истина обрадованно возвестила, что они, вот радость-то, прибыли
в ее родные места.
   Быть может, лет сто назад, во время плантаторов, последних  индейских
войнушек и каучуковой лихорадки, эти края и кипели насыщенной жизнью. Но
уж, безусловно, не теперь - сначала  они,  не  останавливаясь,  проехали
насквозь небольшой бедноватый городок, потом снова оказались  в  здешнем
чистом поле: плоский ландшафт, чахлые рощицы, кустарник,  иногда  справа
или слева промелькивают дома старинного облика, то  ли  нежилые,  то  ли
просто не содержавшиеся в надлежащем порядке...
   - Далеко еще? - спросил Мазур, которому тут вовсе не нравилось.
   - Почти приехали. Сейчас свернешь налево,  вон  там,  где  развалины,
поедешь прямо, дорога там одна...
   Он свернул возле полуразрушенного дома - сразу видно было, что тут ни
при чем ни военные действия, ни природные  катаклизмы  вроде  всемирного
потопа.  Дом  попросту  развалился  от  старости  и  всякого  отсутствия
надлежащего ухода. Первый  утаж  еще  держался,  но  крыша  провалилась,
второй этаж походил на  декорацию  к  очередному  фильму  о  развязанной
проклятыми империалистами ядерной войне, от деревянной галереи  остались
сущие огрызки.
   - Надеюсь, вы живете не здесь? - кивнул Мазур на унылые развалины.
   - Слава Пресвятой Деве, до этого еще не дошло... Здесь давно никто не
живет. Примерно с восемьсот двадцатого года. Последний хозяин  во  время
войны за независимость держал сторону  испанской  короны,  ему  пришлось
бежать со всем своим семейством,  и  генерал  Грау  потом  распорядился,
чтобы дом изменника никто не трогал - пусть ветшает и разрушается сам по
себе, как печальное напоминание... Генерал сидел на  коне  примерно  вон
там, у толстого пня...
   - Позер он был, ваш генерал.
   - Это наш  национальный  герой  и  отец-основатель,  -  сухо  сказала
Кристина.
   - Ну, одно другому не мешает, - заключил  Мазур,  подумав.  -  Верно?
Черт возьми, как романтично, словно сама История прошествовала  поодаль,
шелестя мантией... Туда, я так прикидываю?
   - Да...
   Мазур уверенно повел машину к невысокой  каменной  стене,  окружавшей
длинное двухэтажное здание, показавшееся поначалу очень  знакомым.  Чуть
позже он сообразил, в чем тут дело  -  именно  такие  старинные  дома  с
галереями, высокими острыми крышами и маленькими балкончиками он видел в
приключенческих фильмах и на картинках. Что ж,  киношники  и  художники,
надо полагать, черпали вдохновенье в реальной жизни...
   Он остановился перед высокими деревянными воротами,  потемневшими  от
времени и проливных летних дождей. Похоже было, что их не красили с  тех
самых беспокойных и романтических времен генерала Грау,  позера  и  отца
нации, основателя аж четырех независимых  государств  и  фантастического
бабника, восторженного  поклонника  Наполеона,  по  злой  иронии  судьбы
умершего на руках английского врача...
   Ворота тут же распахнулись, с натужным скрипом,  сделавшим  бы  честь
любому готическому роману. Медленно  заводя  машину  на  обширный  двор,
Мазур увидел справа  просто  одетого  низкорослого  человечка,  судя  по
иссиня-черным волосам и  чертам  лица,  с  изрядной  примесью  индейской
крови. В правой руке привратник держал старый, но надежный  маузеровский
карабин.
   - Осажденный форт, а? - понятливо спросил он.  -  Есть  основания,  -
кратко ответила Кристина. "Ну, это нам  знакомо,  подумал  Мазур,  шагая
вслед за девушкой к обветшавшей  парадной  лестнице  (привратник  плелся
сзади в качестве то ли конвоя, то ли почетного  эскорта).  -  Захиревшие
дворянские гнезда, бледные призраки былого великолепия... "
   С его собственными предками перед революцией  обстояло  примерно  так
же: и гербы имелись, и длинные  родословные,  а  вот  фамильные  усадьбы
находились в таком же состоянии...
   Впрочем, обширный холл поддерживался в приличном  виде:  половицы  не
провалились  и  даже  выкрашены;  нигде  не  заметно  ни   паутины,   ни
собравшихся  на  посиделки  мышей;  со  стен  то  любопытно,  то  сурово
таращатся дамы в воздушных платьях, с  голыми  плечами  и  умилительными
локонами;   сеньоры   в   тесных,   наглухо   застегнутых   мундирах   и
безукоризненных фраках, парочка даже в  камзолах  с  пышными  кружевными
жабо и классических париках.
   -  Впечатляет,  -  сказал  он,  перехватив  взгляд  Кристины.  -  Вот
только... Где же конкистадоры в парадных кирасах?
   - Наш род все же не настолько древний, - ответила она  напряженно.  -
Дворянское достоинство наш предок получил при Филиппе Четвертом.
   -  Это  когда,  простите?  Не  забудьте,  что  вы  разговариваете   с
простолюдином из австралийских степей...
   - В тысяча шестьсот двадцать втором. "Тоже мне, нувориши,  -  подумал
Мазур  чуть  покровительственно.  Тот  благородный  шляхтич,  от   коего
российские Мазуры произошли,  в  качестве  шляхтича  упоминался  лет  за
двести   до   того,   как   король    Филя    твоих    предков    гербом
облагодетельствовал... Салажка... "
   Но вслух он, разумеется, сказал:
   - Ну что же. Примерно в то же самое время мой английский  предок  уже
упоминался  в  бумагах  лондонского  уголовного  суда  по   поводу   его
процветающего бизнеса.
   - И какой у него был бизнес?
   - Довольно приличный по тем  временам,  сказал  Мазур.  -  Борьба  за
социальную справедливость.  Точнее  говоря,  останавливал  на  одной  из
пустошей под Лондоном кареты благородных господ и убедительно  предлагал
поделиться  награбленным  у  народа  имуществом...  Обычно,  знаете  ли,
делились, мой предок был очень красноречив и умел убеждать...
   - У вас великолепная наследственность, -  фыркнула  Кристина.  -  Это
чувствуется...
   - Стараюсь, - пожал плечами Мазур. - Вам не боязно впутывать парня  с
такой наследственностью в свои дела? Вдруг я,  когда  найдем  клад,  вас
всех злодейски перережу и золотишко сопру?
   - Тот, у кого такие замыслы, их обычно не афиширует...
   - Ваша правда, - сказал Мазур. - Извините, пошутил...
   Появилась нескладная женщина, сразу  видно,  из  простых,  с  той  же
ощутимой  примесью  индейской  крови.   Кристина   бросила   ей   что-то
по-испански, и она, прямо-таки кинематографически  кланяясь,  подхватила
сумку Мазура, показала куда-то вбок.
   - Устраивайтесь, - сказала Кристина. - Через четверть часа жду вас  к
ужину.
   - Надеюсь, фрак необязателен? - поинтересовался Мазур.
   Она вздохнула, подняв глаза к  потолку,  отвернулась  и  удалилась  в
другую сторону. Мазур пошел следом за провожатой, по  длинному,  во  все
крыло, коридору, украшенному деревянными панелями с потемневшей резьбой.
   Отведенная ему комната, тоже содержавшаяся в порядке, была  огромной,
с  высоченным  потолком,  обставленной  старинной  неподъемной  мебелью.
Оставшись один, Мазур печально  огляделся,  покачивая  головой  и  цокая
языком. Размеры апартаментов его не то чтобы  угнетали,  но  здесь  было
определенно неуютно для человека конца  двадцатого  столетия.  Комнатища
была рассчитана на совершенно  других  людей  -  ведать  не  ведавших  о
типовых блочных домах, толчее мегаполисов и  толкотне  в  автобусах.  Те
жили широко, просторно, во всех смыслах - "люди с раньшего времени", как
выражался незабвенный Михаил Самуэльевич. Им было легче: короли жаловали
за верную службу не сотками и гектарами, а  небрежным  мановением  руки:
"От того вон холма  до  горизонта",  и  никто  слыхом  не  слыхивал  про
"квадратные метры" и "выслугу лет"...
   Он заботливо достал из сумки бесценную  куртку,  помял  ее  в  руках.
Легко прощупывались гибкие пленки. Осторожно уместив ее под  подушкой  -
тут, надо полагать, не воруют - Мазур достал  сигареты  и  развалился  в
огромной дубовом  кресле,  чтобы  хоть  пару  минут  побыть  благородным
идальго. Стемнело, но он не знал, где тут выключатель, и есть ли  вообще
электрический свет.
   Оказалось, имеется - когда ровнехонько через четверть  часа  в  дверь
предупредительно поскреблась индианка и  более  красноречивыми  жестами,
нежели непонятными ему словами пригласила к ужину, в коридоре уже горели
электрические лампочки. Проводов, ведущих к дому, он что-то не заметил -
значит, собственный движок где-нибудь в подвале.
   Столовая оказалась и вовсе грандиозных размеров, увешанная  портерами
предков, старым оружием, со  столом  столь  длиннющим,  что  лакеям,  по
рассуждению,  гораздо  удобнее  было  бы  разъезжать   вдоль   него   на
велосипедах. Небольшая скатерть, постеленная у одного из торцов стола, с
двумя приборами на ней, выглядела  не  просто  смешно  -  убого.  Однако
Кристина, в темном платье, с тщательно расчесанными волосами,  выглядела
так гордо и независимо, словно не замечала этого горького  юмора.  Мазур
довольно быстро определил, что это, скорее, не гордость, а  скованность:
нелегко  демонстрировать  жалкие   остатки   прежней   роскоши,   былого
величия... Тяжело девочке, девочка с характером...
   - Великолепно, - сказал он непринужденно,  вертя  в  руках  массивную
серебряную вилку, должным образом  начищенную.  -  Вы  не  боитесь,  что
ненароком гены взыграют, и я сопру ваше фамильное серебро?
   - Это уже не смешно, - сказала она досадливо. - Кто бы вы ни были, но
на мелкого воришку уж точно не похожи. Ешьте. Все в упадке,  но  готовит
Мария неплохо.
   - Уж  это  точно,  -  сказал  Мазур,  нацеливаясь  вилкой  на  что-то
аппетитное, источавшее аромат жареного  мяса  и  незнакомых  приправ.  -
Люблю повеселиться, особенно поесть. Тем более...
   Высокое овальное окно лопнуло,  посыпались  осколки,  и  пуля  звучно
ударила  в  потускневшую  деревянную  панель  под  потолком.  Почти   не
рассуждая, Мазур, отшвырнув свое массивное стуло,  пинком  подшиб  ножку
стула девушки, отпихивая его от стола, свалил Кристину на пол и замер  с
пистолетом в руке.
   Дззз-зззынь! Второе окно вылетело к чертям, а за ним и  третье.  Пули
ударяли в стену высоко над головами. Мазур старательно считал выстрелы.
   Во дворе хлопнула парочка других,  прозвучавших  гораздо  ближе:  ну,
ясно, привратничек старается, в белый  свет,  как  в  копеечку.  Девять,
десять... и - тишина.
   - Послушайте! - сердитым шепотом произнесла Кристина. - Что за манера
меня то и дело швырять, как куклу? И на  дороге,  и  здесь...  Я  вся  в
синяках...
   Во дворе бабахнул еще выстрел.
   - Лежите-лежите, - сказал Мазур. - Береженого бог бережет. Когда  еще
мне выпадет случай держать в  объятиях  девушку  из  столь  благородного
рода,  причем  на  законных  основаниях,   заслоняя   своим   телом   от
опасностей?
   Она забарахталась всерьез - гибкая, сильная,  в  ароматах  незнакомых
духов. "Приятная девочка, - подумал Мазур, посильнее придавив ее к полу.
- Знать бы только, что за игры играет, и в  чем  тут  двойное  дно,  оно
просто обязано быть... "
   - Пусти!
   - Сейчас, - сказал Мазур. - Не вставай сразу, ладно?
   Он, пригибаясь, чуть  ли  не  на  четвереньках  подбежал  к  большому
выключателю рядом с входной дверью и с маху  вырубил  свет.  Метнулся  к
окну, примостился в простенке. Разумеется, ничего подозрительного он  во
дворе не заметил, хотя  ночь  выдалась  лунная  -  пусто,  конечно,  они
определенного палили с приличного расстояния, оружие позволяло...
   Кристина подошла к нему, вгляделась в темноту и  зло  сказала  что-то
по-испански. У Мазура осталось впечатление, что это были слова,  которых
благородной сеньорите из приличного  дома  вообще-то  не  полагалось  бы
знать - но что поделать, двадцатый век, эмансипация и все такое...
   - Совершенно тот же почерк, - сказал он задумчиво. - Десять выстрелов
из двух пятизарядок, издалека...  И  снова  никто  не  стремился  в  нас
попасть, наоборот...
   - Удивительная проницательность! - фыркнула  Кристина.  -  Но  ты,  в
общем, прав. Считая тот  случай,  на  дороге,  это  уже  шестой  раз  за
последнюю неделю...
   - В доме есть телефон?
   - Есть. Толку от него мало. Провода давным-давно перерезаны. Они  мне
мотают нервы вторую неделю...
   - Кто? - жестко спросил Мазур. - Расскажешь ты мне, в  конце  концов,
что здесь творится?
   - Завтра, - твердо сказала Кристина. -  Я  жду  одного  человека.  Он
приедет завтра и  мы  отправимся  в  Чакон...  Я  расскажу  перед  этим.
Вдруг...
   - Ага, сказал Мазур. - Вдруг случится какое-то  чудо,  все  волшебным
образом  обойдется  и  не  придется  ничего  рассказывать   постороннему
человеку? Дорогая сеньорита, вы все еще верите в чудеса? Их не бывает, а
если все же случаются, то не столь волшебные... Когда  вы  это  поймете,
наконец?
   - Понимаете, Джонни, это так долго считалось чисто семейным делом...
   - Ну да, - сказала Мазур. ~ Фамильные традиции, роковые тайны.... "О,
сын мой, на смертном одре я должен открыть тебе, что  ты  вовсе  не  сын
мой, а дочь моя... " Как же, знаем... Интересно, а эти пакостники - тоже
семейное дело?
   - Самое смешное, что - да... В каком-то смысле.
   - Какая-нибудь вендетта?
   - Да нет, - со вздохом сказала Кристина.  -  Скорее  уж  непримиримая
ссора... Это дон Хайме...
   - Какой-нибудь благородный сосед?
   - Чтоб его черти  взяли...  Самое  скверное,  мне  нечего  предъявить
полиции. Одни пулевые отметины  в  стенах,  да  перерезанные  телефонные
провода.  Капитан  будет  меня  утешать,  обещать,  что  предпримет  все
надлежащие  меры  -  только  ему,  как  легко  догадаться,  не   хочется
впутываться во все это... Выгоды никакой, а уличить никого невозможно...
   - Ты дождешься, - сказал Мазур. - В конце концов, они дом подпалят  с
четырех концов. Я на их месте именно так бы и поступил -  сколько  можно
примитивно палить из винтовочек? Если повторять  это  достаточно  часто,
такие фокусы перестают казаться угрозой...
   - Они с тобой, часом, не советовались? - фыркнула Кристина. -  Потому
что позавчера как раз и подожгли... Не дом, правда, а  мой  единственный
коровник. Вон в той стороне, в полумиле... Подперли дверь, когда  Пакито
прибежал, было уже поздно... Коровы сгорели, все восемь.  Последнее  мое
движимое имущество, последнее, что еще  как-то  отдаленно  смахивало  на
хозяйство... Теперь остался только дом.
   - А собак у тебя, что, в хозяйстве нет?
   - Были. Две. Еще пять дней назад.
   - Крепенько они твое хозяйство подкосили, - сказал Мазур. - А  ты  не
хочешь ли, часом, чтобы я ответил в том же  духе?  У  этого  дона  Хайме
наверняка найдется в  хозяйстве  что  поджечь  и  разломать...  Что  мне
стоит?
   Ему вовсе не  улыбалось  тащиться  куда-то  под  покровом  ночи  жечь
коровники неизвестного дона и  разносить  какие-нибудь  сараи  -  просто
интересно было, что она ответит...
   В голосе Кристины звучала даже не гордость - спесь:
   - Я до такого опускаться не буду. В  конце  концов,  он  проиграет  в
главном: именно я доберусь до сокровища... Только,  я  тебя  умоляю,  не
лезь с вопросами. Подожди до завтра, не убьют нас с  тобой,  в  самом-то
деле...
   "Итак, все-таки сокровище, - подумал Мазур.  -  Интересно,  настоящее
или мнимое? А в общем, никакой  разницы  -  клады  вечно  приносят  одни
неприятности, независимо от того, реальные там захоронки, или нет... "
 
ГЛАВА ВТОРАЯ 
 
БЛАГОРОДНЫЕ ДОНЫ И ДЕШЕВЫЕ ГАНГСТЕРЫ 
 
   Спал он, легко догадаться, с собачьей чуткостью,  положив  на  столик
оба пистолета и примостив одежду так, чтобы натянуть ее в мгновение  ока
по всем армейским стандартам. Однако молодчики неизвестного  дона  Хайме
так и не дали о себе знать.
   Долгий,  требовательный  гудок  автомобильного  клаксона  раздался  в
аккурат, когда Мазур чинно кушал утренний  кофей  в  компании  владелицы
поместья. Каковая, заслышав сигнал,  просияла,  но,  выслушав  короткий,
непонятный  Мазуру  доклад  привратника,  вновь  помрачнела.   Пояснила,
недобро хмурясь:
   - Там, у ворот - дон Хайме...
   - Интересно, - сказал Мазур, мимолетно коснувшись  локтем  заткнутого
за ремень пистолета. - Это что, переговоры?
   - Возможно.  Я  совсем  его  не  ждала...  -  и  она  что-то  бросила
привратнику,  проворно  выскользнувшему  из  столовой.  -  Ну  что   же,
посмотрим, с чем он заявился...
   - Слушай, - сказал  Мазур.  -  Чтобы  я  не  выглядел  совершеннейшим
идиотом, объясни ты в двух словах, из-за чего вы с ним поцапались...
   - Ну ладно, - сказала Кристина. - Если в двух словах... В свое  время
отец хотел провести  это  предприятие  с  ним  вместе,  и  даже  кое-что
рассказал... но потом они поссорились. Дон Хайме хотел, чтобы я за  него
вышла...
   - Понятно, - кивнул Мазур. - Все денежки в одной семье... А ты, я так
понимаю, отказалась?
   - Как ты догадлив! Он меня нисколечко не прельщал... В общем,  он  не
знает места, но знает, о чем идет речь...
   - И он осерчал, я так понимаю?
   - Ну да, - бледно улыбнулась Кристина. - Ему хотелось  заполучить  не
только долю, но и меня...
   - Я его понимаю... Что было дальше?
   - Отца они подстерегли два месяца назад, на дороге, возле Чакона.  Он
выжил, повезло. Получил четыре пули. Сейчас он  в  клинике,  в  столице.
Всеми делами пришлось заниматься мне...
   - Ага, - сказал  Мазур  догадливо.  -  А  на  тебя  у  него  рука  не
поднимается, а?
   - Он все-таки идальго, отрезала Кристина.  -  Не  так-то  просто  для
человека подобного происхождения убить девушку своего круга.  Воспитание
и традиции...
   - Да вдобавок матримониальные планы, нет?
   - Вон он...
   Мазур посмотрел в разбитое окно столовой. По мощеной кирпичом дорожке
к  дому,  небрежно  помахивая  тростью,  шествовал  пожилой   и   крайне
представительный сеньор: красивая проседь в волосах, усы и эспаньолка на
старинный манер, серая тройка, белый галстук...
   - Странно, что ты ломаешься,  -  сказал  Мазур.  -  По-моему,  вполне
приличный  жених.  Море  обаяния  и  шарма,  а  если   вдобавок   учесть
родословную...
   Кристина сверкнула на него глазами, что  твоя  пантера,  но  ответить
колкостью не успела: потенциальный  жених  вошел  в  столовую,  улыбаясь
вежливо и благожелательно, с  невыносимой  галантностью  поцеловал  руку
Кристине, сухо кивнул Мазуру, как какому-то конюху, опустился на стул  в
непринужденной позе. Положив обе ладони  на  изогнутую  рукоять  трости,
посмотрел куда-то поверх головы Мазура и произнес что-то  по-испански  с
видом надменным и пренебрежительным.
   - Давайте говорить по-английски, - сказала Кристина  с  восхитительно
равнодушным лицом. - Мой... друг не понимает по-испански.
   - Охотно, - сказал дон Хайме на  приличном  английском,  вновь  глядя
поверх Мазуровой макушки. - Я говорил:  простите,  не  имел  чести  быть
представленным...
   - Меня зовут Джон, сказал  Мазур.  -  Джон  Смит.  Адвокат  сеньориты
Кристины. Я из Филадельфии, изволили слышать? Адвокатская контора "Смит,
Смит, Смит и Смит" Я - четвертый в списке Смит, который "И Смит".  Город
Филадельфия, цитадель американской демократии... не доводилось бывать?
   - Доводилось, - не моргнув глазом, ответствовал дон Хайме. -  Молодой
человек, тысячу раз простите, но выговор у вас вовсе не американский...
   - Помилуйте, я  и  не  выдавал  себя  за  урожденного  американца,  -
светским тоном сказал Мазур. -  Позволено  ли  мне  будет  осведомиться,
отчего вы на меня так странно смотрите?
   - Вам не кажется, что это вульгарная привычка - таскать  пистолет  за
поясом?
   - Господи! -  сказал  Мазур  растроганно.  -  Наконец-то  я  встретил
человека, который вопреки местным традициям отмечает вульгарность  этого
обычая... Вы тысячу раз правы, любезнейший дон Хайме. Пистолет за поясом
- это плебейство... но я не виноват, что здесь  именно  так  заведено  и
невозможно достать нормальную кобуру... Если  вас  пугает  мой  скромный
пистолетишко, я его уберу...
   - Молодой человек, - значительным тоном произнес дон Хайме. - Что  бы
меня  по-настоящему  напугать,  нужно  нечто   большее,   чем   подобная
игрушка... да и ее хозяин.
   - Ну, тогда я уж и дальше буду сидеть с пушкой за поясом?
   - Сделайте одолжение.
   Ма