- Наверное, лучше взять их наверх, - сказал я.
   Морли взглянул на картины.
   - Психиатру его вовремя не показали.
   - Но какой талант! Вот она.
   - Я сражен. - Он уставился на  портрет  блондинки,  как  будто  хотел
проглотить его.
   - Пойдем наверх, насладимся в спокойной обстановке.
   Но нам пришлось пройти мимо Кида, Уэйна и Питерса.
   - Что это у вас? - поинтересовался Черный Пит.
   Причин скрывать правду у меня не было.
   - Кое-что из работ Брэдона. Я спас их из огня.
   Им стало любопытно: Брэдон никому не показывал своих картин.
   - Вот это да! - воскликнул Кид, просмотрев две военные сцены. - Да он
больной!
   - Нет, - возразил Уэйн. - Так оно и было, так мы чувствовали.
   - Чепуха, все выглядело иначе.
   - Знаю. Я говорю, так мы чувствовали.
   - Смотрите, мужики, - включился в обсуждение  Питерс,  -  а  ведь  он
недолюбливал Дженнифер.
   Как-то вышло, что я спас четыре портрета - блондинку и три Дженнифер.
Ребятам повезло, что их изображений я не  вытащил.  Они  бы  не  оценили
мастерство живописца. Портреты Дженнифер я схватил просто второпях.
   Питерс  разложил  картины  у  фонтана.  Третий  (наверное,  недавний)
портрет Дженнифер я раньше не разглядывал. Он  был  самым  ужасающим  из
всех, он словно источал ужас и заставлял усомниться в  здравом  рассудке
художника.
   - Мы знали, что Снэйк псих, но не до такой  же  степени.  Гаррет,  не
вздумайте показать его  мисс  Дженни.  Это  слишком  жестоко,  -  сказал
сердобольный Кид.
   - И не собираюсь. Я  хватал  наугад.  Но  вот  она,  блондинка.  Этот
портрет я захватил не случайно. Вот женщина, которую я видел много  раз.
Кто она?
   Они  посмотрели  на  меня,  на  картину,  опять  на  меня.  Наверное,
подумали, что я тоже не крепок на голову и позволил себе увлечься первым
подвернувшимся под руку предметом, но сдержались и не  высказали  своего
впечатления вслух.
   - Понятия не имею, Гаррет, - рубанул Питерс. - Никогда ее не видел. А
вы, ребята?
   Уэйн и Кид покачали головами.
   - Хотя... вроде  бы...  -  промямлил  Уэйн.  В  голове  у  Кида  тоже
мелькнула какая-то мысль, он наморщил лоб, подошел ближе.
   - Узнаешь? - спросил я.
   - Нет. Секундочку... Нет. Просто игра воображения.
   Я не стал спорить. Все равно доказательств пока нет.
   - Пошли, Морли.
   Мы начали собирать картины. Теперь Питерс, нахмурившись, рассматривал
блондинку, мучительно пытаясь что-то сообразить. Он  побледнел  немного,
вконец растерялся, но так ничего и  не  сказал.  Мы  собрали  полотна  и
направились к лестнице. Поднялись на четвертый этаж,  и  я,  меня  точно
подтолкнул кто, подошел к  перилам  балкона.  Питерс  и  Кид  о.  чем-то
возбужденно шептались.
   У Морли слух острей моего.
   - Не знаю точно, о чем они говорят,  но  они  пытаются  убедить  друг
друга, что это невозможно.
   - Они узнали ее?
   - Они думают, что она как две капли воды похожа на ту,  кем  быть  не
может. Да, кажется, я не ослышался.
   Все это мне совсем не нравилось.

Глава 36

   В гостиной Морли водрузил портрет таинственной дамы на полку у камина
и  принялся  сосредоточенно  изучать  его.  Я  неверно  истолковал  этот
интерес, что простительно: слабость Морли к женскому полу ни для кого не
секрет.
   - И не мечтай, дружок. Место занято.
   - Спокойно. Садись и смотри на  картину.  Не  случись  чего-то  очень
важного, Морли не стал бы говорить со мной подобным тоном.  Я  устроился
поудобнее и воззрился на портрет.
   Морли поднялся, задул несколько ламп. Комната погрузилась в полумрак.
Потом он отдернул занавески. Теперь ничто  не  скрывало  от  наших  глаз
неистовствующую  за  окном  бурю.  Устроив  все  таким  образом,   Морли
продолжал изучать картину. Женщина на ней казалась  все  более  и  более
живой, овладевала постепенно всем моим существом. Мне хотелось взять  ее
за руку и увести прочь, спасти от той жути, что настигала ее.
   Буря как бы  перекликалась  с  фоном  картины  и  еще  усиливала  эти
ощущения. Проклятый Снэйк  Брэдон  был  колдуном.  Портрет,  если  долго
смотреть на него, действовал  даже  сильнее,  чем  пейзаж  с  болотом  и
виселицей, но природа этого воздействия  оставалась  неуловимой,  секрет
его ускользал от меня.
   Я почти слышал ее мольбы о помощи.
   - У, ведьма! - пробормотал Морли. - Она затмевает все. Сейчас  мы  ее
уберем.
   - Что ты сказал?
   - Там есть еще что-то. Но нас отвлекает женщина.
   Точно. Фон картины казался мне  лишь  украшением,  подчеркивающим  ее
удивительную красоту.
   Морли взял с моего  стола  бумагу  и  с  помощью  небольшого  ножичка
вырезал силуэт блондинки - чтобы прикрыть ее.
   - Упаси тебя Господь испортить картину. Прирежу.
   Я уже знал, куда повешу ее. У меня  дома  в  кабинете  как  раз  есть
пустое местечко.
   - Я скорей сам себе глотку перережу, Гаррет.  Твой  Брэдон  псих,  но
псих гениальный.
   Любопытно, Морли называет Снэйка сумасшедшим, а ведь они  никогда  не
встречались. Морли задул еще одну лампу и закрыл незнакомку на портрете.
   - Будь я проклят...
   Картина не  утратила  выразительности,  но  теперь  стали  заметны  и
детали.
   - Не думай ни о чем, - шепнул Морли, - просто погружайся в нее.
   Я старался как мог. Снаружи черт знает что творилось. Раскаты  грома,
сверкание молний. Вот как раз вспышка - и тут же на картине тоже  словно
вспыхнуло что-то, шевельнулось во тьме.
   - Ну?
   Это длилось лишь долю секунды - и больше  не  вернулось.  Напрасно  я
пялил глаза.
   - Ты видел лицо? - спросил Морли. - Лицо в тени?
   - Да. Но только секунду и больше не вижу.
   - Я тоже. - Он убрал бумагу. - Она бежит не от чего-то, а от кого-то.
   - И к кому-то взывает. Думаешь,  Брэдон  имел  в  виду  определенного
человека?
   - Бежит от кого-то к кому-то? - уточнил дотошный Морли.
   - Может быть.
   - К нему, к художнику?
   - Может быть. - Я пожал плечами, - К тебе? Ты ведь...
   - Ты сказал, что видел ее.
   - Я не уверен. Я видел женщину, но лишь мельком. Чем больше я смотрю,
тем больше уверяюсь, что видел другую.
   - Дженнифер?
   - Да. Они очень похожи.
   Я попытался уловить сходство.
   - Нет, не нахожу. В Дженни много от Стэнтноров, а в  этой  ни  капли.
Наверное, голос мой дрогнул.
   - Ну?
   - Лицо в темноте. В нем тоже много стэнтноровского.
   - Дженнифер? Брэдон изображал ее весьма скверной девчонкой.
   - Не думаю. Кажется, это мужское лицо.
   - Мужчине около тридцати и лицо совершенно безумное?
   За окном опять сверкнула молния. Я вскочил и зажег лампы.
   - Ничего не могу поделать. Озноб бьет, - пояснил я.
   - Да уж. Все страшней  и  страшней  становится.  Как  говорится,  чем
дальше в лес, тем больше дров. Холод пробирал  до  костей  -  внутренний
холод. Не удивлюсь, если окажется, что за нами все время наблюдали.
   - Нужно разжечь огонь.
   - Эврика! Повтори, что ты сказал.
   - Сказал, разожгу огонь. Надоело мерзнуть.
   - Гаррет, ты гений.
   - Спасибо. - Что я такого гениального сморозил?
   - Пожар в конюшне. Ты правильно подумал тогда: не ты причина поджога,
а что-то, что Брэдон прятал. А что ты нашел в тайнике? Картины. -  Морли
ткнул пальцем в блондинку. - Эту картину.
   - Не знаю...
   - Я знаю. Что такое остальные полотна?  Бред  сумасшедшего.  Портреты
людей, которых мы и так видим каждый день, и виды Кантарда.
   Я еще раз взглянул на картину.
   - Вот ключ к разгадке преступлений. Вот из-за чего погиб Брэдон.  Вот
почему загорелась конюшня. Вот твой убийца. - Морли рассмеялся безумным,
как все в этом доме, смехом. - А ты спал с ней. - Он  хотел  продолжать,
но запнулся, подошел и положил руку мне на плечо. - Прости, старина.
   Самому-то ему не заржавело б,  он  способен  переспать  с  виновницей
массовых убийств, а потом с улыбкой перерезать ей горло. И хоть бы  хны.
Милейший  мошенник  мой  Морли,  но  есть  в   нем   этакое   жутковатое
хладнокровие.
   Впрочем, поняв,  как  подействовал  его  удар,  он  попытался  как-то
поддержать меня.
   Я думал, что долго не очухаюсь, но пришел  в  себя  довольно  быстро,
хоть и был потрясен до глубины души.
   - Мне надо пройтись.
   Морли не  удерживал  меня.  Я  подумал,  что  быстрой  ходьбой  смогу
утихомирить боль, но испытанное средство не помогало. Не  способствовало
и завывание ветра за окнами, а гром действовал  на  нервы,  как  кошачий
концерт в полночь.
   Тогда-то я и вспомнил обещание, данное Дженнифер.  Я  обещал  попозже
заглянуть к ней. Что ж, убьем, как говорят  в  народе,  одним  выстрелом
двух зайцев. - Ты куда? - окликнул Морли.
   - Так, обещал кое-кому, чуть не забыл. - Я поспешил уйти, пока он  не
помешал мне.
   Но я вовсе не был уверен, что принял верное решение.

Глава 37

   Я перегнулся через перила. Кид с Уэйном молча сидели у  фонтана  друг
напротив друга. Кровь Чейна подтерли; Питерс ушел. Им-то чего не спится?
Правда, не им одним: у меня тоже сна  ни  в  одном  глазу,  несмотря  на
изнеможение и многочисленные раны и ушибы.
   Я поднялся наверх и  проскользнул  на  третий  этаж.  Никто  меня  не
заметил. Этот домина словно создан для тайных свиданий.  На  цыпочках  я
подкрался к двери Дженнифер и постучал. Она не  ответила.  Учитывая  все
обстоятельства, я другого и не ожидал. Я толкнул дверь - заперта.
   Весьма благоразумно. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться
принять  эту  меру  предосторожности.  Я  постучал  вновь.   Ответа   не
последовало.
   Ладно, шум поднимать не стоит.
   Я собрался было уходить, но остановился. Не знаю, что  двигало  мной,
но я вернулся и попытался самостоятельно справиться с замком. Пустяковая
работенка - пара минут, и дело в шляпе. Я вошел и запер за собой дверь.
   Дженнифер не любила темноты. С  полдюжины  ламп  горело  в  гостиной,
абсолютно такой же, как у ее отца. Расположения комнат  я  не  знал,  но
решил, что  искать  Дженни  нужно  за  той  дверью,  из  которой  обычно
появлялся генерал.
   Я затрудняюсь определить это помещение -  точно  не  спальня,  скорее
маленькая гостиная, скудно обставленная, с большим, выходящим  на  запад
окном. Полутемно: горит только одна свеча.
   Дженнифер сидела на стуле лицом к окну. Занавески были откинуты, буря
не утихала, но она крепко спала. Вряд ли она  услыхала  мой  стук,  даже
если б бодрствовала.
   Что теперь, умная твоя голова? Одно неверное движение - сюда  набежит
народ, и ты оглянуться не успеешь, как станешь евнухом.
   Ладно, не впервой мне попадать в такие непростые положения. Я  тронул
девушку за плечо.
   - Проснись, Дженни.
   Дженнифер отшатнулась, подпрыгнула на стуле и заверещала.  Но  небеса
смилостивились надо мной: очередной удар грома заглушил ее крик, а потом
она узнала меня и - более или менее - опомнилась.
   - Ты ужасно напугал меня, Гаррет. Что ты здесь делаешь? - прижав руку
к сердцу и задыхаясь, спросила она.
   Прямо признаться было неловко, и я уклончиво ответил:
   - Я ведь говорил, что  зайду.  Я  и  пришел,  постучался,  но  ты  не
отворила. Тогда я заволновался, все ли в порядке, взломал замок и вошел.
Ты была такая бледная... Прости, я только коснулся твоего плеча, я вовсе
не хотел тебя испугать.
   Достаточно ли искренне звучали  мои  слова?  По-моему,  да.  Я  играл
эдакого чистосердечного  парнишку  -  и  небезуспешно:  уроки  Морли  не
пропали зря. Она немного расслабилась и придвинулась ближе.
   - Бог мой, надеюсь, мой визг не перебудил весь дом.
   Я еще поизвинялся, а затем - это казалось совершенно  естественным  -
приобнял Дженнифер за плечи: чтоб ей было уютней.
   Через  минуту-другую  Дженни  почти  перестала  дрожать  и   спросила
голоском маленькой девочки:
   - А  теперь  ты  меня  изнасилуешь?  Ну  и  ну,  удружила,  лучше  не
придумаешь. Я разразился хохотом.  Напряжения  как  не  бывало,  я  даже
слишком разошелся, пришлось взять себя в руки.
   - Я сказала что-нибудь смешное? - Мой смех задел Дженнифер.
   - Нет, Дженни дорогая, нет. Я  не  над  тобой  смеюсь  -  над  собой,
честное слово, над собой. Я не собираюсь тебя насиловать. Я дико  устал.
По правде говоря, я в таком состоянии, что не способен изнасиловать даже
бурундучка. Меня сначала подожгли, потом  трахнули  по  башке,  а  потом
избили до полусмерти. У меня все болит, и я  чертовски  расстроен  из-за
Чейна. Сейчас мне ничего не надо, тем более кого-то  насиловать.  Просто
хочется побыть рядом с женщиной - чтобы мы  могли  утешить  и  успокоить
друг друга.
   Я разливался соловьем. Учитесь. Ставлю восемь против пяти, что  таким
манером можно уломать любую, самую непорочную девственницу, уговорить ее
пригреть  и  утешить  вас.  Это  несложно  -   прикиньтесь   безобидным,
беспомощным, простодушным, жаждущим материнской ласки - и готово дело.
   Слово за слово... Я вел свою партию безукоризненно, а ведь ничего  не
планировал, все на вдохновении. Через пятнадцать минут  мы  очутились  в
постели. Еще через пятнадцать минут мне пришлось напомнить себе,  что  я
безобидный, беспомощный и ищу только поддержки.
   А славно все-таки просто полежать с кем-то рядом,  особенно  если  до
этого вас били, обижали  и  вообще  травили,  как  волки  травят  хромую
лисицу. Но, лежа рядом с такой девушкой, недолго  и  позабыть  обо  всей
этой мясорубке.
   Мы пошептались - в основном о вполне невинных вещах, но...  Почему-то
она не могла лежать спокойно, вертелась как юла. Я же теперь  чувствовал
себя относительно свободно. Вот Дженни  шевельнулась,  нащупала  что-то,
вздрогнула.
   - Это то самое и есть - о чем я думаю? Намек понятен.
   - Да, прости ради Бога, ничего не могу с  собой  поделать.  Наверное,
мне лучше уйти. - Разумеется, я не собирался уходить.  Нет,  от  Гаррета
вам этого не дождаться.
   - Не верю. Нет, это невозможно. Почему невозможно? Обидно, ей-богу.
   На некоторое время все картины, бури, раны и болячки вылетели у  меня
из головы. Спали только урывками: почти всю ночь мы  раздвигали  границы
возможного.
   Тем не менее утром я возненавидел лишь свое бренное  тело.  Я  ощущал
себя столетним старцем, но голова была ясная -  не  считая  простуды.  Я
поцеловал Дженни в  лобик,  в  носик  и  в  подбородок  и  только  потом
заторопился к себе - пока не проснулись домочадцы.
   Уэйн и Кид не покинули свой пост, хотя Кид клевал носом, а Уэйн - тот
просто растянулся на бортике фонтана и громко  храпел.  Кухарка  сердито
гремела посудой и бранилась, даже с четвертого этажа я слышал ее  голос.
Интересно, чего она разошлась? Ничего, скоро  узнаем,  что  стряслось  с
этим оплотом сдержанности и стоицизма.
   Поднявшись наверх, я, прежде чем углубиться в свой коридор,  взглянул
на  балкон  напротив.  Блондинка  пристально   смотрела   на   меня.   Я
нерешительно махнул рукой,  она  не  ответила.  "О  Господи,  начинается
выяснение отношений", - простонал я и направился к двери.
   Сперва я подумал, что белокурая красотка  опередила  меня,  но  потом
понял, что передо мной портрет. Это было так  странно  и  жутко,  что  я
повернул картину изображением к стене.
   - Хорошо провел время? Морли развалился в огромном кресле. Похоже, он
только проснулся.
   - Потрясно .
   - То-то, смотрю,  рожа  у  тебя  довольная,  прямо  лоснится.  Ступай
умойся, скоро завтрак.  -  Ему  что,  не  терпится  отведать  кухаркиной
стряпни?
   - Я, пожалуй, пропущу завтрак. Лучше сосну немного.
   - Ты на работе, Гаррет. Ты не имеешь права укладываться спать,  когда
пожелает твоя левая нога.
   - Вот почему хорошо, когда ты сам себе хозяин.
   Но Морли прав. Он даже не догадывается, насколько прав.  Я,  конечно,
могу завалиться поспать часок-другой, но, если кого-нибудь за это  время
убьют, он много лет будет являться ко мне в страшных снах.
   - Согласен, пошли.
   Теперь Морли выглядел самодовольным и торжествующим.  Ублюдок,  знал,
чем меня взять. Я прошел в туалетную и побрызгал  в  лицо  водой.  Морли
торчал на пороге.
   - Пойду-ка я поскорей навещу кухарку, - заявил он, - а то ты всех баб
перещупаешь, а я останусь с носом.
   - Опять не повезло, дружок. Кухарку я уже давно покорил.
   Морли недоверчиво фыркнул.
   - Пришлось поспешить. Я знал, что ты на нее накинешься,  как  мотылек
на огонек. - Я вытер лицо. - Но, с другой стороны, не  хочу  становиться
тебе поперек дороги, мешать счастью друга. Она как раз  в  твоем  вкусе.
Только, чур, шафером буду я.
   - Не изощряйся. Я не дерусь с безоружными.
   - Угу.
   - Это диета твоя сказывается. Надо потолковать с кухаркой. Правильное
питание - вот путь к спасению генерала, а  вовсе  не  легионы  врачей  и
ведьм.
   - Ты приготовился защищаться?
   - Чего?
   - Последнее предупреждение, приятель. Вижу,  ты  опять  завел  старую
песню - о мясе, сельдерее и вареных сорняках.
   - Вареных сорняках?  Да  ты  хоть  раз  заплатил  за  жратву  в  моем
ресторане из собственного кармана?
   Я  так  устал,  что  забыл,  как  Морли  умеет  изображать  праведное
возмущение, и допустил грубейшую ошибку, честно ответив:
   - Зачем? Если можно не платить...
   - Ага, жрешь задарма и еще жалуешься! А знаешь ли ты, чего стоит  эти
сорняки собрать? Это  редкие,  дикорастущие  травы,  их  на  продажу  не
выращивают, это не то что всякий мусор, который пережуют и  в  рот  тебе
положат.
   Морли разошелся не на шутку, искренность так и перла из него, но я не
поверил до конца. Цены в его ресторане действительно не низкие, но  это,
наверное, для рекламы. Просто надо убедить посетителей, что  продукты  и
готовка здесь - высший класс.
   -  Замнем,  Морли,  не  время  сейчас  для  серьезных  споров.  -   Я
примирительно поднял руку - Пошли поглядим, чем нас отравят сегодня.
   - Выбирай выражения, Гаррет Черт с тобой, пошли.

Глава 38

   Лет сто назад кухарка сготовила завтрак на сто человек и  с  тех  пор
только разогревала его. Сегодня, во всяком  случае,  она  подала  то  же
жирное мясо с подливкой, лепешки и все такое - пища  настолько  тяжелая,
что могла бы потопить и корабль. Настоящий деревенский завтрак. Бедняжка
Морли - как он мучился!
   - По крайней мере гроза прошла, -  пробурчал  он,  пытаясь  заставить
себя проглотить кусочек лепешки.
   И  правда,  ветер  утих,  но  зарядил  моросящий  дождик  и   заметно
похолодало - нехороший признак: значит, опять пойдет снег. Дженнифер  не
показывалась. Я ничуть не  удивился,  как,  впрочем,  и  все  остальные.
Видимо, это не в первый раз. Уэйн тоже отсутствовал,  а  оставаться  без
завтрака не в его духе.
   - Где Уэйн? - спросил я Питерса.  Сержант  по-прежнему  ползал  точно
дохлая муха: боль еще не утихла.
   - Ушел, - ответил он. Этого я и боялся. - Только рассвета дождался  и
ушел, как собирался. А Кид, я слышал, уже упаковал вещи, он  тоже  почти
решился.
   Я взглянул на Кида. Так и есть. Он кивнул,  хотя  было  заметно,  что
решение далось ему нелегко.
   - Значит, остается три человека, - пробормотал я.
   - Я выдержал целую битву с самим собой, -  продолжал  Питерс.  -  Мне
очень хотелось уйти.
   - О чем это вы, ребята? - громовым голосом вопросила кухарка.
   Скорей всего она действительно ни о чем не слыхала. Я  поведал  ей  о
смерти Чейна. Я едва не позавидовал ему:  ведь  главный  могильщик  Уэйн
слинял, а значит, Питерсу, или мне, или нам обоим не  миновать  тащиться
на кладбище и барахтаться в грязи, закапывая останки Арта Чейна. Я знал,
что Морли палец о палец не ударит, не нанялся же он мне  в  самом  деле!
Его кислая усмешка - небось представил себе старину Гаррета с лопатой  -
подтвердила мои опасения.
   Итак, теперь приходится по восемьсот с чем-то тысяч на нос.  И  среди
оставшихся в живых нет ни одного сколько-нибудь похожего на убийцу.
   Я подумал, не сжечь ли мою копию  завещания  прямо  тут,  у  всех  на
глазах. Но зачем, если неизвестно, последняя это копия или нет?  Ужасная
мысль промелькнула у меня в голове.
   - Завещание было заверено? Так  делают,  чтобы  предотвратить  склоки
между наследниками. Если завещание Стэнтнора  зарегистрировано,  зна