и
загадочным, что вызывало у Мазура лишь унылую,  устоявшуюся  тоску.  Он  был
слишком старым и опытным, чтобы терзаться, как пацан,  -  на  душе  попросту
было пакостно. Женщины не должны участвовать в этих играх, и  все  тут.  Вот
только в жизни сплошь и рядом получается наоборот...
   В наушниках звучал препохабный, но по-настоящему смешной анекдот про двух
ворон и Красную  Шапочку.  Мазур  автоматически  ухмыльнулся  при  финальной
фразе.
   Лагерь  был  безмятежен.  Появление  гостей  не  встревожило  никого   из
заинтересованных лиц. Мазур перетолковал  наедине  с  главными  действующими
лицами. Тот,  что  работал  на  Гвоздя  (равно  как  и  двое  надсмотрщиков,
присланные покойным), услышав пароль, принял Мазура если и не  радушно,  то,
по крайней мере, философски подчиняясь неизбежному. Троица эта,  разумеется,
и знать не могла, что один из приближенных покойного крестного Папы был взят
в обработку, после чего поделился с Лавриком как этим самым паролем,  так  и
кое-какими иными секретами.
   Точно так же обстояло с тем котом ученым, которого не так давно  вербанул
Антоша  Ковбой,  -  он  не  особенно  и  обрадовался  появлению   непрошеных
визитеров, но куда ему переть  против  рожна?  Так  что  ситуация  сложилась
надежная и незатейливая: каждая из  двух  заинтересованных  в  кладе  сторон
полагала,  что  шантарские  боссы  ради  вящего  контроля   прислали   новых
надсмотрщиков, только-то и всего...
   Увы, с Гейшей обстояло  не  так  благостно.  С  ней  никак  не  обстояло,
поскольку два дня назад она как отправилась к недалекой монгольской  границе
в сопровождении двух санчопансов, так и не вернулась  пока  что.  И  господа
гробокопатели каждый по отдельности заверяли Мазура, что они  и  понятия  не
имеют, как расценивать ее отсутствие, стоит ли тревожиться или  нет.  По  их
словам, она и раньше исчезала дней на несколько, решая дела с партнерами  по
ту сторону границы,  так  что  совершенно  неизвестно,  что  тут  и  думать.
Возвращается  она  все  равно  без  всяких  предварительных  уведомлений,  и
остается лишь ждать...
   Одним  словом,  полнейшая  неизвестность.  Которой   обычно   сопутствуют
тоскливые подозрения:  а  вдруг  все  рухнуло,  вдруг  ее  каким-то  образом
предупредили,  все  раскрыто,  и  они  заявились   сюда   напрасно,   птичка
упорхнула...
   -  Катерина,  -  тихонько  сказал  Мазур,  пользуясь  паузой   в   беседе
подслушиваемых.
   - А?
   - Это ведь еще не факт, что наш что-то предпримет?
   - Конечно, не факт, - произнесла она так  же  тихо,  не  поворачиваясь  к
Мазуру и не меняя позы. - Но на его месте ты бы после тех взрывов  начал  бы
дергаться, нет? Узнавши, что хозяева, скоты этакие, преспокойно хотели  тебя
прикончить вместе с прочими?
   - Пожалуй, - сказал Мазур. - Подходящий момент для  выяснения  отношений,
пожалуй... пожалуй... Если...
   - Те! - Она  решительно  подняла  палец.  Мазур  моментально  умолк,  как
говорится, обратился в слух.
   - Ты куда это?
   - Коля, нам ведь не запрещали уходить из расположения...
   - Да нет, в общем...
   - Ну, тогда - без идиотских вопросов.  Вы  меня  только  прикройте,  если
вдруг  нагрянет  его  высокопревосходительство  господин  адмирал.  Сочините
что-нибудь убедительное. Типа, понос нечаянно нагрянул. И засел я где-то под
ближним деревцем. Вряд ли нагрянет командир, но все же...
   - Хрен он нагрянет, - сказал кто-то  убежденно.  -  Ручаться  можно,  его
высокопревосходительство сейчас радистку Кэт натягивает по самые помидоры со
всем усердием.
   - Циник вы, господин штабс-капитан...
   - Не циник, а реалист. По достоверным данным, она к нему в каюту  еще  на
базе шмыгала вечерней порой. Азбуку Морзе подзубрить, надо  полагать.  А  уж
тут, на лоне тайги, сам бог велел...
   Мазур,  скрипнув  зубами,  произнес  про  себя  нечто  матерное  в  адрес
циников-реалистов. И слушал дальше, с разгоравшимся охотничьим азартом:  это
куда же  наш  дражайший  Вадим  собрался  посреди  ночи,  какие  такие  дела
подвернулись?
   Должно быть, те же мысли пришли в голову  и  тем,  в  палатке.  "Реалист"
легкомысленным тоном протянул:
   - А ведь ты, Вадимчик, чтоб я так жил, на блудоход  собрался.  Вы  только
посмотрите  на  эту  честную,  открытую  физиономию,  обуреваемую  порочными
страстями...
   - Точно, физиономия многозначительная.
   - Колись, плейбой...
   - Проницательные вы ребята, спасу нет, - послышался ровный голос капитана
Вадима, исполненный этакой затаенной  гордости  собственным  проворством.  -
Каюсь... Успел за день и перемигнуться, и клинья подбить.
   - Это к которой?
   - Секрет фирмы, Геночка, уж прости. Мужики, ну, вы, если что, прикроете?
   - Мы-то прикроем, дело святое... Вот только как насчет того, чтобы состав
команды в этом матче немножечко расширить? Присматривался я ко всем троим, и
создалось у меня впечатление, что все трое - бляди законченные...
   - Поглядим по ситуации, - серьезно заверил Вадим. - Честно, сделаю все от
меня зависящее. Но ты  ж,  Гена,  сам  понимаешь:  свой  бы  успех  поначалу
закрепить...
   - Резонно. Ты куда ее, неужели в чащобу?
   - Зачем? Овчарня поблизости. Самое место.
   - Тоже резонно... Ладно, прикроем. Но ты смотри там, эгоизмом не особенно
майся. О друзьях не забывай.
   - Непременно. Ну, я пошел?
   - Валяй, проказник. Покажите ей, что такое гвардия, благородный Румата, и
про боевых товарищей, главное, не забывайте...
   Мазур переглянулся  с  Катей,  чувствуя,  как  охотничий  азарт  поневоле
разгорается, растекается по жилочкам специфической жаркой волной.  Вот  оно,
а? Довольно убедительный повод для внезапной отлучки, кто в  такой  ситуации
пойдет следом за  сослуживцем,  кто  заподозрит  неладное?  Все  жизненно  и
убедительно: бравый офицер ухитрился даже в  этих  нелегких  условиях  снять
девочку...
   У него не было никакой возможности связаться с Лавриком, засевшим  где-то
по ту сторону лагеря, - но  тот  сейчас  точно  так  же  сидит  с  крохотным
аппаратиком в ухе, следовательно, никак не может лопухнуться.  Нужно  отдать
Самарину должное: хотя он порой и бывал в отношении Мазура  гадом  ползучим,
по долгу службы, но за четверть века знакомства не припомнить что-то,  чтобы
Лаврик хоть однажды лопухнулся...
   Они прекрасно видели появившегося из палатки человека.  Конечно  же,  при
нем не было автомата - трещотки так и остались в рюкзаках, куда их  заховали
перед тем, как войти в лагерь. Пистолет и нож наверняка под бушлатом, но это
не особенно и осложняет задачу, черта ли нам в пистолетах  и  ножах,  всякие
видывали. Лишь бы у него не было среди оставшейся троицы подстраховки,  лишь
бы он был один такой, сволочь... А в том, что  это  именно  он,  и  нет  уже
сомнений, какие там сомнения, к лешему...
   Еще миг - и он уже  выхватил  из-под  расстегнутого  бушлата  пистолет  с
глушителем, взял на прицел  возникшую  метрах  в  трех  от  него  меж  двумя
стволами фигуру, но Катя быстренько положила ему ладонь на  запястье,  и  он
опустил оружие.
   Фигура голосом Лаврика поинтересовалась быстрым шепотком:
   - Все слышали?
   - Обижаете, ваше степенство, - пожал плечами Мазур. - Что, все в ажуре?
   - Не кажи гоп... Совпадения всегда возможны... Ага!
   Из палатки появился предприимчивый искатель  любовных  приключений  -  он
пока что считался таковым за отсутствием доказательств обратного. В наушнике
в ухе у Мазура четко прозвучало:
   - Мужики, вы, я надеюсь, следом не пойдете? Засветите...
   - Обижаете, синьор Ромео. Можете шествовать к предмету  вашему,  мы  люди
деликатные...
   - Ну, мало ли что, вдруг пошутить решите.
   - Какие шутки в столь серьезном деле? Шагай, счастливчик,  и  не  забудь,
ежели что...
   Чья-то рука, появившись изнутри, тщательно задернула полог. Помедлив пару
секунд, Вадим решительно  двинулся  в  сторону.  Обогнул  палатку,  двигаясь
совершенно бесшумно - школа, школа,  этого  у  него  не  отнимешь,  -  вновь
сторожко остановился, явно проверяя, не двинется ли все же следом кто-то  из
оставшихся в палатке циничных шутников.
   - Главное - живехоньким... - прошептал рядом Лаврик. - Не  факт  еще,  но
главное - живехоньким...
   В наушнике у  Мазура  явственно  послышался  голос,  принадлежавший  явно
доценту-старшому:
   - Здорово, мужики, гостей принимаете?
   Судя по голосу, здешний начальник был уже  изрядно  поддамши,  и  тут  же
раздался громкий стеклянный звяк: несомненно,  это  доцент  стукнул  друг  о
дружку бутылки, которые держал в руках.  Тут  же  послышался  второй  голос,
капитана Гены:
   - А чего же и не принять представителя трудовой интеллигенции? Смычка меж
армией и народом - вещь полезная...
   - Ну их к черту! - нетерпеливо шепнул Лаврик. - Двинулись!
   По его примеру Мазур решительно выдернул из уха проводок и опустил его  в
нагрудный карман.  Все  было,  в  принципе,  ясно.  Не  самым  бесхитростным
субъектом был пан доцент, не первый год подвизавшийся на  многотрудной  ниве
подпольного кладоискательства, - пароль паролем, посланцы посланцами, но он,
хитрован, скорее всего решил наладить и неформальные контакты  с  нежданными
гостями. Авось сболтнут что по пьянке. Поступок  вполне  логичный...  и  для
Мазура с Лавриком совершенно несущественный, ибо трое оставшихся  в  палатке
орлов и после ведра спиртного лишнего не выболтают...
   Рассредоточившись, они двинулись вперед. Вадим вошел в чащобу и  бесшумно
скользил меж деревьев, он ни разу не оглянулся ради проверки. Но  это  ни  о
чем еще не говорило - нужно было превзойти самих себя, напрячь  все  умение,
чтобы выиграть у  этого  волчары.  Бегло  вспоминая  все,  что  этот  типчик
наворотил в Шантарске, к нему следовало отнестись со всем уважением...
   Он бесшумно шагал меж деревьев, сопровождаемый четырьмя Тенями. Одна была
своя, природная, невесомая и нематериальная, а три других - живыми и  вполне
плотскими, правда, столь же  тихими  и  проворными,  как  первая,  черная  и
плоская...
   Вскоре   не   осталось   никаких   сомнений,   что   засланный    казачок
целеустремленно движется к кошаре, выглядевшей в  серебристом  лунном  свете
опять-таки насквозь неромантично. Ну все, скрылся  внутри,  теперь  началось
самое  трудное:  незамеченными  пересечь  открытое  пространство,  пусть   и
невеликое...
   Скупой жест Лаврика - и три тени с разных сторон  скользнули  к  длинному
строению с выбитыми окошками и  провалившейся  кое-где  крышей.  Момент  был
самый пикантный: если объект все  же  заметил  слежку,  то  может  встретить
огнем, предположим, они тоже не дети и под пулю так просто  не  подвернутся,
но ситуация станет насквозь непредсказуемой...
   Обошлось. Мазур достиг стены, прижался к ней  рядом  с  оконным  проемом,
выбрав место так, чтобы не оказаться напротив широких  горизонтальных  щелей
меж  трухлявыми  досками.  Спутников  он  не  видел,  но   знал,   где   они
расположились, - все  было  заранее  обговорено  перед  броском  посредством
скупых, но выразительных жестов.
   Со своего места он прекрасно слышал, как Вадим  передвигается  внутри,  -
без всякой опаски, не поднимая лишнего шума, но и не стараясь  передвигаться
на цыпочках. Судя по этим звукам, капитан по-прежнему считал, что  находится
в гордом одиночестве. Что это он  там?  Ага,  похоже,  что-то  подтаскивает,
чтобы усесться повольготней, - ящик, кажется.
   Мазур вновь, неизвестно в который раз, испытал  это  давно  знакомое,  но
всегда будоражившее кровь ощущение, не умещавшееся в слова,  -  звенящее  по
нервам чувство охотника, засевшего в двух шагах от ничего  не  подозревавшей
дичи, спокойной, уверенной в себе, но уже наполовину проигравшей из-за того,
что  подпустила  охотника  на  дистанцию  меткого  выстрела  или  уверенного
броска...
   А потом совсем рядом послышался негромкий голос:
   - Орхидея, я Игрек, Орхидея, я Игрек...
   Он повторял это снова и снова, держал паузы, торопливо выкурил сигарету -
и вновь продолжал бесполезные заклинания, так и не  получив  ответа.  Нельзя
сказать, чтобы в его голосе зазвучало очень уж безнадежное отчаяние, но  все
даже чувствовалось по тону, каким одиноким он себя чувствует, -  что,  легко
догадаться, у Мазура вызывало отнюдь не сочувствие,  а  веселое  злорадство,
как у любого понимающего человека на его месте. На хрен было  продаваться...
Да еще подмахивать клиенту столь активно...
   А  за  стеной  по-прежнему  звучал  голос,   трудяга   Игрек   неустанно,
старательно  вызывал  Орхидею.  Безрезультатно.  Вновь  щелкнула  зажигалка,
послышалось  ругательство  сквозь  зубы.  Страдай,  сучий  потрох,  страдай,
пытался  телепатическим  путем  внушить  ему  Мазур,  наливайся   помаленьку
злостью, отрешись от окружающего, тогда тебя и брать будет легче... ага!
   Из-за угла вынырнул Лаврик, в несколько секунд неимоверно ловко  пробежав
прямо-таки на карачках, так, чтобы его макушка  ни  разу  не  мелькнула  над
подоконниками, очутился рядом с Мазуром и с  помощью  тех  же  выразительных
жестов обрисовал новый расклад.
   Мазур кивнул, принял надлежащую позу.  Лаврик  тем  же  манером  проворно
скрылся за углом. Еще несколько секунд...
   -  Орхидея,  я  Игрек...  -  безнадежно  взывал  в  эфирное  пространство
оказавшийся в трудной жизненной ситуации шпион.
   Осторожно ощупав левой подоконник и убедившись,  что  опереться  на  него
можно, Мазур рывком бросил тело внутрь, в полумрак, привычно ориентируясь по
голосу. С другой стороны в узенькое окошко ногами  вперед  метнулась  вторая
фигура, и еще одна...
   Мазур ударил чуть сильнее, чем требовалось, вспомнив  все,  что  пришлось
из-за этого поганца перенести, обрушился на сидящего, сбил на  пол,  заломил
руку... Лаврик уже рвал у поваленного пушку из-за  пазухи,  а  Катя  на  миг
осветила его узким лучом фонарика, что  помогло  отыскать  небольшую  черную
коробочку, откатившуюся в сторону. Мазур  подхватил  ее  свободной  рукой  и
упрятал поглубже в карман - на случай, если Орхидее вздумалось бы  именно  в
этот момент отозваться. Черт ее знает, эту рацию  -  вдруг  абонентка  да  и
услышит шум борьбы, стерва?
   Ну вот, все, кажется, было в порядке. Лаврик  держал  конечности  сначала
верхние, а потом нижние, Мазур же сноровисто связывал пленника не  какими-то
там хитроумными путами из засекреченных арсеналов спецназа, а куском обычной
бельевой веревки, довольно  толстого  синтетического  канатика,  который  не
порвет не то что человек, а, пожалуй, и усатый-полосатый тигр...
   Покончив с хитрыми узлами, на  ощупь  проверил  работу.  Порядок,  клиент
упакован надежно, он только-только стал приходить в себя после качественного
вырубающего удара,  вряд  ли  успел  бы  осознать  происшедшее  и  выполнить
известный нехитрый финт с неимоверным напряжением всех мускулов, дабы  потом
освободиться от пут. Старый финт, но  надежный,  однажды  давно  тому  помог
самому Мазуру... но этот ничего такого не успел...
   И  Мазур,  опять-таки  в  тысячный  раз,  ощутил  .  тот  блаженный   миг
секундного, но полнейшего расслабления, который ни с чем известным  сравнить
невозможно: ты просто осознаешь, что противник повязан, а вы все  невредимы,
и на миг тобою овладевает это неописуемое...
   - Переверни сукина кота, - распорядился Лаврик. -  Катерина,  к  окну  на
шухер...  Покажи-ка  рацию...  -  Он  в  полумраке  взял  у  Мазура   черную
продолговатую коробочку, ловко выключил, хмыкнул:
   - Ну, не венец технической мысли, есть и посложнее, хотя  и  эта  игрушка
неплоха... А ведь наш друг очухался, господа и дамы. Положительно, очухался.
- Он присел на корточки над лежащим, ухватив его за ворот, рывком переместил
голову в полосу лунного света, косо падавшего в проем. - Ну  что,  дражайший
мой  господин  Киревич?  Может  быть,  возмутитесь  в  голос  столь  хамским
обращением  поганых  смершевцев  со  славным  капитаном  армии   российской,
освобождения потребуете, а то и, чего доброго, сатисфакции? Ну,  не  стебите
Муму, вы уже в полном сознании, так что нечего и придуриваться...
   Пленник молчал.
   - Ну да, ничего удивительного, - сообщил Лаврик Мазуру  так,  словно  они
были тут совершенно одни. - Психологический шок. Реакция  на  решительнейшее
изменение как ситуации, так и собственного статуса.  Из  бравых  офицеров  в
разоблаченные шпи„ны - такую плюху обмыслить надо.
   - Что за  чепуха...  -  голосом,  в  котором  определенно  присутствовала
неуверенность, проговорил связанный.
   - Боже, как банально... - поморщился Лаврик.  -  Что  за  пошлые  штампы,
капитан... - Он гибко опустился на корточки и ударил ребром ладони, умело  и
жестоко, так, чтобы не покалечить, но причинить  долгую  боль.  -  Что  меня
бесит, так это штампы... Впредь, сокол мой, Вадим Сергеевич, открывайте  рот
исключительно затем, чтобы изречь нечто начисто лишенное штампов. Ясно? И, я
вас  категорически  прошу,  тут  же  расстаньтесь  с  образом   оскорбленной
невинности. Я буду говорить, а вы думайте. Лихорадочно раскидывайте мозгами,
пока имеете привилегию делать это исключительно в переносном смысле. А то  и
прямой смысл не за  горами...  В  общем,  так.  Под  наблюдением  вы  давно.
Довольно давно. Все знает один лишь Господь Бог, конечно, но и ты,  скотина,
опять-таки  не  Господь.  А  значит,  делаешь  ошибки.  Ты,  скотина,  тварь
долбаная, действовал  достаточно  активно  и  долго.  А  это  означает,  что
остались следы, свидетели, отпечатки пальцев,  результаты  хитрых  проверок,
свидетельские показания и прочие привлекательные мелочи. Что  нам  известно,
ты знать не можешь. Следовательно, не успеешь  за  какие-то  минуты  слепить
убедительные оправдания и говорящие в твою пользу версии, когда я начну тебя
ловить на противоречиях и нестыковках. Ты  же,  гандон,  не  профессионально
подготовленный разведчик, а завербованная сука, и не более того... Что  твою
участь  усугубляет,  а  мою  задачу,  наоборот,  облегчает...  И  еще.   Сам
понимаешь,  тут  не  будет  учтивого  следака  в  галстуке,  кондиционера  и
уголовно-процессуального кодекса, не говоря уж о  сраных  правозащитниках...
Тут, милый, тайга. И я, вице-адмирал Самарин, по партийной кличке  Лаврик...
Сечешь? У меня нет никаких сомнений, что ты - это ты.  Ближайший  сподвижник
лапочки по кличке Гейша. Совершивший  в  Шантарске  кучу  убийств  и  прочих
антиобщественных поступков. А  значит,  церемониться  я  с  тобой  не  буду.
Вариантов только два. Либо ты запоешь сам, еще не будучи порванным в клочья,
либо все равно выложишь то, что мне нужно, выплюнешь вместе с потрохами, но,
сам понимаешь, то, что от тебя останется, никак нельзя  будет  перемещать  в
более цивилизованные районы страны. Говоря без дипломатии, придется добить и
закопать прямо здесь, к чертовой матери. Хрен кто найдет. Мы  трое  люди  не
болтливые... - Он вновь присел на корточки и где-то  даже  ласково  похлопал
лежащего по щеке. - Это очень хорошо, что ты - спецназ. Сам знаешь, во  всех
деталях и подробностях, что я с тобой делать буду, ты не первый, из кого мне
придется жилы тянуть, и не двадцатый даже...
   Какое-то  время  стояла   напряженная   тишина.   Потом   Лаврик,   зорко
присмотревшись, выпрямился и сказал Мазуру с оттенком нешуточной обиды:
   - Стареем мы, Кирилл, молодежь о нас уже  и  не  слышала.  У  него  штаны
совершенно сухие. Не хочу хвастать, но была парочка случаев, когда, заслышав
мое  скромное  имечко,  клиенты  в  штаны  мочились...  При  гораздо   более
благоприятных обстоятельствах.
   - Сик транзит глория мунди, -  угрюмо  сказал  Мазур.  -  Он  обязательно
намочит в штаны, а то и наложит... Можно, сначала я с ним чуточку поработаю?
Кое-кого из тех, кого он убил, я никак не намерен ему прощать... Как  насчет
"крабика" или "щекотухи"? Только нужно рот ему заткнуть, а  то  весь  лагерь
перебудит. - Он говорил скучно, буднично, без малейшего наигрыша. -  У  меня
есть спички и хороший перочинник, а подходящей щепы здесь сколько угодно, от
любой доски можно нас