- Девушка, а вы, поди, с русскими моряками и не трахались ни разу?  -
непринужденно спросил третий. - Задрать бы вам платьишко,  да  вдуть  по
самое не могу...
   Мазур подумал, что  хамов  следует  учить...  он  решительно  шагнул,
вперед, распахнул объятия и не менее громко воскликнул по-русски:
   - Как я есть рад видеть зьемляков! Как  я  есть  рад  слишать  родной
речь!
   Троица уставилась на него,  слегка  ошарашенная.  Не  теряя  времени,
Мазур облапил ближайшего и звучно,  троекратно  расцеловался  с  ним  на
манер покойного Леонида Ильича. Потом продолжал с широкой улыбкой:
   - Мой папашка тоже биль из ваша страна! Мой папашка воеваль в Великая
Отешественная! Он биль офицер в  армия  генераль  Власофф,  а  до  этого
служиль в эсэс! Я ошень рад видеть земляки, сейчас ми поедем  выпить  по
рюмашка... Вы слишаль про генераль Власофф?
   Их  физиономии  заслуживали  кисти  великого   живописца,   поскольку
олицетворяли  мешанину  разнообразйейших   чувств:   панический   испуг,
удивление, осознание возможных последствий...
   В следующий миг троица честных советских моряков, по три раза на  дню
инструктируемая надлежащими лицами, поступила, как и надлежит  прекрасно
знакомым с кознями  идеологического  врага  гражданам  великой  державы:
показалось даже, что из-под ног у них сверкнули искры и повалил дым, так
быстро и решительно припустили прочь бравые мореплаватели...
   - Что ты им сказал? - с любопытством поинтересовалась Кристина.
   - Это шведы, - сказал Мазур. -  а  я  по-шведски  могу  связать  пару
фраз...
   - Я разобрала что-то насчет генерала...
   - Ах, это... невинно сказал Мазур. - Я им сказал просто-напросто, что
ты - дочь генерала, здешнего начальника тайной полиции, а я -  начальник
твоей охраны, и, если они  не  уберутся,  из-за  всех  углов  головорезы
посыплются  и  в  пыточные  подвалы   потащат,   а   там   и   охолостят
безжалостно...
   Она прищурилась:
   - А почему ты с ними так обошелся?
   - Нечего болтать всякие глупости, - сказал Мазур, с ухмылкой гладя  в
ту сторону, куда в совершеннейшей  панике  бежали  ошарашенные  "шведы".
Пожалуй что, они уж на расстоянии морской мили от места столь шокирующей
встречи...
   - Вообще-то я поняла по взглядам, что  речь  идет  не  о  философских
теориях, а о вещах более приземленных... Значит, благородно выступил  на
защиту моей чести?
   - А как же, - сказал Мазур. - Мы, австралийцы, люди  благородные.  За
неотесанной оболочкой бьется  рыцарское  сердце...  И  потом,  я  обязан
максимально отработать свои десять  процентов.  Посему  решительно  взял
тебя под опеку, как и полагается кабальеро. По-моему, вполне  нормальное
поведение  для  этой  страны  и  этого  континента?  Или  ты  в   Штатах
нахваталась воинствующего феминизма?
   - Да нет, в общем-то...
   - Вот и прекрасно.
   - Поехали? - предложила она. - Я уже гадала, куда ты провалился...  -
понизила голос. - Надеюсь, слежки нет?
   Мазур огляделся насколько мог непринужденнее. На улице хватало народу
-  те,  кто  целеустремленно  спешил  куда-то  и  те,  кто  явно  маялся
бездельем.  Он  не  был  разведчиком  с  соответствующей   специфической
подготовкой и потому не мог ручаться со всей  уверенностью,  что  слежки
нет. Учитывая, что чертов Ронни  объявился,  как  чертик  из  коробочки.
Учитывая, что его люди могли и далее отираться поблизости. И нельзя было
исключать ни почтенных матрон, ни шумных здешних пацанов: все  возможно,
подойдет к обычному здешнему  обывателю  некий  субъект,  сунет  крупную
бумажку  и  попросит,  ревнивец  этакий,  последить  за  своей  ветреной
подругой (следует точное описание внешности и машины). Никто  ничего  не
заподозрит, повод понятный и насквозь жизненный...
   Мазур уселся рядом с девушкой, она тронула машину с места. И  тут  же
даванула на тормоз так, что Мазур едва  не  впечатался  лбом  в  стекло.
Прямо  перед  капотом,  слева  направо,   пронеслись   на   оглушительно
тарахтящих мопедах - из боковой улочки,  наперерез  -  два  обормота  не
столь уж подросткового возраста. Вообще  подобных  джигитов  здесь  было
немерено, петляли меж машинами, объезжали заторы по тротуарам,  носились
без всяких правил, порой провожаемые темпераментными фразами  пешеходов,
отнюдь не одобрительными.
   В голове у Мазура стала понемногу складываться смутная идея...  Но  с
Кристиной он ею, разумеется, делиться не стал. Заговорил о другом:
   - Знаешь, что меня больше всего удивляет?
   - Знаю, - сказала  она  уверенно.  -  Почему  нас  выпустили  и  дали
благополучно добраться до Чакона. Верно?
   - Умница, - кивнул  Мазур.  -  Во-первых,  дон  Хайме  убедился,  что
аквалангист у тебя, несмотря на его усилия, все-таки есть. Во-вторых,  я
его, такое впечатление, оскорбил смертельно. В-третьих, он  окончательно
убедился,  что  ты  не  намерена  отвечать  на  его  пылкие   чувства...
Элементарная логика событий  вела  к  тому,  чтобы  нас  перехватили  на
большой дороге, меня вульгарно прихлопнули без всяких дуэльных кодексов,
а из тебя начали бы выбивать  адрес  немца.  Игра  пошла  по  крупной  и
недомолвок не осталось, вряд ли бы его остановило то, что он качал  тебя
на руках в нежном твоем возрасте, а потом жениться на тебе хотел...
   - Пожалуй.
   - Не "пожалуй", а точно, - сказал Мазур уверенно. - Что же они, моего
пистолета испугались? Да ну, глупости,  у  него  есть  несколько  вполне
надежных головорезов... У тебя есть версии?
   - Нет. Сама теряюсь.
   Мазур задумчиво смотрел перед собой. Вновь вспомнил: если  ты  что-то
видел своими глазами и слышал своими ушами, это еще вовсе  не  означает,
что ты видел и слышал правду. Частенько бывает и по-другому: ты видишь и
слышишь то, что тебе хотят впарить в качестве доподлинной правды...
   Из чего, собственно, следует,  что  дон  Хайме  возненавидел  сидящую
рядом с ним красотку? Из чего  следует,  что  дон  Хайме  и  Кристина  -
заядлые конкуренты в борьбе за клад? И, наконец, из чего  вытекает,  что
клад существует вообще, что где-то в море и впрямь лежит на дне вот  уже
сорок лет подводная лодка кригсмарине с ее желанным сейфом? Все это пока
что словеса, и не более того, все может обернуться инсценировкой, все не
то, чем кажется...
   Спросить ее, не знает ли она лысого навязчивого типа по имени  Ронни?
А какой смысл? Быть может, сроду не видела. Быть  может,  прекрасно  его
знает,  но  если  соврет,  уличить   ее   невозможно.   Черт,   сплошная
неизвестность...
   Он оглянулся назад, на объемистые коробки, украшенные парочкой  ярких
наклеек - судя по надписям, акваланги были итальянские.  И  его,  словно
электрический  удар,  вдруг  пронзило  странное,   неописуемое   словами
ощущение. Все это уже было в  его  жизни,  было,  несколько  лет  назад:
экзотический портовый город на противоположной  стороне  шарика,  кривые
улочки, незнакомая речь и очаровательная  девушка  почти  точно  так  же
покупала акваланги, и речь поначалу тоже шла о поисках клада на  морском
дне - а потом Мазура едва не  прикончила  эта  чертова  красотка,  чтобы
остаться в живых, пришлось из кожи вон лезть...
   Даже страшновато стало, так все повторялось. Он утешал себя тем,  что
снаряд в одну воронку дважды не плюхается, но тут же вспоминал:  а  ведь
попадает иногда...
   Мозги - хочется верить, не  самые  дурные  и  бездарные  на  свете  -
работали с полной нагрузкой, чудо еще, что искры из ушей не сыпались...
   - Мы что, прямиком поедем к твоему немцу? - спросил Мазур.
   - Ни в коем случае! - энергично возразила Кристина. - Он  меня  особо
предупреждал,  что  следует  соблюдать   осторожность,   целую   систему
разработал. Сначала я ему позвоню, потом мы встретимся в городе и он сам
отведет...
   - Предусмотрительный человек, - задумчиво одобрил Мазур. - Времени  у
нас, как я понимаю, навалом?  Вот  и  прекрасно.  Езжай  в  какое-нибудь
приличное бюро по найму квартир...
   - Зачем нам квартира? Переночевать можно и в гостинице, мы завтра  же
выйдем в море...
   - Квартира мне и не нужна, - сказал Мазур. - Мне,  собственно,  нужен
отдельный домик. Не особняк, конечно, но непременно отдельный  домик.  В
относительно благополучном районе.
   - Зачем?
   - Элементарно, - сказал Мазур. - В качестве приманки и ловушки.  Если
за нами следят, они к этому домику непременно прилипнут, а это открывает
простор для комбинаций...
   - Джонни, тебе не кажется, что ты чересчур все усложняешь?
   - Ничуть, - сказал Мазур. - По-моему, у нас на кону  -  два  миллиона
долларов? И, насколько я помню, конкуренты у нас есть, решительные  и  к
гуманизму не склонные? Вот  видишь...  Тут  необходимо  извертеться,  уж
поверь человеку с богатым жизненным опытом. В конце концов, платить буду
я. Это реально - снять более-менее приличный домик?
   - Конечно. Их тут обычно куча сдается, на любой кошелек...
   - Поехали искать контору, - решительно сказал Мазур.
   Примерно через полчаса, лишившись не менее четверти своих капиталов -
точнее, не праведных денежек доны Розы - Мазур стал обладателем  бумажки
с печатью, парочки квитанций и связки ключей. Еще минут через двадцать -
Кристина неплохо знала Чакон - они с провожатым из  агентства  добрались
до прилагавшегося к  этим  ключам  домика  на  одном  из  многочисленных
холмов, полукругом окружавших портовый город. Оттуда даже просматривался
небольшой кусочек  моря.  Домишко  был  не  роскошный,  но  неплохой,  в
окружении себе подобных - не  фешенебельный  район,  но  и  не  трущобы,
тишина,  свежий  воздух,  парочка  экзотических  деревьев  в   крошечном
дворике...
   Типчик из агентства получил свои чаевые, цветисто  пожелал  приятного
отдыха сеньору и сеньорите и, не оглядываясь,  вышел  в  калитку,  чтобы
добираться в родную контору на такси.
   - Поросенок, - сердито сказала Кристина. - Ты обратил внимание  -  он
нас не назвал "сеньор и сеньора". Сеньор и сеньорита...
   - Надо полагать, мы как-то не особенно напоминаем  семейную  пару,  -
сказал Мазур, с треском распаковывая одну из коробок, выбранную  наугад.
- Я очень надеюсь, что у нас вид  классической  легкомысленной  парочки,
выбравшейся в Чакон  для  известного  времяпровождения...  -  он  поднял
голову и фыркнул:
   - Не хмурьтесь так, сеньорита, это идеальное прикрытие...
   - Сама знаю, - сказала Кристина. - Но все равно неприятно,  когда  на
тебя украдкой пялятся с циничной ухмылочкой... Ну, что ты думаешь?
   - Что я думаю... - пробормотал Мазур, распутывая синтетические лямки.
- Что я думаю... Да ничего  особенного.  Не  самый  лучший  агрегат,  но
достаточно  надежный,  баллоны  полностью  заряжены,  никаких  нарушений
комплектации, есть все, что необходимо... Меня полостью устраивает.
   - Тогда поедем за Хольцем?
   - За кем? А-а... Нет, я,  с  твоего  позволения,  изменю  диспозицию.
Съезжу на часок в город, у меня там дела...
   - Дела? - переспросила она тревожно и недоверчиво.
   - Я тебе потом расскажу, - сказал Мазур. -Есть одна задумка... Что ты
смотришь со столь трагическим  раздумьем  в  глазах?  Не  забывай,  меня
порекомендовала твоя дражайшая тетушка...
   -  Вот  это-то  порой  и  настораживает,  -  призналась  Кристина   с
вымученной усмешкой.
   Мазур подошел к ней и взял  за  руку.  Ладонь  у  нее  была  изящная,
теплая, нисколечко не натруженная.
   - Послушай-ка, - сказал он убедительно. - Знаешь, когда удаются самые
авантюрные и грязные дела? Когда партнеры друг друга не обманывают...
   Кристина смотрела ему в лицо все  с  тем  же  забавным  выражением  -
смесью недоверия и надежды.
   - Извини, если что-то не так, - сказала она, отводя на миг взгляд.  -
Мне и в самом деле хочется тебе доверять, но ты ведь понимаешь  -  мы  и
знакомы-то всею ничего, а ситуация... Мазур ухмыльнулся:
   -  Позволь  тебе  напомнить:   дон   Хайме   тебя   вообще   знал   с
младенчества... и чем кончилось? В  общем,  через  часок  я  вернусь.  И
доверять ты мне должна не  оттого,  что  физиономия  у  меня  честная  и
открытая, а по соображениям  неизмеримо  более  прагматическим:  будь  я
злодеем,  давным-давно  где-нибудь  на  дороге,  в  безлюдном  местечке,
затащил бы в чащобу, связал по рукам и ногам и с  помощью  нехитрых,  но
действенных средств выпытал бы все, что ты хотела скрыть... Логично?
   - Логично, - призналась она.
   - Вот видишь, - сказал Мазур. - Ладно, я вернусь через  часок,  самое
большее через полтора. А  ты  тем  временем  приготовь-ка  что-то  вроде
обеда. Это ты, я думаю, умеешь?
   - Более-менее, хотя особых кулинарных изысков и не обещаю. -  Ничего,
я не гурман, - сказал Мазур... Пройдя пешком с полкилометра,  он  поймал
наконец такси - бело-желтую, раздолбанную японскую машинку, чуть  ли  не
свою ровесницу. Добрался до центра города, а там, на ломаном  английском
и с помощью выразительных жестов растолковал таксеру, чего он собственно
жаждет. Таксер, ничуть не удивившись, привез именно туда.
   Еще минут через  пятнадцать  Мазур  оказался  полновластным  хозяином
новехонького японского мопеда, белого, с зеленым бензобаком,  маленькими
толстыми шинами и рассчитанным  на  двоих  черным  седлом.  Транспортное
средство на вид было насквозь несерьезное  -  но,  судя  по  спидометру,
могло выжать  и  шестьдесят  километров,  а  больше,  собственно,  и  не
требовалось, он  вовсе  не  собирался  отрываться  от  набитых  агентами
контрразведки спортивных машин. В конце-то концов, откуда,  к  черту,  у
здешних шпиков спортивные машины...
   Два предупредительных юных продавца добросовестно проверили все,  что
надлежало, пожелали удачи и распахнули ворота. Мазур дал газ, вылетел со
двора, свернул направо и, как заправский чаконец,  помчался  куда  глаза
глядят,  подрезав  возмущенного  рявкнувший  клаксоном   синий   "форд",
просвистев  в  миллиметре  от  толстой  сеньоры  с  продуктовой  сумкой.
Полицейский на перекрестке беззлобно погрозил ему пальцем - ни  малейших
подозрений Мазур у него не вызвал, еще один джигит на  шустрой  японской
двухколеске, для управления которой не требовалось водительских прав...
   С четверть часа он кружил по улицам, временами проносясь по тротуарам
подобно местным лихачам, проскакивая на красный свет опять-таки на манер
местных наездников. И вскоре убедился, что хвоста за ним нет - от пешего
наблюдения он моментально оторвался бы, а  машина  со  шпиками  попросту
отстала бы давным-давно...
   Первую идею,  касательно  мопеда,  он  воплотил  в  жизнь.  А  вскоре
осуществил на практике и вторую, если совсем честно, не на засекреченных
инструктажах почерпнутую, а вычитанную из детективного  романа.  Отчего,
впрочем, идея ничего не потеряла...
 
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 
 
СОРОК ЛЕТ СПУСТЯ 
 
   Выйдя из телефонной будки, Кристина  уселась  за  руль,  чуть  пожала
плечами:
   - Странноватые инструкции... - А точнее?
   Она включила мотор и ловко влилась в поток автомобилей. Снова  пожала
плечами:
   - Он сказал, чтобы я ехала куда глаза глядят,  но  лучше  всего  -  в
сторону от центра, к окраинам. А он сам объявится, когда сочтет нужным.
   - Ничего странного, - сказал Мазур. - Едет где-нибудь  позади...  Ну,
ничего  не  скажешь,  предусмотрительно.  Сразу  видно   битого   жизнью
человека. Я так полагаю, за эти сорок лет его изрядно помотало  по  белу
свету, причем капиталов вряд ли нажил  -  иначе  давно  добрался  бы  до
клада. сам...
   - Угадал, - сказала Кристина с долей прежней настороженности.
   "Тревожится  девочка,  -   подумал   Мазур,   украдкой   любуясь   ее
безукоризненным  профилем.  -  Ну,  понятно   и   простительно.   Опасно
доверяться первому встречному-поперечному авантюристу... "
   И подумал еще, что сам находится точно в таком же веселом  положении,
потому что, повторяясь, истина - это далеко не  всегда  то,  что  видишь
своими глазами и слышишь своими ушами. Он знал об этой изящной  красотке
с благородными замашками только то, что  она  сама  о  себе  рассказала.
Положим, примерно о том же поведала и донна Роза... однако,  опять-таки,
сама донна Роза в Штатах  не  бывала,  списки  выпускников  Университета
Дьюка не листала... А если  даже  Кристина  и  в  самом  деле  закончила
помянутую обитель чистой науки, что с того? Америкосы именно  там  ее  и
могли  вербануть.  Дело  насквозь  житейское:  в  любой  стране  местные
спецслужбы частенько вербуют  перспективных  студентов-иностранцев,  для
самых разных целей, не всегда речь идет о вульгарном  шпионаже...  Какое
тут, на хрен, доверие, в его-то пикантном положении?
   Продолжалась эта езда без руля и без ветрил минут двадцать. На  узкой
тихой улочке их внезапно обогнал тарахтящий мопед,  прямо  таки  близнец
купленного Мазуром - ничего удивительного,  очень  популярная  модель  -
проскочил вперед и остановился у тротуара. Судя  по  обрадованному  лицу
Кристины, долгожданная встреча, наконец-то, состоялась...
   Ездок,  выключив  двигатель,  бесцеремонно  распахнул  заднюю  дверцу
"Лендровера", без особых усилий затолкнул туда мопед, прыгнул на сиденье
и распорядился:
   - Поехали!
   Кристина рванула с места.  Мазур  повернулся  и  принялся  откровенно
разглядывать хранителя клада. Лет тому было определенно  за  шестьдесят,
но мужик не выглядел ни хлипким,  ни  болезненным  -  широкий  в  плечах
здоровяк с резкими чертами загорелой рожи, глаза синие, как  и  подобает
истинному  арийцу,  я  вот  насчет  волос  судить  трудно:  несмотря  на
широкополую шляпу, видно,  что  незнакомец  стрижен  под  Котовского.  И
пушечка у него за поясом угадывается, простецкая белая рубашка  навыпуск
характерно оттопырена в нужном месте, и речь  явно  идет  не  о  дамской
безделушке, из которой хорошо мочить тараканов на кухне, и только...
   Он наткнулся на столь же прямой, беззастенчивый взгляд.
   - Вместо Роблеса? - напрямик спросил лысый.
   - Ага, вот именно, - непринужденно ответил Мазур, поскольку вопрос  с
равным успехом мог быть адресован как Кристине, так и ему.
   - Это надежный человек, -  торопливо  сказала  Кристина.  -  Мне  его
порекомендовала родственница...
   Незнакомец  пробурчал  под  нос  что-то  неразборчивое  -  о  смысле,
впрочем, нетрудно было догадаться.
   - У вас есть более надежная кандидатура? со светской улыбкой  спросил
его Мазур. - Нет, в самом деле, герр...
   - Сеньор, - торопливо перебил незнакомец. - Ясно вам? Последние сорок
лет - сеньор... Хольц.
   - Это имя или фамилия? - А какая вам разница?
   - Да никакой, - подумав, сказал Мазур. Я -  Джонни.  Фамилия  у  меня
длинная и непроизносимая, так что обойдемся без нее, какая вам разница?
   - Американец?
   - Оскорбляете, сеньор  Хольц,  -  ухмыльнулся  Мазур.  -  Австралиец.
Хотя...  Быть  может,  австралийцы  вам  не  нравятся  еще  более,   чем
американцы? Но что поделать, придется потерпеть...
   - Глупости, - сказал Хольц. - Я и не говорил, что американцы  мне  не
нравятся, с чего вы взяли? Я  их  считаю  полным  дерьмом,  вот  и  все.
Австралиец? Ну, это чуточку лучше... Хотя я предпочел бы местного.
   - Почему?
   - Потому что местные - все же не такое  дерьмо,  как  янки  и  прочие
англосаксы. У местных еще сохранились кое-какие патриархальные традиции,
они умеют держать слово...
   Забавно, - сказал Мазур. - Вы, может быть, не  в  курсе,  но  тем  же
славятся и отдельные австралийцы...
   - Я вовсе не хотел оскорбить именно вас... Из скольких  процентов  вы
работаете?
   - Деловой подход...
   - Ну, и все же?
   - Из десяти процентов, - сказал Мазур.
   - От всей суммы?
   - Ну да, а чего бы вы хотели? Коли уж я для вас обоих буду стараться,
мне сам бог велел снять десять процентов со всей суммы.
   Синие, истинно арийские буркалы были холодными:
   - А почему, скажем, не тридцать?
   - Я уже подробно объяснял это Кристине, - сказал  Мазур.  -  Не  хочу
повторяться. Скажу вкратце: я знаю  свою  норму.  Так  ведь  говорят  не
только о выпивке, а? Тридцать  процентов  -  это  та  сумма,  что  может
ввергнуть   вас   в   искушени