. Обыкновенный
алкоголик.
   - Чем вы занимались, прежде чем вас поместили в психушку?
   Скользкий вступил в двенадцатираундовую схватку со своей памятью.
   Айви, осушив свою порцию, вновь направился к леднику. Я без труда  усадил
его, поймав за руку.
   - Не надо перебора, Айви.
   Несчастный страдалец с минуту молча рассматривал свою  тарелку,  а  затем
поднес ко рту ломоть мяса. Благополучно проглотив  его,  он  поверг  меня  в
изумление, вдруг заявив:
   - Не забывайте есть, Гаррет. Запомните мои  слова.  Когда  пьешь  -  надо
обязательно закусывать.
   Я уставился на него. Скользкий же, посмотрев на Айви, взвыл:
   - Будь я проклят, Гаррет! Будь я трижды проклят!  Он  залопотал!  Что  мы
сделали? Я раньше никогда не видел его говорящим.
   Это событие, по-видимому,  подхлестнуло  и  интеллектуальные  способности
Скользкого. Он начал болтать с Айви, пытаясь отвлечь того от еды. Но Айви не
желал отвлекаться. Он не сводил глаз с тарелки,  старательно  выбирая  самые
вкусные кусочки. Всего лишь раз он поднял глаза, да  и  то  лишь  для  того,
чтобы бросить жадный взгляд в сторону ледника. Объект его внимания - бочонок
- покоился там в одиночестве.
   - Итак?
   Скользкий посмотрел в мою сторону:
   - Что - итак?..
   - Я спросил, чем ты занимался до того, как тебя поместили в Бледсо.
   - Зачем вам это? - поинтересовался он. До гения этому человеку было очень
далеко.
   Следовало поторопиться, пока он вновь не ушел в зиму.
   - Я хочу это знать,  потому  что,  возможно,  смогу  подыскать  человека,
готового платить тебе за твои таланты.
   В Танфере, и в  обычных,  и  в  криминальных  кругах,  нет  недостатка  в
свободных рабочих местах - наши молодые люди вынуждены проводить пять лет  в
Кантарде, и многие остаются там навсегда.
   - В основном я работал телохранителем. Когда начинал,  был  первоклассным
работником, но потом подхватил на юге какую-то болячку, и все пошло  прахом.
Я стал временами отключаться,  начал  совершать  ошибки.  Провалил  отличную
работу, которую получил благодаря моему росту. Нашел новую, почти  такую  же
хорошую, но и ее провалил. Следующее место было уже похуже, но и там  ничего
не вышло. Так продолжалось довольно долго. Отключки  случались  все  чаще  и
чаще. Появились провалы памяти. Я ничего не  помнил.  Правда,  у  меня  было
чувство, что я совершал  недостойные  поступки.  Может  быть,  даже  ужасные
поступки. Но меня, видимо, не ловили, так как я всегда приходил в себя дома.
Иногда на мне оказывались царапины и ушибы.  И  вот  однажды,  оказавшись  в
нужное время в нужном месте, я снова получил превосходную работу. Затем я не
помню, что произошло. Однажды, проснувшись, я обнаружил, что  нахожусь  там,
где вы меня встретили. Не помню, сколько времени там пробыл и как оказался.
   Мне довелось видеть его во время выпадения сознания. Паузиффл.  Возможно,
тот приступ был не сильным. Вполне вероятно, что  иногда  парень  становится
берсерком.
   Впрочем, в таком случае его поместили бы в палату для  буйных.  Разве  не
так?
   - Чем ты занимался в армии?
   - Ничем, парень. Я не был в армии среди этих маршировалок.
   Я все понял по его тону и пламени во взоре.
   - Ты был в Морской пехоте?
   - Абсолютно точно. Первый батальон. Корабельная морская пехота.
   Впечатляюще. Быть морским пехотинцем - это кое-что. Скользкий принадлежал
к элите элит. Еще интереснее, как это  он  по  прошествии  многих  лет  смог
оказаться в городском клоповнике. Этот парень должен  быть  крепче  дубленой
кожи.
   А с другой стороны, разве сотни  крепких  парней  не  ломались,  попав  в
трудное для себя время в сложные обстоятельства?
   - А вы?
   - Морская пехота. Разведка.
   - Ото! Здорово! - Он протянул руку, и мы  сшиблись  ладонями  -  дурацкий
обычай, оставшийся со времени пребывания в Корпусе.
   Нам еще тогда  внушали,  что  мы  никогда  не  перестанем  быть  морскими
пехотинцами.
   -  Если  сумеешь  совладать  со  своей  головкой,  я,   возможно,   смогу
использовать тебя в своей работе. Слегка помрачнев, он поинтересовался:
   - А чем вы занимаетесь?  Когда  не  разоряете  лечебницы,  устраивая  там
побоище, как в кабаке.
   Я все объяснил. Затем еще раз. Он ничего не понял, пока я не сказал:
   - Это вроде как бы быть на войне наемником - разница в том, что я помогаю
найти пропажу или найти выход  из  трудного  положения  тем,  кто  не  может
справиться с этим самостоятельно.
   Основную идею Скользкий все-таки усек. Правда,  он  так  до  конца  и  не
понял, ради чего я проявляю мужество. В его представлении я являлся каким-то
рыцарем на белом коне.
   Пришлось изложить все в терминах, доступных его пониманию.
   - Большинство моих клиентов до ушей загружены бабками. Они  нуждаются  во
мне, а я выжимаю из них, сколько могу.
   Даже Айви воспрянул духом, услыхав это. Но продолжал смотреть на  ледник,
как будто именно там находятся райские врата.
   Пришлось подняться, откопать бутылку вина, хранившуюся в доме  от  начала
времен, и поставить ее перед Айви. Когда наконец он  отлип  от  горлышка,  я
спросил:
   - А ты, Айви? Что делал ты на войне? Айви  пытался  ответить.  Он  честно
старался  изо  всех  сил,  но  язык   его   заплетался,   и   бедняга   лишь
нечленораздельно мычал. Я предложил ему еще  раз  приложиться  к  бутылке  и
расслабиться.  Он  так  и  сделал.  Как  ни  странно,  мой  совет   оказался
продуктивным.
   - Итак? - Я слегка потряс его, начиная ощущать чувство вины (накачался  с
двумя юродивыми, вместо того чтобы отправиться на поиски пропавшей  дочери).
- Что ты делал, когда был там, на юге?
   - Гле-гло-глубокая раз... разведка. Рейнд... же... ры.
   - Вот это да...  -  пробормотал  Скользкий.  Гражданским  его  чувств  не
понять.
   Я кивнул, стараясь скрыть изумление. Айви вовсе  не  вписывался  в  образ
героя. Впрочем, я встречал много подобных  парней.  Тех,  кто,  прослужив  в
элитных частях, ухитрились выжить. Эти ребята знали, как постоять за себя.
   - Было очень трудно?
   Айви молча кивнул. Любой другой ответ был бы ложью. Тяжелые, ожесточенные
и кровавые бои шли сплошной чередой. Избежать их было невозможно. Милосердие
было незнакомым словом. Даже теперь,  когда  война  через  много  лет  после
нашего в ней участия, казалось, была выиграна, бои продолжались, хотя и не в
прежнем масштабе. Солдаты Каренты  преследовали  отдельные  отряды  разбитых
венагетов и старались прибрать к рукам  беспризорную  республику,  созданную
Слави Дуралейником.
   - Глупый вопрос, - заметил Скользкий.
   -  Знаю.  Но  иногда  мне  приходилось  натыкаться  на   типов,   которые
утверждали, что им страшно нравилось быть в Кантарде.
   - Значит, они все время оставались в тылу.  Или  врут.  А  может,  просто
сумасшедшие. Те, кто действительно не представлял себе  иной  жизни,  просто
там оставались.
   - В общем, ты прав. Айви вдруг заговорил тонюсеньким голосом:
   - Те-теперь, когда... мы от-ту-да ушли, для них осво...освободилось много
места. С ним я тоже согласился.
   - Расскажите нам побольше о том, чем вы занимаетесь, - сказал  Скользкий.
- Кого вы так сильно обозлили, что он решил отправить вас в Бледсо?
   - Я уже ни в чем не уверен.
   У меня не было причин что-либо скрывать, и я поведал им  все  в  деталях.
Они слушали спокойно, пока я не упомянул Грэнджа Кливера.
   - Постойте, постойте. Как его? Кливер? Связано с Дождевиком... Кливер.
   - Да, так его иногда называют. Чего ты разволновался?
   - Моя последняя работа. Та - самая лучшая. Я выполнял поручения  как  раз
этой голубой задницы.
   - И?.. - Я вдруг ощутил нечто вроде приступа зубной боли.
   - И я совершенно не помню,  чем  в  тот  день  занимался,  но  очнулся  в
клоповнике. Уверен, это дело рук Дождевика.
   - Интересно. Почему ты так уверен? Подумать только, несколько минут назад
он был не способен вспомнить свое имя.
   - Теперь, когда мы об этом заговорили,  я  припоминаю,  что  сам  помогал
таскать парней в психушку.  Парней,  которых  Дождевик  почему-то  не  хотел
замачивать, но которые ему все-таки мешали. Он часто повторял,  что  на  его
пути встают только сумасшедшие, которым место в клоповнике.
   - Все! - Я поднял руку, но  он  продолжал  говорить  без  умолку.  -  Мне
кажется, теперь я просто обязан побеседовать с мистером Кливером.
   Скользкий побледнел. Моя идея, похоже, не встретила всеобщей поддержки.

Глава 24

   Мне не терпелось предпринять наконец какие-нибудь действия, вытекающие из
контакта с Мэгги  Дженн.  Но  какие  именно?  За  ее  дочерью  тянулся  след
мистических артефактов, указывающих, что Эмеральд увлеклась  древней  черной
магией.
   Изобилие этих безделушек наводило на подозрение, не подстроено ли все это
специально. Но кто и зачем (и я еще должен  во  всем  этом  копаться),  а  с
другой стороны - их так много, что вряд ли они подсунуты специально. Неужели
тот, кто это сделал, был настолько туп и полагал, будто его фальшивки примут
за чистую монету?
   Скорее всего да. Большинство преступников  Танфера  не  отличаются  силой
мышления.
   Я решил следовать дорожным указателям, будь они подлинные или  фальшивые.
Если фальшивые - тот,  кто  их  подбросил,  окажется  способен  мне  кое-что
рассказать.
   Нельзя в этом расследовании просто так отбросить оккультную  версию.  Мои
сограждане готовы купить все, если продавец  устроит  для  них  убедительное
шоу. Поэтому у нас здесь существует тысяча разнообразнейших культов.  Многие
из них склоняются к  темным  сторонам  веры.  Иные  посвящены  колдовству  и
преклонению перед демонами. Иногда скучающие девицы из богатых семей,  желая
развлечься, тоже не прочь заняться этим.
   Может быть, стоит изучить характер Эмеральд? Ее достоинства и недостатки?
Впрочем, успеется. Судя по рассказу мамаши, девица была вполне нормальной  и
обладала хорошим здоровьем. И вряд ли в ее возрасте она все еще страдала  от
синдрома девственности. Большинство подростков излечиваются от этой  болезни
раньше, чем успевают вывести прыщи с морды.
   Если вам нужна информация, всегда полезно хорошенько  потрясти  эксперта.
Бесспорно,  улица  -  прекрасный  источник  сведений,  но   там   приходится
заниматься поиском жемчуга в огромной куче дерьма.  Чистая  потеря  времени.
Другое дело,  если  вы  знакомы  с  человеком,  который  на  "ты"  со  всеми
интересующими вас жемчужинами.
   Сколько я помню, люди почему-то звали ее Красулей. Она  была  в  основном
человеком, однако в ее жилах текло достаточно крови гномов, чтобы  наградить
ее долголетием. Когда я был  маленьким  мальчиком,  она  уже  была  вздорной
старухой. Уверен, что с той поры ее нрав нисколько не улучшился.
   Ее лавочка была дырой в стене в моем бывшем районе.  Стена  находилась  в
темном и зловонном проулке, и не живи там Красуля, его избегали бы не только
человеческие существа, но даже и запойные крысюки.
   Проулок оказался даже хуже,  чем  я  его  запомнил.  Слой  отбросов  стал
глубже, грязь более скользкой, а вонь сильнее. Ясно почему: в наше время все
стало хуже, чем в былые времена. Танфер разваливается на глазах. Он  утопает
в собственном дерьме. И всем на это плевать.
   Нет, некоторые проявляют заботу. Но заботу явно недостаточную. Существуют
десятки фронтов и групп - и сотни рецептов спасения.  Но  каждый  фронт  или
группа  сосредоточивают  усилия  на  том,  чтобы  очистить  свои   ряды   от
раскольников и еретиков - что, естественно,  проще,  чем  очистить  улицы  и
улучшить состояние города.
   Впрочем, мне ли жаловаться? Хаос только способствует моему бизнесу.  Увы,
как ни странно, я не могу смотреть на беззаконие как на достижение.
   Неудивительно, что друзья меня не понимают. Я и сам себя не  всегда  могу
понять.
   В проулке все же оказалось несколько  крысюков,  хотя  он  был  настолько
ничтожен, что даже не заслужил никакого названия. Чтобы добраться до  дверей
обители  Красули,  мне  пришлось  перешагнуть  через  валяющегося  на  земле
любителя бутылки.
   Когда я вошел, зазвонил колокольчик. Если в проулке было просто темно, то
в дыре, именуемой жильем Красули, царила тьма. Я тихонько  закрыл  дверь  и,
выждав, пока глаза привыкнут к темноте, осторожно двинулся вперед,  опасаясь
что-нибудь уронить и разбить. Я хорошо помнил этот дом.
   - Будь я проклята, если это не отпрыск Гарретов! А я-то  думала,  что  мы
избавились от тебя много лет назад, отправив на войну.
   - Рад снова видеть тебя, Красуля. Ой! Что же я сделал? Она ненавидит свое
прозвище. Но, очевидно, на  сей  раз  старуха  пребывала  в  снисходительном
настроении и никак не среагировала на обращение.
   - Ты выглядишь отлично.  Спасибо,  что  помнишь  меня.  Я  отслужил  свою
пятерку и вернулся домой.
   - А ты уверен, что не скрылся  от  призыва?  Все  Гарреты  мужского  пола
никогда не возвращались с войны.
   Лучше бы она не напоминала. Ни  мой  брат,  ни  отец,  ни  отец  отца  не
вернулись домой. Казалось, существовал закон природы - если твое имя Гаррет,
ты получаешь почетную привилегию погибнуть за корону и королевство.
   - Я побил судьбу, Тилли  (по-настоящему  Красулю  звали  Тилли  Нукс),  и
заставил ее вспомнить старый закон вероятности,  действующий  одинаково  для
всех, включая венагетов. - Или оказался  умнее  и  хитрее  остальных  мужчин
своего рода.
   Мне уже приходилось слышать подобные высказывания. Правда,  Тилли  всегда
говорила о моих родичах злее, чем остальные. У нее были основания сердиться.
Мой дед Гаррет (задолго до того, как я появился на свет) бросил Красулю ради
другой, помоложе.
   Однако вся  горечь  и  язвительность  не  мешали  ей  относиться  к  нам,
малолеткам, как  к  собственным  внукам.  Моя  задница  до  сих  пор  хранит
воспоминания о ее хлысте.
   Красуля появилась в лавке через дверь, прикрытую занавесью  из  шнуров  с
нанизанными на них большими бусинами. В ее руках была лампа, бросавшая  свет
только в мою сторону. Зрение, доставшееся Тилли от предков-гномов, позволяло
ей прекрасно видеть в темноте.
   - Ты, Тилли, вовсе не  изменилась.  -  И  это  было  сущей  правдой.  Она
оставалась точно такой, какой я ее запомнил.
   - Не корми меня дерьмом, Гаррет.  Я  чувствую  себя  так,  будто  на  мне
проскакали тысячу миль и я сотню раз изошла потом.
   И это тоже было сущей правдой.
   Так выглядят прожившие семьдесят нелегких лет.  Волосы  редкие  и  седые,
кожа черепа под  ними  поблескивает  в  свете  лампы.  Кожа  на  лице  висит
складками, будто старуха недели за две похудела вдвое. Она была  бы  бледна,
если бы не испещряющие ее коричневые печеночные пятна, большие и  маленькие.
Тилли двигалась медленно, но весьма решительно. Ходьба причиняла ей боль, но
старуха не желала уступать болезням. Я  припомнил,  что  обсуждение  недугов
постоянно являлось основной темой ее бесед. Она  вечно  жаловалась,  но,  по
существу, не менялась, оставаясь широкой в бедрах, с висячими складками жира
по бокам. Судя по ее формам, можно было  предположить,  что  она  родила  по
меньшей мере десяток ребятишек,  однако  мне  не  доводилось  слышать  о  ее
отпрысках.
   Тилли внимательно смотрела на меня, пытаясь изобразить улыбку. Во  рту  у
нее оставалось не больше пары  зубов,  но  глаза  сохранили  живость,  и  ум
оставался острым как всегда. Улыбка  ее  при  этом  оказалась  утомленной  и
слегка циничной.
   - Итак, чем мы обязаны столь высокой чести после многих лет разлуки?
   Надеюсь, она не начнет обсуждать со мной свое люмбаго.
   "Мы" кроме нее состояло из пестрой кошки  -  самого  вороватого  существа
данного вида из всех, что мне приходилось встречать. Как и хозяйка, животное
было ужасно древним. Кошечка смотрела на меня  с  таким  видом,  будто  тоже
узнала.
   Врать Красуле невозможно. Она сразу  же  распознает  ложь.  Я  понял  это
раньше, чем мне исполнилось шесть лет.
   - Дело, - ответил я.
   - Слыхивала я, каким "делом" ты занимаешься.
   - У тебя такой тон, словно ты его не одобряешь.
   - То, как ты ведешь его, - не более чем дурацкая игра.  Она  не  принесет
тебе ни богатства, ни счастья.
   - Возможно, ты и права.
   - Что ж, присядем, - бросила старуха и опустилась на пол в  позу  лотоса.
Этим искусством Красуля поражала меня, когда я был малышом. Изумила она меня
и сейчас. - Так какое дело привело тебя ко мне?
   Кошка улеглась на скрещенные ноги хозяйки. Я попытался вспомнить ее  имя,
но не смог. Будем надеяться, что оно мне не понадобится.
   - Не исключено, что дело связано с колдовством. Я ищу пропавшую  девушку.
Единственный ключ, который я пока обнаружил,  -  колдовские  принадлежности,
спрятанные в ее комнате.
   Красуля невнятно буркнула. Она не стала спрашивать,  почему  эти  находки
привели меня к ней. Старуха была крупным поставщиком колдовских ингредиентов
- куриных губ, жабьей шерсти, лягушачьих зубов и всего такого.
   - И она их оставила, убегая?
   - Видимо.
   Красуля поставляла первоклассное магическое сырье, и я не мог понять, как
ей это удавалось. Она никогда не покидала дом, чтобы пополнить запасы, а мне
не доводилось слышать о существовании оптовых торговцев этим добром.  Ходили
слухи, что Красуля, несмотря на свой образ жизни, очень богата. Я верил этим
перешептываниям. Старуха  продавала  колдовские  принадлежности  уже  многим
поколениям магов  и  наверняка  сумела  где-то  припрятать  сундуки,  полные
золота.
   - Не думаю, что так могла поступить настоящая колдунья.
   - Я тоже.
   Когда-нибудь шайка негодяев,  проигнорировав  уроки  истории,  попытается
ограбить Красулю. У них ничего не получится,  и  попытка  завершится  крайне
болезненно. Старуха, видимо, сама весьма могущественная ведьма.
   Впрочем, Тилли никогда не говорила, что она  колдунья  или  что  обладает
сверхъестественным могуществом. Об этом  гласили  факты.  Одно  то,  что  ей
удалось дожить до старости, плавая среди акул, говорит о многом.
   Я рассказал все с самого начала, не опуская никаких деталей.  В  этом  не
было необходимости. Тилли оказалась прекрасной слушательницей.
   - В деле замешан Дождевик? - Ее физиономия  помрачнела,  превратившись  в
сморщенную черносливину. - Не нравится мне это.
   - Вот как? - выжидательно проронил я.
   - Мы давно его не видели. Возвращение Дождевика - плохая новость.
   - Вот как?
   Красуля любит поговорить. Если ее не прерывать, а лишь молча слушать, она
иногда способна прокашлять нечто действительно важное. Но не исключено,  что
она воспользуется предоставленной возможностью поныть  о  своих  болезнях  и
недомоганиях.
   - Все как один твердят мне,  -  продолжил  я,  -  что  это  очень  плохой
человек, но в то же время стесняются объяснить  -  почему.  Трудно  испугать
того, кто провел пять лет  нос  к  носу  с  лучшими  парнями  венагетов  или
сшибался рогами с людьми, подобными Чодо Контагью.
   Чодо одно время был королем преступного мира Танфера.
   - Чодо использовал пытки, убийства и угрозы насилия всего лишь в качестве
инструментов. Дождевик же  мучает  людей  потому,  что  это  доставляет  ему
наслаждение. Думаю, он не желает привлекать внимания  и  поэтому  отправляет
людей в Бледсо. Иначе мы находили бы их куски по всему городу.
   Она продолжила рассказ, и передо мной встал  портрет  садиста.  Еще  одна
ипостась Кливера.
   Я начал было сомневаться, стоит ли мне встречаться с  чудовищем.  Но  при
здравом размышлении пришел к выводу, что я все же должен сделать  это,  хотя
бы для того, чтобы объяснить ему, что  отсутствие  симпатий  к  человеку  не
может служить достаточным основанием для отправления его в психушку.
   Красуля продолжала болтать, щедро делясь слухами, фактами,  фантазиями  и
предположениями. Она знала ужасно много о Дождевике тех  давних  времен,  но
ничего не могла сказать о сегодняшнем Кливере.
   - Ну хорошо. - Я попытался унять ее  словоизвержение.  -  Что  ты  можешь
сказать о существующих ныне колдовских  культах?  О  черной  магии,  которая
способна привлечь скучающего подростка. Что п