ьская улыбка темного эльфа.
   - Если хочешь быть настоящим другом, разузнай все о Мэгги Дженн.
   - Ладно, так и быть, постараюсь, - произнес он серьезно, уже без улыбки.
   Морли сделает все, что в его силах, так как считает себя в  долгу  передо
мной. Я с ним в этом согласен и действую как ростовщик-акула.
   - Мысль о постели становится мне все роднее, - сказал я. - Денек  сегодня
выдался нелегкий.
   Морли в ответ буркнул что-то невразумительное. К нашему столу подошел его
племянник. Не поняв намеков, что ему следует убрать  от  нас  подальше  свои
большие уши, он придвинул стул и уселся на него верхом. Вокруг нас, негромко
жалуясь на ушибы и вывихи, двигались служащие Морли. Они  пытались  привести
помещение в относительный порядок.
   - Как поживает мистер Большая Шишка? - поинтересовался Стручок.
   Я выругался.
   Как-то Морли, пребывая в настроении Яйцеголового,  прислал  мне  попугая.
Вообще-то это не в его характере, и  я  подозреваю,  что  аферу  разработали
другие лица. Птицу передали мне с заверениями, что она люто ненавидит  кошек
и натаскана бросаться на них сверху. Я  принял  подарок,  поскольку  у  Дина
развилась дурацкая страсть коллекционировать потерявшихся кошек.
   Стручок с укоризной взглянул на меня.  Он  единственный  в  мире  находит
прелесть в этом сквернослове, в  этом  цыплаке  из  джунглей.  Парень  любил
птичку. Покойник,  правда,  тоже  использует  Попку-Дурака.  Куда  бы  я  ни
направлялся, он способен послать вслед за мной горластое пернатое существо.
   Я пытался отдать  чудовище  в  любые  руки.  Желающих  не  находилось.  Я
предоставлял ему возможность улететь. Он не возжаждал свободы. Я  был  готов
предпринять самые героические меры - лишь бы избавиться от птицы.
   - Стручок, если ты так беспокоишься о  попугае,  то  почему  бы  тебе  не
забрать его совсем? Ему так нужен дом, где бы его все ценили.
   - Нет, он не возьмет его, - осклабился Морли. - Это твоя птица, Гаррет.
   Я приуныл. В этой битве победа осталась не за мной.
   Дотс вновь обнажил в оскале все свои остроконечные зубы.
   - Мне приходилось слышать, что некоторые попугаи живут добрую сотню лет.
   - Некоторым, быть может, это и удается. Но только на воле.
   Вообще-то можно отдать мистера  Большую  Шишку  в  качестве  гуманитарной
помощи голодающим крысюкам, подумал я, но вслух произнес:
   - Ну я пошел, дружище. Морли захохотал мне вслед.

Глава 16

   На улице оказалось хоть глаз выколи. Плохо.
   Скверно и то, что я не заметил их приближения. У меня не было возможности
подготовиться.
   Тем не менее я дал бой. Мне удалось серьезно повредить несколько  черепов
своей тяжелой дубовой дубинкой, которую всегда ношу с собой,  отправляясь  в
город. Я даже забросил одного парня в единственную на всей улице  стеклянную
витрину. Но смыться я не сумел.  Мне  так  и  не  представилось  возможности
использовать те козыри, которые я обычно прячу в рукаве.
   Кто-то сбоку опустил мне на голову дом. Думаю, что это  был  дом.  Должен
был быть дом, потому что ничем  другим  такой  удар  нанести  невозможно.  Я
отпал, продолжая размышлять - кто и почему.

***

Обычно, схлопотав по крыше, я прихожу в себя очень медленно. На сей раз все было иначе. Минуту назад я пребывал в стране грез и вот уже дергаюсь вниз лицом, завернутый во что-то мокрое, и в нескольких дюймах от моего носа уплывает назад пол. Меня несли четверо парней. Неизвестно откуда на пол падали красные капли, хотя я хорошо помнил, что вина не пил. Голова разламывалась так, как не разламывалась с первого дня творения.
   Пара милых женских ножек вышагивала почти рядом с моим лицом, так что при
желании я мог укусить любую из них. При иных обстоятельствах я мог бы полнее
оценить эти стройные конечности и посвятить часы  их  изучению.  Но  каждый,
увы, вынужден исходить из существующих реалий и смотреть на  мир  в  должной
перспективе.
   Дела мои обстояли не блестяще. Положение, в котором я оказался,  было  не
совсем обычным. Я постарался забыть про боль и немного подумать.
   Ага! Оказывается, меня завернули в мокрое одеяло. Это открытие не сделало
меня счастливее. Мне вовсе не хотелось быть шутом на  чьем-то  празднике.  Я
ревел, выл, извивался, дергался и  сучил  ногами.  Но  это  ни  на  кого  не
произвело ни малейшего впечатления. Я исхитрился увидеть, что находится выше
этих роскошных ножек. Все до самого верха было не менее  роскошным.  Я  даже
мог полюбить ее. Но не сейчас и не здесь, а, возможно, у жаркого камина,  на
медвежьей шкуре, с бутылкой "Транферского золотого"...
   Зато как выглядели носильщики, мне совсем не понравилось.  Совсем  не  та
шпана, с которой мы плясали в темноте. Те были стандартной дешевкой, готовой
на все ради выпивки. На этих же клоунах напялена грязная, потертая униформа.
   Как-то невесело.
   Они все вели себя не так, как подобает разумным  людям.  Не  отвечали  на
вопросы. Не отвечал ни один, за исключением  Мисс  Ножки.  Да  и  та  только
издавала какие-то исполненные печалью звуки.
   Наконец меня внесли в длинный зал.
   Длинный зал? А откуда здесь такая вонь?
   Все, кроме меня, остановились. Я же продолжал вопить  и  дергаться.  Дело
становилось  все  серьезнее.  Я  понял,  где  нахожусь.  Это  было  безумное
отделение в Бледсо - имперской благотворительной больнице.
   Империя уже давно перестала существовать, но дела ее продолжали  жить,  а
императорская  семья  все  еще  надеялась,  что  ее  призовут   назад.   Она
поддерживала больницу, обслуживающую самых безнадежных бедняков. Психушка  -
отвратительное место. Они засовывают вас туда навеки. Не имеет значения, что
это сделано по ошибке.
   - Эй! Отпустите меня! Что, дьявол бы  вас  побрал,  происходит?  Разве  я
похож на безумца?
   Последний вопрос был  явно  не  по  делу.  Я  выглядел  как  классический
экземпляр сумасшедшего. Кроме того, они уверены: был бы я здоров,  не  попал
бы к ним в лапы.
   Боже, такой грязной шутки со мной еще никто не вытворял.
   С громким стуком распахнулась дверь. Дуб и железо девяти дюймов толщиной.
Я ясно узрел свою судьбу.
   Один из носильщиков что-то проревел. Какие-то люди разбежались в стороны.
Парни швырнули меня через дверной проем, естественно, задев  моим  телом  за
раму. Приземление было крайне жестким. Мисс Ножки проводила меня жалостливым
взглядом. Дверь захлопнулась прежде, чем я  сумел  убедить  ее  в  том,  что
произошла ужасная ошибка.
   Покатавшись по полу, я освободился от обертки, вскочил на ноги и потратил
зря время, барабаня в дверь. Я исчерпал  весь  свой  подходящий  к  ситуации
лексикон, но сделал это без того энтузиазма, который мог бы  проявить,  если
бы голова не болела так сильно. Впрочем, я не надеялся  на  успех,  понимая,
что зря трачу время. Но ритуал всегда следует соблюдать.
   Услыхав позади себя шум, я обернулся и увидел по меньшей мере  с  десяток
человек, не сводящих с меня глаз. Я посмотрел, что происходит в палате за их
спинами. Там топталось еще множество народу, заинтересованного появлением  в
их обществе нового лица. Некоторые внимательно изучали мою одежду. Пациентам
явно не меняли наряд последний десяток лет, а не мылись  они,  .очевидно,  с
начала века. Палата и являлась источником вони, которую я почувствовал еще в
зале.  Одного  взгляда   оказалось   достаточно,   чтобы   понять   -   весь
приветственный комитет состоит из естественных обитателей данного заведения.
Это можно было прочитать по их глазам.
   Я еще немного поорал и побарабанил в дверь. Медицинское  обслуживание  не
улучшилось ни на йоту.
   Слава Богу, что они не бросили меня к буйным. Возможно, у меня оставались
кое-какие шансы на выздоровление.
   Какой-то старичок, в котором по виду  было  не  более  пятидесяти  фунтов
весу, приковылял ко мне.
   - Как вы поживаете? Меня зовут Айви.
   - Пять минут назад, Айви, я поживал просто прекрасно.
   - Как вы поживаете? Меня зовут Айви.
   - Он больше ничего не  говорит,  приятель.  Верно.  Я  обучаюсь  довольно
быстро. Айви даже не смотрел на меня.
   - Усек, - ответил я.
   Парень футов девяти ростом захохотал и выдавил:
   - Ты, приятель, не обращай внимания на Айви. Он псих.
   - Как вы поживаете? Меня зовут  Айви.  Это  была  только  самая  верхушка
айсберга. Она оказалась не такой страшной. То, что я пока не успел  увидеть,
наверняка более жутко.
   Кто-то, немного поразмышляв, вдруг заорал моему собеседнику:
   - Ты что-то разболтался, безмозглый!
   - Да? Что ты понимаешь? Это  место  не  для  меня.  Кто-то  подсунул  мне
наркотики и определил сюда. Я здесь проснулся.
   О Боже! Товарищ по несчастью. Я начал проникаться к  нему  сочувствием  и
проникался до тех пор, пока какой-то идиот не завизжал:
   - Паузиффл! Паузифл-физ!
   Мой товарищ по несчастью согнул ноги в коленях, ссутулился и, рыча, начал
носиться кругами по палате, очень похожий на гориллу. Его вой мог привести в
ужас даже бэнши.
   - Как вы поживаете? Меня зовут Айви.
   К шуму, учиненному великаном, присоединились  разноголосые  вопли  других
обитателей палаты. В общем бедламе я уловил крик, который мне уже доводилось
слышать на одном из островов в Кантарде. Так кричал раненный в живот солдат,
оставшийся на ничейной земле. Он умолял добить  его.  Солдаты  обеих  сторон
охотно откликнулись бы на его просьбу,  если  бы  сами  не  опасались  пасть
жертвой снайпера. Поэтому каждый лежал, слушал, стиснув зубы,  и  благодарил
своего  ангела-хранителя:  ведь  любой  из  нас  мог  оказаться   на   месте
несчастного.
   Я посмотрел на дверь. Возможно, мне все же  удастся  уговорить  отпустить
меня?
   А может быть... Содержимое моих карманов оказалось  нетронутым.  Те,  кто
бил меня, видимо, торопились избавиться от своей жертвы побыстрее. Настоящее
сборище придурков. Пациенты постепенно приблизились ко  мне,  решив  изучить
внимательнее. В основном те, кто одной ногой все  еще  пребывал  в  реальном
мире. Многие из  них  выглядели  испуганными  словно  мышки.  Они  бросились
врассыпную от одного взгляда. Другие  же...  Некоторые,  как  и  я,  видимо,
попали сюда по ошибке. Но в отличие от меня им следовало  находиться  не  на
воле, а в отделении для буйных, и  мне  очень  хотелось,  чтобы  они  отошли
подальше.
   Уверенность в незаконности моего помещения  в  психушку  только  окрепла,
когда я обнаружил, что мои карманы не опустошили. Если бы все  шло  согласно
закону, вся моя собственность была бы изъята и я никогда бы больше не увидел
ее.
   У меня появилась надежда. Очень маленькая - размером с таракана.
   Окружающая обстановка не очень вдохновляла. Палата - сто  футов  шириной,
три сотни футов длиной и высотой в два этажа. На полу ряды и  ряды  тюфяков.
До потолка добрых двадцать футов. В  стене  напротив  двери  пробиты  оконца
настолько  маленькие,  что  взрослый  человек  не   смог   бы   сквозь   них
протиснуться,  даже  если  бы  и  удалось  распилить  толстую  металлическую
решетку.  Вдобавок  ко  всему  эти  амбразуры  располагались  очень  высоко.
Возможно, днем через них  и  поступает  кое-какой  свет.  Сейчас  же  палата
освещалась (если это можно назвать освещением) отсветом, проникающим из окон
на стене со  стороны  дверей,  то  есть  оттуда,  где  находились  охрана  и
медперсонал, наблюдавший за пациентами.
   - Как вы поживаете? Меня зовут Айви.
   - Я, Айви, поживаю просто  превосходно.  Что  ты  думаешь  о  том,  чтобы
убраться побыстрее из этого сортира?
   Айви изумленно взглянул на меня. Почесал в затылке и заковылял прочь.
   - Эй! Здесь есть желающие бежать?

Глава 17

   Мое обращение не вызвало, прямо скажем, всеобщего восторга. У большинства
пациентов, сообразил я, настолько поехала  крыша,  что  вытащить  их  отсюда
можно только силком, а остальные решили, что крыша поехала у меня.
   Но что это? Неужели кто-то откликнулся на призыв к мятежу?
   Гигант, который предупреждал меня  относительно  умственных  возможностей
Айви,  восстановил  свои  мыслительные  способности.  Подойдя  ко  мне,   он
произнес:
   - Ничего у тебя не выйдет, Ловкач. Если б было  можно,  половина  здешних
ребят давно свалила. Я огляделся. Ситуация лучше не стала.
   - Здесь кормят?
   Великан ощерился улыбкой боцмана, снисходящего до беседы с салагой.
   - Дважды в день. Не важно, хочешь ты жрать или нет. Только  там  железные
прутья. Разуй глаза.
   Я пожал плечами. Я разул глаза.  Железные  прутья  не  оставляли  никакой
надежды.
   - Дела настолько дерьмовые, что лучше немного соснуть и лишь после  этого
начать волноваться. - Я принялся искать глазами свободный  тюфяк.  Следовало
немного подумать. И прежде всего о том, как я оказался в такой замазке.
   Мне хотелось завопить так же громко, как мои сотоварищи-психи.
   -  Тебе  придется  встать  в  очередь  за  постелью,  -  предупредил  мой
доброжелатель. - Заведешь друзей, глядишь, кто-то  и  поделится.  Если  нет,
будешь ждать, пока кто-нибудь не помрет.
   Он проговорил это небрежно, как  само  собой  разумеющееся.  Удивительно.
Полное воплощение закона природы: выживает сильнейший.
   - Славная ночлежка, - бросил я, усаживаясь рядом с дверью.
   Здесь  был  самый  малонаселенный  район.   Во   всяком   случае,   можно
протолкаться локтями. Я притворился спящим.
   В палате не было видно мертвецов и отсутствовал  трупный  запах.  Значит,
персонал поспешно выволакивает жмуриков. Интересно, можно ли, используя это,
изобрести трюк, с которым надзиратели пока не знакомы.
   Продумав варианты мятежа, я решил, что  шансы  на  успех  минимальны.  На
месте персонала я просто поморил бы нас немного  голодом,  пока  бы  все  не
успокоились.
   - Как вы поживаете? Меня зовут Айви. Мое  притворство  не  ввело  Айви  в
заблуждение. Я решил вытащить его из этого дома страданий.
   Меня   осенило.   Неожиданный   вариант   первоначальной   идеи   мятежа.
Отправившись на поиски своего сообщника, я обнаружил его  сидящим  у  стены.
Опустившись рядом с ним на твердый деревянный пол, я заметил:
   - Вся задница в занозах.
   - Пошли кого-нибудь за креслом. Остряк.
   - Что-то очень тихо. Почему бы это?
   - Наверно, потому, что сейчас середина ночи, чтоб ты сдох!
   И выражается красноречиво.
   - У нас здесь один главный крикун  -  если,  конечно,  не  считать  моего
собеседника. Впрочем, сейчас все молчали. - Я слышал, здесь много  любителей
повопить.  Особенно  ребят,  не  способных  совладать  с  воспоминаниями   о
Кантарде.
   Лицо его потемнело:
   - Да. Есть такие. Если они чересчур расходятся, в них вливают  наркотики.
Как только один начинает вопить, остальные тоже вступают.
   Интересно.
   - Не смог бы ты прямо сейчас завести хотя бы одного.
   Внимательно изучив меня, он спросил:
   - Куда ты гнешь, Ловкач? Он справедливо полагал, что должна  быть  весьма
веская причина, чтобы учинить подобный трюк.
   - Хочу слинять отсюда.
   - Забудь. Ничего не выйдет.
   - Может быть. Но они не очистили моих карманов,  перед  тем  как  бросить
сюда. Можно попытаться рискнуть.
   Он ударился в размышления. От усилий его лицо приобрело еще более  темный
оттенок.
   - Да... Да! У меня есть дела на свободе. Да. Если ты сумеешь открыть  эту
чертову дверь, я рискну.
   - Как ты думаешь, кто-нибудь из этих парней способен помочь?
   - Многие уйдут, если стены рухнут. Но почти никто не поможет их крушить.
   - Ладно, можешь для начала заставить этих ребят завопить?
   - Само собой.
   Он поднялся, пошел в глубь палаты и, с кем-то пошептавшись,  вернулся  ко
мне. За ним следили десятки  глаз.  Человек,  которого  он  навестил,  начал
вскрикивать. По моей спине поползли мурашки. Это был стон потерянной души.
   - Нормально? - поинтересовался мой главный сообщник.
   - Превосходно, теперь найди парней, которые согласятся активно помогать.
   Он снова удалился, и в действие вступил я:
   - Эй там! Заткнитесь! Не мешайте спать!
   Парень не замолкал, а я очень опасался, что он меня послушается. Я глянул
в сторону наблюдательных окон. За ними находились какие-то люди, но  шум  их
совершенно не интересовал. Неужели  они  настолько  равнодушны?  Необходимо,
чтобы меня заметили.
   Я заорал на крикуна. Кто-то заорал на меня. Я, в свою очередь, - на него.
Какой-то гений во весь  голос  потребовал,  чтобы  мы  оба  заткнулись.  Шум
нарастал. Мы  напоминали  собой  стаю  обезьян.  Некоторые  пациенты  начали
двигаться. Они бродили без цели, тихо, как тени.
   Шум наконец достиг ушей типа  на  дежурстве.  Он  посмотрел  через  окно.
Положение дел в палате его, по-видимому, не обеспокоило.
   Я завопил громче, чем главный крикун, угрожая придавить его, если  он  не
заткнется.
   - Как вы поживаете? Меня зовут Айви.
   - Пакуй чемодан, Айви. Мы получаем счет в этой гостинице для  психопатов.
Появился верзила и спросил:
   - Я нашел с дюжину желающих. Ловкач, этого достаточно?
   - Более чем. Теперь я хочу, чтобы все отошли от двери. Боюсь,  когда  они
войдут, оставаться там будет крайне неприятно.
   Во всяком случае, я на это надеялся.
   - Они не дураки, Ловкач, сообразят, что заваривается каша.
   - Плевать. Не имеет значения. Мне только надо, чтобы открыли дверь.
   Он хмыкнул, совершенно уверенный, что я затеял дурацкое дело.
   Я еще громче заорал на крикуна.
   Теперь в наблюдательном окне виднелось несколько  человек,  включая  Мисс
Великолепные Конечности.
   Я хихикнул про себя, уверившись, что нахожусь на пути к спасению. Ни одна
женщина не может трудиться в  Бледсо,  если  она  не  испытывает  жалости  к
пациентам. Я взревел и, промчавшись по тюфякам, начал душить самого громкого
крикуна.
   Мой сообщник схватил меня за рукав, делая вид, что оттаскивает от жертвы.
Я дал ему очередные инструкции. Парень оказался неплохим актером.
   Я же был само совершенство.  Сцена  выглядела  абсолютно  реалистично.  К
моему удивлению, ни один из коллег-пациентов не  сделал  попытки  остановить
меня.
   Я только слегка придушил свою жертву. Он всего-навсего потерял сознание.
   Промчавшись  в  другой  конец  комнаты,  я  принялся  душить   следующего
горлопана.
   Скоро по всему помещению начали носиться люди. Большинство психов вошло в
раж.  Это,  конечно,  не  мятеж.   Настоящее   насилие   отсутствовало.   Но
столпотворение было вполне реальным.
   Краем глаза я заметил, как женщина спорит  с  мужчинами.  Она  на  чем-то
настаивала, а те отказывались, Превосходно.
   Крошечный, не более трех футов ростом полукровок-орк скорчился у дверей.
   Наверху  милосердие,  видимо,  восторжествовало.  Я  делал   все,   чтобы
представление не прекращалось. Возможно, некоторые и пострадали,  но  мне  в
отличие от Мисс Ножки было, мягко говоря, не  до  милосердия.  Если  я  буду
разыгрывать из себя хорошего парня, то никогда не смогу выбраться отсюда.  А
если мне не удастся выбраться, то я не сумею проломить черепки тем  клоунам,
что меня сюда загнали.
   Верзила снова возник рядом со мной. - Они идут, - бросил я ему. - А  тебе
не следует так часто появляться рядом со мной.
   Он выглядел чрезвычайно опечаленным, и я не знал почему.

Глава 18

   Бросив взгляд на дверь, я предупредил своего высокорослого союзника:
   - Спокойно. Нам вовсе не надо вступать с ними в объяснения.
   Около дверей никого не  оставалось,  кроме  крошечного  гибрида.  Он  еще
пожалеет, что вызвался нам помочь.
   - Сколько надсмотрщиков может появиться? Гигант пожал плечами:
   - Смотря насколько они встревожены. Но не меньше восьми - десяти. Так что
не зевай.
   Он подставил мне подножку. Я заплел его  ногу.  Мы  покатились  по  полу,
стараясь хорошенько стукнуть друг друга. Похоже, моему  партнеру  это  очень
нравилось.
   - Они обычно ногами вышибают все дерьмо из буянов, - проинформировал  он,
не прекращая борьбы.
   -  Я  догадывался,  что  это  должно  входить   в   программу.   Впрочем,
кровотечение у меня прекратилось, и я готов ко всему.
   Вообще-то, я без восторга ждал, когда меня начнут пинать ногами.