лаге.  Ну  вот,  и   определенность
появилась. Теперь он прекрасно знал, в какой стороне Виктория, и предпочитал
не думать о  совершенно  неизвестной  ему  дороге  туда.  Плестись  полсотни
километров по бездорожью... А почему, собственно, нужно плестись?
   Вон то строение наверняка и есть гараж. Бывшая  конюшня  -  их  в  старые
времена строили  на  значительном  отдалении  от  дома,  чтобы  господам  не
пришлось нюхать запашок навоза. Если перебежать вон туда,  держась  подальше
от единственного освещенного окна...
   Он  скользнул  в  ту  сторону  бесшумной  тенью.  Бежать   босиком   было
непривычно,  но  Мазур  резонно  предполагал,  что  здесь,  вокруг   барской
резиденции, вряд ли могут валяться  ржавые  железки  или  битые  бутылки,  а
значит, риск повредить босые  ноги  минимален.  Мелкими  неудобствами  можно
пренебречь... Не барин, и босиком дошлепает.
   Поразительная псе же беспечность - он был уже у самого гаража,  а  вокруг
по-прежнему тишина, не выскочил с воплями бдительный сторож, не всполошилась
собака. Ну, впрочем, сие вполне объяснимо - плантация простирается  у  черта
на куличках, вдали от городов с их криминальным элементом, так что в  особых
предосторожностях и нет нужды. Тростниковые заросли  тянутся  километров  на
десять, кто тут будет пробираться со злодейскими целями  в  особняк  посреди
зеленого сладкого моря...
   Он тихонечко приоткрыл высокую, сколоченную из струганых досок  половинку
двери - хорошо смазанные петли не скрипнули. Постоял у входа, прислушиваясь,
потом скользнул в темноту, знакомо пахнущую бензином и железом.
   Рассмотрел в полумраке очертания четырех  "джипов"  -  другие  машины  на
здешнем бездорожье бесполезны, - направился к ближайшему,  очень  уж  удобно
стоявшему  прямо  напротив  распахнутой  половинки  двери.  Сквозь  узенькие
горизонтальные оконца  под  потолком  проникал  лунный  свет,  и  Мазур  уже
отчетливо различал приборную доску машины.
   Да здравствует провинциальная беспечность! Ключ торчал в замке -  правда,
и при его отсутствии Мазур не оплошал бы, сумел в темпе  соединить  провода.
Протянул руку...
   И замер, пытаясь понять,  что  за  странные  звуки  раздались  по  другую
сторону машины. Чуть волосы дыбом не встали от неожиданности.
   "Тьфу ты!" - блаженно расслабился он, ухмыльнувшись. Подкрался к  заднему
колесу машины и осторожненько выглянул, ища  взглядом  источник  пыхтенья  и
стонов. Ну да, конечно, темнокожая парочка, не обремененная  одеждой,  уютно
устроилась в углу гаража на куске брезента. Шофер, он и  в  тропиках  шофер,
всегда бабу найдет...
   Они предавались своему нехитрому занятию со всем пылом,  и  Мазур  понял,
что следует  побыстрее  отсюда  сматываться,  пока  не  устроили  передышку.
Тихонечко перелез в машину через борт, мысленно воззвал к  Нептуну  и  резко
повернул ключик.
   Мотор исправно взревел. Мазур в секунду  снял  машину  с  ручника,  выжал
сцепление, дал газку... Успел еще услышать за спиной женский визг - и "джип"
бомбой вылетел из гаража.
   Глава девятая
   ...НА СТРАШНОМ ПРОСТОРЕ
   Он пролетел мимо особняка, где с фасада не  горело  пока  ни  одно  окно,
уверенно свернул на дорогу,  по  которой  его  сюда  везли,  прибавил  газу.
"Джип", хотя и старенький, тянул исправно, вокруг было светло,  хоть  иголки
собирай, если придет в  голову  такая  блажь.  Огромная  светло-желтая  луна
висела, казалось, над самой крышей, вот только  звезд  справа  почему-то  не
было видно, но Мазур уже не  смотрел  в  ту  сторону  -  повернул  машину  в
туннель, образованный могучими стеблями тростника. Притоптал  педаль  еще  -
тут не было ни поворотов, ни развилок, машина летела словно бы  в  трубе  из
дергавшихся теней, мелькавших стеблей, широкие листья хлестали по  ветровому
стеклу.
   Неба он уже не видел, конечно, но направление держал чутьем,  инстинктом.
Насколько явствовало из скупых объяснений  Эда,  параллельно  побережью,  на
юге, тянулась широкая дорога, этакая здешняя стратегическая  магистраль,  по
которой  при  удаче  можно  домчать  прямехонько  до  Виктории.  Но  и   без
посторонней помощи Мазур давно догадался,  что  дорога  тут  просто  обязана
быть: плантации сахарного тростника, особенно такие  обширные,  без  нее  не
могут существовать, нужно же вывозить патоку на грузовиках. Мы не  такие  уж
темные, кое-что штудировали...
   Обширная прогалина. Справа вытянулись в ряд высокие, длинные  строения  с
посеребренными лунным светом крышами из волнистой жести. Чересчур велики для
жилья, наверняка тут и выжимают сок из  стеблей,  а  потом  варят  патоку  -
точно, вон и печные трубы...
   Кто-то заторопился от ближайшего  строения  к  дороге,  махая  фонарем  и
заранее громко окликая.  Мазур  не  разобрал  ни  слова  -  снова  чистейший
креольский, - но в голосе неизвестного вроде  бы  не  чувствовалось  угрозы.
Сторож, наверное, решил, что нагрянули люди хозяйки,  рвение  демонстрирует,
показывает, что не дрыхнет. Мазур  пролетел  мимо  него,  как  мимо  пустого
места.
   Дорога меж  высокими  стеблями,  накрытая  чуть  ли  не  сплошной  крышей
листьев, выглядела столь однообразно, что можно было подумать, будто  ездишь
по кругу, не столь уж и большому. Мысли эти следовало немедленно отогнать  -
иногда  лучше  не  раздумывать  и  не  пускать  в  душу  ни  тени  сомнений,
действовать на автопилоте...
   Сделав над собой некоторое усилие, он остановил машину. И выключил мотор,
как ни протестовало все внутри. Умный человек бежит с оглядкой...
   Отошел от машины метров на  десять,  возвращаясь  в  ту  сторону,  откуда
приехал. Прислушался. На дороге лежала  словно  бы  сеть  бледно-серебряного
цвета - это лунное  сияние  столь  причудливым  образом  пробивалось  сквозь
листья. Показалось ему или лунный свет меркнет?
   Тишина. Душная,  насыщенная  непривычными  запахами  чужих  растений.  Ни
единого механического звука не доносится. Пока всполошатся, освободят Шарля,
пока выслушают, а парочка из гаража, очень  может  быть,  тихонечко  улизнет
подальше от греха... Есть время.
   Что-то звонко шлепнуло его по темечку,  Мазур  прямо-таки  подпрыгнул  от
неожиданности. И тут же подобные шлепки раздались вокруг,  со  всех  сторон.
Прямо-таки пулеметный треск. Он покрутил головой, окончательно сообразив,  в
чем тут дело, когда на голую спину потекла струйка воды.
   Неожиданно, как в здешних  местах  частенько  случается,  налетел  буйный
ливень. Словно потоком хлынула  дробь  из  распоротого  исполинского  мешка,
капли  барабанили  по  листьям  с  пулеметным  треском,  вокруг   сгустилась
совершеннейшая темнота, Мазур уже не видел машины.  Понятно  теперь,  почему
звезды исчезли с половины неба - это туча подползала со стороны океана...
   Тропики тропиками, но  торчать  под  ливнем  голому  по  пояс,  босому  -
удовольствие не  из  приятных.  Мазур  попробовал  было  найти  укрытие  под
ближайшими стеблями, но ливень достал и  там.  Тогда  он  бегом  вернулся  к
"джипу", проворно заполз под него, растянулся на земле, глядя в ту  сторону,
откуда могла появиться погоня. Над головой у него шуршало  и  постукивало  -
это дождевые струи беспрепятственно лились в открытую машину. Утешало  одно:
погоня окажется в аналогичном положении.
   Начинало  легонько  познабливать,  и   он   всерьез   забеспокоился,   не
простудиться бы. Вода  подтекала  под  машину,  с  обеих  сторон  подкрались
грязные липкие ручейки, пробрались под живот и грудь. Мазур  терпел,  помня,
что здешние ливни - штука скоротечная.
   Так оно оказалось и на  сей  раз.  Минут  через  десять  шлепанье  капель
прекратилось, и Мазур выбрался из-под машины, весь в  липкой  грязи.  Вокруг
стало гораздо светлее, небо, надо полагать, очистилось.
   Из дверцы, едва Мазур ее распахнул, хлынула вода.  Терпеливо  дождавшись,
когда все стечет, он залез на сиденье, - но под  ногами  все  равно  хлюпала
грязь. Повернул ключик.
   Стартер длинно заскрежетал, проворачиваясь впустую. Искра не  схватывала.
Еще одна попытка - и вновь неудача. Пробовать дальше -  непременно  посадишь
аккумулятор. Неужели свечи залило?
   Рука так и чесалась, хотелось крутануть ключ еще. С  трудом  подавив  это
желание, Мазур откинулся на мокрую, просевшую спинку.  Босой  ногой  нашарил
педаль  газа  и  тихонечко-тихонечко,  самую  чуточку  ее  притоптал.  Выжал
сцепление и, задержав дыхание в груди, повернул ключ. Считал про себя:  раз,
два, три...
   На счете "шесть" мотор чихнул, а там и заработал нормально, хотя обороты,
такое впечатление, прыгали.
   -  Ну  давай,  жестянка   британская,   давай...   -   прошептал   Мазур,
аккуратненько отпуская сцепление.
   Обороты, точно, прыгали,  мотор  истошно  взревывал,  но  тянул.  По  обе
стороны вновь неслись стебли тростника, дергались тени. И продолжалось  это,
право, целую вечность.
   Потом совершенно неожиданно тростник поредел, а  там  и  вовсе  кончился.
Машина оказалась на широкой, накатанной и немощеной дороге, уходившей в  обе
стороны, насколько хватало взгляда. За ней вставала темная стена джунглей.
   Облегченно вздохнув, Мазур посмотрел на звезды и уверенно свернул  влево,
в сторону Виктории. Вновь  остановил  машину,  но  на  сей  раз  не  решился
заглушить мотор, просто отошел от "Джипа" подальше. Долго  прислушивался  и,
снова не обнаружив погони, сел за руль. Его подбрасывало на ухабах,  однажды
едва не прикусил язык, но душа пела и ликовала: вырвался!
   Притормозил, посмотрел влево - в разрыве меж  деревьями  блеснула  лунная
дорожка в океане. Порядок в танковых войсках, идем по азимуту...
   Прямо-таки и не верилось, что вскоре он окажется на  родимом  корабле.  А
ведь гору объяснительных придется написать, это уж как  пить  дать:  попытка
вербовки,  несанкционированные  контакты  с  местным  населением,   активные
действия и прочие прелести...
   Эт-то как понимать? Точнее, что выбрать?
   Дорога раздваивалась, двумя рукавами обтекая массив джунглей.  На  вид  и
правая, и левая выглядели совершенно одинаковыми.  Не  раздумывая  особенно,
Мазур свернул вправо, руководствуясь нехитрым раскладом: чем ближе к берегу,
тем надежнее. Морской берег - это Виктория. А левая дорога, вполне возможно,
ведет в глубь острова, где делать ему совершенно нечего...
   Выбранная им дорога тянулась поперек невысокого  откоса,  кончавшегося  у
моря, слева, над головой, были пальмы,  справа  раскинулся  океан.  Судя  по
колеям, здесь ездили часто и много, так что  Мазур  мог  поздравить  себя  с
верным выбором. Следовало прибавить газу -  фосфоресцирующая  бледно-зеленым
стрелка что-то уж быстро начинала склоняться к такому же  призрачно-зеленому
нулю, бензин кончался, и это следует компенсировать быстрой ездой, благо ГАИ
здесь не имеется, а видимость прекрасная, хоть иголки...
   Поздно  было  тормозить  -  за  крутым  поворотом  перед  ним  неожиданно
разверзлась темная яма, провал с неровными  краями,  в  доли  секунды  Мазур
успел подумать, что дорогу совсем недавно размыло и обрушило ливнем,  ничего
уже не поделаешь, и он, чтобы только не рухнуть в яму  на  полной  скорости,
крутанул руль, "джип" сорвался с дороги, понесся  по  откосу  вниз,  набирая
скорость до немыслимой. Звериным чутьем Мазур понял, что удержать машину  на
откосе ни за что не удастся, она уже начинает крениться,  есть  только  один
выход...
   Под ним послышался вой - это  все  четыре  колеса  потеряли  сцепление  с
землей и бешено вращались. Еще миг... Мазур прыгнул за борт головой  вперед,
как  учили,  тело  само  сгруппировалось,   зная   все   наперед.   Грамотно
перекувыркнулся через голову, сгоряча  не  почувствовав  боли  в  ушибленных
запястьях, покатился по склону...
   Перед глазами все мелькало, где-то слева громыхал по откосу "джип" -  его
уже несло впереверт, вовремя прыгнул...
   Сноп  ослепительных  искр  заслонил  окружающее.   Боли   он   не   успел
почувствовать.
   ...Сначала в черном окружающем пространстве,  по  которому  его  сознание
было размазано, обнаружилась тупая, зудящая боль. Чуть погодя ощущения стали
собираться в нечто реальное, и Мазур, все еще ничего не  видя  вокруг,  смог
определить, что боль не сама по  себе  болит,  а  сконцентрировалась  в  его
голове, меж правым ухом и макушкой. Не особенно  сильная  и  докучливая,  но
неустанно пульсировавшая в такт ударам сердца.
   Не открывая глаз, уже точно определив,  что  он  вернулся  в  реальность,
Мазур прислушивался. Его легонько покачивало, и  это,  очень  похоже,  никак
нельзя списать на последствия удара головой. Поверхность  под  ним  твердая,
ничуть не похожая на землю, даже каменистую,  запахи  вокруг  совершенно  не
лесные...
   Совсем близко кто-то зло орал на... на английском, уже  трезво  определил
Мазур.
   - Скотина ты, Гурбачан, после этого! Выползок поросячий, триппер  тебе  в
задницу!
   - Ты полегче, полегче... - уныло пробубнили в ответ.
   - Нет, ты только на него посмотри! Может, тебе медаль навесить или  денег
дать?
   - Да погоди ты, все наладится... - уныло бубнил второй.
   - Что  наладится,  скотина?  Что  наладится?  Ты  еще  сутки  бесполезным
проваляешься! Что? На палубе не вздумай наблевать, морда... К борту иди!
   - Джейк, а Джейк, - протянул унылый. - А он, похоже, оживает... Шевелится
вон...
   - Я б тебе! Скройся с глаз!
   - Оживает, точно тебе говорю... - Судя по тону,  говоривший  очень  хотел
переключить вни-мание собеседника на Мазура. Трудно пока что определить,  за
что унылый получает втык, но его прегрешения должны  быть  весьма  серьезны,
неведомый Джейк прямо-таки захлебывается от злости...
   Пожалуй, не  стоит  и  дальше  изображать  бесчувственное  тело...  Мазур
осторожно открыл  глаза,  приподнялся  на  руках.  Самочувствие  лучше,  чем
следовало ожидать. Видимо, его достала опасность, от которой не гарантирован
ни один профессионал в такой вот обстановке, прыжке во мрак: подвернулся  то
ли камень, то ли пень, о который Мазур и приложился буйной головушкой...
   Кто-то подхватил его под мышки, бесцеремонно приподнял и усадил так,  что
Мазур опирался теперь  спиной  на  деревянный  фальшборт.  Прямо  перед  ним
простирался  океан,  отливавший  всеми  оттенками   аквамарина,   вдали,   у
горизонта, светилась тонкая, золотисто-алая полоска - солнце вот-вот  должно
было взойти, красота неописуемая, но таращиться на нее нет времени.
   Тот, кого собеседник называл Джейком, остановился перед ним, сунув руки в
карманы парусиновых штанов. Пояс с парангом и коричневой  кобурой  показался
Мазуру что-то уж подозрительно знакомым - ну да, так и есть, пока он валялся
без чувств, с него не только пояс сняли,  но  и  карманы  брюк  вывернули...
Повернул голову вправо-влево. Он сидел на  палубе  суденышка  водоизмещением
тонн с триста - палуба, надстройка, мачта  с  зарифленным  парусом...  Судно
стоит на якоре метрах в ста от берега.  Прекрасно  видна  идущая  по  откосу
дорога, но промоины что-то не разглядеть и "джипа" не  видно.  Куда  это  он
переместился?
   - Английский знаешь? - поинтересовался Джейк.
   В его тоне пока что не чувствовалось агрессивности -  а  вот  любопытства
хватало. Трудно было определить с маху, к какой он принадлежит нации, но то,
что  белый  и  европеец,  -  несомненно.  Тихонечко  подкравшийся  Гурбачан,
которому и любопытно было, и старался держаться подальше  от  Джейка,  очень
походил на индийца.
   - Знаю, - осторожно сказал Мазур. Он к тому времени уже  рассмотрел,  что
из широкого  кармана  Джейка  торчит  черная  рукоятка  второго  револьвера,
побольше размером, чем присвоенный у бесчувственного Мазура. А  у  Гурбачана
на поясе  паранг.  Вообще-то,  паранг  в  этих  местах  носит  любой  рыбак,
необходимое орудие производства, так сказать, но вот  огнестрельным  оружием
мирные труженики  предпочитают  не  баловаться.  А  у  них  вон  там,  возле
фальшборта, еще  и  карабин  лежит,  причем,  что  интересно,  не  охотничий
какой-нибудь, а "Ли-Энфилд", пятый номер, армейская  десятизарядка,  которую
еще именуют "джунгли-карабин". Оружие серьезное, на два с  лишним  километра
прицельно лупит. Здесь, на островах, где самым  крупным  животным  считается
одичавшая свинья или собака, такой ствол может быть  припасен  исключительно
для человека...
   Скверно? В любом случае плясать от радости не стоит. Вряд ли это пираты в
старом, классическом значении термина, но если они из тех, кто  контрабандой
вывозит копру, гуано, редкие  и  дорогие  раковины,  черепах  с  объявленных
заповедниками атоллов - трудно от них ожидать братской  любви  и  содействия
заблудившемуся путнику. Скорее  наоборот.  Есть  профессии,  где  случайному
свидетелю не рады изначально со всеми вытекающими отсюда последствиями...
   - Глотку промочишь? - поинтересовался Джейк.
   Мазур отрицательно мотнул головой:
   - Вот покурить бы...
   - Лови, - Джейк ловко бросил ему зажженную сигарету, присел  на  корточки
напротив. - Ты кто такой?
   - Бродяга, - сказал Мазур, затягиваясь.
   - Это я вижу. Интересный такой бродяга, на котором даже трусов нет,  одни
портки, к тому же, сдается мне, с чужой задницы... И багаж у тебя с собой не
самый скучный: пушка, паранг, в кармане желтяки позвякивают... - он похлопал
себя  по  карману,  где,  надо  полагать,  упокоились   Мазуровы   нежданные
заработки. - Веселые у тебя, я чую, приключения, парень... Ты кто такой?
   -  Странствую  вот...  -  сказал  Мазур.  К  ним  присоединился   третий,
застегивавший на ходу штаны, - высокий смуглый тип,  смахивающий  то  ли  на
араба, то ли на пакистанца. И у него на  поясе  висел  паранг,  а  накладной
карман легкой защитной куртки очень уж многозначительно топырился.
   - Ну как? - мимолетно поинтересовался Джейк.
   - А как и в прошлый  раз,  -  блеснул  великолепными  зубами  смуглый.  -
Дисциплинируется, сучка... Ожил, а?
   - Ожил... - сказал Джейк. Повернулся к Мазуру, нехорошо прищурился: - Вот
что, парень. Мы  тут  не  звери,  но  больше  всего  на  свете  я  не  люблю
непонятностей. А ты - одна ходячая непонятность.  Мы  тебя,  конечно,  можно
сказать, спасли. Из чистого любопытства -  пошли  посмотреть,  кто  это  так
отчаянно сверзился с дороги, мало ли что... Но ломать над тобой  голову  мне
что-то не хочется. Или ты мне преподнесешь свою историю, которой я поверю...
более-менее, - поспешил он  уточнить.  -  Или...  На  море,  дружок,  всякое
случается, люди и за борт, бывает, падают, и  ко  дну  идут  утюгом.  Иногда
потом возникают вопросы у властей, а иногда и  нет.  Смотрю  я  на  тебя,  и
жизненный опыт мне шепчет, что особых вопросов не возникнет, другими словами
- власти тебя не особенно-то  и  защищают,  очень  может  быть,  наоборот...
Может, тебя в полицию сдать?
   Мазур дернулся, стараясь, чтобы  это  выглядело  как  можно  натуральнее.
Затравленно огляделся.
   - Зашевелился, - усмехнулся смуглый. - Не хочется ему в полицию, такое  у
меня сложилось впечатление.
   - У меня тоже, - протянул Джейк задумчиво. -  И  вот  что  мне  пришло  в
голову: уж полицейская подстава-то трусами могла запастись. Не говоря о том,
что авария была натуральнейшая... Парень,  не  похоже,  чтобы  тебе  отшибло
мозги - так, приложился легонечко. Ни крови, ни проломленной  башки,  только
шишка, я смотрел... В общем, не виляй и не тяни  время.  У  нас  свои  дела,
некогда вокруг тебя танцевать... - и он многозначительно поиграл пальцами на
рукояти паранга. - Ты кто?
   - Поляк, - выдал им Мазур уже привычную дезу.
   - А кроме национальности?
   - Моряк.
   - Свистишь, птенчик. В порту не было ни  одного  польского  корабля...  У
поляков флаг простой, его запомнить нетрудно - как у Индонезии, только вверх
ногами...
   - А я разве говорю, что плавал  на  польском  корабле?  -  пожал  плечами
Мазур. - Я с советского, с "Академика Келдыша".
   Он бил наверняка - "Академик Келдыш", в отличие от "Сириуса", судно чисто
научное, уже  месяц  как  крейсировал  в  здешних  водах,  занимаясь  своими