покажется ельник, еще раз направо  -  а  там  уж  по  прямой...
Случилось что?
   - Ты сам откуда, керижековский?
   - Да нет, мы с женой колмаковские, к свату собрались...
   - Солдат по дороге не видели?  В  камуфляже,  с  автоматами,  без  всяких
транспортных средств?
   - Ничего похожего,- сказал Мазур.- Витька Дрокин в камуфляже  на  рыбалку
поехал, так он год армейское донашивает... Что стряслось-то?
   Офицер досадливо пожевал губами, решился:
   - Смотались дезертиры. С оружием. Под Керижеком вырезали всех  на  ферме,
так что имей в виду, а лучше всего дуй в деревню, по  дорогам  не  болтайся.
Район вот-вот закроют, облава будет...
   - Ну, спасибо, командир,- сказал Мазур с встревоженным видом.- Раз  пошел
такой боевик, конечно, лучше сидеть дома...
   "Первую проверку выдержали",- подумал он, плавно выжимая рычаг. Проверка,
правда, была и не проверка, так себе, но все равно, подозрений не вызвали...
   Если они поедут по указанной Мазуром дороге, в Керижек не  прибудут  и  к
вечеру - уклонятся к северу, запутаются в безымянных стежках, судя по карте,
кончающихся в тайге. Ну и черт с  ними.  Вряд  ли  догадаются,  что  это  он
нарочно,- крайним, как водится, будет солдатик-шофер,  развилок  и  ельников
тут до чертовой матери, поди разберись...
   Ветер бил в лицо, дорога шла по сплошной тайге, потом  вывела  к  другой,
довольно широкой, снабженной кое-где синими указателями, поддерживавшимися в
неплохом состоянии. Через полчаса Мазур оставил позади Байкальскую область и
без  малейшего  триумфа  и  помпы  въехал  на  территорию  соседней.  Начали
попадаться встречные и попутные грузовики, легковушки, лесовозы - и  парочка
мотоциклов, один был не обременен номером, как и мазуровский.
   Судя по карте, совсем неподалеку проходила  асфальтированная  автострада,
транссибирская М-134,- но туда не стоило соваться, чтобы  не  напороться  на
случайный патруль. Следовало преодолеть  как  можно  большее  расстояние  по
глухим местам, и Мазур выжимал из мотоцикла все, на что  тот  был  способен.
Помаленьку кончался бензин - он пару раз,  почти  не  замедляя  хода,  левой
рукой снимал крышку и убеждался, что горючка убывает с нехорошей  быстротой.
Вскоре уровень бензина опустился ниже высокой трубки заборника -  и  кранты,
хоть и останется литров несколько, в карбюратор уже не попадет...
   Пришлось рискнуть и выехать на сто  тридцать  четвертую  ради  спрямления
пути. Сделав по ней километров пятнадцать, Мазур вновь свернул на  проселок.
Он уже дважды слышал  за  лесом  прорывавшееся  сквозь  стук  мотоциклетного
мотора мощное громыханье поездов.
   Финита. Гип-гип ура. Проселочная дорога  вела  к  железнодорожной  колее.
Двойной рядок рельсов, полное отсутствие линии  электропередачу,  невысокие,
черно-белые полосатые столбики - она, Транссибирская. Дорога шла параллельно
рельсам, метрах в десяти от них, справа - тайга, слева - поля.
   Мотор пару раз подозрительно чихал, и Мазур, наконец, решился  перейти  в
пехоту - благо увидел возле  путей  то,  что  искал.  Он  поехал  медленнее,
высмотрел подходящий просвет меж деревьев, повернул туда и,  подпрыгивая  на
корнях, ехал, пока дороги для мотоцикла не стало  никакой,  переднее  колесо
замерло меж двух близко стоящих сосен.
   - Приехали,- объявил он, выключая  мотор.-  Объявляю  перекур,  а  также,
ежели кто писать хочет...
   - Не хочу,- сказала Джен.- Душа стремится на поезд...
   - Аналогично.- Он сунул в рот  сигарету  и  протянул  ей.-  Ты  вроде  бы
бросала, но что-то вновь начала, я смотрю.
   - С тобой начнешь...
   - А что? По-моему, я тебя вполне грамотно вытаскиваю.
   - Вот только законы нарушаешь при этом с великолепной непринужденностью,-
усмехнулась Джен.
   - Эк, как в тебе законопослушание засело...
   - Рефлекс,- сказала она,  чуть  ли  не  виновато  пожимая  плечами.-  Что
поделаешь. Мы, конечно, не ангелы, случалось всякое, но я  представила,  как
средь бела дня и при  нескольких  свидетелях  вырубаю  шерифа  где-нибудь  в
Массачусетсе - мурашки по коже... Выгнали бы, как пить дать.
   - Подопрет - трех шерифов вырубишь,- проворчал Мазур.- Ладно, я тебя могу
обрадовать. Ничего особенно жуткого  мы  делать  отныне  не  будем  -  кроме
маленькой диверсии на железной  дороге.  Не  надо  падать  в  обморок,  мисс
Деспард, миледи. Я  же  сказал  -  маленькой.  Скорее  уж  хулиганство,  чем
диверсия. Ведь если я поезд под откос пущу,  нам  в  него  уже  не  сесть...
Покурила? Бери свою сумочку и пошли.
   Закинул на плечо свою - автомат и  все  прочее  были  завернуты  надежно,
железо не брякнуло. Они вышли на дорогу, и Мазур уверенно свернул в обратную
сторону. Несколько минут шагали вдоль рельсов, наконец показался светофор  -
двухцветный, стоявший меж колеями, над самой землей, по соседству с каким-то
серым металлическим ящиком. Красный не горел, светился зеленый.
   Мазур уже собрался было приступить к диверсии, но  по  ту  сторону  путей
показался верховой на невысокой,  мышиного  цвета  лошадке.  Пришлось  вновь
достать сигареты и сделать вид, что всецело поглощен прикуриванием.
   Всадник неторопливо проехал мимо, покосился с любопытством, но в разговор
вступать не стал.
   - Ковбой? - с любопытством спросила Джен.
   - Ага,- сказал Мазур, подметив висящий у  седла  кнут.-  Русский  ковбой.
Пастух, проще говоря. Кольта у него нет - так и  ваши  настоящие  ковбои  их
давненько уже не таскают. - Взглянул на  ее  напряженное  лицо,  подыскал  в
памяти подходящие архаические термины из английского и усмехнулся: -  Хочешь
исторический анекдот на  тему  верховой  езды?  В  семьсот  семнадцатом  наш
знаменитый император Петр  Первый  издал  указ:  "Офицерам  полков  пехотных
верхом на лошадях в расположение конных частей являться  запрет  кладу,  ибо
они своей гнусной посадкой, как собака на заборе  сидя,  возбуждают  смех  в
нижних  чинах  кавалерии,  служащий  к  ущербу  офицерской  чести".  Я  тебе
подлинный приказ цитирую...
   Она бледно улыбнулась:
   - А про вас что-нибудь подобное было? Про моряков, я имею в виду?
   - Ого! - сказал Мазур.- "Всем чинам экипажей  флотских,  от  матросов  до
адмиралов, в странах иноземных  бывая,  до  смерти  не  упиваться,  дабы  не
позорить  честь  флотскую  и  государство  Российское".  Понимал   император
флотскую психологию, слов нет...- Посмотрел вслед всаднику, казавшемуся  уже
игрушечным.- Начнем, пожалуй...
   Встал на  колени,  склонился,  приложил  ухо  к  прохладному  рельсу.  Не
почувствовал  ни  малейшего  содрогания  -  поезда  поблизости  не  имелось.
Выпрямился, задрав свитер, достал пистолет и, не колеблясь, метров с  десяти
дважды выстрелил по линиям светофора.
   Взлетело стеклянное крошево, зеленый огонек погас. Подобрав гильзы, Мазур
подтолкнул Джен:
   - Пошли, живенько!
   И быстрым шагом направился навстречу ожидавшемуся поезду, в  ту  сторону,
откуда они примчались.
   - Правда, не будет аварии? - спросила Джен.
   - Какая там авария,- отмахнулся он.- Встречного состава не  будет,  иначе
не горел бы зеленый, да и движение тут подчиняется тем же законам, что и  на
шоссе, правостороннее, это колея для тех, что идут на восток...
   - Но могут вызвать полицию...
   - Мне, конечно, грустно с тобой делиться  печальными  секретами,-  сказал
Мазур.- Но с прискорбием должен объяснить, что не будет ни особенного  шума,
ни удивления. У нас сейчас на железных дорогах хулиганят вовсю  -  светофоры
бьют, камнями окна выбивают, кладут на рельсы всякую дрянь.  Времена  такие,
смутные и зыбкие, порядок  подрасшатался...  А  потому  никто  и  не  станет
особенно удивляться. Спишут на проделки окрестных тинейджеров,  свяжутся  со
станцией  по  радио  и  преспокойно  поедут  дальше.  Светофор  для  того  и
поставлен,  чтобы  его  можно  было  заметить  издалека,   затормозят,   как
миленькие...
   Отойдя метров на триста от места, где он столь бесцеремонно  нахулиганил,
Мазур свернул в лес. Отыскав подходящую колоду,  они  присели  под  деревом,
метрах в пятнадцати от опушки.  Справа  раздался  перестук  колес  -это  шел
состав с той стороны, куда они стремились. За  деревьями  мелькнули  зеленые
пассажирские вагоны, состав пролетел, не снижая скорости.
   Неизвестно, сколько придется ждать. Чтобы не терять времени, Мазур  начал
в темпе просвещать Джен - подробно рассказывал,  что  из  себя  представляют
российские поезда, и как себя следует вести, чтобы не возбуждать подозрений.
Начал с общих вагонов - еще неясно, куда предстоит попасть, может,  придется
трястись на жестких скамьях...
   Джен прилежно слушала, и глаза помаленьку круглели.  В  самом  деле,  для
благополучного западного человека сие диковато. Но Мазур  не  чувствовал  ни
обиды за державу, ни позывов ущемленной гордости - некогда было.
   Оказалось,  торопился  напрасно  -  успел  все  растолковать  подробно  и
вдумчиво, а поезда все не было. Минут сорок они решительно  не  знали,  куда
себя девать, то перебрасывались пустяковыми фразами,  то  пытались  развлечь
друг друга анекдотами. Смешно, но Мазур и впрямь самую чуточку  ощущал  себя
партизаном, устроившим диверсию на оккупированной территории...
   Как водится, далекий шум поезда послышался в  самый  неожиданный  момент.
Меж стволов Мазур видел кусочек рельсового пути -  показалось  могучее  рыло
тепловоза, багажно-почтовый вагон... А что, если  при  нынешнем  бардаке  он
попросту пролетит мимо, наплевав  на  отсутствие  светофора?  Сегодня  всего
можно ожидать...
   Нет, сработало - послышался адский визг  и  скрежет,  состав  затормозил,
уйдя из поля зрения. Джен  вскочила,  Мазур  поднялся  следом,  потянулся  и
сказал:
   - Ну, работай на совесть...
   Им пришлось пройти лесом, параллельно дороге, метров двести  -  Мазур  не
вполне верно выбрал место. Так, вон те вагоны - общие, вон те -  плацкарт...
Двери открыты, железные приступочки опущены, чуть ли  не  у  каждого  вагона
толпится табунок любопытных пассажиров, мужик в железнодорожном кителе,  без
фуражки, промчался в сторону тепловоза, за ним поспешает молодой милицейский
сержант, придерживая длинную дубинку на боку...
   Они как ни в чем не бывало вышли из  леса  и  не  спеша  двинулись  вдоль
вагонов к голове поезда. Все было проделано столь буднично и  непринужденно,
что никто не обратил на них внимания,- все-таки не отличались ни одеждой, ни
количеством конечностей, самые обыкновенные люди, кому в голову придет...
   Мазур охотнее всего забрался бы в купейный, где гораздо проще укрыться от
любопытных глаз. Но до купейных они добраться не успели - железнодорожник  в
сопровождении милиционера понесся назад, чуть ли не галопом, махая рукой  на
стоявших у лесенок,
   - По вагонам, по вагонам! Сейчас поедем! Скорее всего, с графиком  что-то
было не в порядке, и сзади нагонял попутный. Милиционер тоже махал рукой,  и
пассажиры живенько полезли в вагоны.  Мазур  с  Джен  преспокойно  поднялись
следом, как свои люди. Он прямиком направился в вагон, готовый к сложностям,
и  сложности  начались  практически  моментально.   Дорогу   ему   бдительно
загородила проводница, дебелая деваха в мятой форменной рубашке:
   - Эй, а ты куда это? Что-то я тебя не припомню... Клыками она не щелкала-
лаяла, в общем, по обязанности. В тамбуре, кроме них, никого  уже  не  было.
Изобразив самую обаятельную и примирительную улыбку, Мазур сказал:
   - Да  понимаешь,  мы  с  женой  в  общем  ехали,  и  больше  нет  никакой
возможности.  Жена  на  третьем  месяце,  а  там  такой  контингент...  Эта,
светленькая, сказала, у вас места есть. Неужто не договоримся?
   Проводница обозрела его с ног до головы - трезвого и одетого  не  так  уж
плохо - хмыкнула:
   - Что ж ты жену на третьем месяце в общий потащил?
   - Не было билетов,- осторожно сказал Мазур.-А в Иркутск нужно позарез.  Я
так и думал, потом освободится что-нибудь...
   - Освободится...- проворчала она.- А ревизоры?
   - А моя горячая, от чистого сердца, благодарность? -  сказал  Мазур.-  Мы
хоть и не кавказцы, однако насчет благодарности не хуже понимаем...  Сколько
там нужно мужских достоинств?
   - Чего-о?
   - А вот,- сказал Мазур, демонстрируя сотенную купюру.- У  этого  обормота
на телеге все мужское достоинство наружу, потому так и прозвали...
   Она фыркнула:
   - Я и не замечала что-то...- повернулась к Джен.- Чего молчишь? Придумаем
что-нибудь, ладно...
   - Да она не говорит,- сказал Мазур.- И не слышит. Я серьезно. Глухонемая.
   - Иди ты!
   - Точно,- сказал он, посерьезнев лицом.  Вот  тут  проводница  распахнула
глаза до пределов  возможного,  тщетно  пытаясь  скрыть  чуточку  брезгливое
любопытство:
   - Иди ты... А и правда... Что, совсем-совсем?
   - Ага,-  Мазур  вздохнул  и  добросовестно  изобразил  перед  лицом  Джен
какие-то загадочные фигуры, всеми десятью пальцами.
   Она ответила столь же тарабарскими знаками. Проводница дозрела, с первого
взгляда видно:
   - Нет, ну надо же... А красивая. Слушай, а не боишься, что  дите...  нет,
точно не слышит? Отчаянный ты мужик... Пошли, Там боковых мест  куча,  езжай
до самого Иркутска...
   Все удовольствие обошлось Мазуру в мизерную по сравнению с его  денежными
запасами сумму. Проводница (уже обращавшаяся с Джен, как  с  пустым  местом)
быстро спрятала денежку, провела к боковым местам и  удалилась,  то  и  дело
оглядываясь, крутя головой. Они уселись, поставив сумку Мазура  под  столик.
Джен облегченно вздохнула, косясь на ряды откинутых полок, как на  клетки  с
экзотическими зверями.
   С точки зрения Мазура, ничего экзотического  там  не  имелось:  в  отсеке
напротив них на трех из четырех  полок  безмятежно  дрыхли,  выставив  голые
пятки из-под сероватых простыней, справа раздавалась громкая пьяная болтовня
с неизбежной примесью матов, слева плакал ребенок и мамаша  тщетно  пыталась
его успокоить, в проходе, уцепившись за верхнюю полку, стоял мужичок в майке
и, пошатываясь, пытался что-то сообразить - скорее всего,  в  какую  сторону
следует двигаться, чтобы отыскать туалет. Где-то курили - а соседи  крикливо
урезонивали. Где-то раздавалась совершенно непонятная речь - то ли кавказцы,
то ли среднеазиаты во весь  голос  обсуждали  свои  загадочные  проблемы,  а
может,  попросту  травили  анекдоты,  кто  их  разберет.  В  общем,   ничего
необычного  -  растелешенность,  суета,  гомон  и  полнейшее   пренебрежение
светскими условностями. И  нельзя  сказать,  чтобы  запахи  были  такими  уж
ужасными. Обычный плацкартный вагон. Для Мазура, разумеется.
   Раздалось негромкое мяуканье. Мазур недоумевающе оглянулся.
   На столике стояла корзинка-клетка из железных прутиков, с  ручками,  и  в
ней маялся здоровенный рыжий котище, Простоволосая бабуля,  единственная  из
четырех  соседей  Мазура  по  отсеку  не  спавшая,  перехватив  его  взгляд,
оживилась. Сейчас пойдет в атаку, определил он.
   Точно. Старушка шустро пересела на самый конец полки, поближе к ним, и, с
обрадованным видом истосковавшейся по собеседникам общительной души, открыла
огонь:
   - Что-то я вас не видела... На станции сели? Разве тут станция где-то?
   - Из общего  вагона  перешли,-  сказал  Мазур,  разворачиваясь  к  ней  и
покоряясь неизбежному.- Надо же, чуть руку не сломал, когда  затормозили,  в
стенку так и врезался...
   - Ох, а у меня Васька со столика кувыркнулся! - она кивнула на кота.-Сама
чуть по стеночке не размазалась... А это жена ваша?
   И началось... Повздыхав для порядка над глухонемой красавицей (и похвалив
Мазура за то, что не побоялся взять  в  жены  увечную,  на  что  он  скромно
опустил глаза), бабулька с ходу  стала  выкладывать  всю  свою  подноготную.
Мазур моментально узнал, что годочков ей  семьдесят  один,  едет  к  сыну  в
Иркутск, а сын мужик хороший, хоть  и  закладывает  да  потихоньку  от  жены
бегает налево, а ведь и не  мальчик  уже,  ровесник  Мазура  (весь  в  батю,
шалопута, тоже ухарь был, ох, я с им наплакалась, пока не сообразила поленом
колошматить)... И так далее, и тому подобное. Поскольку от  Мазура  в  ответ
ждали такой же ширости души, он старался оправдать  ожидания  -  военный,  в
отпуске, везет жену к брату (нет, брат-то нормальный, слышит-говорит, это уж
жене одной так не повезло из всей родовы...)...
   Потом Пелагея Филипповна, добрая душа, выговорившись немного и  приустав,
взялась жалеть Джен еще активнее - и старательно потчевать  домашним  салом,
которое американка, ручаться можно, видела впервые в жизни. С немой  мольбой
покосилась на Мазура. Тот опустил веки: что это за русский человек,  если  в
жизни не видел сала?!
   Джен покорно принялась жевать. Судя по ее  лицу,  ожидала  худшего.  Часа
через полтора пьяная  компания,  к  счастью,  сошла,  стало  потише.  Бабуля
прилегла вздремнуть. За окнами уже  смеркалось,  и  никто  их  пока  что  не
потревожил, все шло отлично...
   Увы, на очередной станции вошли трое хмырей, Мазуру с первого взгляда  не
понравившихся - этакая приблатненная шелупонь, шагавшая по проходу  с  видом
полновластных хозяев жизни, развязная напоказ. Задержались возле Джен, нагло
обозрели - и приземлились  на  опустевшие  места  пьянчуг,  по  соседству  с
отсеком Мазура. Однако, против его ожиданий, спиртное доставать не спешили -
сидели, лениво  перекидываясь  негромкими  фразами  с  примесью  определенно
блатного жаргона. У одного Мазур заметил татуировку на пальцах, компания ему
не нравилась все сильнее - от нее так и веяло грядущим  беспокойством,  раза
два, не особенно и понижая голос, проехались насчет женских статей Джен. При
необходимости, конечно,  ему  ничего  не  стоило  сделать  из  троицы  салат
по-флотски, но любой скандал означал неизбежное появление милиции,  протокол
и прочие удовольствия...
   - А интересно, зачем старому чмырю такая  кошечка?  -  совсем  уж  громко
поинтересовался самый высокий.- Володя, ну что он с ней делать будет?  Своим
вялым?
   Мазур внимательно, многообещающе посмотрел на него. Тот ответил нахальной
ухмылкой: ну, что ты мне сделаешь? Плюнув мысленно, Мазур отвернулся.
   Они совершенно трезвые, все трое. И багажа нет. Никакого. Старый, избитый
прием: скандал, драка, появляются стражи  порядка,  всем  действующим  лицам
предлагается пройти куда следует - применительно к обстановке это  означает,
что придется где-то сойти... А там и группа захвата, как из-под земли.
   Мазур не мог определить, подсадка это или обыкновенное хамье, и злился на
себя, все сильнее поддаваясь беспокойству. В его положении приходилось  быть
святее папы римского, потому что поезд ничем не отличается сейчас для них от
надежного  капкана...  Если  это  подсадка,  придется  давить   на   психику
автоматом... а что потом? Стоп-кран, в тайгу... Скверно.
   Потрогал ногой сумку, задвигая ее поглубже. Все  четверо  соседей  спали,
даже кот задремал. Эх,  бодрствуй  бабуся  Пелагея  Филипповна,  соколом  бы
налетела на ворога, отчитала по-простому, по-русски,  чтобы  не  вязались  к
увечной при живом-то муже... Провинциальный народ не настолько еще  освинел,
чтобы применять рукоприкладство к старухам, тут вам не город...
   Джен коснулась его локтя, показала пальцем себе в  грудь,  в  направлении
туалета. Он кивнул, похлопал по руке - тоже нервничала, видела по  поведению
этой троицы, что что-то тут нечисто, вовсе не обязательно знать язык...
   Она удалилась. И почти сразу же высокий с дружком встали, довольно громко
высокий сообщил оставшемуся дружку:
   - Володь, ты пока сиди, а мы крошке поможем джинсики расстегнуть,  может,
и найдем там чего интересного...
   И, ускоряя шаг, двинулись вслед за девушкой. Оставшийся  третий,  тот,  с
наколками, в ярко-синей куртке, уставился на Мазура с вызовом - но Мазур, не
обращая на него внимания, кинулся следом.
   В тамбуре, у двери туалета - Джен уже  успела  войти  -  он  нос  к  носу
столкнулся с обоими. Успел еще сказать:
   - Эй, полегче...
   И говорить стало некогда. Реакция спасла. Увидев молниеносно  дернувшуюся
к нему руку -