- Думаешь, будь его воля, я остался бы без пива?
   По всей видимости, моей шутки никто не  оценил.  Даже  Покойник.  А  я-то
подумывал податься в комики...
   - Дамы, вы должны извинить  Гаррета.  Ваша  красота,  в  непосредственной
близости, лишила его рассудка.
   Вот ублюдок!
   Нике подпрыгнула, услыхав  голос  Покойника,  но  быстро  успокоилась.  И
впрямь, чего волноваться - ее же предупреждали.
   Тинни и Алике, давно привычные к манере общения логхира,  и  плечиком  не
повели.
   - Не могу сказать, что я его не понимаю, - продолжал Его Высокомудрие.  -
Даже я очарован, а ведь я был мертв задолго до того,  как  вы  появились  на
свет.
   Тоже мне, дамский угодник.
   - Спасибо, старый хрыч. Может, мне зажмуриться и представить, что я вовсе
не полный сил молодой мужчина, которого безжалостно отшили...
   - Лучше представь, что ты наконец поумнел.
   - Как изысканно! Все, умолкаю на веки вечные.
   - Он всегда такой, Тинни? - поинтересовалась Нике.
   - Сейчас он почти ручной,  -  отозвалась  моя  подружка.  -  Вот  погоди,
проснется...
   - И озвереет, - докончил я мрачно. - Алике, твой  отец  воспринял  угрозы
всерьез?
   - Он беспокоится.  Расспрашивает  тех,  кто  у  него  работает,  как  они
относятся к "Кличу". Решил брать на работу только ветеранов.
   Я мысленно пожал плечами. Это вряд ли утихомирит молодчиков Норт-Энглиша.
Почти все мужчины - ветераны, но далеко не все ветераны - мужчины, в  смысле
далеко не все - люди. А Вейдер никогда не проводил различия между  человеком
и не-человеком. Не проводил и проводить не станет, как на него  ни  дави.  И
своих работников он защищает, как волчица детенышей. Работники же платят ему
непоколебимой верностью; я так даже пью его пиво.
   Впрочем, всегда и везде найдется горсточка тех, кто  непременно  окажется
недовольным. И в самом спелом яблоке могут завестись черви...
   Наши гостьи продолжали болтать, но ничего полезного мне от них узнать  не
удалось. Тогда я повернулся к Покойнику.
   - Они напуганы, - изрек мой квартирант. - До сих пор не  сделано  ничего,
что  могло  бы  умиротворить  "Клич".  Наверняка  существует  крайний  срок,
впрочем, мисс Алике он неизвестен.
   Мисс Алике, вот как? Я поглядел на Попку-Дурака, клевавшего пальчик Нике.
   - Он тебе нравится? Забирай. Это мой свадебный подарок.
   Алике прыснула.
   Похоже, задатки комика у меня все  же  есть.  Знать  бы  только,  что  ее
развеселило...
   - Извините, - проговорила Алике. -  Я  просто  представила,  как  попугай
комментирует первую брачную ночь.
   Да, я бы не отказался послушать. Правда, с  них  станется  сунуть  бедную
птичку в мешок и вывесить мешок за окошко. Верно, милашка?
   Нике даже не улыбнулась.
   Выглядела она как человек,  понятия  не  имеющий  о  том,  что  ждет  его
впереди.
   Увы, лапушка, могу только посочувствовать. Мне ли не знать Тая Вейдера?!
   - Она  замечательная  актриса,  Гаррет.  Притворяется  перед  другими  и,
кажется, способна одурачить саму себя. Всякий раз,  изучая  ее,  я  подмечаю
что-то новенькое. Приходится сосредотачиваться сверх обычного.
   - Любопытно.
   - Прибереги свое любопытство для мисс Тейт.
   - Как скажешь, приятель.
   - На твоем месте я бы угомонился. Ситуация и без того крайне  запутанная,
не стоит усугублять ее выяснением отношений с  любвеобильными  женщинами.  -
Да, мой партнер порою подпадал под женские чары,  но  в  целом  относился  к
прекрасному полу весьма недружелюбно.
   У Тинни был такой вид,  будто  она  грезит  наяву,  что  означало  -  она
беседует с Покойником. Логхир запросто может  вести  пару-тройку  разговоров
одновременно - ведь у него не один мозг, а несколько.
   - Может, все дело в лавке?  -  спросил  я  у  Алике.  -  Сама  понимаешь,
торговля...
   - Сторонников "Клича" можно встретить где угодно.
   - Это вряд ли. Ни в городе огров, ни в  форте  гномов,  ни  в  эльфийской
обители ты их не сыщешь. И что-то я не припомню,  чтобы  крысюки  или  пикси
расхаживали по у лицам под знаменами доблестного Маренго.
   - Их просто не приглашали.
   Такая симпатичная - а сколько в головке всякой дури! Не удивительно,  что
самозванные борцы за права человека нынче в таком почете.
   Снаружи вдруг донеслись  такие  звуки,  словно  кто-то  принялся  яростно
отстаивать те самые права прямо у меня под окнами. По правде сказать, у  нас
в окрестностях вечно что-то выясняют.
   -  Алике,  где  парни,  которых  вы  привели  с  собой?  -  Жизнь   полна
несправедливостей: и почему только симпатичных  девушек  всюду  сопровождают
громилы чуть смазливее обезьяны?
   - Им велели перекусить, а потом вернуться сюда и дожидаться снаружи.
   - Отлично. Что-то мне не нравятся те вопли. - Я посмотрел  на  Покойника.
Тот ничуть не заинтересовался происходящим. Значит, волноваться нечего.
   - Мы можем остаться, пока шум не утихнет, - предложила Алике.
   - Я этого не вынесу. Растаю, как масло на сковородке.  Видишь,  руки  уже
плавятся.
   - Гаррет!
   - Гаррет!
   - Тинни, любовь моя! Маслице мое кипящее! Ты наконец-то очнулась?
   Тинни поглядела на Алике и дернула плечиком. И в самом деле: как ей  меня
приручить, если даже собственные подруги флиртуют с ее кавалером?
   Точнее, одна подруга. Нике не сводила взгляда с Попки-Дурака.
   Только я успел обрадоваться, как она мне подмигнула.
   Помогите!
   И почему женщинам так  нравится  доводить  мужчин  до  состояния  бекона,
забытого на раскаленной сковороде?

Глава 6

   Дамы изволили удалиться. Отправились они не на пивоварню, как можно  было
ожидать, а домой к Тинни. (Надо сказать, ее дом  подозрительно  смахивал  на
маленькую крепость. В недавние смутные годы эта  крепость  сослужила  Тейтам
неплохую службу - за ее стенами они чувствовали себя в полной безопасности и
безнаказанно творили свои разбойные  делишки.  Поэтому  перемирие  семейство
Тейтов восприняло как  кровную  обиду.)  Всякая  война,  буде  она  чересчур
затягивается,   становится   источником   неприятностей.   Мало-помалу   она
превращается в смысл жизни - и не только для солдат на поле брани, но и  для
тех, кто прозябает в  тылу,  среди  домашнего  уюта.  Пускай  пора  сражений
миновала - если не считать мелких  стычек  с  недобитыми  партизанами  Слави
Дуралейника, - нынче в Танфер  возвращаются  демобилизованные,  каждый  день
сходят десятками и сотнями с кораблей, и еще неизвестно, что  хуже  -  когда
молодых мужчин в городе можно пересчитать по пальцам, или когда  их  что  ни
день прибавляется в числе.
   Ведь рабочие места, опустевшие с уходом этих мужчин на войну,  были,  как
принято  нынче  выражаться  в  узких  кругах,  заняты  нелюдью.  И  солдаты,
спешившие домой, открывали для себя  малоприятную  истину:  спешить-то  было
некуда...
   Но я отвлекся. Итак, сногсшибательная  троица  удалилась.  Я  вернулся  в
комнату Покойника и уселся  наконец  в  свое  кресло,  еще  хранившее  тепло
женского тела. В воздухе витал легкий аромат духов.
   - И что опять затеял твой Дуралейник? - спросил я без предисловий.
   Много лет назад  Дуралейник  ввязался  в  войну  как  наемник  на  службе
венагетов. Несмотря на многочисленные победы, он  не  сумел  добиться  того,
чтобы его признали своим: обращались с ним пренебрежительно, путь  в  высшие
слои общества, в правящую клику колдунов, был ему заказан. И тогда он, пылая
праведным гневом, переметнулся к противнику и следующий десяток лет  отнимал
покой и сон у тех, кто посмел уязвить его гордость.
   Впрочем, карентийские правители обращались с  ним  немногим  лучше.  Нет,
платили ему вовремя, зато почестей не оказывали вовсе, каких бы  успехов  он
ни добивался. И потому Дуралейник дезертировал  вновь.  Он  объявил  Кантард
республикой, не подвластной  ни  Каренте,  ни  венагетам,  собрал  под  свои
знамена всех, кого прельщала этакая  свобода,  и  принялся  воевать  на  две
стороны.
   Но судьба в очередной раз оказалась к нему несправедлива. Карента усилила
натиск, венагеты не устояли и бежали с позором. И карентийские отряды начали
истреблять республиканцев.
   Обитатели  Кантарда  спешно  переселялись  в  Каренту.  Более  всего   их
почему-то притягивал Танфер, в котором и без того  уже  было  неспокойно.  И
ладно бы только простые партизаны! Расследуя прошлое дело,  я  наткнулся  на
некие факты, из которых явствовало, что и  сам  Дуралейник  околачивается  в
нашем милом городке.
   Покойник ответил - по обыкновению брюзгливо:
   - Вполне вероятно, что он возбуждает недовольство, уповая на  свою  былую
популярность у простого народа.
   - А ты, похоже, разочарован.
   - Героев лучше держать на расстоянии. Вблизи слишком заметны изъяны.
   Попка-Дурак восседал на плече Покойника. Это Нике его  туда  посадила.  К
величайшему моему сожалению, мне так  и  не  удалось  уговорить  ее  забрать
пернатого стервеца с собой.
   В это самый миг проклятая птица решила облегчиться.
   А в следующее мгновение она уже выбиралась из кучи безделушек,  рухнувших
на пол, когда в  стеллаж  врезался  попугай,  отброшенный  силой  логхирской
мысли. Стремительный полет настолько ошарашил крылатого негодяя, что он лишь
сдавленно пискнул. Затем встряхнулся, сделал осторожный шажок, огляделся - и
нагадил на пол.
   - Если эта тварь не доживет до завтрашнего утра, передай мои  глубочайшие
соболезнования мистеру Дотсу.
   - Ух ты! Шикарная мысль! И как я  сам  не  догадался!  Нет,  я,  конечно,
тугодум, но умищу-то у меня девать некуда! Я сверну этой гадине шею, а свалю
все на тебя. Морли придет, увидит перья и дерьмо на полу, покачает головой и
тут же обо всем забудет. С тобою связываться он не рискнет.
   - Очень остроумно. Только попробуй, и я подвешу тебя к потолку  на  твоих
собственных шнурках. Птица эта - неоценимый дар судьбы, и подобных  вещей  о
ней говорить не следует даже в шутку.
   - Дар судьбы?! Да его и жрать не станешь, разве что когда  всех  ворон  и
ящериц со змеями в округе переведут!
   - Это незаменимое средство общения.
   - Ну, для кого как...
   - Тихо!
   - Чего? Я что-то...
   - У нас скоро будут гости. Чужаки. Прими их в своем кабинете. Им вовсе не
обязательно меня видеть.
   Старина Дин опередил меня и  первым  откликнулся  на  стук  в  дверь,  но
Покойник, судя по всему, одернул нашего домомучителя. Посмотрев в  "глазок",
Дин попятился.
   - Что стряслось? - осведомился я.
   - Они мне не нравятся. - С  этими  словами  Дин  прошествовал  в  комнату
Покойника,  а  ко  мне  на  плечо  плюхнулся  Попка-Дурак,  выпорхнувший  из
приоткрытой двери. Я шуганул его, но он и не подумал улететь.  Тем  временем
Дин вновь вышел в коридор, волоча за собой кресло.
   - Не трогай птицу, Гаррет. Дин, когда закончишь, притвори мою дверь и  не
открывай ее, пока гости не уйдут.
   - И поставь котелок на огонь, - прибавил я. -  Мы  же  радушные  хозяева,
верно?
   Дин одарил меня взглядом, в котором  ясно  читалось  его  мнение  о  моих
умственных способностях: дескать, не лез бы ты не в свое дело, все равно  ни
шиша не понимаешь.
   Тем временем в дверь снова постучали, настойчивее, чем в прошлый  раз.  Я
прильнул к "глазку".
   - Мне непременно надо с ними толковать? - Два охламона  на  пороге  моего
дома воплощали сокровенную мечту Дина: этаким красавчиком он  всегда  жаждал
видеть меня.
   - Беседа с ними может оказаться полезной.
   - Для ково?
   - Для кого, Гаррет.
   -  Сам  сообразил,  -  проворчал  я,  принимаясь  откидывать  щеколды   и
отодвигать засовы. Дин, закончивший двигать мебель, неодобрительно  наблюдал
за моими действиями.
   Полезная беседа, говорите? Ладно, уж найду о чем  потрепаться,  пока  мой
гниющий дружок будет ковыряться в чужих мозгах.
   Эти двое наверняка  что-нибудь  продавали.  Такие  аккуратненькие,  такие
чистенькие и  приглаженные;  неровен  час,  проповедники.  Если  мне  начнут
втюхивать религиозную бредятину, я могу и не сдержаться. В  последнее  время
ваш покорный слуга переобщался с божествами.
   Стоило мне открыть дверь, как первое впечатление улетучилось  без  следа.
Достаточно было увидеть армейскую выправку и  губы  без  намека  на  улыбку,
чтобы понять: эта парочка торгует  истинной  верой,  никак  не  связанной  с
благочестивыми бреднями.
   Оба ростом под шесть футов, ладные, смазливые - в общем,  смерть  девкам.
Один светловолосый и голубоглазый; второму полагалось бы иметь светлые глаза
и голубые волосы, но увы, наши чаяния сбываются далеко не всегда:  волосы  у
него были темные, а глаза - тоже голубые. Ни у того, ни у другого ни шрамов,
ни татуировок - во всяком случае, на открытых местах.
   Должно быть, клерки, подсказал мне мой прославленный интеллект.
   -  Мистер  Гаррет?  -  справился  блондин.  Какие  у  него  ровные  зубы!
Признайтесь,  вам  часто  встречаются  люди  с  абсолютно  ровными   зубами?
Правильно, я тоже никогда таких не встречал.  Даже  у  Тинни  один  передний
зубик налезает на другой.
   - Допустим. Все может быть. Зависит от того, что вам нужно.
   Ни тени улыбки в ответ.
   - Друг назвал нам ваше имя, -  сообщил  брюнет.  -  Сказал,  что  следует
обратиться именно к вам. Что вы - герой  войны,  на  которого  всегда  можно
положиться.
   - Ребята, нынче героев на улицах пруд пруди: плюнь с закрытыми глазами  -
точно не промахнешься. Всякий, кто вернулся домой, уже герой. Вы  из  какого
сообщества? - Одеты они были так,  словно  собирались  на  парад.  Армейская
выправка, армейская манера одеваться, - тут и последний остолоп догадается.
   Клерки!
   - Не дразни их ради собственного удовольствия, Гаррет.
   Мне положительно необходим новый напарник.  Старый  слишком  хорошо  меня
изучил.
   - Откуда вы?..
   - Я же сыщик, ребята. -  Да,  глаз  у  меня  наметанный.  Как  говорится,
метал-метал и дометался.
   - Неужели так заметно?  -  протянул,  почти  проскулил  брюнет.  Все  они
одинаковы: по виду того и гляди зарычат, а на деле только скулить  и  могут.
Сами же искренне верят в свою крутизну: и грудь у  нас  волосатая,  и  морда
кирпичом...
   Клерки.
   - Когда мы с вами расстанемся, не поленитесь, сравните себя с другими. По
крайней мере, с другими  людьми,  в  особенности  с  молодыми  мужчинами.  -
Конечно, тут возможен нежелательный побочный эффект: сравнение лишь  укрепит
в них чувство превосходства; однако они могут и сообразить, куда я клоню.  -
Тайные агенты блях на груди не носят.
   Ребятки озадаченно переглянулись. Растерялись, милые. А вы туповаты,  как
я погляжу.
   - Можно нам войти? - спросил блондин.
   - Прошу. - Я посторонился. - Пожалуйте в мой кабинет. Вторая дверь слева.
   - Побольше радушия, Гаррет.
   - Ребята, вам не нужен попугай?
   - Гаррет!
   Судя по тому, как они поморщились, попугай их не заинтересовал.  Или  они
не одобрили мой наряд? В наши дни всякий  мнит  себя  знатоком  моды.  Между
прочим, я одет вполне прилично: рубашка свежая, брюки чистые.  А  эти  хмыри
оглядывались вокруг с таким видом, будто попали на свалку. И похоже, чистота
внутри моего дома их приятно разочаровала. Что ж, иногда и  от  Дина  бывает
толк...
   Мы ввалились в закуток, который я именовал своим кабинетом.
   - Мой слуга сейчас принесет чай, - уведомил я.
   Гости недоверчиво воззрились на меня: мол, откуда ты знаешь?
   В кабинете, разумеется, не так чисто, как в коридоре, и  беспорядка  куда
больше. Просто я не разрешаю Дину тут что-либо трогать. А  над  моим  столом
висит картина, которую Дин ненавидит всей душой.
   При первом взгляде на картину замечаешь только молодую  женщину,  которая
убегает от подступающей тьмы. Но чем  дольше  приглядываешься,  тем  гуще  и
обширнее становится тьма. Автор картины был наделен талантом столь свирепым,
что он граничил с колдовством. Этот талант свел  его  с  ума.  И  в  картину
художник вложил все, что мог, включая собственное безумие.  Поэтому  картина
получилась  глубоко  личной.  Она  одновременно  рассказывала  о  событии  и
указывала  на  злодея.  Ныне  в  ней   не   сохранилось   и   десятой   доли
первоначального  заряда,  но  впечатление  она  до   сих   пор   производила
убийственное. Можно сказать, дышала злобой и страхом.
   - Это Элинор, - пояснил я. - Она умерла еще до моего рождения, но помогла
мне распутать одно дельце. - И не только; но незваным гостям о том знать  не
обязательно.
   Портрет когда-то принадлежал тому, кто убил Элинор. Сейчас он тоже мертв,
так что, сами понимаете, картина ему без надобности. А в  моем  доме  Элинор
прижилась. С нею куда легче, чем с Дином, Покойником или Попкой-Дураком. Она
редко критикует мои действия и никогда не грубит.
   - Нам известно, что вы часто беретесь  за..,  э..;  необычные  случаи,  -
вякнул блондин.
   - Берусь? Я их притягиваю, как громоотвод - молнии! Спасибо,  Дин.  -  На
столе появился громадный поднос с чашками, печеньем, пирожными  и  чайником,
над которым клубился пар. Ребятки вновь переглянулись: им явно было  неуютно
под пристальным взглядом Элинор, а  тут  еще  суровый  Дин,  этакая  ходячая
аллегория порицания.
   Но вот Дин удалился. Я налил гостям чая и спросил:
   - Так зачем вы пришли, ребята? Только честно.
   Они опять переглянулись.
   - Слушайте, у меня полно работы. - Попка-Дурак издал негодующий вопль.  -
Если вам негде укрыться от дождя, загляните к миссис Кардонлос. Она...
   - Аргх! Старая стерва! Старая стерва!
   - Дождя вроде нет, - заметил блондин. Клерки что дети:  все  воспринимают
буквально.
   -  Заткнись,  скотина!  -  прошипел  я  попугаю.  Гости  переглянулись  в
очередной раз. Уф! Похоже, это на целый день.

Глава 7

   - Прошу прощения, мистер Гаррет, - сказал блондин. -  Нас  предупреждали,
что мы можем натолкнуться на.., э.., непонимание, поэтому мы ничуть не...
   - А член у тебя маленький! - изрек попугай.
   - Заткнись, не то в мешок посажу, ты, чучело пернатое! - прорычал я.
   Брюнет неуверенно улыбнулся.
   - Это чревовещание? Помню, в детстве мой дядя...
   - Ну почему все спрашивают? Нет, никакое не чревовещание!  Этот  ублюдок,
потомок дикой курицы в седьмом колене, и вправду умеет разговаривать!  Запас
слов у него такой, что мы  с  тобой  обзавидуемся,  и  каждое  новое  словцо
сквернее предыдущего. Может, на него заклятие наложили,  не  знаю.  Мне  его
подарили. И я никак не могу от него избавиться.
   -  Маленький,  маленький,  член-недочлен!  Улыбка  растаяла.  Мне   вновь
захотелось задушить Покойника. Впрочем, что толку душить того, кто и так уже
давно мертв?
   - Меня зовут Картер Стоквелл, - сообщил блондин.
   Значит, все же переходим к делу?
   - Я так и думал. А тебя?
   - Трейс Уэндовер.
   - Ну конечно. Привет, Картер! Приветик, Трейс!  Вам  не  нужен  говорящий
попугай? Отдаю задешево. Отличный подарок на день рождения.
   - Гаррет, уймись и перестань их попусту дразнить!
   - Не нужен, нет? Ладно, кому-нибудь другому  впарю.  Пожалеете  -  поздно
будет. Выкладывайте, зачем пришли. Или уходите.
   - Нам говорили, что ваши  манеры  оставляют  желать  лучшего,  -  холодно
произнес брюнет, то бишь Трейс.
   - Мы хотим привлечь вас к нашему общему делу, - заявил Картер.
   - Прямо сейчас у меня  одно  дело,  одна-единственная  забота  -  где  бы
раздобыть деньжат на пополнение своего обеденного фонда.
   - Нам не нужны деньги. Нам нужна помощь. Пожалуйста, выслушайте нас.
   - Вам денег никто не предлагает. А что до послушать, вы здесь уже  десять
минут и до сих пор ничего не сказали.
   - Вы правы, мы из Вольных Сообществ. Черные Драконы Вальсунга.  -  Картер
пристально поглядел на меня.
   - Это кто такие? - поинтересовался я.
   - Вы не слыхали о Драконах? - встрял Трейс.
   - Извини. - Следуя совету Покойника,  я  воздержался  от  фразы,  которая
могла бы выдать мои истинные  чувства  по  отношению  к  этим  скроенным  на
военный манер бандам, именующим себя  Вольными  Сообществами.  Их  развелось
столько, что всех было ни за что не упомнить.
   - Наш предводитель - полковник Вальсунг. Нортон Валь