вно как не имел ни малейшего понятия,  с  чего  ей  понадобилось  меня
спасать.  Девушка  испустила  очередной  вопль.  Я  полез  за  волшебной
веревкой. Не ты одна умеешь показывать фокусы, голубушка.
   - Эй, подруга! Ты кто такая? Имя у тебя есть? - В ушах свистел ветер,
с коим сливалось жужжание крыльев карапуза, который по-прежнему прятался
во мраке.
   Справа раздался звонкий смех. Лошади как будто пошли на посадку.
   - Зовите меня Кэт, мистер Гаррет. Плохая девчонка Кэт.
   - Мне нравятся плохие девчонки. - Я был не прочь  продолжить  беседу,
но у меня вдруг  перехватило  дыхание.  Мы  опустились  так  низко,  что
очутились на  одном  уровне  с  островерхими  крышами  домов.  Мой  конь
захлопал крыльями, сбрасывая скорость, однако, несмотря на  его  усилия,
мы продолжали мчаться сломя голову. Как ни странно, я был еще жив.  Конь
встал на дыбы, раскинул  крылья,  подставляя  их  встречному  воздушному
потоку, содрогнулся всем телом. Скорость резко упала.  Животное  втянуло
крылья, его грудь стала шире, круп раздался; в следующую секунду оно  на
полном скаку коснулось земли. На спине у него никого не было. По крайней
мере так почудилось бы стороннему наблюдателю,  ибо  я,  собрав  остатки
мужества, влез в свой невидимый мешок.
   Для  начала  я  завязал  мешок  под  мышками,  поскольку  руки  могли
понадобиться. Конь вихрем промчался под деревьями, но  я  все  же  успел
ухватиться за толстую ветку. Опля! Мой скакун словно и не заметил, что с
его спины исчез груз весом в добрых двести фунтов. Пальцы не  выдержали,
и я кулем повалился на землю. У  меня  хватило  сил  натянуть  мешок  на
голову  и  отползти  в  сторонку.  Будем  надеяться,  моя  спасительница
спохватится не сразу. - Мы тебя  видели!  Мы  тебя  видели!  -  завопили
гнусные пикси. Впрочем, если особо не прислушиваться, крики пикси похожи
на воробьиное чириканье. Лично я бы решил - воробьи жалуются на то,  что
их разбудили среди ночи.

Глава 25

   - Мистер  Гаррет,  где  вы?  С  вами  все  в  порядке?  Откликнитесь,
пожалуйста, если можете.
   Я мог, но не стал. Пускай  думает,  что  я  свалился  при  заходе  на
посадку. Черт! Если бы  я  не  разевал  пасть,  не  приставал  к  ней  с
дурацкими вопросами, она могла бы подумать, что ее подопечный  упал  еще
раньше, во время бешеной  скачки  по  небосводу.  Послышалось  жужжание,
неумолимо приближавшееся к тому месту, где я прятался.  Мерзкий  карапуз
знал, что я не упал. Он внимательнейшим образом осматривал  окрестности,
ни на  секунду  не  замолкая.  С  его  уст  слетали  весьма  изысканные,
цветистые выражения - разумеется, в мой адрес.
   Как меня все любят!
   Я припустил к дому; мне  придал  сил  раздавшийся  за  спиной  гомон.
Впечатление было такое, будто там собралась целая толпа встречающих, все
в дурном настроении, включая разбуженных среди  ночи  пикси.  За  криком
перепуганной курицы я различил вопль Кэт. Девушка явно не налеталась.
   Крылатый  карапуз  возник  из  мрака  в  нескольких  футах  от  меня.
Плюхнулся упругим задом на бронзовую ладонь одного из редких  памятников
в честь гражданского лица. На тетиве лука лежала стрела, выражение  лица
карапуза говорило о том, что он не задумается выстрелить.
   - Я знаю, ты где-то здесь. Слышишь, козел? Хитро ты придумал,  ничего
не скажешь. - Над его головой  заклубился  дымок.  -  Шутки  в  сторону,
приятель. Давай вылезай. Сам знаешь, кроме нас, тебе никто не поможет.
   Я задумался. По всей видимости, годоротов задело,  что  я  вступил  в
переговоры с  их  врагами,  а  теперь,  после  моего  исчезновения,  они
попросту  взбеленились.  Может,  воспользоваться  своей  невидимостью  и
подобраться поближе? Нет, не стоит, лучше пойти домой. Внутренний  голос
твердил, что дома ничуть не безопаснее,  однако  перепуганное  животное,
затаившееся в глубине моей души, не желало ничего слушать. Только домой,
в логово отдохнуть, зализать раны... Дождавшись, пока младенец улетит, я
двинулся дальше.
   Второй раз он  настиг  меня  у  выхода  из  парка.  Услышав  знакомое
жужжание, я спрятался в густую тень. Он прошмыгнул мимо, а  в  следующий
миг прилетели две совы. Они говорили на птичьем языке, но было  несложно
понять, что девочки ссорятся.
   Я хмыкнул. Естественно, про себя.
   Летите, летите, милашки. Это вы враждуете с годоротами, вам с ними  и
разбираться.
   Осознав, что в парке появились шайиры, я прибавил прыти. И  правильно
сделал. Неожиданно стало холодать, причем все заметнее. Я вновь  укрылся
в густой тени и пропустил Хаоса, который плыл по моему следу, похожий на
черный, гонимый  ветром  призрак.  Походило  на  то,  что  его  отрядили
патрулировать подступы к моему дому со стороны парка.
   Неужели мое бегство - очередная ловушка? Неужели они все подстроили?
   Гаррет, ты параноик.
   Я всегда считал, что боги в известной мере всемогущи. Быть может, чем
меньше верующих, тем слабее могущество? Наверно, иначе зачем бы  шайирам
с годоротами понадобился какой-то смертный. И сбежать бы мне никогда  не
удалось.
   Нет,  это  паранойя,  все  признаки  налицо.  У  меня   было   дурное
предчувствие: когда развеется дым, земля перестанет  трястись  и  осядет
пыль, выяснится, что богам на  дух  не  нужен  смертный,  столь  усердно
совавший нос в их секреты.
   Пожалуй, это стоит учесть. Послышался шорох. Он  доносился  с  юга  и
становился все громче. Ног? Нет, к счастью, не Зловонный Ног.  Я  замер.
Над моей головой пролетело нечто, смахивавшее на огромного нетопыря. Или
на лист бумаги, двигавшийся весьма  целеустремленно.  Должно  быть,  тот
тип, которого зовут Кильрак Тень. Уточнять, прав ли я, не хотелось.
   Я старался выбирать улочки и переулки, в которые обычно не  захаживал
и при свете дня. Даже пересек квартал Дно, городскую клоаку, где  девять
из десяти встречных перерезали бы мне глотку за мои башмаки, где не были
бы в безопасности сами боги. Дважды воспользовался шнурком Мэгги,  чтобы
укрыться от слишком любознательных прохожих. Да, полезная штучка, однако
меня все сильнее одолевало  желание  зашвырнуть  ее  подальше.  Вряд  ли
простым  совпадением  объяснялся  тот  факт,  что  всякий  раз,   стоило
развернуть шнурок, поблизости возникал кто-либо из годоротов. В Дне  оба
раза появлялись мордовороты-авары, будто годороты сознавали, что в  этот
квартал стоит посылать только тех, кем при случае можно и  пожертвовать.
Улочки, к слову, мгновенно пустели, хотя обитатели Дна скорее всего и не
догадывались, отчего у них по спинам ползут мурашки.
   Я попытался утешить себя тем, что шайиры больше не показывались. Они,
по-видимому, патрулировали заранее выбранные места.
   С аварами было гораздо проще, чем с Ногом. Если не считать того,  что
их рожи  внушали  панический  страх,  ничего  особенного  они  собой  не
представляли.  Я  без  труда  ускользнул  от  них.  С  другой   стороны,
годоротам, похоже, было точно известно,  куда  я  направляюсь.  Глядишь,
около  моего  дома  поджидает  целая  армия  мифических  существ.  Совы,
причудливые тени, крылатые  лошади,  младенцы  с  самокрутками  в  зубах
сновали в ночи, ориентируясь, возможно,  по  годоротам,  которые  мерили
шагами улицы. Удивительно, как они не столкнулись.
   Оставив за спиной Дно, я направился на север, вдоль восточной границы
квартала. В самом деле, что скажет  миссис  Кардонлос,  если  я  приведу
домой всю эту. ораву и если боги затеют свару прямо на Макунадо-стрит?
   Наиболее разумным казалось спрятаться в укромном  уголке,  пересидеть
бучу, дождаться, пока кто-нибудь из них вымрет... Перед  моим  мысленным
взором промелькнуло множество лиц. Жаль, что я не могу  выбирать.  Среди
тех и других было несколько дамочек, без которых,  на  мой  взгляд,  мир
станет беднее.

Глава 26

   Я отклонился от нужного направления на добрую милю к  северо-востоку.
Ничьего внимания не привлек, но как быть, так и не решил. Внезапно  меня
осенило.
   Я словно вновь оказался в армии. Ведь высшие чины,  как  правило,  не
знают, что делают, верно? В общем, я обложил парня, отдававшего приказы,
потом велел себе заткнуться и выполнять распоряжение.
   Домой попасть было крайне необходимо. Я чувствовал, что  без  советов
Покойника никак не обойтись. Может, ему удастся найти  хотя  бы  крупицу
смысла во всем этом  бардаке.  От  меня  явно  что-то  скрывали,  а  что
касается правил игры, в которую  оказался  втянут  простой  смертный  по
имени Гаррет, я по-прежнему имел о них весьма смутное представление.
   Боги наверняка держат мой дом под надзором. Значит,  надо  как-то  их
отвлечь. Наведи их на ложный след, приятель.
   Я взял в руки веревку, вытянул до нужной длины,  помахал  в  воздухе,
пробежал еще с треть мили к северо-востоку и вновь устроил представление
со шнурком в переулке, где спали вповалку пьяницы. Затем двинулся дальше
и в  последний  раз  воспользовался  веревкой  на  улице,  которая  вела
прямиком к городским воротам. Ворота Танфера,  все  без  исключения,  на
ночь не закрываются. На моей памяти их  запирали  только  раз,  когда  в
пригороде бесчинствовали громовые ящеры. Поэтому, если приспичило, можно
удрать из города в любое время дня и ночи. По моим прикидкам,  в  скором
времени ворота должны  были  стать  объектом  пристального  внимания  со
стороны новообразованной тайной полиции.
   На  улице,  что  вела  к  северо-восточным  воротам,  всегда   царило
оживление, вне зависимости от времени суток. Я  обвязал  веревку  вокруг
талии и шмыгнул в толпу, надеясь,  что  годороты  с  шайирами  не  скоро
смекнут, куда я мог по деваться.  Мой  план  сработал  точь-в-точь,  как
описывают в книгах. По крайней мере в начальной стадии.
   Я  слишком  уж  погрузился  в  размышления.   Окружающая   обстановка
изменилась, а я этого не заметил,  поскольку  безумные  свинцовые  божки
наконец-то отстали. На улице воцарилась напряженная тишина, толпа начала
стремительно рассеиваться; я спохватился,  лишь  когда  раздался  вопль.
Дорогу преградила кучка мордатых парней  под  черно-красными  знаменами.
Они были вооружены дубинками и кольями, стучали в барабаны  и  дудели  в
трубы, распевая под этот аккомпанемент расистские песенки.
   Грубо вырванный из раздумий, я  остановился,  чтобы  осмотреться.  Из
боковых улочек выплескивались все новые группы поборников людских  прав.
Казалось, они стремятся к некоей цели, а потому решительно сметают  всех
со своего пути. По всей видимости, морды били по простому принципу:  кто
не в наших рядах -  тот  против  нас.  Прохожие  отбивались  как  могли.
Особенно усердствовали нелюди,  которым,  впрочем,  доставалось  сильнее
других. Правоборцы в дискуссии не вступали: не человек - получай в рыло.
Сам виноват.
   Я разглядел знамена нескольких  организаций.  Очень,  очень  странно.
Обычно борцы за чистоту нации колошматили не  столько  нелюдей,  сколько
своих союзников и одновременно идейных  противников  (хотя  различие  во
взглядах  было  почти   незаметным).   Впереди,   там,   где   скопление
демонстрантов было гуще  всего,  началось  настоящее  побоище.  Судя  по
всему,  нападению  подвергся  караван,  пытавшийся  покинуть  город  под
покровом ночи.
   Полетели камни, заработали дубинки.  Послышались  крики  и  стоны.  Я
заметался туда-сюда, пытаясь прорваться, но в конце концов укрылся среди
раненых, которых набралось достаточно с обеих  сторон.  Сами  понимаете,
камни не разбирали, где свой, а где чужой. Привстав, я призвал  чуму  на
все дома разом. Вновь разболелась голова. Почему тут столько фонарей?  И
когда же закончится драка?
   В мою сторону направились несколько мрачного вида  крепышей.  Я,  как
обычно, сориентировался быстро: наклонился и  сорвал  повязку  с  рукава
парня, лежавшего без сознания (ему она все равно была не нужна).
   А потом, не особенно притворяясь, повел себя как полный  придурок  (в
последнее время у меня это здорово получалось).
   - Гаррет! Горе мое луковое, ты ли это?
   - Думаю, да. - Голос я узнал, но кому он  принадлежит,  вспомнить  не
мог. То был голос из невообразимо далекого прошлого. Я сделал  вид,  что
хочу приподняться, пошатнулся и рухнул навзничь.
   - Ты его знаешь? - спросил кто-то.
   - А то! Он был в моем отделении. Там, на островах. Трюкач, язви его в
задницу.
   - Папаша? - Я наконец вспомнил, чей это голос. Он принадлежал  Папаше
Тумсу, известному также под кличкой Пустозвон. Самый  старший  солдат  в
отделении, ветеран в свои двадцать семь, отец родной новобранцам, этакий
сержант без нашивок. В сержанты он  так  и  не  выбился  -  впрочем,  не
особенно и стремился.
   - Точно, сынок. Ну-ка, Борода, помоги. - Меня подняли и поставили  на
ноги. - Ты с кем, Гаррет?
   Я понятия не имел, с кем он, поэтому просто ткнул пальцем за спину  и
пробормотал:
   - С ними.
   Мимо просвистел кирпич. Крепыши дружно  пригнулись,  чуть  не  уронив
меня.
   - Что с тобой стряслось? - осведомился Папаша.
   - Какой-то хмырь огрел палкой. Перед глазами все  плывет  и  ноги  не
слушаются.
   - Гляди, Борода, ему  недавно  заштопали  башку.  Что,  умник,  труба
зовет? Я выдавил ухмылку:
   - Старый конь борозды  не  портит,  верно,  Папаша?  Как  делишки?  Я
слыхал, тебя убили.
   - Я тоже про это слыхал. Дерьмо собачье!  Ты  как,  идти  сможешь?  -
Попробую. - Папаша ждал от меня именно такого ответа. Ладно, бывай,  мне
надо догонять своих. Рад был познакомиться, Борода.
   Сделав два неуверенных шага, я налетел  на  фонарный  столб,  который
поддерживал двух слившихся в поцелуе чокнутых любовников,  не  давая  им
упасть. Великое небо, мне везет как  утопленнику!  Не  успел  удрать  от
придурковатых богов, как столкнулся с  парнем,  которого  не  видел  лет
десять и который раз пять выкрикнул мое имя на всю улицу.
   Что дальше?
   Тетушка Бу была права. Всегда что-нибудь  да  случается.  К  счастью,
никто не возник из ночной темноты, никто не выбрался из  переулка.  Мной
заинтересовался только Папаша  со  своими  дружками.  Вот  и  славно.  Я
устроил обсуждение.  Ноги  согласились  не  подламываться.  Можно  идти.
Голова буквально раскалывалась.  Я  бормотал  себе  под  нос  проклятия;
призрак мягкой постели преследовал меня и заставлял двигаться.
   Хотя я находился в той части города,  где  можно  было  ожидать  чего
угодно, никто меня больше не потревожил.

Глава 27

   Я устал как собака. Хорошо еще, что мне повезло (хотя моей заслуги  в
том не было). Ночь  выдалась  относительно  тихой.  Все,  кому  хотелось
неприятностей, присоединились к демонстрации. Впоследствии я узнал,  что
основные силы собрались в стороне от того места, где состоялась  наша  с
Тумсом встреча. Они погуляли  на  славу:  драка  переросла  в  настоящую
резню, были ограблены сотни лавочек, которыми  владели  эльфы,  гномы  и
прочие инородцы, пострадавших среди беженцев было не перечесть.
   Пугало то, что в рядах демонстрантов  было  много  солдат,  ветеранов
нескольких кампаний. Если они вспомнят армейскую дисциплину,  справиться
с таким войском будет ох как нелегко. Тогда держись, Танфер!
   Интересно, что себе думает Шустер со своей тайной полицией? А  может,
резня как раз в его интересах? Такое вполне возможно.
   Меня с неудержимой силой влекло домой, в  постель,  однако  я  твердо
вознамерился соблюдать осторожность - и с громадным трудом  не  поддался
искушению сделаться невидимым. Вовремя  одумался.  Перенесся  мыслями  в
прошлое и словно вновь стал "трюкачом", как называли нас, разведчиков, в
пехотных  подразделениях,  к  которым  мы  были  приписаны.   Разведчики
проходили полный курс выживания,  включавший,  среди  всего  остального,
психологическую  тренировку.  Я  сосредоточился,  но  так  и  не   сумел
проникнуть  в  тот  уголок  сознания,  где  не  было   неуверенности   и
нервозности. Чтобы делать  это  по  желанию,  необходимо  практиковаться
каждый день,  а  я  отлынивал  от  занятий  многие  годы.  Ладно,  авось
обойдется.
   Правда, другого мне добиться удалось. Я слился с ночью, превратился в
бесплотную тень, стал воплощенной изменчивостью, иллюзией,  перетекающей
со стены на стену при свете луны в безмолвии  камня.  Проскользнул  мимо
трезвых, но сонных крысюков, и ни один из них не шевельнул даже усом.
   А потом  подскочил  на  добрых  девять  футов,  когда  мне  на  плечо
опустилось что-то тяжелое и вцепилось когтями,  точно  ледяная  лапа  из
могилы. Вот так всегда, стоит только порадоваться своей ловкости!
   Я вернулся на мостовую, успешно подавив рвущийся из горла вопль,  ибо
сообразил, что ледяная лапа на деле птичьи когти. Эти когти принадлежали
гнуснейшей на свете пернатой твари, которая  не  умела  ни  плавать,  ни
кричать по-лебединому.
   - Не торопись, -  произнесла  тварь.  -  За  домом  следят.  Их  надо
отвлечь. Не двигайся, пока я не скажу. - То был голос  Попки-Дурака,  но
говорил явно кто-то другой. У меня по спине побежали мурашки.
   Я застыл как вкопанный. Великие небеса! Чего ради я старался, перся в
несусветную даль, подвергал  свою  жизнь  опасности,  если  никто  и  не
подумал убрать от моего дома часовых?
   - Нет! - проскулил  я.  Будущее  рисовалось  исключительно  в  черных
красках. Никакого убежища, никакого спасения. - Нет! Скажи, что  это  не
так!
   Ну что ему стоит меня разуверить?
   - Аргх! Гаррет?
   - Слушаю и повинуюсь, о великий  комок  перьев!  -  Попугай  обречен.
Выбора нет. Если меня сумели отыскать с его  помощью,  значит,  остается
одно...
   Либо он, либо я. Третьего  не  дано.  Ха-ха.  Знаешь,  Морли,  всякое
случается. Причем каждый день. Так что извини.
   - Гаррет! Пожалуйста, отзовись. Я настолько увлекся, прикидывая,  как
лучше прикончить мистера Большую Шишку, что забыл об осторожности. Но на
сей раз удача от меня не отвернулась. Как говорится, пронесло. Все  было
тихо.
   - Я тут. Точнехонько под этим вонючим стервятником.
   - Перестань. Не обижай бедную птицу. Теперь можешь идти.  И  поспеши,
долго их отвлекать я не могу.
   - Иду, старый хрыч. - Пожалуй, надо продать Покойника в рабство.  Кто
из знаменитых чародеев откажется заиметь  мертвого  логхира?  Во  всяком
случае, прирученного. Может,  удастся  его  сбагрить.  Он  вам  нужен  -
приходите и забирайте. Мне надоело, что он вечно за мной подглядывает  и
критикует каждый шаг.

Глава 28

   Мысленное присутствие Покойника я ощутил задолго до того, как  увидел
дом. Логхир бодрствовал, что являлось тревожным признаком. - Торопись! -
буркнула пташка. "Торопись! Торопись!" повторило эхо у меня в голове.
   Я  бросился  бежать.  Меня  по-прежнему  мутило  при  мысли,  что  от
Покойника, оказывается, не скрыться и на другом конце города.
   Над  Макунадо-стрит  клубился  дым.  Из  соседних  домов   доносились
возмущенные возгласы: "Какого хрена? Что за лабуда?"  Если  это  и  есть
отвлекающий маневр Покойника, зря он старался.  Боги,  даже  из  разряда
свинцовых, как выразился Пройдоха, наверняка способны видеть сквозь дым,
и физически, и метафорически. Впрочем, я быстро обнаружил,  что  в  дыму
снуют некие фантомы, призраки из детских  кошмаров,  вызванные  к  жизни
чьей-то злой волей.
   Едва я вскарабкался по ступеням крыльца, дверь распахнулась.
   Где-то поблизости послышалось жужжание. Я ввалился  внутрь,  и  дверь
тут  же  захлопнулась;  надеюсь,  проклятый  карапуз  не  успел   ничего
заметить. Впервые на моей памяти Дин справился с порученным делом.
   - Надо было тебе приехать на пару дней позже, - сказал я.  -  К  тому
времени все бы уладилось.
   Бледный, перепуганный Дин судорожно сглотнул.
   - Ужин скоро будет готов, - выдавил  он.  -  Его  милость  хочет  вас
видеть.
   Какое совпадение! Я бы тоже не отказался его повидать.
   Войдя в комнату Покойника, я произнес заранее приготовленную фразу:
   - Слушай, старый хрыч, мы по уши в дерьме и, судя по  всему,  вылезем
не скоро.
   - Я прекрасно сознаю всю сложность...
   - Да перестань ты  мучить  птицу!  Давай  говорить  как  обычно.  Эй,
погоди,