ом Фарр наконец-то решился задать Кэрису  давно  терзавшие
его вопросы.
   * * *
   Костер превратился в кучку  тлеющих  углей,  над  головой  рассыпался  по
черно-синему небесному полю богатый урожай звезд,  самые  яркие  из  которых
складывались   в   Тадж-аль-Атта-Хадж   -   Венец   Предвечного,   огромное,
расползшееся на полнеба  созвездие  в  виде  обруча  с  крупной  красноватой
звездой в центре.  Между  прочим,  именно  она,  Кохаб-эль-Шемали,  являлась
путеводной для странников, ибо постоянно находилась над  полуночным  центром
мира.
   Фейран после долгого  дня,  проведенного  в  седле,  заснула,  лишь  едва
перекусив, и Фарр слышал, как она недолго  и  тихо  плакала,  закутавшись  в
кошму. Он  успел  выяснить  у  Драйбена,  что  девушка,  вероятно,  потеряла
возлюбленного - саккаремца Берикея, ушедшего, по  словам  Кэриса,  вместе  с
Гурцатом.
   Сам Драйбен просто лежал на толстом войлоке, вполглаза смотрел на  звезды
и   невольно   подслушивал   беседу   мальчишки,    оказавшегося,    однако,
мардибом-священнослужителем,  и  необычного  вельха,   с   первого   взгляда
показавшегося бывшему  эрлу  Кешта  подозрительным.  Драйбен  старался  даже
ритмично дышать, дабы эти двое полагали, что он спит.
   - ...Ничего подобного! - шепотом  возмущался  атт-Кадир,  грея  ладони  о
деревянную пиалу с зеленым душистым  чаем.  -  Кэрис,  ты  обещал!  Нехорошо
преступать данное однажды слово!
   - Меньше знаешь - крепче спишь, - усмехнулся вельх. - Какая тебе разница?
Разве я плохо охранял тебя и Ясура?  Когда-нибудь  сказал  вам  злое  слово?
Послушай, может, ты откажешься от своей затеи и мы оставим все, как есть?
   - Не увиливай, - насупился Фарр. - Я все равно кое-что знаю. Вокруг  тебя
слишком много странностей и  совпадений.  Ясур  все  время  подозревал  тебя
незнамо в каких грехах... Неведение порождает страх. Я не хочу тебя бояться.
   - Ладно, - сдался Кэрис. - Ты прав, за последнее время в нашем мире и так
развелось слишком много страха. Кстати, когда ты впервые  заметил  неладное?
Мне казалось, я все делаю правильно...
   - Твой мешок. - Фарр  пнул  кончиком  сапога  большую  коричневую  торбу,
валявшуюся рядом с кострищем.  -  Невозможно  уложить  сюда  столько  вещей.
Сегодня, например, ты достал топорик, которого я прежде  никогда  не  видел.
Зато твой аррантский шлем с гребнем куда-то пропал. А я не видел,  чтобы  ты
его выбрасывал. Помнишь, я однажды попросил у тебя пергамент  и  калам?  Они
нашлись мгновенно, а  прямо  перед  этим  я  заглядывал  в  мешок  и  ничего
подобного там не было.
   - Во-от оно что, - разочарованно хмыкнул вельх. - Я настолько привык, что
перестал обращать внимание... Надеялся, что люди менее наблюдательны.  Ясур,
кстати, этого так и не заметил или не подавал виду. А еще что-нибудь?
   - Иногда ты оговариваешься,  говоришь  про  людей,  будто  про  чужих,  -
прошептал Фарр. - Однажды  брякнул,  что  помнишь  древние  времена.  Хозяин
пещеры тебя не видел, и ты  явно  догадывался,  что  так  произойдет.  Порой
лошади на тебя очень странно косятся - без боязни, а  скорее  удивленно.  Ты
никогда не устаешь, можешь не спать несколько ночей подряд. Почему ты уходил
неизвестно куда в последнее полнолуние и явился только после восхода солнца?
   - М-да. - Кэрис состроил на лице огорченное выражение; -  Прожив  столько
лет с людьми,  начинаешь  забывать  про  мелочи,  незначительные  отличия  и
допускаешь маленькие слабости, способные делать жизнь чуть более удобной.  Я
понимаю, почему ты заметил мои слабые стороны: в  большом  городе  никто  не
начал бы присматриваться, там люди заняты самими собой и  своими  делами,  а
здесь... Мы много дней шли вместе, общаясь только друг с  другом.  От  скуки
твоя наблюдательность обострилась и разум  начал  строить,  может  быть,  не
совсем верные, но оправданные предположения. Сам-то ты что обо мне думаешь?
   Чиркнула по темному небу огненная полоска - падающая звезда. Над  горами,
в  стороне,  где  скрывалось  Логово,  коротко  вспыхнули  и  погасли  блики
розово-зеленого огня. Пробегавшая неподалеку от стоянки серая лисица на  миг
приостановилась, дернув носом и  блеснув  изумрудным  отблеском  глаз.  Фарр
смущенно ворошил толстой веткой угли в кострище.
   - Наверное, ты не человек, - после долгой паузы проговорил атт-Кадир,  не
глядя на Кэриса, и тотчас добавил: - Или не совсем  человек.  Я  не  верю  в
данный людям от роду дар колдовства, но вдруг ты волшебник? В книгах  пишут,
будто обладавшие  Талантом  маги  древних  времен  несколько  отличались  от
обычных смертных. Но нигде не говорится про волшебников,  бродящих  по  миру
ради забавы и приключений, - это  были  люди  почтенные,  уважаемые  и...  В
общем, домоседы.
   - Золотой Век, - глубоко вздохнул  Кэрис.  -  Неплохие  времена.  Сейчас,
конечно, их приукрашивают, заявляя, что  до  падения  Небесной  горы  царили
нескончаемые годы сплошного благоденствия и всеобщего благополучия... Нет, я
не волшебник, Фарр.
   - Тогда кто? - совсем тихо проговорил атт-Кадир, боясь услышать ответ.
   - После Столкновения Сфер этот  мир  утратил  значительную  часть  своего
богатства, дарованную Изначальным, - несколько издалека,  на  взгляд  Фарра,
начал вельх. - Кстати, бог, которого вы  называете  Атта-Хаджем  и  ошибочно
считаете Творцом Вселенной  (Фарр  возмущенно  надулся,  но  решил  пока  не
возражать, боясь пропустить  интересные  речи  вельха),  -  только  один  из
великих духов, созданий Единого, доселе населяющих три Сферы Мира. Так  вот,
когда  из  Внешней  Пустоты  явилась  Небесная  гора,  случилось   множество
бедствий, главным из которых стало исчезновение  многих  племен,  чьи  имена
сейчас напрочь позабыты. В том числе сгинули  народы,  которых  вы  считаете
волшебными. Горные дверги, файри, альбы, данхан, кро мара и многие другие  -
все они больше не живут на этой  земле.  Некоторые  вымерли,  прочие  решили
поискать счастья в иных мирах.  Вилии  и  симураны,  например,  остались  и,
пускай их немного, посейчас здравствуют.  Хуже  всего  пришлось  воплощенным
духам. В момент катастрофы они потеряли свою силу, а потом медленно  угасали
- сотни человеческих народов сгинули в годы Черного  Неба,  перестав  питать
духов своей верой... Как думаешь, почему Атта-Хадж столь силен и велик?
   - Потому что он бог, - уверенно сказал Фарр. - Нерожденный, Несотворенный
и Существовавший вечно... так говорит Провозвестник в своей Книге.
   - Потому, - сердито перебил Фарра Кэрис, - что в Атта-Хаджа  верят  сотни
тысяч саккаремцев, халисунцев и джайдов, а среди них и  ты!  На  предмет  же
словечка "Несотворенный" скажу так - мы все кем-то сотворены. Ты, я. Богиня,
псы Кор Айннун, Атта-Хадж и даже палка у тебя в руках. Боги,  сильнейшие  из
воплощенных или невоплощенных духов, получают мощь от вас, людей.  А  взамен
пытаются помогать вам, когда становится трудно...
   - Опять ты говоришь "вам", - поднял голос Фарр. - Все, что ты  рассказал,
очень интересно, но я тем не менее хочу  знать,  кем  являешься  именно  ты.
Неужели ты врал, рассказывая о своей деревне, родственниках, стране? О  том,
как водил овец на выпас, дрался с людьми  из  соседнего  клана,  о  невесте,
вышедшей замуж  за  другого?  Может  быть,  ты  вовсе  не  вельх,  а  только
прикидываешься.
   - Кхм, - кашлянул Кэрис. - Самое смешное в том,  что  последние  тридцать
лет я именно вельх. И про деревню клана Калланмор я не  выдумал  ни  единого
слова. Я очень долго там прожил, остались кровные братья и сестры и  даже...
Впрочем, тебе еще рано об этом знать.  Единственно,  я  там  не  родился,  а
просто пришел и сделал так, чтобы никто не  задавал  вопросов.  Каллан-морцы
решили, что я - один из них, и так было всегда. Ну хорошо, как выражаются  у
вас в Сак-кареме, возьмем за узду аргамака твоего любопытства. Таких, как я,
в твоей стране называют дэвами, у вельхов - броллайхан, а в Нардаре - дайне.
Словом, я дух, принявший облик человека. Это самое простейшее  объяснение  и
отчасти неправильное, но суть передает верно. Доволен?
   У Фарра отвисла челюсть, и  он,  не  задумываясь  над  тем,  что  делает,
отодвинулся подальше от Кэриса. Вельх, впрочем, не обиделся. Кэрис знал, что
одна из сурий Книги  Провозвестника  Эль-Харфа  говорит  о  дэвах  следующим
образом:
   "Есть люди - и есть люди. Есть дэвы - и есть дэвы. Мысль человеческая  не
в силах объять подвластный Атта-Хаджу мир, узреть все краски, оттенки, цвета
и  узоры,  выведенные  божественной  дланью.  Но  известно,  и  так  говорит
Предвечный,  что  все  создания  равно  подвержены  добру  и  злу.   Следует
правоверному помнить лишь изреченную истину: есть дэвы - и есть люди".
   Сказано   запутанно,   но   богословы   Мед   дай   на   основании   сиих
невразумительных слов Эль-Харфа вывели, что  человек,  изначальный  носитель
божественной  искры,  не  может  иметь  ничего  общего  с   существами,   не
принадлежащими миру, где царствуют смертные. Эль-Харф  жил  всего  восемьсот
лет назад, когда люди позабыли о прочих разумных тварях,  исчезнувших  после
Столкновения Сфер, и предполагал, что, раз всякие альбы  или  муиллар  ушли,
значит. Предвечный в мудрости своей очистил мир человека от мерзких нелюдей.
Соответственно,  отношение  ко  всему   нечеловеческому   у   последователей
Провозвестника  сложилось  далеко  не  лучшее.  Сказки  и  легенды,  живущие
отдельно от велеречивого и  пространного  учения  мардибов  Меддаи,  однако,
утверждали: бывают злые дэвы, но встречаются среди них и хорошие. Только вот
ни одна из волшебных историй не описывала дэва как существо, обликом сходное
с человеком.
   Атт-Кадир всегда предполагал, что дэв обязан выглядеть огромным,  рогатым
и  крайне  неприятным  на  вид  чудищем,  которое  воняет,  плюется   огнем,
устраивает каверзы людям, крадет прекрасных девиц, живет глубоко под  землей
в мрачной пещере, заваленной костями жертв и  вообще  является  злокозненным
врагом  всего  сущего.  Так,  по  крайней  мере,   повествовали   сказители.
Знаменитейший путешественник эмайр Сааб-Бийяр стократно описывал в  историях
о своих  приключениях  битвы  с  кровожадными  горными  духами,  кои  всегда
оказывались повержены его непобедимой дангарской саблей.
   - Удивляешься? - Фарр услышал голос  вельха  и,  покосившись  на  Кэриса,
увидел, как тот улыбается. - Я отчасти могу понять, о чем ты сейчас думаешь.
Сам сказал - "незнакомое пугает".  О  моих  сородичах  за  последние  тысячу
триста лет, прошедших от Столкновения, натрепали столько  невероятных  баек,
что и не упомнишь. Кто похитил любимую дочь шада Эль-Бейда двести  лет  тому
как? Правильно,  дэвы!  Между  тем,  как  мне  удалось  выяснить,  бесследно
исчезнувшая красавица Джейфане,  улизнувшая  ночью  на  свидание  с  эмайром
Имулаем, попросту сбежала с ним в Шо-Ситайн, где изменила имя и внешность...
Кто наслал мор на Дангару в 1108 году? Опять  дэвы!  И  ни  единая  душа  не
обратила внимания, что на  пришедшем  из  Мономатаны  корабле  работорговцев
имелись люди, больные черной лихорадкой! Триста сорок лет назад  таинственно
погиб наследник шада Хамагира. И снова дэвы виноваты - именно  они,  подлые,
подлили  редкий  сегванский  яд  в  вино,  а  вовсе  не  один  из   братьев,
добивавшийся престола!.. Фарр, если ты внимательно читал хроники  Саккарема,
ты наверняка знаешь, как...
   - ...Как в 930 году вдруг вспыхнул дворец наместника Междуречья. В пожаре
погибло несколько сотен людей, в основном гостей сего благородного эмайра, -
раздался низкий хриплый голос. - Потом обнаружилось, что сам эмайр  Джарджис
благополучно уцелел, зато недругов своих извел под корень. В народе об  этом
пожаре помнят только одно: враг Джарджиса пытался убить наместника, выпустив
из кувшина огненного дэва.
   - Скоро, - сквозь зубы  сказал  Кэрис,  глядя  на  незаметно  подошедшего
Драйбена, - появится еще одна легенда. О  том,  как  некий  разъяренный  дэв
собственноручно прикончил непомерно любопытного нардарского  эрла,  большого
любителя подслушивать чужие разговоры.
   Драйбен из Кешта действительно ненамеренно  следил  за  беседой  Фарра  с
Кэрисом и, когда его ушей коснулись столь невероятные речи, не  выдержал  и,
поднявшись с кошмы, отправился к костру.
   - Не спится мне. - Нардарец предпочел  не  замечать  слова  Кэриса.  -  А
говорите вы достаточно громко. Счастье, что  госпожу  Фейран  не  разбудили.
Впрочем, она  девушка  умная,  вдобавок  владеет  Даром,  недоступным  самим
воплощенным духам. Интересная компания мне досталась...
   - Садись, коли пришел, - бросил вельх. - Потолкуем. Фарр, ты  чего  такой
бледный? Аж в темноте видно. Перестань бояться. Я, как ты и  просил,  сказал
правду. Глянь на почтенного Драйбена - он и бровью не повел.
   - Я встречался  и  раньше  с...  существами,  не  являющимися  людьми,  -
преспокойно вымолвил нардарец. -  В  Аррантиаде  твоих  родичей,  Кэрис,  не
считают чем-то особенным.
   - Само собой, - кивнул Кэрис. - Во время падения Небесной горы арранты  и
их остров пострадали меньше всего. Снесло приливной волной несколько городов
на побережье, и все.  Отсиделись  Великолепные.  И  сумели  уберечь  знания,
исчезнувшие в других землях.
   Драйбен осторожно присел на положенное у огня бревнышко, заинтересованно,
словно первый раз  в  жизни,  рассматривая  вельха.  Очень  хотелось  задать
множество вопросов, но Кэрис упредил:
   - Все, что должен был сказать я, ты слышал. Ночь долгая, тепло... В мешке
найдется фляга с розовым вином... Фарр, не сиди, как  истукан.  Покопайся  у
меня в торбе, найдешь. Деревянная бутыль с залитой желтым воском пробкой.  А
ты, Драйбен из Кешта,  расскажи  о  себе.  Нам  с  Фар-ром  будет  интересно
послушать. Верно, Фарр?
   Как ни странно, на протяжении следующих четырех дней никто, включая вечно
любопытного Фарра, не удосужился спросить Кэриса о направлении пути.  Вельх,
который на самом деле являлся  вельхом  лишь  отчасти,  отлично  знал  горы,
великолепно  ориентировался  в  малознакомых  ему  местах  и  без  особенных
трудностей провел свой маленький отряд через наиболее удобные  перевалы,  по
необитаемым человеком краям. Слева оставалась  обширнейшая  долина  Табесин,
сейчас захваченная мергейтами, где-то впереди  несли  к  Полуденному  океану
свои воды  две  великие  реки,  за  которыми  простерлись  песчаные  равнины
Халису-на, широколиственные нардарские леса и владения блистательного кенига
Нарлака.
   Фарр,  ошеломленный  признаниями  Кэриса,  в  основном   помалкивал   или
беседовал с Фейран на отвлеченные темы,  наподобие  восходящей  к  Эль-Харфу
родословной саккаремских шадов или о стихах известнейшего поэта Нейсамма  из
города Акко,  и  не  переставал  удивляться  образованности  любимой  дочери
шехдадского вейгила. Халаиб,  в  отличие  от  многих  отцов,  выучил  Фейран
грамоте и позволял женщине читать книги. Драйбен, хоть и оставался мрачен до
угрюмости, общался в основном с Кэрисом.
   Бывший эрл не открыл случайным  попутчикам  всех  своих  тайн,  рассказав
только, что в силу случая прослужил некоторое время  советником  у  степного
хагана и однажды посвятил Гурцата в тайны, открытые  неизвестным  автором  в
старинном фолианте, обнаружившемся в библиотеке  его  замка.  Вот  Гурцат  и
решил добавить к своей военной  силе  мощь  волшебства.  Кэрис,  разумеется,
подозревал, что Драйбен говорит полуправду, но  от  расспросов  отказался  -
нардарец однажды резко оборвал вельха, едва тот попробовал задать  несколько
наводящих вопросов.
   Невольно слушая  разговоры  Драйбена  с  Кэрисом,  Фарр  однажды  вечером
выпросил у нардарца упомянутую старинную книгу.  В  храмовой  школе  старого
мардиба  Биринджика  мальчиков  не  учили  языкам,  в  основном  налегая  на
богословие и историю Саккарема,  однако  атт-Кадир  года  два  назад  тайком
попробовал самостоятельно изучать наречия других  народов  и  с  трудом,  но
все-таки читал по-нардарски. Так как книга в зеленой обложке  была  написана
много столетий назад и стиль изложения изрядно  отличался  от  современного,
Фарр постоянно спрашивал разъяснений у Драйбена и за  вечер  осиливал  самое
большее две-три страницы.
   Драйбен никому не сказал, что Подарок Хозяина в виде белого непрозрачного
кристалла остался с ним и по-прежнему лежал в сундучке, завернутый  в  шелк.
Однако  теперь  Камень  словно  растерял  всю  дарованную   Хозяином   силу,
превратившись в обычный осколок не  то  мрамора,  не  то  мутного  хрусталя.
Способный чувствовать волшебство гораздо острее людей Кэрис не беспокоился и
не приставал с многозначительными вопросами, а посему  нардарец  решил:  Оно
забыло о  человеке,  служившем  проводником  недоброй  силы,  заключенной  в
Самоцветных горах, и больше не собирается его использовать.
   "Легко отделался, - с облегчением  думал  Драйбен.  -  Естественно,  ведь
теперь  Оно  может   воздействовать   прямиком   на   Гурцата,   без   моего
посредничества. Наверняка  хаган  получил  Дар  наподобие  моего  проклятого
кристалла... А то и посильнее".
   Фейран смирилась с судьбой и сопровождала  троих  мужчин,  ни  о  чем  не
спрашивая. Тем более что Драйбен, как  прекрасно  воспитанный  в  куртуазном
Нардаре  благородный  эрл,  относился  к  единственной  даме  с   положенным
вниманием, с Фарром было интересно поговорить, вспоминая  старые  времена  и
общих знакомых, а Кэрис с  его  неиссякаемым  запасом  шуток,  целым  мешком
разнообразных вкусностей  (вельх  постоянно  угощал  девушку  то  нугой,  то
фруктами  в  сахаре,  добываемыми  из  своего  баула)   и   благожелательным
расположением ко всем без исключения  членам  отряда  помогал  не  думать  о
плохом.
   Несколько  раз  к  Фейран  приходили  сны  (дар  "говорить  со  звездами"
постепенно  возвращался),  но  призрачные  видения  не   предвещали   ничего
хорошего. Ледяное облако по-прежнему разрасталось над землями людей,  Фейран
видела обрушившиеся стены городов, пожары,  чувствовала  запах  бесчисленных
смертей... И никакого просвета впереди.
   Она не слышала ночного разговора и  посейчас  считала  Кэриса  человеком,
хотя и замечала, насколько вельх необычен по сравнению с остальными  людьми.
Слишком самоуверен, никогда  не  молится  Атта-Хаджу  на  восходе  и  закате
(Драйбен, однако, тоже  -  у  него  свой  бог),  но  таковы,  наверное,  все
варварские народы с полуночи. Прозвище Дэв, привязавшееся к Кэрису с  легкой
руки нардарца, наверное, послужило  данью  высокомерию  господина  Драйбена,
который как-никак высокорожденный эмайр...
   Фейран  помогала  готовить  еду,  и  женская   рука   делала   не   особо
разнообразные яства более вкусными, чем обычно. Однажды, выпросив  у  Кэриса
лук, подстрелила влет нескольких голубей, обеспечив ужин и показав мужчинам,
что саккаремские девицы не хуже  их  самих  умеют  обращаться  с  охотничьим
оружием. И, конечно, тосковала по Берикею, предполагая, что он погиб. Фейран
не слишком поверила  в  слова  Кэриса  о  том,  что  саккаремец  ушел  через
волшебные Врата вместе с Гурцатом.
   Постоянно находясь  под  гнетом  чувства  вины  за  разворачивающееся  на
материке бедствие, вызванное его гордыней и любопытством, Драйбен  развлекал
себя беседами с Кэрисом - пускай  он  не  человек,  а  дайне,  но,  судя  по
некоторым обмолвкам,  давным-давно  живет  с  людьми,  часто  путешествовал,
помнит о многих исторических событиях... Кстати, на вопрос о своем  возрасте
вельх отвечал уклончиво, говоря, что  застал  еще  Золотой  Век.  Но  больше
ничего не уточняя.
   "Есть чему позавидовать, - решил однажды Драйбен. -  Как  существо  более
магическое, нежели живое, Кэрис стал свидетелем множества  эпох...  История,
сохранившаяся в летописях, - это одно, а рассказы непосредственного очевидца
- совсем другое. Но почему бессмертный  дайне  решил  уйти  от  сородичей  и
предпочел беспокойный, изменчивый и такой опасный мир  людей?  Хотя...  Этот
мир опасен только для нас, краткоживущих и