Возможно, вы найдете ей
применение, а  мне  она  больше  не  нужна.  Кстати,  я  не  забыл,  что
по-прежнему кое-что вам должен.
   И что мне с ней делать? Ладно, что-нибудь придумаем.  Я  поблагодарил
Чодо. Когда Донни Пелл оделась, Краск отвез нас обратно.
   Что же мне с ней делать?
   И что с ней сотворил Чодо? Разве это Донни Пелл?
   Девушка раскрывала рот, только когда к ней обращались. Я привел ее  к
Покойнику, усадил в кресло, а сам принялся расталкивать логхира.
   - Гаррет, ты прыщ на носу... Великие небеса! Неужели  тебе  мало  той
рыжеволосой стервы, которая...
   - Откуда тебе известно про Тинни? Ты же спал.
   - По-твоему, я могу спать, когда...
   -  Ладно,  ладно.  Это  знаменитая  Донни  Пелл,  которая  совершенно
преобразилась, проведя несколько недель в доме Чодо.
   - Понятно. - Кажется, Покойнику стало немного жаль девушку,  которая,
если говорить откровенно, жалости ничуть не заслуживала.
   - Надеюсь, она ответит на вопросы, которые у меня остались.
   - Ответит. Кстати, неужели ты до сих пор не докопался до истины?
   - Увы. - Вообще-то я настойчиво пытался забыть о деле да  Пена,  и  с
помощью Тинни это потихоньку начало получаться. - Ты  что,  знаешь,  кто
убил Амиранду?
   - Да. Знаю, кто и почему. Гаррет, ты не перестаешь меня удивлять. Это
же очевидно.
   - Просвети меня.
   - Просветить его!  Думай  сам,  ты  располагаешь  всеми  необходимыми
фактами. Или спроси у бедной, измученной девочки.
   К Донни Пелл в ее нынешнем состоянии гораздо больше  подходило  слово
"истерзанная".
   Я попытался последовать его совету. Начал сначала, но ничего  не  мог
добиться, пока не решил, что называется, от  безысходности,  спросить  в
лоб:
   - Донни, кто убил Амиранду Крест?
   - Домина Уилла Даунт, мистер Гаррет.
   - Что? Не может быть! Почему? За что?
   -  Потому  что  Амиранда  помогала   Карлу   составлять   письма   от
похитителей, которые потом писала и передавала я. Потому что она  знала,
что мы собираемся требовать двадцать тысяч марок, а  когда  она  увидела
записки, там стояло  двести.  Потому  что  она  собиралась  при  встрече
выяснить у Карла, это я ошиблась или он решил нагреть руки.
   Ну вот. И мне остается только верить, что Покойник пришел к такому же
заключению на основании фактов, которые я ему сообщил. Я же  сам  думал,
что домина знала наперед о планах Амиранды сбежать из дома...
   Думал да не додумал. Идиот! Она была у меня в руках, и я дал ей уйти!
   Она благополучно удрала. Естественно, вместе с золотом.
   О чем ей теперь беспокоиться, когда она одурачила Гаррета? Разве  что
о Рейвер Стикс, которая, может быть, идет по следу.
   Тупица! Недоумок несчастный!
   Покойника весьма позабавила моя растерянность.
   Он развеселился сильнее прежнего, когда я признался, что Донни Пелл -
моя собственность.
   Что мне с ней делать? Оставить в доме нельзя.  Выгнать  на  улицу?  В
таком-то состоянии... И Летти Фаррен ее вряд ли примет...
   - Ладно, старый хрыч. Пока снова не заснул, расскажи  мне  про  Слави
Дуралейника. Выкладывай, как он одержал свои победы с помощью кентавров.
Если мне намекнуть, я все же порой могу дойти до чего-то своим умом.
   У обеих враждующих сторон в Кантарде имелись подразделения кентавров,
которых использовали для разведки. Полководцы  зависели  от  разведчиков
целиком и полностью. Стоило  кентаврам  закрыть  на  что-то  глаза,  как
стратеги словно утрачивали зрение. Интересно, на каких условиях кентавры
перешли к Слави Дуралейнику? И не пожалеют ли однажды о том  карентиицы,
которые сейчас потешаются над венагетами?
   Военный совет венагетов наверняка скоро разберется,  в  чем  дело.  В
конце концов рано или поздно мы замечаем то,  что  творится  у  нас  под
носом.
   Я усмехнулся  и  вышел  из  комнаты,  оставив  Покойника  ругаться  в
одиночестве. Отвел Донни Пелл на кухню и велел Дину накормить девушку.
   Если Гаррет обожал  выручать  попавших  в  беду  прекрасных  дам,  то
старина Дин стремился всей  душой  помогать  страждущим.  Он  так  и  не
признался, каким образом ему это удалось, однако сумел пристроить  Донни
в компаньонки к пожилой  женщине,  которая  практически  не  вставала  с
постели. Вроде бы они прекрасно подошли друг другу.
   Я подумываю о том, не сменить ли профессию.  Ведь  что  получается  -
тот, кто расследовал убийство,  остался  внакладе,  а  главная  злодейка
получила тепленькое местечко!
   Или, может, поблагодарить богов за то, что я  остался  жив,  приобрел
новых друзей - и слегка подзаработал?
   И в самом деле. Мы же трудимся, чтобы хоть как-то выжить. Вы со  мной
согласны?


                                         Glen Cook "Dread Brass Shadows",1990
ГЛЕН КУК
                            ЗЛОВЕЩИЕ ЛАТУННЫЕ ТЕНИ

                                                                      ГЛАВА 1

 Господи!  Вечно я во что-то влипаю. Почти месяц лежал снег, такой  глубокий,
что в нем по брюхо мог провалиться крупный мамонт, а затем наступила жара,  и
все  растаяло быстрее, чем вы успели бы произнести "клаустрофобия". И  вот  я
бегу  по  улице, натыкаясь на людей, постоянно рискуя свалиться и  расквасить
нос,  так  как  все красотки тоже вышли проветриться, являя миру  свои  восхи
тительные  нижние конечности. С самого начала снегопада я не  видел  и  одной
ноги, не то что двух.
 Бег?  Гаррет? Вот именно. Бегут все его шесть футов и два дюйма, мчатся  все
его  двести фунтов. Поэзия движения. Пусть плохая. Пусть вирши. Но эти  вирши
мне  начали  нравиться.  Пройдет совсем немного времени,  и  я  стану  худым,
скромным и отважным морским пехотинцем, каким был в двадцать лет.
 Тем,  кому  за  пятьдесят, тридцать покажутся юношеским возрастом.  Но  если
этот  юноша задыхается, поднявшись на один этаж, колени его скрипят, а  брюхо
напоминает стиральную доску, создается впечатление, что он потерял где-то лет
двадцать  или  что  время  бежало  для него значительно  быстрее.  Когда  это
случилось со мной, я решил, что пора принимать срочные меры.
 Итак,  я бежал. И восхищался открывающимися передо мной видами. Кроме  того,
я  пыхтел,  фыркал и размышлял, а не послать ли это занятие к  дьяволу  и  не
отправиться  ли  прямым ходом в психушку Бледсо. По правде говоря,  мне  было
вовсе не весело.
 Плоскомордый  вел  себя  гораздо умнее. Он сидел на ступенях  моего  дома  с
кувшином, который Дин не забывал заботливо пополнять. Впрочем, и Плоскомордый
не  чурался  физической нагрузки - каждый раз, как я пробегал мимо  него,  он
поднимал   пальцы,  показывая,  сколько  кругов  я  ухитрился  пережить   без
сердечного приступа.
 Прохожие  толкали меня и всячески поносили. Макунадо-стрит от  щиколотки  до
пупка  была  забита  карликами и гномами, гоблинами и бесенятами,  эльфами  и
всякими  другими  тварями, не говоря о человеческих существах,  обитающих  по
соседству. Голубям в небе не оставалось места, потому что над головами  непре
станно проносились сильфы и пикси. Все население Танфера высыпало на улицу  -
все,  за  исключением Покойника. Но и он впервые за много недель бодрствовал,
разделяя всеобщую эйфорию.
 Город, будь он проклят, так и лучился радостью. Крысюки и те лыбились.
 Я  выскочил  из-за  угла  Дороги Чародея, высоко поднимая  колени  и  бешено
работая  согнутыми  в  локтях руками, надеясь, что  потрясенный  моим  видом,
изрядно  отупевший  Плоскомордый собьется со  счета  и  накинет  пару  лишних
кругов.  Но  не повезло. Точнее, повезло, но не очень. Он показал мне  девять
пальцев  -  значит,  не  жулил, а вел учет точно. Затем Плоскомордый  помахал
лапой  куда-то  вбок.  Он  хотел, чтобы я обернулся.  Я  сошел  с  дистанции,
извинился  перед  парочкой  влюбленных,  совершенно  не  обративших  на  меня
внимания,  и  взлетел по ступеням упругими шагами пропитавшейся водой  губки.
Обернувшись к толпе на улице, я спросил:
 - В чем дело?
 - Тинни.
 - А...
 Да,  конечно.  Моя  девочка  Тинни  Тейт -  профессиональная  рыжулька.  Она
выступала  в своем наилучшем летнем виде примерно в квартале от нас;  мужчины
на ее пути замирали и вскидывали подбородки. Огня в ней больше, чем в объятом
пламенем доме, а смотреть на нее в десять раз интереснее, чем на пожар.
 - Должен быть закон, запрещающий пялиться на чужих женщин.
 -  Может быть, такое уложение и имеется, но кого в наше время волнуют  юриди
ческие тонкости?
 Я вскинул одну бровь: с чего это он так заговорил?
 Тинни  чуть за двадцать, крохотулька из крохотуль, но бедра что надо,  да  и
вращаются как посаженные на шарниры. При виде ее грудей даже мертвый  епископ
"'"k+  бы  на луну. Головку Тинни украшают длиннющие рыжие волосы. Сейчас  их
разбросал  ветер,  точно так, как я это сделаю через  несколько  минут,  если
удастся  прогнать  Плоскомордого, избавиться  от  Дина  и  убедить  Покойника
вздремнуть.
 Увидев  меня,  задыхающегося и потного, она приветственно  помахала  ручкой,
мгновенно превратив Гаррета в объект ненависти всех мужчин на Макунадо-стрит.
Плевать, это их проблемы.
 -  Не  пойму,  как  тебе  это удается, Гаррет. Урод  уродом,  манеры  как  у
болотного буйвола. Невероятно!
 Друг  называется!  Но  вот он встал на ноги, собираясь  удалиться.  Все-таки
чуткий парень этот Плоскомордый Тарп. Без звука понимает, что приятель  хочет
остаться  наедине со своей девушкой. А может, он просто решил перехватить  ее
по пути и предупредить, что она зря тратит время с таким уродом, как я.
 Урод?  Злобная клевета! За прожитые годы моей физиономии, конечно, досталось
немало.  Однако  все  на  месте и даже примерно на своих  местах.  Во  всяком
случае,  в  зеркало  по  утрам я смотрю на себя без  отвращения.  Если  не  с
похмелья.
 Едва  я  взялся за кружку - восполнить потерю жидкости в организме, - какой-
то  смуглый,  смахивающий на хорька человечек с тонкими, словно нарисованными
карандашом  усиками  схватил  Тинни левой рукой за  подбородок.  Другая  рука
оказалась за ее спиной, но я не сомневался в том, что он делает.
 Плоскомордый - тоже. Он затрубил, словно раненый бизон, и помчался  вниз  по
лестнице.  Вернее,  просто  прыгнул, и его подошвы  не  коснулись  ни  единой
ступеньки. Я ринулся следом, завывая, как саблезубый тигр, которому подпалили
хвост. Глаза тигра слепила боль, и он не видел, кого затаптывает на бегу.
 Правда,   я   никого  не  затоптал.  Дорогу  мне  прокладывал  Плоскомордый,
расшвыривая  тела направо и налево. При этом размер тел не имел значения.  Он
одинаково  непочтительно  относился  как  к  двух-,  так  и  к  десятифутовым
созданиям.  Ничто  не способно остановить Плоскомордого, когда  он  сердится.
Лишь каменная стена, возможно, смогла бы немного уменьшить его натиск.
 Когда   мы   домчались   до  цели,  Тинни  лежала.   Толпа   вокруг   быстро
рассасывалась. Никому почему-то не хотелось оставаться рядом  с  девушкой,  у
которой  из  спины  торчала  рукоятка ножа. Публика  начала  разбегаться  еще
поспешнее,   завидев   рядом   с  раненой  пару  безумцев,   ревущих   что-то
нечленораздельное.
 Плоскомордый  не стал задерживаться. Я остановился, упав на колени  рядом  с
Тинни. Она подняла на меня глаза. В ее взгляде я увидел не боль, а всего лишь
грусть  и  слезы.  Она  протянула мне руку. Я ничего  не  сказал,  ничего  не
спросил. Мне перехватило дыхание.
 Рядом  со  мной возник Дин. Не знаю, как он узнал. Скорее всего услышал  наш
рев. Склонившись над нами, Дин произнес:
 -  Я  отнесу ее в дом, мистер Гаррет. Может быть, Его Милость сможет помочь.
А вы делайте то, что следует.
 Я  издал  звук, больше всего похожий на стон, поднял Тинни и  передал  ее  в
старые хлипкие руки. Ясно, что Дин не силач, но все же он справился.
 Я рванул вслед за Плоскомордым.

                                                                      ГЛАВА 2

 Тарп  обогнал  меня  примерно на квартал, но я  быстро  сокращал  разрыв.  Я
ничего  не соображал. Плоскомордый, похоже, сохранил способность мыслить.  Он
выдерживал ровный темп, не отставая от убийцы, но и не приближаясь к  нему  -
видимо,  рассчитывая, что тот приведет его к еще более интересным типам.  Мне
на  это было плевать. Мне было плевать на все. Я не смотрел по сторонам, меня
не  интересовало, что происходит на улице. Мне нужен был убийца, чтобы посмот
реть, какого цвета у него кровь.
 Когда  я  поравнялся с Плоскомордым, он схватил меня за  плечо,  сдавив  так
сильно,  что  боль сдернула красную пелену с моих глаз. Когда  я  снова  смог
соображать,  он  сделал знак рукой. Я понял, чего хочет  Плоскомордый,  понял
первый раз в жизни. Не исключено, что с возрастом я стал умнее.
 Тощий  тип  не  знал  дороги. Он просто-напросто  хотел  убежать.  В  старом
Rанфере  нет  прямых  улиц. Все они вихляют так, будто их прокладывал  пьяный
гоблин,  ослепленный  солнечным светом. Убийца мчался по  Макунадо-стрит.  Он
миновал  то место, где она меняет название, становясь Арлекин-уэй, и  дальше,
сужаясь, переходит в Аллею Дэдвилл.
 - Я пошел! - Свернув направо в узкий проулок, я нырнул в подворотню.
 Оставив   позади  закосевшего  от  выкуренной  "травки"  крысюка  и  парочку
потерявших человеческий образ алкоголиков, я выскочил на Дэдвилл в том месте,
где  она  делает широкую петлю, огибая Мемориальный квартал. Перебежав  через
улицу, я остановился у коновязи, сопя, пыхтя и радуясь, что оказался способен
покрыть галопом такое расстояние.
 Хотя и чувствовал, что мой желудок вот-вот вывернется наизнанку.
 Наконец  они появились в поле зрения. Урод с усиками обессилел.  Он  был  до
смерти испуган и не видел ничего вокруг. Он слышал лишь тяжелый топот у  себя
за спиной.
 Позволив  беглецу приблизиться, я выступил навстречу и сделал ему  подножку.
Он  полетел головой вперед, но успел сгруппироваться, перекатиться (видно,  у
парня приличный опыт по этой части), подняться на ноги и, не снижая скорости,
помчаться  дальше.  Но...  Бам! Он добежал лишь  до  лошадиной  поилки.  Сила
инерции не позволила ему вовремя затормозить, и парень рухнул в воду,  подняв
тучу брызг.
 Плоскомордый  встал с одной стороны поилки, я - с другой. Тарп шлепнул  меня
по руке. Он прав: я был чрезмерно огорчен и не мог отвечать за свои действия.
 Плоскомордый  сграбастал придурка за черные сальные волосы, сунул  мордой  в
воду, вытащил и объяснил:
 -  С такой одышкой тебе долго не протянуть. - Снова притопив усатого, Плоско
мордый  продолжил: - Вода холодная, и ты почувствуешь это, когда она  потечет
тебе в нутро, но сделать ни хрена не сможешь.
 Мой  друг, ничуть не запыхавшись, дышал ровно, как всегда, парень же  в  его
лапе пыхтел и хрипел даже сильнее, чем я.
 Плоскомордый  еще  разок сунул его под воду, вытянув лишь за  полсекунды  до
того, как тот изготовился втянуть в себя первый галлон.
 - Теперь выкладывай все, малыш. Почему ты пырнул девчонку?
 Усатик, конечно, ответил бы, если бы мог. Он просто жаждал ответить, но  был
слишком  занят  - хватал воздух открытой пастью. Плоскомордый опять  погрузил
его в воду.
 Вынырнув  в  очередной  раз и заглотнув чуть ли не  весь  воздух  в  округе,
парень выдавил:
 - Книга! - Он вдохнул еще немного, и это был его последний вдох.
 -  Какая  книга? - выпалил я. Арбалетная стрела прошила парню горло.  Вторая
ударилась о край поилки, а третья проделала дыру в рукаве Плоскомордого. Тарп
одним  прыжком перемахнул через поилку и оказался лежащим на мне.  Две,  нет,
три стрелы просвистели над нами.
 Плоскомордый  ничего  не делал для того, чтобы я смог устроиться  поудобнее.
Только приподнял на мгновение голову:
 - Как только я с тебя скачусь, двигай к той двери.
 Мы  лежали  футах  в  восьми от входа в таверну.  Мне  эти  несколько  футов
казались  многими милями. Я застонал - единственный звук, на  который  я  был
способен, находясь под этой горой мяса.
 Плоскомордый  скатился.  Я  пошевелился,  но  на  ноги  подняться  не  смог.
Подобрав  под  себя конечности, я оттолкнулся всеми четырьмя и одним  длинным
броском  головой  вперед  достиг  спасительной  двери.  Плоскомордый  прыгнул
следом. Зазвенели тетивы, и стрелы вонзились в захлопывающуюся дверь.
 - Ну и ну! - сказал я. - У этих ребят будут большие неприятности.
 Использование арбалетов в черте города запрещалось законом.
 -  Что  за дьявольщина? - выдавил я, плотнее прикрывая дверь. - Что за черт?
- повторил я, выглядывая через щель в ставнях на улицу.
 Улица опустела так быстро, словно Бог прошелся по ней метлой. Осталось  лишь
шесть  довольно  зловещего вида типов с арбалетами.  Они  рассыпались  цепью,
нацелив оружие в нашу сторону. Двое из них выступили вперед.
 Плоскомордый тоже глянул в щелку. Позади раздался вой хозяина:
 -  Эй  там! Я не хочу неприятностей в моем заведении. - Немного подумав,  он
$.! "(+ традиционное: - Убирайтесь отсюда, ребята.
 -  Три карлика, один гоблин, один крысюк и просто человек, - заметил Тарп. -
Необычная компания.
 -  Точно...  -  Я  обернулся,  - Вы уже имеете  неприятность,  папаша.  Если
желаете от нее избавиться, протяните нам руку помощи. Какое оружие вы прячете
под стойкой для сохранения мира в вашей забегаловке?
 У  меня  с  собой ничего не было. Кто вооружается до зубов, выходя  порысить
вокруг квартала? Тарп вообще никогда не носит оружия, полагаясь на свою  силу
и ум, то есть он всегда наполовину безоружен.
 - Если не уберетесь, скоро узнаете.
 -  Меньше  всего на свете я жажду неприятностей, папочка. Мне они не  нужны.
Прошу  вас,  сообщите об этом ребятам на улице. Они уже кого-то прикончили  в
вашей поилке.
 Я  снова  выглянул  в щель. Двое успели вытянуть усатого из  воды  и  теперь
внимательно  его изучали. Что-то сообразив, они уставились на двери  таверны,
видимо, размышляя, стоит ли входить внутрь.
 Плоскомордый   тем   временем  позаимствовал   стол   у   двух   стариканов,
попыхивающих трубками и нянчающих кружки, содержимого которых им должно  было
хватить до вечера. Он вежливо попросил старцев приподнять сосуды, взял стол и
оторвал  ножку.  Бросив ее мне, он вооружился второй;  а  то,  что  осталось,
превратил  в щит. Когда парочка переступила через порог, Плоскомордый  двинул
карлика по черепку, а гоблина придавил столешницей к косяку, предоставив  мне
почетное право опробовать ножку стола.
 Один  из их арбалетов не сломался. Схватив его, я вложил стрелу и, распахнув
дверь,  с  одной руки выстрелил в ближайшую цель. Само собой,  промахнулся  и
сразил карлика, находящегося от меня футах в девяноста. Тот завизжал,  а  его
кореши ударились в бегство.
 -  Ты не попадешь десятифутовым шестом в зад быка, привязанного в стойле,  -
проворчал Тарп.
 Что  он  этим  хотел сказать? Плоскомордый пытался приподнять не уступающего
ему  в росте гоблина и вернуть его к жизни. Увы, даже мой дружок Плоскомордый
не специалист по общению с покойниками.
 С  карликом он и не пробовал вступить в контакт. Коротышка после удара  стал
примерно  на фут короче, чем был. Тарп потряс в недоумении головой. Я  решил,
что  это  вовсе не плохая идея, и проделал то же самое. Хозяин не  переставая
выл  по  поводу убытков, а его клиенты начали потихоньку вылезать  из  щелей,
которые они ухитрились найти в полу.
 - Что теперь? - поинтересовался Тарп.
 - Не знаю, - ответил я, выглядывая на улицу.
 - Они ушли?
 - Похоже на то. Народ начинает выползать из нор.
 Первый  признак  того, что события завершились. Теперь  любопытные  займутся
подсчетом трупов и примутся врать друг другу, что видели всю битву от  начала
до  конца. Когда прибудут представители власти - если прибудут, конечно, -  в
рассказах очевидцев истине будет соответствовать лишь то, что кого-то убили.
 - Пойдем спросим у Тинни.
 Вот оно, подлинное озарение гения.

                                                                      ГЛАВА 3

 Тинни  Тейт не мышка-домоседка, для которой главное приключение  в  жизни  -
ежедневный  поход  на  базар.  Но она и не та девчонка,  которая  якшается  с
парнями,  втыкающими  ножи  в  своих ближних и  бегающими  шайками,  п