пенно
холодеют конечности.
   Они ели все медленней и медленней, как дети, знающие, что после ужина
их ждет порка. Я резко отодвинул стул.
   - Зайду к себе, - бросил я Морли на ходу. - Вернусь через минуту.
   Я кое-что забыл - одну из картин Снэйка. К моему возвращению  трапеза
была окончена. Пришел  Рок  со  своими  инструментами  и  портретом  под
мышкой. Он  внимательно  оглядел  собравшихся  и  остался  доволен  моей
сдержанностью.
   - Девушку пригласите? - спросил он.
   - Конечно. Морли, понесешь это. Мы, отводя глаза, прошли мимо Кида  и
стали подниматься по лестнице. На третьем этаже я  отстал  и  свернул  в
коридор, к покоям Дженнифер. Дверь  была  заперта,  но  на  этот  раз  я
захватил отмычку. Я прошел через большую гостиную, в комнату, где застал
ее ночью. Она и сейчас была здесь, сидела на том же стуле, лицом к  тому
же окну. Она спала. На лице ее застыло невинное, невозмутимое - ну прямо
ребеночек-ангелочек - выражение.
   - Проснись, Дженнифер. - Я тронул ее за плечо. Она подскочила.
   - Что? Что такое? - Она быстро успокоилась. - В чем дело? - повторила
она.
   - Мы идем к твоему отцу.
   - Я не хочу. Вы собираетесь... Это убьет его. Я не хочу  участвовать,
мне этого не вынести.
   - Вынесешь. Пошли. Без тебя нам не обойтись. - Я взял ее  за  руку  и
повел, почти потащил по коридору. Она упиралась, но драться не стала.
   Все собрались в гостиной  Стэнтнора  и  ждали  нас.  Когда  я  привел
Дженнифер, Питерс распахнул дверь. Следующая комната оказалась маленькой
гостиной, в точности такой  же,  как  у  Дженни.  Мы  гуськом  прошли  в
спальню.

Глава 42

   Старик походил  на  мумию.  Глаза  его  были  закрыты,  рот  разинут,
какая-то слизь вытекала из него и сбегала по подбородку.  Каждый  третий
вздох с шумом вырывался из груди как предсмертное хрипение.
   Мы принялись за дело. Я  собрал  картины,  Морли  стал  на  страже  у
дверей. Питерс разбудил генерала и усадил его. Кухарка подбросила дров в
камин.
   Вид у старика был  хуже  некуда,  но  способности  соображать  он  не
утратил. В глазах появился блеск. По нашему зловещему виду он понял, что
я пришел с последним докладом.
   - Не тратьте сил, генерал, не говорите и не спорьте. Вы угадали,  это
мой последний доклад. Он  не  займет  много  времени,  но  предупреждаю,
такого вы не видели и в самых кошмарных снах. Я не  намерен  давать  вам
советы. Я просто изложу факты, а вы уж поступайте как знаете.
   Его глаза сердито сверкнули.
   - Незнакомый вам человек, - продолжал я, - доктор Рок, специалист  по
паранормальным явлениям. Он мне очень помог. Вы, наверное, недоумеваете,
где Уэйн. Его нет - он покинул нас сегодня  утром.  Нет  также  Чейна  и
Кида, потому что они скоропостижно скончались. Как Хокес  и  Брэдон.  От
той же руки. Прошу, доктор.
   Рок  приступил  к  сольной  партии.  Я  дал  ему  время   распаковать
инструменты и  сосредоточиться.  Стэнтнор  смотрел  не  отрываясь,  сжав
бесцветные губы в одну тонкую линию. Жили только  его  глаза  -  ив  мою
сторону они смотрели отнюдь не благосклонно. Но, кроме гнева, в них было
что-то еще. Волнение? Страх?
   - Сначала о том, кто пытается убить вас. Рок издал какой-то звук,  не
то вопль, не то свист.  Показалось  пламя.  Все  так  и  подскочили.  Я,
конечно, не специалист, но ощущение было неприятное.
   - Все в порядке? Доктор задыхался.
   - Я борюсь. Но я приведу ее к вам.  Не  вертитесь  под  ногами  и  не
отвлекайте меня.
   Прошло несколько минут.
   Дух Элеоноры материализовался в нескольких шагах от кровати.  Но  Рок
добился успеха не с  первой  попытки.  Сперва  мы  ясно  увидели  Снэйка
Брэдона, затем куда менее четкого Каттера  Хокеса,  и  лишь  с  третьего
захода Элеонора сдалась. Я  взглянул  на  портрет,  которым,  по  словам
домочадцев,  постоянно   любовался   генерал.   Сходство   было   весьма
относительным, не походил он и на женщину с картины Брэдона.
   Глаза Стэнтнора вылезли из орбит. Он выпрямился и завизжал:
   - Нет! - И закрыл глаза рукой. - Нет! Уберите ее! - Он захныкал,  как
побитый мальчишка. - Уберите ее отсюда!
   - Вы сами наняли меня, чтобы докопаться до истины, и сказали, что  не
важно, насколько неприятной она  окажется.  И  вот  истина  перед  вами,
другой не существует. Не скрою, я испытываю удовольствие, столкнув вас с
ней лицом к лицу. Женщина, которую вы пытали, которую вы убили...
   Дженнифер не выдержала:
   - Он убил ее? Мою мать? Он, а не доктор? - Она пошатнулась.
   - Займись ею, Морли.
   Морли отошел от  двери  и  поддержал  девушку.  Она  лепетала  что-то
невнятное, а потом разразилась плачем.
   Стэнтнор пыхтел и плевался, как будто бегом поднялся на крутую  гору.
Говорить он не мог, только хрипел. Похоже, его хватил-таки предсказанный
Дженнифер удар.
   Я повернулся к Элеоноре.
   - Ступай теперь. Отдохни. Ты сделала достаточно,  но  это  недостойно
тебя. Не марайся больше, не загрязняй свою чистую  душу.  -  Глаза  наши
встретились. Мы смотрели друг на друга так долго, что  остальные  начали
нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. - Пожалуйста,  -  сказал  я,  -
пожалуйста.
   Я и сам не понимал, о чем молю ее.
   - Ей станет легче, мистер Гаррет, - ласково заверил меня доктор  Рок.
- Она отдохнет, обещаю.
   - Отпустите ее, хватит, ей не надо слышать... - Я  вовремя  замолчал,
не успев наговорить лишнего, закрыл глаза и попытался взять себя в руки.
Когда я открыл их, от Элеоноры оставалась лишь еле заметная тень.
   Она улыбнулась мне. Прощай.
   - Прощай.
   Я  не  сразу  заставил  себя  взглянуть  в  лицо  старику.  Он  дышал
по-прежнему тяжело, с присвистом, но все же чуть-чуть оправился.
   - Я принес  вам,  генерал,  одну  штучку,  чтобы  вы  не  скучали  по
Элеоноре. Вам понравится. - Я убрал со  стола  ненужный  уже  портрет  и
поставил на его место шедевр Снэйка. - Согласитесь, это будет посильней.
   Стэнтнор смотрел на картину,  и  чем  дольше  смотрел,  тем  страшнее
становилось его лицо.
   Он закричал. Я взглянул на портрет  и  тоже  с  трудом  удержался  от
крика. Что-то изменилось, словами не описать, не выразить,  что  именно,
но изменилось. Картина рассказывала историю Элеоноры,  и  никто  не  мог
остаться равнодушным к ее боли и страху, не мог не  трепетать  вместе  с
ней, не разделить ее ужас перед тем, что настигло ее, -  перед  безумной
тенью с лицом молодого Стэнтнора. Року с трудом удалось оторвать меня от
картины.
   - Вы еще не закончили, мистер Гаррет, - мягко напомнил он. Голос  его
проник мне прямо в сердце,  как  проникал  голос  Покойника,  смягчая  и
удерживая меня, не давая сорваться в  пропасть.  -  Что  вы  делаете?  -
спросил доктор.
   - Я хочу, чтобы он остаток своих дней провел, созерцая этот портрет.
   - Не надо. Продолжайте.
   - Конечно, вы правы. Питерс, на минуточку.
   Питерс повернул голову старика в  мою  сторону.  В  глазах  Стэнтнора
больше не было безумия. Он просто смотрел на что-то, недоступное взгляду
других. Ад раскрылся перед ним. Теперь он вернулся  к  нам,  по  крайней
мере на несколько минут.
   - У меня есть еще один  подарок.  Он  вам  тоже  понравится.  -  Дабы
отвлечь старика от Элеоноры, я отвернул ее портрет изображением к стене,
а на его место водрузил последний портрет  Дженнифер  работы  Снэйка.  -
Ваша любимая дочка, так похожая на своего папочку.
   Дженнифер закричала и кинулась на меня.  Но  Морли  перехватил  ее  и
держал мертвой хваткой. Она не почувствовала боли.
   Кухарка перестала помешивать огонь в камине, отпихнула Морли,  обняла
Дженнифер, отняла у нее нож. Она успокаивала, убаюкивала, оплакивала ее:
   - Детка, моя бедная больная детка.
   Все молчали. Но все поняли, даже генерал.
   - Вот почему сгорела ваша конюшня -  из-за  этой  картины.  Дженнифер
несколько  раз  позировала  Снэйку.  Но  Снэйк  Брэдон  не  был  обычным
художником. Он мог видеть  суть  вещей.  Наверное,  поэтому  он  избегал
людей: слишком много ужасного прозревал он в их душах.
   Я был призван, чтобы раскрыть правду,  но  я  опоздал,  я  действовал
чересчур медленно. Может, я не хотел знать правды. Не в первый  раз  зло
явилось в мир в красивенькой, блестящей обертке. А может, я был  слишком
занят портретом Элеоноры и недостаточно внимательно  изучил  портрет  ее
дочери.
   Стэнтнор попытался перебить меня.
   - Восемь убийств, генерал. Ваша дочурка погубила  восьмерых  здоровых
мужчин. Четверых она заманила к болоту, к тому, что на земле  Мельхиора.
- Стоило мне понять, что виновница  преступлений  -  Дженнифер,  кусочки
головоломки сложились в одно целое. - Понадобилось  время,  но  в  конце
концов я допер. Все они были охотниками -  а  она  прикидывалась  дичью,
приводила их туда, убивала и топила в болоте. Я никак не мог представить
себе, все время на этом спотыкался - как она перетаскивала тела? Просто,
как все гениальное: они приходили  сами.  Трудней  всего  было  спихнуть
Чейна с четвертого этажа и сбросить панцирь на Кида.
   Медлил я и потому, что  нелегко  представить  себе  убийцу  в  облике
хрупкой  девушки.  Я  упустил  из  виду,  что  в  доме,  полном  морских
пехотинцев, все думают, как они, и готовы  пролить  кровь.  Но  кому  бы
пришло в голову, что женщина осмелится напасть  на  опытного  солдата  и
накинуть ему на шею удавку?
   Я подумал о нашей прогулке на кладбище. Дженни планировала убить меня
там. Доброта спасла мне жизнь, и если бы  не  она,  Дженнифер  вышла  бы
сухой из воды.
   - Теперь я знаю, кто и как. Но, разрази меня гром, не пойму, зачем.
   Она раскололась. Захлебываясь то смехом,  то  слезами,  она  выдавала
себя - и ни капли смысла не было в ее бессвязном лепете.
   Она лопотала о своем страхе и о том, что,  если  бы  остались  другие
наследники, кроме них с  кухаркой,  поместье  пришлось  бы  разделить  и
продать. И тогда бы ей не миновать этого ужасного  мира,  в  котором  ей
удалось побывать лишь однажды, четырнадцатилетней девочкой. Я  ошибся  в
одном. Не восемь, одиннадцать убийств. Она убила и  тех  троих,  которые
якобы погибли от несчастного случая или умерли естественной смертью. Она
во всем призналась. Она даже хвасталась перед нами, издевалась над  нами
- потому что до сих пор ей удавалось дурачить всех.
   И все время Стэнтнор смотрел на нее как громом пораженный. Я знал,  о
чем он думал. Он думал - чем я заслужил такое?
   Я хотел объяснить ему.
   - Гаррет! - Морли дернул меня за рукав. - Что?
   - Пора идти. Ты выполнил свою работу. Рок уже ушел.  Он  сделал  свое
дело - Элеонора получила покой. Кухарка пыталась утихомирить и успокоить
Дженнифер, а заодно и саму себя. Эта девушка ей не  родная  дочь,  но...
Стэнтнор отвернулся от Дженнифер. Теперь он  обратился  к  ее  портрету.
Наверное, он видел  в  нем  нечто,  недоступное  никому  другому,  кроме
Снэйка. Может, он видел  того,  кто  произвел  на  свет  этого  монстра.
Напрасно я искал в душе хоть крупинку жалости - ее не было.
   Потом с ним снова случился  припадок.  Он  не  прекращался,  приступы
следовали один за другим.
   - Гаррет. Пора идти.
   Старик умирал, умирал в страшных мучениях, и Морли не желал при  этом
присутствовать.
   Питерс стоял не двигаясь, не в силах произнести ни слова. Он не знал,
что делать. Его-то я очень жалел.
   Я стряхнул овладевшее мной оцепенение.
   - Стэнтнор должен мне, - сказал я Морли. - Я истратил  весь  аванс  и
ответил  на  все  его  вопросы.  Но  не  похоже,   что   он   собирается
расплатиться.
   Морли удивленно уставился на меня: подобные циничные замечания  не  в
характере добродушного старины Гаррета.
   - Не надо, -  запротестовал  он,  хотя  и  не  знал,  что  я  намерен
предпринять. - Пошли, забудь об этом. Я с тебя ничего не возьму.
   - Ну нет. - Я взял портрет Элеоноры. - Мой гонорар.  Работа  Брэдона.
Оригинал, прошу заметить.
   Генерал не возражал. Он был занят - он умирал. Я взглянул на Питерса.
Он пожал плечами. Ему было все равно.
   - Гаррет! - рявкнул Морли. Он не  сомневался,  что  сейчас  я  сделаю
что-то, о чем впоследствии горько пожалею.
   - Еще минутку.
   Я все же чувствовал ответственность за случившееся.
   - Что вы будете делать дальше? - спросил я кухарку.
   Она посмотрела на меня так, будто в жизни не слыхала вопроса глупей.
   - Что всегда делала, парень. Присматривать за домом.
   - Дайте мне знать, если  понадоблюсь.  Лишь  потом  я  последовал  за
Морли. О старике я не думал. Даже если б за дверью ждал врач,  способный
спасти его, вряд ли я позвал бы его к больному.
   Мы с Морли забрали картины, упаковали вещи и спустились вниз.  Питерс
ждал нас у парадной двери, он смотрел на главный холл тем  же  взглядом,
каким я недавно смотрел на пейзаж Брэдона с болотом и виселицей. В  руке
сержант держал лопату. Он шел  копать  могилы.  Но  вряд  ли  кто-нибудь
поставит памятник на могиле Стэнтнора.
   - Я не благодарю тебя, Гаррет. Я бы никогда не обратился к тебе, если
б знал...
   - Я бы никогда не согласился, если б знал. Мы квиты. Что  собираетесь
делать?
   - Похоронить мертвых. Потом уйду отсюда. Может быть, опять подамся  в
армию. Если Дуралейник сорвется  с  цепи,  им  понадобятся  ветераны,  а
больше я все равно ничего не умею.
   - Желаю удачи, сержант. Как-нибудь увидимся.
   - Конечно.
   Мы оба знали, что больше не встретимся никогда.
   Сверху донесся ужасающий вопль. Крик не затихал. Теперь в нем не было
ничего человеческого. Все поглядели вверх.
   - Полагаю, он умер, - сказал Питерс, просто констатировал,  без  тени
чувства.
   Мы услышали другой крик - полный безумной ярости.
   - Вернитесь, мисс Дженни, вернитесь! - орала кухарка.
   Дженнифер окончательно  потеряла  голову.  С  кинжалом  в  руках,  не
переставая  вопить,  она  выскочила  на  балкон  четвертого   этажа.   Я
встревожился, разобрав, что выкрикивает она мое имя.
   - Быстрей,  Гаррет,  -  подтолкнул  меня  Морли:  ему  уже  случалось
сталкиваться с одержимыми. В таком состоянии тоненькая, изящная  девушка
может разорвать на куски взрослого сильного мужчину.
   Дженнифер не соображала, где  находится.  А  когда  сообразила,  было
слишком поздно: балконные перила сломались, и она полетела вниз.
   Храбрый рыцарь принял Дженни в свои  объятия  -  и  не  удержал,  она
ударилась об него, а потом упала прямо в лапы дракону. Она  была  похожа
на жертву чудовища. Рыцарь спешил на выручку - и не успел.
   Впрочем, этот бестолковый герой никого не  успел  спасти.  Я  зашагал
прочь.  Морли  следовал  по  пятам:  боялся,  что  я  способен  выкинуть
какую-нибудь невообразимую глупость, например, вернуться назад.
   Почти весь путь до дому мы проделали молча.  Я  заикнулся  было,  что
хочу подыскать себе другую работу, но Морли  попросил  меня  не  болтать
чепухи.  Потом  я  спросил,  набил   ли   он   карманы   стэнтноровскими
безделушками сразу или собирается выбрать  ночку  потемней  и  навестить
поместье еще разок. Обычно в ответ  на  подобные  клеветнические  выпады
Морли делает вид, что понятия не имеет, о чем речь.
   - Я не взял бы отсюда ничего, Гаррет,  даже  если  б  ты  на  коленях
передо мной ползал, - серьезно ответил он. - В каждом  камне,  в  каждой
мелочи - зло, смерть и тьма.
   Больше мы не разговаривали до самой Макунадо-стрит, на которой  стоит
мой дом. На прощание Морли сказал:
   - Ступай напейся, Гаррет, напейся до бесчувствия,  до  рвоты  -  надо
прочистить желудок, выблевать весь этот яд.
   - Лучшего совета уже много лет от тебя не слышал.

Глава 43

   Дин впустил меня в дом. Казалось, он постарел и похудел, хотя  прошло
лишь несколько дней.
   - Добро пожаловать, мистер Гаррет. Вы не давали знать о себе, мы  уже
начали беспокоиться.
   - Мы?
   Верный слуга хлопотал вокруг. - Он  тоже.  -  Дин  кивнул  в  сторону
комнаты Покойника. - Как  вы  ушли,  сразу  проснулся.  Думал,  что  вам
потребуется помощь.
   - Справился и без него.
   Справился я или нет?
   Дин уловил мое настроение.
   - Налью-ка я вам кружечку пивка.
   - Бочку.
   - Так плохо?
   - Хуже. Захвати молоток. - Я прошел в кабинет и осмотрел место,  куда
собирался повесить портрет Элеоноры.
   Дин бросился выполнять поручения. А ведь старый пройдоха умеет быстро
бегать. Запомним, а то обычно он ползает как улитка. Минуты не прошло  -
он вернулся с пивом, молотком и гвоздями. Я залпом осушил кружку.
   - Еще.
   - Сейчас приготовлю поесть, похоже, вы проголодались.
   Старый плут. Хочет накормить меня, пока я не начал пить всерьез.
   - Я скучал по твоей стряпне.
   Я вбил гвоздь в стену, но  не  успел  развернуть  Элеонору,  как  Дин
притащил подкрепление. На этот раз он захватил и кувшин.
   Я развернул портрет, повесил на стену и отступил на несколько  шагов.
Это не та картина.
   Нет, конечно, та. Но что-то изменилось. Исчезли ужас, напряжение,  но
картина осталась прежней. Кроме Элеоноры - она  улыбалась,  улыбалась  и
бежала не от кого-то, а к кому-то.
   Не может быть. Это я  изменился,  не  картина.  Я  повернулся  к  ней
спиной. Снэйк Брэдон был гениальным живописцем, но у всего есть предел.
   Я глянул через плечо - Элеонора улыбалась мне.
   Я осушил вторую кружку.  Дин  напугался,  что  я  напьюсь  до  потери
сознания, и заспешил на кухню готовить закуску.
   Покойник затащил меня к себе почти против воли и вытянул из меня  всю
историю. Он не бранил меня - уже странно, обычно он каждое лыко ставит в
строку. Я старался, но вступить с ним в спор не удавалось,  он  даже  не
отметил мои ошибки, не упрекнул, что я не  догадался  раньше  о  безумии
Дженнифер, не признал в ней убийцу. В голове у меня  раздавались  только
поощрительные поддакивания. Когда я кончил, он дал мне подробный отчет о
последних  новостях  из  Кантарда.  Несмотря  на   свое   состояние,   я
заинтересовался.
   Слави Дуралейник напал на Фулл-Харбор: слишком много было похвальбы и
угроз, пришла пора доказать,  что  он  слов  на  ветер  не  бросает.  Он
предпринял одну из своих сокрушительных атак, напал сразу и с моря, и  с
воздуха, воспользовавшись кантардским изобретением. Он пытался захватить
ворота и войти в город. И - как я и предсказывал - был разбит наголову.
   - Вот и разлетелся в пух и прах миф о его непобедимости, - заметил  я
и услышал у себя в мозгу оглушительный хохот Покойника.
   "Не совсем. Теперь наши погонятся, чтобы прикончить.  Загонят  его  в
берлогу и сами туда полезут".
   - А ведь точно.
   Там ждет полный разгром,  и  тогда  у  нас  не  будет  солдат,  чтобы
отразить следующее нападение. Держу пари, наши  командиры  погонятся  за
ним. Последний способный командующий вышел в отставку  года  три  назад,
остались одни тупицы.
   "Любопытно мне, Гаррет, с чего это девица напала на  тебя  в  комнате
сержанта. Ведь твой мужской шарм обезоружил ее".
   Он все-таки не удержался и подколол меня. Не думаю,  что  она  хотела
убить меня. Но ей нужно было перехватить копию.
   "Почему?"
   Мне показалось, что он знает ответ, просто хочет проверить меня.
   - По причине, прямо  противоположной  той,  что  я  предполагал.  Она
хотела уничтожить завещание. Если б все копии были  сожжены,  отпала  бы
необходимость в убийствах. По закону, поместье перешло бы к ней, не было
бы раздела, а следовательно, не пришлось бы уезжать.
   "Откуда она знала, где хранится копия?"
   - Наверное, подслушала наш с Питерсом разговор. Думаю, не  один  раз,
когда все считали, что она спокойно сидит у себя, она кралась за нами  и
подслушивала. Но хватит об  этом...  У  меня  есть  один  вопрос.  Зачем
Элеонора обернулась Морли? И как ей это удалось? Да  так  ловко,  что  я
ничего не заподозрил.
   "Она хотела узнать тебя поближе. Опять твое  роковое  очарование.  Ты
пленил ее. Как? Элементарно. Особенно для  женщины  с  ее  прошлым.  Она
просто вошла в твое сознание. Ей ничего не нужно знать  о  Морли  Дотсе,
хватило того, что знал ты. Ты сделал за нее всю работу. Это как мечта".
   Что-то здесь не так, и мне это что-то не нравится. Если Элео