт-Кадир подошел к слабому огоньку очага, и сразу же рука Кэриса
усадила его рядом на потертый ковер.
   Драйбен зевнул, Фейран глазами улыбнулась Фарру.  Четвертым  собеседником
оказался давешний рыжий нарлак.
   - Рад познакомиться с тобой. - Фарр услышал  саккаремскую  речь,  немного
искаженную полуночным акцентом. Нарлак словно сыра в рот набрал.  -  В  моей
стране уважают жрецов.
   - Доброй ночи, - прохрипел  Фарр  и  взял  переданную  Кэрисом  плошку  с
каким-то горячим напитком - вкусно пахнущий специями  и  виноградом  котелок
стоял на углях.
   - Меня зовут Бжеско, а родом я из Влощева, - представился иноплеменник  и
пояснил Фарру: - Влощев - это город на полуденном закате Нарлака.
   - Фарр атт-Кадир из Шехдада,  -  вежливо  ответил  мальчишка.  -  Как  ты
справедливо заметил, уважаемый, я действительно  жрец.  Только  в  Саккареме
священнослужителей обычно называют мардибами. Тебе понравилась наша страна?
   Последний вопрос служил только данью вежливости, однако нарлак  воспринял
его серьезно.
   - До тех пор, пока  не  пришли  дикари  с  восхода,  Саккарем  мне  очень
нравился, - ответил Бжеско. В полутьме  Фарр  рассмотрел,  что  нарлаку  лет
тридцать пять, но, наверное, ему  добавляли  возраста  пышные  висячие  усы,
являвшиеся  гордостью  каждого  северянина  из  империи.  Одет  скромно,  но
добротно, по нарлакским обычаям: узкие темные  штаны  заправлены  в  высокие
сапоги с пряжками на голенях,  белоснежная  рубаха  с  отложным  воротником,
поверх кожаная безрукавка с вытравленным коричневым рисунком. -  Я  приезжал
сюда по торговым делам - мы  с  братьями  торгуем  в  Нарлаке  саккаремскими
винами.
   Фарр согласно кивнул и отхлебнул из деревянной пиалы.  Крайне  вкусный  и
незнакомый напиток: разбавленное водой горячее вино со специями и  кусочками
фруктов.
   - Бжеско чудом вырвался из Мельсины,  -  сообщил  Кэрис.  -  Сейчас  едет
домой. Своими глазами все  видел  -  как  мергейты  брали  город,  что  было
потом...  Ты  слушай,  Фарр,  очень  интересная  история.  И  гораздо  более
правдивая по сравнению со слухами, дошедшими  до  тана  Кишбера.  Продолжай,
почтенный.
   - ...Говорят, в нынешние времена боги не  вмешиваются  в  дела  людей,  -
медленно, старательно подбирая сложные саккаремские слова, заговорил Бжеско.
- Но  в  Мельсине  множество  людей  спаслись  от  сабель  степняков  только
благодаря вашему Атта-Хаджу, которого я уважаю, но не верю в  него.  Вернее,
раньше не верил. Так вот, когда мергейты заняли ворота...
   Этой ночью Фарр услышал много  любопытного.  Оказывается,  Мельсина  пала
вечером того памятного дня, когда  он  сам,  Кэрис,  Ясур  и  отряд  Гурцата
пребывали в скрытой пещере. По словам нарлака, выходило, что  степной  хаган
появился в лагере осаждающих столицу туменов незадолго  до  заката.  Значит,
Кэрис не врал (да и с чего бы?) о том,  что  Хозяин  Самоцветных  гор  имеет
власть  над  пространством  и  запросто  отправил  хагана  вместе  с   двумя
оставшимися в живых людьми из его охранной сотни прямиком к Мельсине. Словно
для него не существовало расстояний! Но тогда спрашивается, каким образом за
столь короткое время - от заката до полуночи  -  Гурцат  сумел  организовать
штурм, без особых потерь взял считающийся неприступным город  и  практически
одержал победу в войне с Саккаремом? Невероятно!
   Однако Фарр вспомнил, как Драйбен упоминал  о  некоем  Подарке  -  скорее
всего, волшебном предмете, несущем на себе отпечаток  могущества  Хозяина  и
делящимся им с владельцем вещи. Или к стенам  Мельсины  Оно  явилось  лично?
Хотя  вряд  ли.  Кэрис,  куда  более  любого  человека  знакомый  с  тайнами
волшебства, постоянно твердит: Оно не может покидать пределы своего  жилища,
воздействуя на людей лишь с помощью проводников своей силы... Только чем они
являются? Камнями, талисманами, магическим оружием?
   Драйбен,  слушая  рассказ  Бжеско,  угрюмо  молчал.   Он   лучше   других
представлял, каким "сокровищем" Оно могло одарить хагана Гурцата и чем может
закончиться  для  Восходного  материка   порабощение   Хозяином   повелителя
мергейтов, сейчас являвшихся самой необоримой военной силой  от  полудня  до
полуночи. Скверная история... Но теперь можно говорить о том,  что  смертные
могут рассчитывать на поддержку сил Незримых.
   Бжеско, как и многие другие находившиеся в Мельсине люди, твердо верил  -
столица шаданата может выдержать любую осаду  и  отбить  все  атаки.  Только
когда на улицах купеческого квартала  загрохотала  степная  конница,  нарлак
понял: надо сматываться,  и  быстро.  Самыми  предусмотрительными  оказались
сегваны и галирадцы, погрузившиеся на корабли еще до полуночи, когда начался
штурм.  Старый  Эйвинд,  сын  Эгмунда,  глава  сегванской  фактории,  честно
предупредил всех торговцев: лучше перебдеть, чем недобдеть.  Уезжайте,  мол,
пока  не  поздно.  Легкие  на  подъем  полуночные  корабельщики  послушались
старейшину и отправились в порт, но нарлаки,  мономатанцы  и  многие  другие
только посмеялись.
   Хвала богам - в этом году Бжеско отправился в Мельсину один, без семьи, а
потому  смог,  не  обременяя   себя   лишними   вещами,   пробраться   через
разгорающийся пожар к Морской стене  и  очутиться  в  гавани  до  того,  как
началась всеобщая паника. Но попасть на один из оставшихся в порту  кораблей
было куда сложнее, ибо желающих имелось предостаточно. Заметив  отчаливающий
"дракон" сегванов, Бжеско попросту кинулся в воду и  поплыл  вслед.  Сегваны
вытащили его, ибо не в обычаях полуночных бородачей оставлять  человека  без
помощи. Тем более такого же купца, как они.
   Перед рассветом "драконы" северных бородачей все еще  кружили  неподалеку
от Мельсинского порта, поджидая своих, оставшихся в городе. С  палубы  ладьи
нарлак видел, как с  грохотом  обрушилась  Башня  Газзала,  заполыхал  центр
города и исчезло с крыши дворца шада сине-зеленое  саккаремское  знамя.  Сам
Даманхур  успел  приехать  в  порт  и  выйти  в  море   на   своей   галере,
сопровождаемой десятком фелюг, на которых вывозились сокровища  шаданата,  и
боевыми триерами аррантов.
   В небе над Мельсиной тем временем происходило  весьма  странное  явление:
внезапно сгустилась белая туманная туча, опустившаяся вниз, прямо на  город.
Посверкивали отдаленные зеленоватые молнии,  до  слуха  гребцов  сегванского
корабля доходили гулкие раскаты грома... Только потом в Дангаре узнали,  что
Атта-Хадж и Богиня-Дочь заступились за людей,  пришедших  искать  укрытия  в
храмах. Как видно, боги перестали безучастно относиться  к  происходящему  в
Средней Сфере.
   Утром  напуганные  гневом  чужих  божеств  мергейты  покинули  город,   а
уцелевшие жители бросились к морю. Многих взяли на борт сегванские "драконы"
и купеческие корабли. Беглецы рассказывали невероятные  вещи:  будто  бы  на
улицах горящего города воочию зрели Богиню,  поражавшую  степняков  огненным
мечом, что хранящиеся в главном храме Атта-Хаджа Кристаллы воздвигли  вокруг
здания неодолимую стену, что множество мергейтов пали под ударами  молний...
Но рассказывать можно  все,  что  угодно,  это  не  изменит  случившегося  -
Мельсина взята, и, когда боги, умерив гнев, ушли обратно  в  Верхнюю  Сферу,
мергейты вернулись. О том, что творилось дальше, лучше умолчать.
   Бжеско добрался к побережью Дангарского полуострова.  Корабль  старейшины
Эйвинда отправлялся  дальше,  через  Аррантиаду  на  полночь,  к  Сегванским
островам, без захода в порты материка, а потому теперь  предстояло  идти  по
суше. Нарлак сообразил захватить с собой достаточно денег  для  того,  чтобы
купить лошадей и доехать до Меддаи, откуда начинался прямой путь  к  рубежам
империи.
   - В тот же день, когда была взята  ваша  столица,  -  заканчивал  рассказ
Бжеско, - тумены Цурсога, прозванного теперь Разрушителем, начали  переправу
через Дийялу  в  Междуречье.  Саккаремпы  храбро  оборонялись,  но  мергейты
одолели их числом. Их армия возросла -  к  ним  присоединились  кочевники  и
отдельные племена Полуночного Саккарема, которым надоело  жить  под  властью
шада, прельстившись обещанными богатствами и еще... неизвестно чем.
   - Послушай, Бжеско, - наконец-то  вступил  в  разговор  Драйбен,  -  а  в
Мельсине... Во время штурма... Ты не испытывал ничего особенного? Я понимаю,
что тогда у  тебя  не  нашлось  времени  обращать  внимания  на  собственные
чувства, но все-таки?
   - Ужас, - твердо сказал нарлак. - Я и без того перепугался  насмерть,  но
ощущение безумного страха казалось  словно  бы  кем-то  навеянным.  Я  потом
спрашивал у сегванов из команды корабля старого Эйвинда, и они признались; с
ними произошло нечто похожее. Замечу, они сказали об этом в открытую, ничуть
не смущаясь.
   - Это сегваны-то?  -  вытаращил  глаза  вельх.  -  Да  для  них  подобное
признание равносильно смерти! Полуночный народ не боится никого и ничего!
   Кэрис многозначительно покосился на Драйбена,  но  он  только  недовольно
дернул плечом. Нардарец понял: могущественный  Дар  Хозяина,  оказавшийся  в
руках у Гурцата, действовал.
   - Говорят, через несколько дней в Меддаи  приедет  сам  шад  Даманхур,  -
прервав неловкое молчание, сказал Бжеско. - Жалко, я  его  уже  не  застану.
Солнпеликий намеревается попросить  в  Священном  городе  помощи.  Атта-Хадж
может даровать ему  победу,  а  мардибы  располагают  несчитанными  запасами
золота для оплаты армии.
   - А-а... - понимающе протянул Кэрис. - Помните  двоих  сотников  "Золотой
гвардии", которые отдыхали в этом шатре? Я  услышал  их  слова  о  том,  что
светлейший Абу-Бахр, наследник Даманхура, за  последние  седмицы  подготовил
несметное  войско.  Аррантские  легионы,   остатки   саккаремской   конницы,
наемники... Еще должна подойти помощь из Нардара.
   - .. .И от благородных танов Нарлака, -  добавил  Бжеско.  -  Кениг  моей
страны не послал войско на полдень, но таны, владеющие землями на полуденных
границах, конисы вольных княжеств да и просто высокорожденные люди,  которым
надоела мирная жизнь, хотят поучаствовать в войне. Не знаю, где  именно  шад
собирается дать решительное сражение,  но,  судя  по  всему,  неподалеку  от
Меддаи.
   - Понятно, - кивнул  Кэрис.  -  Ладно,  поговорили.  Фарр,  надо  бы  еще
вздремнуть до рассвета. Завтра тебе придется идти к великомудрому  аттали...
Отоспись, разговор предстоит очень серьезный. Доброй ночи,  Бжеско.  Спасибо
за интересную историю. Теперь мы хотя бы знаем, что происходит.
   Фарр встал, поблагодарил собеседников и отправился  к  своей  лежанке.  И
нечаянно различил, как вельх прошипел на ухо Драйбену:
   - Что ты от нас скрываешь? По-моему, ты знаешь гораздо больше о  причинах
этой войны, чем хочешь показать.
   - Не твое дело, - рыкнул нардарец.
   - Мое, - процедил вельх, хватая Драйбена  за  плечо.  -  Давай-ка  выйдем
наружу и переговорим. Не стоит беспокоить Фарра и Фейран.
   Кэрис, казалось, был готов  полезть  в  драку,  так  что  Драйбен  только
скрипнул зубами и проворчал:
   - Хорошо. Прогуляемся к родникам. Как Фарр ни напрягал слух, он не  сумел
понять, о чем именно шепчутся Кэрис и нардарский эрл, которые  расположились
в двух десятках шагов от шатра на мраморной ограде водоема.
   "Ничего, - подумал, задремывая, атт-Кадир. - Рано или  поздно  Кэрис  мне
все расскажет.  Главное  -  утром  добиться  приема  у  аттали  эт-Убаийяда.
Мудрейший обязательно присоветует, что нужно делать..."
   Глава шестнадцатая. Где скрыта истина?
   - Что ж, я вам верю. Хотя бы потому,  что  история  о  вашем  путешествии
звучит крайне необычно. Никто не стал бы нарочно выдумывать подобное.
   Худой,   низкорослый,   более   похожий   на   внезапно    состарившегося
мальчика-подростка человек в простеньком халате из толстого хлопка  постучал
пальцами по столику и надолго задумался. Гости, не смея нарушить течение его
мыслей, почтительно помалкивали.
   Верховный учитель веры. Наследник Провозвестника, аттали Касар эт-Убаийяд
происходил отнюдь не из благородной семьи. Его отец был простым  жестянщиком
в Дангаре, едва сводившим концы с концами.  Младший  сын,  не  наследовавший
лавку отца, в возрасте семнадцати лет отправился за своим будущим в Мед дай,
где прожил некоторое время, помогая при храме. Выучившись читать и  закончив
храмовую школу, Касар продолжил поиск знаний,  во  имя  Атта-Хаджа  трудился
мардибом в захолустном городке Абакери, что к  закату  от  Мельсины,  спустя
несколько десятилетий стал "белым жрецом" главного мельсинского храма...  За
благочестие, доброту к людям и образованность совет мардибов избрал его  для
служения в Меддаи. Возраст аттали приближался к восьмидесяти  годам,  однако
эт-Убаийяд сохранил ясность ума и здравомыслие, позволявшие  ему  радетельно
управлять  Священным  городом  и  приносить  благо  всем   народам,   чтущим
Предвечного и Учение, изложенное в сурьях Эль-Харфа.
   Неожиданные  гости,  целых  два  дня  настоятельно  добивавшиеся  приема,
поведали эт-Убаийяду об удивительнейших событиях. Говорил в  основном  очень
молодой мардиб по имени Фарр атт-Кадир, происходивший  родом  из  отдаленной
провинции Шехдад. Его спутники - воин-саккаремец  и  некий  нардарский  эрл,
повелением кониса Юстиния лишенный  титула  и  земель,  -  иногда  дополняли
рассказ шехдадца, от которого веяло чем-то мрачным и холодным.
   Поначалу аттали не разобрался, в  чем  кроется  смысл  повести  Фарра,  и
намеревался, сославшись на  невероятную  занятость,  потихоньку  выпроводить
всех троих, поручив  кому-нибудь  из  мардибов  заняться  их  делом.  Однако
доказательство истинности слов Фарра покоилось  на  каменном  резном  столе,
любой мог увидеть его и дотронуться, а эт-Убаийяд всегда доверял  рассказам,
подкрепленным  зримыми  подтверждениями.  Но  чего  аттали  никак   не   мог
предугадать, так того, что однажды воочию  столкнется  с  наследием  Черного
Неба...
   - Разыщите и  приведите  ко  мне  Джебри!  -  Аттали  хлопнул  в  ладоши,
привлекая внимание замерших возле двери в его полутемную комнату  служек.  -
Как можно быстрее!
   Проницательно глянув на  Фарра,  светлейший  эт-Убаийяд  огладил  ладонью
редкую седую бороду и добавил:
   - Сейчас я проверю истинность твоих слов. Не  следует  обижаться,  добрый
атт-Кадир, ибо нынче от вас и меня зависит слишком многое.
   Фарр не понял последних слов эт-Убаийяда.  Что  зависит?  Неужели  аттали
осведомлен о Хозяине Самоцветных гор гораздо лучше, чем люди,  побывавшие  в
Скрытой  пещере?  Очень  хочется  задать  вопрос,  однако  следует  помнить:
эт-Убаийяд не может сравниться ни с кем из  смертных,  даже  с  шадом.  Шаду
принадлежит власть  мирская,  аттали  же  властвует  над  душами  и  мыслями
саккаремцев.
   Люди, носившие звание Учителя, старались никогда не  вмешиваться  в  дела
государства, однако случалось, что благородные эмайры и даже сами шады, чаще
в