ются  даже  от  автомашин,  а  о
точности и речи нет...
   Похоже, Кресту страшно хотелось поболтать, дать разрядку  нервам,  но  он
сам себя сдерживал, лишь постукивал пальцами по рулю и гнусаво напевал:
   Вот приходит весточка,
   весточка из лагеря,
   говорилось в весточке,
   что в разливе рек,
   сговорив друзей с собой
   и убив конвой,
   ваш сыночек Витенька
   совершил побег...
   Встрепенулся, глядя вперед:
   - Бдят, волчары... Живо, гвардия,  развалились  на  заднем  сиденье,  как
хозяева жизни! Надия, ногу на ногу, юбку к талии, пиво лакаем из горла, ноль
внимания, фунт презрения ко всему, что ростом ниже!
   Наугад сунул в прорезь первую  попавшуюся  кассету,  прибавил  громкости.
Впереди показался белый бетонный домик  с  освещенными  окнами.  Рядом-  две
машины, развернутые радиаторами к трассе, людей  не  видно  -  но  кто-то  в
фуражке сидит у окна, ссутулившись в безнадежной позе удрученного  долгом  и
служебной рутиной околоточного в невысоких чинах. Мазур видел,  что  сидящий
поднял голову, всмотрелся - но "Мерседес", держа  под  шестьдесят,  пролетел
мимо, оглашая окрестности разудалой  мелодией  ламбады,  словно  призрак  из
другого мира, красочного и яркого.
   Обернувшись, Мазур долго смотрел назад  сквозь  тонированное  стекло-  но
дорога оставалась темной, настигающие огни фар так и не вспыхнули сзади.
   Крест отобрал у Нади бутылку, жадно высосал и  вышвырнул  в  окно,  выжал
газ, и короткий стеклянный хруст  словно  унесло  назад  порывом  шквального
ветра. Вспыхнул дальний свет, они летели в  черном  туннеле  со  стенами  из
размыто  мелькающих  стволов  сосен,  временами   машина   жалобно   звякала
сочленениями на невидимых выбоинах, немыслимых в родном фатерланде.
   - Открывайте пивко, открывайте,- ожил Крест.- Расслабляться  особенно  не
стоит,  вредно  это,  ежели  раньше  времени,  а  по  глоточку  легкого   не
помешает...- Он торопился, глотая слова, чуть  надрывно  веселясь.-  В  семь
пятьдесят пойдет "Байкал", только на него  мы  вряд  ли  успеем,  а  вот  на
читинский из Москвы- очень даже запросто, мест  сейчас  навалом,  отпуска-то
кончились, да нынче народ не больно-то и в отпуска ездит... А когда сядем  в
поезд, грешен, стаканчик  себе  набулькаю  и  осушу  одним  махом,  нервишки
промыть...
   Мазур протянул Ольге открытую бутылку. Она взяла, не глядя на него, никак
не отреагировав, словно приняла пиво от робота.
   Сидела выпрямившись, глядя перед собой. Мазуру пришло в голову,  что  она
до сих пор верит, будто Карабаса они пристукнули из-за происшедшего -  и  не
объяснишь ведь,  потому  что  объяснение  по  меркам  нормального  мира  еще
жутчее...
   А в общем, если копнуть, ничего особенно сложного не  произошло  -  Ольга
просто-напросто окунулась в его мир. И это ее не сломало, а изменило  -  как
всякого, кто побудет там достаточно долго и  ухитрится  не  погибнуть  и  не
сойти с ума. Отличие только в том, что Ольгу туда жизнь  загнала  совершенно
случайно - впрочем, и он не мечтал с пеленок о потаенной  карьере  "морского
дьявола", так что снова начинается сплошная философия, в поисках  переломной
точки  рехнуться  можно.  Хорошо  еще,  что  есть   спасительное   слово   -
экзистенциализм. Весь мир против тебя, впереди пятьдесят  лет  необъявленных
войн, и ты подписал контракт  на  весь  срок,  а  доискиваться,  отчего  так
получилось, столь же безнадежно и глупо, как пытаться  понять,  почему  идет
дождь. Есть какие-то законы физики и метеорологии, но  все  равно  никто  не
объяснит, почему именно вчера дождь прошел над теми березками...
   Вряд ли и древние греки понимали, при чем тут законы природы.  Но  боевые
пловцы у них уже были. "Морские дьяволы"  немногим  моложе  профессиональной
пехоты, вот только и в гомеровские времена они были  самыми  засекреченными,
иначе Гомер о них непременно упомянул  бы...  А  они  были,  резали  якорные
канаты  у  вражеских  кораблей,  доставали  оказавшиеся  на  дне  сокровища,
просверливали днища у чужих и охраняли от себе подобных свои  суда,  вбивали
сваи, чтобы блокировать в гавани вражеский  флот,  вытаскивали  чужие  сваи,
доставляли под водой еду в осажденные крепости  -  и  под  водой  уже  тогда
сходились в скоротечных схватках люди Ксеркса и люди Фемистокла...
   Сознание словно бы отключилось частью, он легонько придерживал автомат на
коленях, а мысли блуждали где-то далеко, хотелось верить, что все кончилось,
но инерция была такая, что остановиться никак не удавалось, машина  бесшумно
несла его навстречу  занимавшемуся  слева  рассвету,  а  он  тщетно  пытался
понять, должен ли судить себя, и есть ли за что судить...
   ...В половине девятого утра они вошли в  маленькое,  еще  дореволюционной
постройки зданьице аннинского вокзала, красное с белой  каймой  по  наружным
углам и окнам. Ходила молва, что  в  свое  время  здесь  соизволил  побывать
последний государь император, но мемориальной доски,  конечно,  не  имелось-
зато в нише на стене торчал уцелевший после всех политических  бурь  никогда
здесь не бывавший при жизни Владимир Ильич: в мелком исполнении, величиной с
кошку, покрытый краской под бронзу.
   Внимания они, в общем, не привлекали-  четверо,  одетые  не  бедно  и  не
богато, с одним-единственным чемоданом и большой синей сумкой,  мужчины  при
галстуках, дамы на каблучках  (Ольге  Надины  туфельки  были  чуточку  малы,
возможно, еще и из-за этого она выглядела чуть ли не страдальчески).
   Народу в ранний час было  немного.  Вокзальный  милиционер,  сорокалетний
лейтенант с философским взглядом, четверке не уделил ни малейшего  внимания.
Никаких признаков слежки не заметили ни Мазур, ни Крест. Он так и не решился
бросить "Узи", держал его в сумке, и Мазур спутника где-то понимал: пожалуй,
и впрямь лучше подохнуть с автоматом в руках,  чем  оказаться  за  решеткой,
побыв пару часов обладателем груды алмазов... Момент был критический. Здесь,
на крохотном вокзальчике, они оказались словно бы в мышеловке. В случае чего
можно, конечно, попытаться пробиться  к  припаркованному  в  двух  кварталах
отсюда "Мерседесу"- ключи Крест  предусмотрительно  держал  в  кармане,-  но
лихая перестрелка со здешней милицией вызовет такую погоню, от которой  и  в
тайге не спрячешься...
   И все же некто неизвестный их хранил.  А  может,  все  везенье  в  том  и
заключалось, что в Пижмане еще не наткнулись на трупы за высоким  забором  и
не начали искать всерьез. На вокзале им пришлось торчать минут сорок,  потом
подошел читинский фирменный, опоздав  всего  на  четырнадцать  минут-  такая
мелочь по нынешним временам, что и досадовать смешно...
   Самые обыденные вещи  выглядели  фантасмагорией  -  вот  они  предъявляют
билеты и паспорта равнодушной ко  всему  проводнице,  крепкой  светловолосой
девахе в мятом кительке, поднимаются в вагон, идут по узкому коридорчику, по
темно-красной  ковровой  дорожке,  вокруг  все  чисто,  матово  посверкивают
лакированные светло-коричневые панели, на окнах  занавесочки  с  вышивкой  в
виде кедровых шишек, вагон СВ  практически  пуст,  с  едва  слышным  рокотом
откатывается дверь, где номера обозначены римскими цифрами,  а  купе  -  два
диванчика, просторно, на столике лежит забытый  кем-то  мятый  "Крокодил"...
Другой мир.
   -  Надия,  когда  тронемся,  сходишь   поворкуешь   с   хозяйкой   насчет
стаканов,-распорядился Крест.- Покурим, полковник?
   Они вышли в тамбур. К соседнему вагону бежали  опаздывающие-  репродуктор
уже протрещал насчет отправления, и проводница готовилась захлопнуть дверь.
   - Ну, кажется, везет...- протянул Крест.-  Хотя  расслабиться  что-то  не
тянет пока. Так, самую капельку... Вагон хороший, народу мало,  поедем,  как
паны.
   Поезд дернулся, лязгнув  сцепкой,  и  медленно  тронулся,  поплыло  назад
аккуратненькое зданьице вокзала, скорость росла, потянулись унылые  пакгаузы
с громадными красными буквами "НЕ КУРИТЬ", дощатые бараки, остановившиеся на
переезде у шлагбаума грузовики.
   - Хвоста не было, точно,- сказал Крест,  оглянувшись  вслед  прошедшей  в
свое купе проводнице- Правда, пялился какой-то тип от киосочка...
   - В синей куртке?
   - Ага. Заметил?
   - Ну,- сказал Мазур.- Только он, по-моему, больше на женщин таращился.
   - Вот и мне так сдается. Сядь нам на хвост менты, не стали  бы  тянуть  -
они тут незамысловатые, на три хода вперед не рассчитывают- давно бы  вокруг
плясали со стволами наголо и воплями друг дружку  подбадривали...  Ну  какие
тут,  в  Аннинске,  Штирлицы?  Смех  один...  А  твои  или  мои...   На   их
месте-неважно, твоих или моих - я бы в поезде не устраивал штатовское  кино.
Тихо-мирно следил, где мы выйдем, а  уж  там,  свистнувши  орлов,  начал  бы
половецкие пляски... Резонно?
   - Резонно,- подумав, сказал Мазур.- Мои знают,  что  нет  у  меня  другой
цели, кроме Шантарска. С твоими, уверен, не так определенно?
   - В точку. И все равно, не стали бы валить меня в  поезде.  Непременно  ж
надо со мной вдумчиво потолковать в тихом уголочке, выяснить, что к  чему  и
почем, кто навел, кто помогал, да не собирался ли с кем делиться... В  таких
делах тебя без долгого допроса на тот свет ни за что не отправят.  Ты  через
часок сходи к бригадиру и стучи своим, пусть встретят...
   - Ага,- сказал Мазур, бессмысленно глядя на  мелькающие  за  окном  кучки
деревьев, неотличимые друг от друга.- Что, установим что-то типа дежурства?
   - Да покурить надо выходить почаще, и все сложности. Там  в  двух  первых
купешках едут какие-то суетливые мальчики, но они давненько  едут,  я  краем
уха слышал, как болтали про столичный эскорт, налоги и тарифы -  бизнесмены,
мля... Кроме нас, никто больше в эту роскошь не садился. А дверь на площадку
девка наверняка на ключ  замкнула  -  не  любят  они,  когда  через  богатые
вагончики народ из третьего класса шарашится, еще  пропадет  чего  из  купе,
расплачивайся потом...- он помолчал, швырнул окурок в полированную  шикарную
урночку.- Полковник, дельный совет хочешь?
   - Ну?
   - У тебя там что, с твоей кошкой какие-то сложности?
   - Да что-то вроде,- сказал Мазур нехотя.
   - Я тебе в душу не лезу, а совет дам. Сейчас хватанем  по  сто  грамм,  я
Надьку уведу в нашу крытку, а ты положи свою на диванчик  и  отжарь  ее  как
следует, до полного "не могу". Точно тебе говорю,  полегчает,  и  перестанет
она на тебя таращиться, как суровый прокурор. Самый верный метод. Сам бы мог
догадаться, на пионера не тянешь годами...
   -Учту,- сказал Мазур, глядя в окно.
   - Да ты не лезь в бутылку, я тебе добра желаю. С тех пор, как ты  в  долю
войти не захотел, у меня серчишко все еще чуток не на месте, все думаю,  что
бы для тебя приятного заделать.- Он помолчал  и  признался:-  Не  понимаю  я
тебя, обормота. Столько стекляшек... А тех, кого  не  понимаешь,  нужно  или
обходить  десятой  дорогой,  или   уважать.   Простая   арифметика,   жизнью
проверенная. Жизнь, она, знаешь ли, заставляет человека рисовать с ходу -  и
сразу отводить ему местечко в твоих будущих планах... А отсюда и  отношение.
Ну что, пошли?
   В купе он быстренько свернул пробку на бутылке виски - надо понимать,  из
его старых запасов, Мазур не видел, чтобы он покупал спиртное  на  вокзале,-
налил в стаканы на два пальца. С  треском  вспорол  прозрачную  целлофановую
обертку  конфетной  коробки,  быстренько  испластал  ножом  кусок   колбасы-
проворно, ловко, словно подогреваемый внутренним огнем. Теперь только  Мазур
во всей красе осознал, что такое золотая лихорадка,- и  лет  пятьсот  назад,
должно быть, так выглядело, в точности, так же  горели  глаза  и  рвался  из
глотки ликующий вопль. Как ни странно, он чувствовал, что прекрасно понимает
Креста,- оба были древние, изначальные,  только  один  служил  империи  даже
после  ее  падения,  а  другой  хладнокровно   клал   себе   подобных   ради
кристаллического углерода, по молчаливому сговору черт-те сколько лет  назад
провозглашенному драгоценностью номер один. А потомки все равно  не  спросят
потом, даже не поинтересуются, почему пошел ко дну крейсер на рейде, и какой
путь  проделали  сверкающие  бриллиантики,  прежде  чем  бросить   якорь   в
витрине...
   - Ну, за удачу?  -  Крест  первым  поднял  стакан  и  вытянул  содержимое
медленно, жмурясь.
   Выпили. Ольга задумчиво повертела в руке стакан с видом  отсутствующим  и
грустным, усмехнулась:
   - Мы звери, господа, история нас осудит...
   - Знакомое что-то...- осклабился Крест.
   - Это из кино,- пояснила Надя.
   - А... В молоко, Катя. Истории до нас дела  нет,  жутко  занятая  дама  и
любит грандиозности, а звери... В общем, лучше  быть  зверем,  чем  дерьмом.
Право слово. А поскольку дерьма среди присутствующих я что-то  не  наблюдаю,
все неплохо, дела идут и жизнь продолжается...- Он  поднялся,  положил  руку
Наде  на  плечо:  -  Пошли,  боевая  подруга,  помещение  обживать,  ребятам
поговорить охота... Выпить-закусить еще осталось, это - им...
   Прихватил два пустых стакана, легонько шлепнул Надю пониже талии, тесня к
двери, обернулся и подмигнул Мазуру:
   - Места тут тихие, чужие не ходят...
   - О чем это ты со мной говорить собрался? -  равнодушно  поинтересовалась
Ольга, когда дверь задвинулась.
   - О жизни, конечно,- пожал он плечами, налив себе еще на палец.
   - О жизни?- она, повернувшись к Мазуру безукоризненным профилем, смотрела
в окно на голые желтые поля.- Бог ты мой, я о жизни и думать боюсь. Ведь  не
забудешь никогда...
   Забудешь, подумал Мазур. Быстрее, чем тебе  кажется.  Ну,  не  начисто  -
почти начисто. Психология - наука точная,  алгебре  не  уступит.  А  она  на
многочисленных примерах показывает, что человек, к счастью, способен  быстро
и надежно забывать почти все страшное,  случившееся  с  ним.  Даже  в  самых
обычных, ни в одной букве не засекреченных работах можно прочесть про жертвы
кораблекрушений, которые уже через пару лет выкидывали память о  случившемся
из сознания,  забывали  так  искренне,  что  когда  им  потом  напоминали  о
пережитом,  искренне  удивлялись,  подозревали  врача  в  каком-то  дурацком
розыгрыше, твердили, что никогда  с  ними  ничего  подобного  не  случалось,
путают их с кем-то... Забудешь. Это мне не удастся-  меня  специально  учили
ничего не забывать...
   - Что ты на меня так смотришь? - спросила она, по-прежнему не поворачивая
головы, закинув ногу на ногу, задумчиво подперев подбородок кулачком.
   -  Встань,-  сказал  Мазур,   помимо   воли   ощущая   прежнее   желание,
поднимавшееся из темной глубины.
   Она подняла бровь, но встала, передернула плечами:
   - Ну и?
   - Колготки сними,-сказал он хрипло, глядя ей в глаза.
   Со знакомой легкой гримаской, означавшей, что она  чего-то  недопонимает,
Ольга стянула колготки, кинула на диван, поинтересовалась:
   - Продолжать?
   Он кивнул. Положив туда же трусики, она, судя  по  взметнувшимся  бровям,
собиралась отпустить какую-то ехидную реплику, но Мазур, без  труда  повалив
ее на диван, уже навалился, ища губы, преодолевая  слабое  сопротивление.  В
обрамлении темных с рыжинкой волос ее лицо казалось незнакомым, но все таким
же влекущим.
   Мазур овладел ею грубо, как никогда  прежде.  Она  коротко  простонала  и
замерла, а он уже  не  мог  остановиться,  охваченный  непонятным  чувством-
смесью желания с яростью - властно и неспешно проникая глубже. Очень  быстро
яростная возня сменилась размеренным ритмом. Ольга отвечала,  прижав  обеими
руками его голову к своей мокрой щеке, и в этом  шальном  безумии  уносилось
прошлое, как сухой лист  по  ветру,-  если  только  оно  было  когда-нибудь,
прошлое... Колеса постукивали под ними, словно стирая  из  памяти  с  каждым
ударом все черное и печальное.
   Изрядно времени прошло, прежде чем они смогли оторваться друг от  друга,-
но еще долго сидели в обнимку на нешироком мягком диване,  глядя  на  желтые
поля и лес на горизонте, смахивающий на комки тугой зеленой ваты. Ольга  уже
не плакала, а минутой позже Мазур убедился, что жизнь и в самом деле перешла
в другую плоскость: любимая жена пошевелилась и жалобно сообщила:
   - Представляю, что от косметики осталось...
   Мазур счастливо фыркнул, прижимая ее к себе.
   - И нечего фыркать,-  сказала  Ольга  насквозь  прежним  голосом.-  Чтобы
собственный муж насиловал в поезде...- Повернула к нему сияющее лицо: -  Сон
приснился?
   - Сон,- сказал он глухо.- А сны потом тают...  Часа  через  четыре  будет
Шантарск, а вот никаких снов уже не будет...
   - Тогда иди покури- сказала она с непостижимой женской логикой.- А я себя
в божеский вид приведу, ты посмотри, во что  мы  купе  превратили,  походный
бардак какой-то...
   Мазур поцеловал ее в щеку и вышел. Издали  увидел  торчавшего  в  тамбуре
Креста, подошел вразвалочку и встал рядом, поставив ногу на блестящую урну.
   - Ну, кто знает жизнь лучше полковников?- ухмыльнулся Крест.- Цветешь?  -
и тут же посерьезнел.- Ты очки-то надень, что им из кармана торчать...
   - Что?- кратко спросил Мазур, доставая сигарету.
   - Черт его знает...- Крест опустил руку, потрогал сквозь пиджак  рукоятку
пистолета.- Воздух мне вокруг не нравится, вот что. Я тут давно торчу,  чуть
ли не сразу, как от тебя ушел... Хмырь какой-то по вагонам  гуляет,  зенками
так и шарит... В сторону паровоза прошел, потом  назад  -  а  ресторан-то  в
хвосте, чего ему разгуливать, совершенно непонятно...
   - Ну, мало ли,- сказал Мазур, сам,  впрочем,  напрягшись.-  Или  знакомых
ищет, или подходящие чемоданчики.
   -  Разве  что,-  тихо  сказал  Крест.-  Зенки   его   мне   не   нравятся
категорически... Пора б тебе бригадира шукать. Сунь  под  нос  ксиву,  благо
снимочек твой идеально пришпандорен - и пусть крутит радио. Глаза мне его не
нравятся, имею опыт... тс! - он сунул в рот очередную сигарету  и  продолжал
громко, беззаботно: - Значит, вытащили  эту  золотую  рыбку  трое-  адвокат,
милиционер и "наперсточник"...
   Судя по его многозначительному взгляду, вошедший в тамбур человек был как
раз тем самым, праздношатающимся неизвестно  зачем.  Как  мог  естественнее,
Мазур оглянулся - что в том необычного?
   Одно мгновение - и широкая спина, обтянутая  светлым  пиджаком,  неспешно
удаляется по коридору.  Мазура  охватило  странное  чувство:  он  смотрел  в
крепкий  затылок  широкоплечего  блондина,  пытаясь  проанализировать   свои
впечатления, и все отчетливее осознавал, что не знает его  -  но  знает  его
походку... Лицо изменить  нетрудно,  а  с  походкой  это  проделать  гораздо
труднее... Досадливо швырнув окурок в урну, он повернулся к Кресту.
   Дальнейшее произошло мгновенно.
   Ольга вышла в коридор, оказавшись лицом к  лицу  с  блондином  в  светлом
костюме, на миг замерла- а он рывком оказался за ней, так, что она заслоняла
его от обоих мужчин, дернув за руку, втащил в купе.
   Мазур опомнился первым и кинулся  к  захлопнувшейся  двери.  Коридор  был
пуст, и он выхватил пистолет, держа  его  стволом  вверх,  переглянувшись  с
Крестом, сделал знак страховать, рванул дверь, открыв наполовину, так, чтобы
она заслоняла Креста.
   - Заходи,- спокойно сказал блондин-  Осторожненько  в  дверь  протиснись,
закрой ее за собой и пушечку на пол брось. Ну?
   Он сидел у самой стены, заслоняясь Ольгой, уперев ей в правый бок толстое
дуло пистолета.  ППС,  машинально  определил  Мазур,  практически  беззвучно
лупит...
   - Ну?
   Шансов не было - если так и торчать с пистолетом в руке.  Медленно  Мазур
протиснулся в дверь, закрыл ее за собой и  кинул  пистолет  на  пол,  ни  на
секунду больше не поддаваясь растерянности.
   - Ногой его ко мне. Стой, где  стоишь.-  Блондин  крепче  прижал  дуло  к
Ольгиному боку.- Разъяснения нужны?
   Очень уж аккуратный был у него зачес, пробор, если представить, что...
   И Мазур узнал. Главным образом, по глазам. Это был  тот,  кто  играл  при
Прохоре роль Ибрагима-оглы,- только без бороды и в светлом парике.
   - Вот такая математика,- сказал Ибрагим-Оглы.-  Пальба