жет якорей,
   Мы всходим на корабль, и происходит встреча
   Безмерности мечты с предельностью морей.
   О, странная игра с подвижною мишенью!
   Не будучи нигде, цель может быть - везде.
   Игра, где человек охотится за тенью,
   За призраком ладьи на призрачной воде...
   - Убили,- сказала Даша.-  Сразили  наповал.  Тут  мне  с  вами  не  стоит
состязаться, в поэзии не сильна...
   - Значит, я не так уж и похож на придурка в обыденной-то жизни?
   - Временами,- сказала она.- А временами как раз смахиваете.
   - Обиделись?
   - Да что вы. Просто шуточки плоские.
   - У вас, пардон, тоже, милая барышня,- сказал Кацуба вкрадчиво.
   - В смысле?
   - Посмотрите,- сказал Кацуба, кивнув в сторону Мазура.- Вот стоит человек
мужественной профессии Володя Микушевич, но знаете  ли  вы,  отчего  у  него
физиономия покарябана самым паскудным образом? Нет, не вел он себя хамски  с
несговорчивыми гордыми красотками и не ловил спьяну черную  кошку  в  темной
комнате. А ворвались к нему, Дарья  Андреевна,  лихие  люди,  инсценировавши
покушение на изнасилование малолетней, притащили в качестве живой  декорации
саму малолетнюю и для полного правдоподобия изукрасила эта стервочка  нашего
Володю, как бог черепаху... Ну, и после всего  этого  бездарного  спектакля,
принесшего Володе нешуточные моральные  терзания,  выбили  у  него  согласие
стать информатором, а выражаясь по-простонародному - стукачом...
   - При чем здесь я?
   - Так я ж и говорю, Дарья  Андреевна,-  с  самой  простецкой  физиономией
ухмыльнулся Кацуба.- Предъявили ему эти лихие люди удостоверение  уголовного
розыска... Слово офицера. Нехорошо, Дарья Андреевна. Мы к вам со всей душой,
а вы отвечаете таким хамством. Я,  конечно,  человек  не  обидчивый,  просто
неприятно как-то...
   Она обернулась и какое-то время пытливо разглядывала  Мазура  -  царапины
уже подернулись корочкой, но оттого  стали  еще  более  заметными.  Спокойно
спросила:
   - А почему же вы не пугали агрессоров своими грозными мандатами?
   - Скромные мы люди, Дарья Андреевна, никого пугать не привыкли, но и сами
пугаться нелюбим...
   - Конкретнее.
   - Если конкретнее, вопрос будет прежним - чем мы такое хамство заслужили?
   - Я здесь ни при чем,- сказала она решительно.
   - Дашенька, ну не дети же мы  с  вами...  Как  только  вы  сюда  прибыли,
начались... сюрпризы.
   - Фамилии,- обернулась она к Мазуру. Мазур не  успел  ответить  -  Кацуба
моментально ловко наступил  ему  на  ногу,  поневоле  вынудив  вздрогнуть  и
закрыть рот. Потом майор медоточивым голоском сказал:
   - Будут фамилии, Дарья Андреевна. После нехитрой процедуры,  именуемой  в
народе "баш на баш". Я от вас не стану требовать выдачи служебных  секретов,
помилуйте... Ответьте мне только на один-единственный  вопрос:  где  капитан
Толстолобов? Сами по себе эти сведения тайны не должны составлять...  У  вас
он или у кого-то другого?
   - Приятно видеть, что и вы чего-то можете не знать...-  усмехнулась  она,
заправляя под вязаную  шапочку  длинные  пряди  -  с  левого  борта  налетел
прохладный ветерок.
   - Так мы договорились?
   - Слово против слова?
   - Ага,- сказал Кацуба серьезно.- Володя...
   - Старший лейтенант  Никитин,  Юрий  Петрович,-  сказал  Мазур.-  Местный
уголовный розыск. Остальные никаких документов так и не предъявили.
   - Понятно...- протянула Даша.- Так вот, Михаил  Иваныч,  я  вашему  слову
верю, но прекрасно понимаю, что вы ловконько свалили  на  меня  часть  своих
проблем... а?
   - Такова се ля ви,- осклабился Кацуба.- Так где Толстолобов?
   - В морге,- сказала Даша.- Аккурат за день до вашего  сюда  исторического
визита Тол-столобова нашли на улице. По исполнению - нападение пьяной шпаны.
Голова пробита бутылкой, чьи осколки тут же наличествовали, и в ране они же,
дело незамысловатое. Правда, отпечатки на  горлышке  какие-то  неправильные,
смазанные,  а  там,  где  непременно  должны  быть,  отсутствуют.  Нехорошая
бутылка, неправильная... Подставная...
   - Ну, спасибо,- повертел головой Кацуба.- Если совсем  честно,  Дашенька,
выходит, что мы взаимно свалили друг на друга часть своих проблем...
   Он резко развернулся и  направился  к  рубке.  Мазур  остался  наедине  с
загадочной Дашей, поглядывавшей на него не без  интереса.  Правда,  интерес,
насколько он мог судить, был чисто профессиональным. "Морская звезда"  вдруг
ощутимо застопорила ход, пошла короткими галсами. Матрос  по  правому  борту
оживился, прильнул к черному ящику на треноге.
   - Что это он? - спросила Даша.
   - Это лазерный дальномер,- ответил Мазур незамедлительно.-  Привязывается
к берегу. Значит, мы где-то над местом...
   Он вдруг вспомнил, где всплывала эта фамилия - Толстолобов. Несколько раз
попадалась в  документах,  которые  пришлось  здесь  просматривать.  Капитан
водолазного бота, с которого опускали водолаза к "Комсомольцу Кузбасса".
   Даша вздрогнула от неожиданности - на баке длинно заскрежетало железом по
железу, скрежет перешел в  протяжный,  непрерывный  лязг.  "Морская  звезда"
отдавала якоря.
   - Прибыли,- сказал  Мазур.  И,  странное  дело,  почувствовал  нешуточное
облегчение.
   - А это зачем?
   На единственной мачте рывками поднимались три  знака  -  ромб  меж  двумя
шарами, снизу и сверху.
   - "Ведутся водолазные работы",- сказал Мазур.- Международный сигнал.  Вам
еще что-нибудь объяснить?  Здесь,  на  корабле,  все  называется  совершенно
иначе, чем на твердой земле. Вон там - не нос, а бак, это не тумба, а кнехт,
любая веревка на корабле - конец...
   - А где брамселя? Во всех романах  постоянно  посылают  матросов  на  эти
самые брамселя...
   - Брамселя - это названия некоторых типов парусов,- сказал Мазур,  ощущая
знакомое состояние, нечто среднее меж возбуждением  и  тревогой.-  Здесь  им
взяться неоткуда.
   - Надо же, жалость какая...
   Два матроса бегом пронесли балластину - чугунную пирамидку с  ушками  для
ношения.  За  ней  тянулся  пеньковый  конец,   разматываясь   с   барабана.
Понатужились, перевалили через борт, машинально уставились на воду.  Барабан
зажужжал, затрещал, ошалело вертясь.
   - Спусковой конец,- сказал Мазур.- Чтобы облегчить мне работу.
   - А вы Бодлера декламировать можете? - неожиданно спросила она.
   - Не сподобился,- сказал он, пожав плечами.- Я человек простой.
   Врал, конечно. В училище одно время Бодлер был в большой моде  -  правда,
не полюбившееся отчего-то Кацубе "Плаванье", а "Человек и море":
   Как зеркало своей заповедной тоски,
   Свободный Человек, любить ты будешь Море,
   Своей безбрежностью хмелеть в родном просторе,
   Чьи бездны, как твой дух безудержный,- горьки.
   Но не читать же Бодлера майору милиции, пусть даже и женского пола,  стоя
на палубе шпионского корабля за пять минут до погружения? Сюрреализм...
   Матросы готовили шлюпку, как и полагается - если борт корабля  выше  трех
метров, аквалангисту полагается нырять только со шлюпки... Появился  доктор,
с деловым видом прошелся от борта к борту, хотя делать  ему  пока  что  было
совершенно  нечего,-  и  Мазур  искренне  надеялся,  что  доктор   останется
безработным до самого конца.
   - Врач - тоже согласно правилам? - спросила Даша.
   Мазур кивнул:
   - И врач, и шлюпка, будет еще и инструктаж, как меня обрадовали.
   - Вам это не нравится?
   - Нужно же, чтобы все было по правилам,- сказал Мазур.- Чтобы потом точно
знали, с кого снять голову...
   - А как вы  думаете,  почему  те  два  спуска  были  проведены  со  столь
многочисленными и вопиющими нарушениями?
   - Разбираетесь?
   - Совсем слабо,- сказала она.- Просто у нас тоже  есть  эксперты...  Меня
заверили, что там нарушение на нарушении ехало и нарушением погоняло...
   - Правильно заверили,- осторожно сказал Мазур.
   - Так почему, как вы думаете?
   - Не знаю,- сказал Мазур.- Видимо, оттого, что  мужик  не  перекрестится,
пока гром не грянет...
   - Похоже,- вздохнула она.- Интересно, в воде сейчас очень холодно?
   - В костюме плавать можно...
   Ее слегка передернуло - похоже, тут не было ни малейшей игры:
   - Не представляю, как вы туда полезете...
   - Мне легче,- сказал Мазур.- Это вам, наверху, тяжелее. Внизу, по крайней
мере, ни штормов, ни шквалов. А корабли, бывает, тонут совершенно внезапно.
   - Шутите?
   - Как вам сказать...- усмехнулся он.- В восемьсот пятьдесят четвертом,  к
примеру, без вести пропал "Город Глазго".  Там  было  четыреста  восемьдесят
пассажиров,  не  считая  экипажа.  Я  вам   столько   могу   порассказать...
Перефразируя Булгакова - не то плохо, что корабль подвержен крушению, а  то,
что он внезапно подвержен...
   - Это вам милейший Михаил Иваныч поручил меня пугать?
   - Помилуйте, просто поддерживаю светскую беседу,-усмехнулся он.
   - Хорошая беседа... Это не вам машут? Действительно,  Кацуба  нетерпеливо
жестикулировал с мостика.
   ...Обычно на столь невеликих корабликах помощников у капитана не  бывает,
поскольку в  них  нет  никакой  нужды.  Однако  этот  кораблик  был  чуточку
необычным, и помощник здесь имелся - точно такой  же  типичный,  как  группа
Кацубы, где каждый носил умело подобранную и мастерски  подогнанную  личину.
Очень классический был помощник  -  морской  волк  с  красивой  проседью  на
висках, умевший крайне многозначительно и умно молчать.  Именовался  он  без
затей - Степан Ильич.
   - Кто-нибудь разбирается в батометрических работах? - спросил он.
   Все промолчали - и Мазуру пришлось признаться,  что  кое-что  он  в  этом
понимает.
   - Вот результаты суточной работы,- помощник положил перед Мазуром чертеж,
для  непосвященных  выглядевший  изложенной  на  китайском   языке   теорией
относительности,  и,  очевидно,  для  усугубления  своего  типичного  образа
закурил прямую темную трубку.-  Проработали  сорок  точек.  Батометр  у  нас
немного превосходит обычные океанологические - тридцать  шесть  образцов  за
погружение, емкость - тысяча двести кубиков. Выводы отрицательные.
   Никаких следов отравляющих веществ. Воздух в  прокуренной  комнате  и  то
вреднее для организма. При обычных условиях этих данных  хватило  бы,  чтобы
убедить кого угодно.
   Мазур сомневался, что есть вещи, способные  убедить  в  чем-то  иных  его
здешних знакомцев. Пожалуй, и свидетельство самого  Нептуна,  всплывшего  на
рейде Тиксона, проигнорировали бы...
   -Теперь о корабле,-сказал старпом, приглашая Мазура  с  Васей,  как  тех,
кого  это  непосредственно  касалось,  подсесть  поближе.-Со   стопроцентной
точностью  восстановить  картину   по   показаниям   приборов   нельзя,   но
"Комсомолец", несомненно, переломился  пополам.  Дно  скальное,  в  обломках
породы - картина для здешних морей классическая. Видимо, угодил на приличную
глыбину. Нос лежит примерно так. А корма  примерно  вот  так...-  он  быстро
набросал на большом листе схематичные  очертания  двух  половинок:  -Чертежи
корабля в архивах раздобыть  удалось.  Переломился,  надо  полагать,  где-то
здесь...
   - Весьма любезно с его  стороны,-  проворчал  Мазур.-  Трюмы  практически
открыты, вспороты, как  консервная  банка,  заходи  парадным  шагом...  Так,
надстройки и помещения... люки, палубные устройства... Груза что, не было?
   - Он разгрузился в Тиксоне. Ну вот, вроде  бы  все...-  Он  вдруг  поднял
взгляд на Дашу и словно бы вовремя прикусил язык.- Да, все. Пойдемте?
   Когда все направились к выходу, он придержал Мазура за локоть и  тихонько
сказал:
   - У нас хорошие сонары, и приближение... гм, посторонних крупных объектов
оператор не пропустит. Если по какой-то причине телефонная  связь  не  будет
работать, воспользуемся простейшим способом -  гаечным  ключом  по  ведерку,
опущенному в  воду.  Серия  частых  ударов  будет  означать,  что  плывут...
посторонние.
   Мазур кивнул - примитивные способы бывают и самыми лучшими, стук  железом
по железу в воде слышен на полторы сотни метров - и сказал:
   -  Но  ежели  в  этом  аспекте...  Мне,  кроме  ножа,  ничего  такого  не
полагается?
   -  Без  приказа,   извините,   не   могу   разодолжить...-развел   руками
картинно-типичный старпом.- Мы с вами чисто  теоретически  обсуждаем  разные
варианты. Не обижайтесь, право...
   - Да что вы,- сказал Мазур рассеянно.- Приказы не обсуждаются...
   ...Шерстяное  водолазное  белье.  Брюки,  куртка  со  вклеенным   шлемом.
Комбинезон, сапожки, пятипалые перчатки. Под шлемом к тому  же  -  шлемофон,
микрофонная коробка подсоединяется к трубке выдоха. Мазур понемногу обрастал
снаряжением, как рыцарь - доспехами или новогодняя елка - игрушками.  Ласты.
Пояс с грузами и ножом, помочи, поясная  манжета,  верхняя  манжета,  нижняя
манжета,  жгут,   герме-тизирующее   кольцо,   травящий   клапан,   фиксатор
загубника... Глубиномер, компас, часы. Баллоны. Все.  Аквалангист  полностью
изолирован от родной и близкой воздушной среды, он уже полностью  автономен,
как  космонавт  на  Луне.  Матрос  подал  ему  бухточку  тонкого  пенькового
канатика, Мазур присобачил ее к поясу. Повесил рядом фонарь.
   Шлюпку слегка покачивало. Это был еще не  конец  -  предстояли  последние
формальности. Мазур стравил лишний  воздух  из  костюма,  перевалился  через
борт, удерживаясь одной рукой за трап, вытянулся горизонтально, оценил  свою
плавучесть. Так и есть, один грузик явно лишний, но  это  много  времени  не
отнимет,  пряжка  пояса  так   и   сконструирована,   чтобы   расстегиваться
моментально...
   Рядом проделывал те же манипуляции Вася. Все, исторический миг  грянул...
Мазур сделал знак напарнику,  оттолкнулся  от  борта,  переворачиваясь  вниз
головой, пошел на погружение, держась  возле  спускового  конца,  уверенными
гребками  выдерживая  направление.  Мгновенно  включились  все  наработанные
рефлексы, он действовал, как безотказный автомат.
   На первых десяти метрах, как обычно и бывает со всеми,  заложило  уши,  и
Мазур привычно продул нос, стравил воздух. Гидрокостюм плотно облегал  тело,
казалось, весь мир состоит лишь из гибкой резиновой скорлупы с живой  плотью
внутри, а все, что за ее пределами,  и  не  реальность  вовсе-  туман,  сон,
морок... В общем, многие это испытывают.
   Брызнули врассыпную  какие-то  мелкие  рыбешки,  плоские,  сероватые.  На
пятнадцати метрах подступила со всех сторон, сомкнулась зеленоватая мгла.  В
такой новички и теряют ориентировку, но  мы-то  люди  битые,  нас  на  такой
примитив не поймать... Вася идет хорошо, грамотно идет...
   На двадцати восьми метрах стало гораздо светлее - такие штучки как раз  и
имеют место в северных морях, с их мутными  слоями.  Дно  светлое,  отражает
солнечные лучи, а солнце стоит высоко и волнение минимальное...
   Тридцать пять.  Глубиномер  работает  исправно,  поскольку  -  импортный.
Отечественные до сих пор имеют скверную привычку работать  точно  только  до
тридцати, а глубже принимаются чудить.
   Вася шел левее, чтобы не шибала Мазуру в физиономию  струя  его  пузырей.
Справа замаячила темная  полоса-  надо  же,  молодцы,  спусковой  конец  они
опустили чуть ли не рядом с бортом бедняги "Комсомольца".
   Вот и все, они достигли дна, замерли  в  зеленоватом  сумраке.  Видимость
была обычная для такой глубины - метров пять-шесть, дальше все расплывалось,
тонуло в тумане. Нужно было все время делать  поправку  "на  зрение"  -  под
водой предметы кажутся больше, чем они на самом деле, да к тому же словно бы
чуточку смещенными.
   Совсем рядом, на границе видимости, сиротливо произрастал высоченный куст
ламинарии, этакий первопроходец, собравшийся исследовать глубины  -  широкая
буроватая лента, совершенно неподвижно  вытянувшаяся  меж  двумя  угловатыми
глыбами породы. Глыб тут было  множество,  любых  размеров,  рыбешки  вились
вокруг, как комарье.
   - Мы на грунте,-  сказал  Мазур,  машинально  поправив  на  груди  разъем
телефонного провода.- Спускайте буи, только осторожнее там, чтобы по темечку
не шибануло...
   Они ждали несколько минут - и наконец вверху показалось смутно различимое
пятно, неспешно опустилось, превратившись в большой  решетчатый  поддон,  на
котором покоились свернутые бухточками буйрепы*.
   Еще наверху решили не извращаться и не соблюдать инструкции буква в букву
- буйков установили всего четыре, по два на  каждую  половинку.  По  команде
Мазура поддон ушел вверх, и они вновь остались одни. Переглянулись, медленно
поплыли вдоль высокого темного борта.
   Мазур прекрасно представлял, как должен выглядеть протокол  обследования,
и потому мысленно уже сочинял насыщенную казенными оборотами и  техническими
терминами бумагу.  Крен  и  дифферент  судна  (для  данного  случая  следует
употреблять оборот "части корпуса"), границы площади касания, наличие якорей
в клюзах, положение и состояние руля, состояние винтов, наличие  и  характер
повреждений  корпуса,  наличие  и  состояние  грунта  в  трюмах,   состояние
надстроек, рубок, люков...
   С последним пунктом было предельно просто - кормовая часть  перевернулась
вверх дном, и все до единой надстройки попросту сокрушило многотонной массой
железа, смяв в лепешку о скальное дно. "Вообще, работать  в  холодных  водах
одно удовольствие,- подумал Мазур мимолетно,-  ни  ила,  ни  водорослей,  ни
акул. С незабвенным фрегатом в теплых морях было не в пример труднее..."
   Они проплыли мимо борта, остановились перед черным провалом,  словно  две
мухи у распахнутого холодильника. В мощном луче  подводного  фонаря  дико  и
нелепо лохматилось толстое железо, выгнутое мощным ударом,  черными  дырками
зияли какие-то оборванные трубы.  Мазур  достал  нож  и  осторожно  постучал
рукоятью по торцу  ближайшей.  Взвилось  тяжелое  облачко,  крошки  ржавчины
опали, исчезли во мгле. Мазур подумал, что так и не уточнил, сколько человек
погибло с "Комсомольцем". Впрочем, сейчас это  неважно.  Да  и  скелетов  не
найти - морская вода за  десятилетия  растворила  кости  без  следа.  А  вот
аквалангист...
   После  короткого  обмена  жестами  Мазур  прицепил  к   поясу   напарника
страховочный конец, и Вася, подсвечивая себе фонарем, ушел в глубину  трюма.
Белый луч фонаря постепенно тускнел, удаляясь.
   Мазур остался ждать, обеспечив себе максимальный  комфорт,  какой  только
можно устроить в такой ситуации -  лег  на  стальной  настил  трюма,  оперся
локтем, сжимая пальцами канат не сильно и не слабо, так, чтобы почувствовать
малейший рывок. Струйки воздушных пузырьков понемногу образовали под  нижней
кромкой  палубного  бимса  приличных  размеров   плоский   пузырь,   туманно
пульсирующий на пределе видимости. Именно с помощью подобных  пузырей  лихие
водолазы  прежних  времен  ухитрялись  насосаться   спиртного   под   водой.
Технология для понимающего  человека  проста:  водолаз,  зайдя  в  небольшое
помещение затонувшего корабля, где только что  отыскал  бутылочку,  начинает
стравливать воздух из шлема, пока под потолком не  образуется  пространство,
где  можно  дышать.  Выныриваешь  туда,  отвинчиваешь  шлем  и  хлебаешь  из
горлышка, сколько душе угодно. Нырнул трезвым -  вынырнул  пьянехонек,  этот
трюк еще в царские времена освоили...
   Переменил позу - лежать так на твердой  пайоле*  было  все  же  неудобно.
Присел на корточки. Как ни присматривался, не  смог  разглядеть  в  глубинах
трюма свет фонаря. На всякий случай дважды дернул трос, и тут же  получил  в
ответ тройное подергивание, означавшее, что у напарника все в порядке.
   Мгла сгустилась неподалеку от глыбы, к которой глаза уже  привыкли?  Нет,
показалось...
   Он  поневоле  вспомнил  капитан-лейтенанта  Сарвина.   Не   было   ничего
удивительного в том, что у того  после  всего  испытанного  малость  поехала
крыша,- но симптомчики были уникальные. Всякий раз, едва  Сарвин  оказывался
под водой, ему начинало казаться, что из глубины вот-вот появятся  длиннющие
щупальца  Великого  Кракена,  опутают,  уволокут  в  бездну...  И  все   это
моментально проходило, едва  глубина  становилась  меньше  девяти  метров  -
словно в мозгу включа