не взвыл от злости - он-то не понимал ни словечка...
   А собственно, на хрен ему этот флаг на столе? Гораздо зрелищнее  было
бы живописно растянуть его на  стене,  за  спиной,  как  оно  исстари  и
заведено - полководец на фоне своего славного  боевого  стяга...  думай,
думай, здесь все должно иметь смысл!
   Команданте, пожимая плечами,  что-то  кратко  ответил.  Вряд  ли  это
удовлетворило девушку  -  судя  по  ее  ожесточенно-сердитому  лицу,  не
удовлетворило вовсе. И она вновь заговорила, такое впечатление, стараясь
многословно и убедительно разъяснить некие неведомые истины...
   "Шилонга! - форменная молния сверкнула у Мазура в мозгу. - Ну конечно
же, Шилонга!"
   Начальник  охранки  давным-давно  забытого  генералиссимуса   Олонго,
президента по названию и диктатора по сути, при дворе которого  Мазур  в
свое время оказался по служебной необходимости, когда  этот  африканский
прохвост еще не рассорился насмерть с  Советским  Союзом  и  старательно
изображал твердокаменного  марксиста.  Сухонький,  незаметный,  бесшумно
передвигавшийся Морис Шилонга, единственный из местного  политбюро,  кто
сумел смыться из столицы, когда  повстанцы  ее  заняли  -  впрочем,  это
случилось гораздо позже, но все равно...
   Так вот, за Шилонгой, куда бы он ни шел, таскались весьма  колоритная
парочка охранников. Один  был  громадный,  двухметроворостый,  с  жуткой
харей пирата,  головореза  и  людоеда,  весь  увешанный  оружием  самого
устрашающего облика. И другой - маленький такой, невзрачный, без единого
ствола на виду...
   Весь фокус был в том, что громадный служил главной мишенью  -  о  чем
ему, болезному, конечно же,  не  сообщали,  не  говорили,  что  на  этом
почетном месте уже по причине внезапной насильственной смерти  сменилось
с полдюжины его предшественников, столь же громадных и на лицо  ужасных,
так же от ушей до пяток увешанных стволами. А  невзрачный  -  серьезный,
без дураков, мастер по карате и стрельбе из двух пистолетов сразу -  как
раз и вступал в дело, пока нападающие  сосредоточивали  все  внимание  и
усилия на великане. И кончалось всегда одинаково  -  сколько  раз  враги
пытались до Шилонги добраться, столько раз и гибли  верзилы,  а  сморчок
уцелел, вместе с шефом и растворился в безвестности, унес ноги...
   Случайно это всплыло в памяти, или подсознание  что-то  подсказывает?
Мазур походил сейчас  на  гранату  с  выдернутой  чекой,  рычаг  которой
удерживают лишь опытные пальцы, и  до  взрыва  остались  секунды.  Чтобы
выйти живым из этой передряги, следовало,  как  не  раз  бывало  прежде,
стать из живого человека идеальным механизмом - иначе кранты...
   Команданте, выслушав очередную тираду Энджел, уставился на  Мазура  и
на  очень  приличном  английском  с  явственным  американским   акцентом
произнес:
   - Любезный, объясните  вашей  девочке,  что  я  достаточно  серьезный
человек, чтобы мы с вами общались напрямую,  без  нижних  чинов.  Честно
говоря, я плохо представляю, о каких микросхемах  идет  речь.  Мы  -  не
мелкие воришки, которые что-то там таскают с ваших самолетов. Мы - борцы
против тирании. И в этом качестве...
   Он сделал резкое движение правым плечом вперед, его лицо  на  краткий
миг исказилось  в  многозначительной,  непроизвольной,  знакомой  Мазуру
гримасе предчувствия стрельбы, а в следующий миг  Мазур  в  великолепном
прыжке уже летел в угол головой вперед, краем глаза успев заметить,  как
полотнище флага с изнанки полыхнуло дырками с опаленными краями, желтыми
язычками  огня,  слыша  оглушительную  в   четырех   стенах   автоматную
очередь...
   Энджел еще запрокидывалась в нелепой  позе,  содрогаясь  под  ударами
пуль, с лицом человека, еще не понявшего, что его только  что  убили  до
смерти, и это необратимо. Еще заваливался Дик - а Мазур уже рванул кольт
из-под пиджака, перекатился подальше от  лестницы,  дважды  выстрелил  в
перевороте - и не промазал, конечно, прилаженный под столешницей автомат
умолк, команданте звонко стукнулся затылком об стену, с  дыркой  посреди
лба и второй - на  две  ладони  пониже  левой  ключицы,  аккурат  против
сердца...
   Лестница затряслась -  по  ней  опрометью  сбегал  человек,  яростно,
наугад лупивший перед собой из автомата.  Дав  ему  достигнуть  середины
лестницы,  Мазур  еще  раз  перекатился,  нажал  на  спуск.  Стрелок   с
невероятным грохотом загремел по ступенькам, мертвее мертвого.
   Мазур ждал, замерев и держа пистолет наготове. Он не  сводил  глаз  с
потолка, но проходили секунды, слившись почти  что  в  целую  минуту,  а
наверху никто не шевелился. Походило на  то,  что  в  засаде  там  сидел
один-единственный орелик. Знать бы еще, как обстоят дела снаружи  -  там
тишина, но это ни  о  чем  еще  не  говорит...  Пока  не  выглянешь,  не
удостоверишься. Пора решаться...
   Пачкая  новехонький  костюм,  он  осторожно  подполз  к  Энджел.   И,
постаравшись не вляпаться  в  кровавые  пятна,  вытащил  из  кармана  ее
курточки ключи от  машины.  Потом  тем  же  макаром  перебрался  правее,
прихватил автомат чердачного обитателя, снял у  того  с  пояса  сумку  с
тремя  магазинами.  Окинул  взглядом  комнату.  Никто  из   семерых   не
шевелился, вонь пыли  и  старого  трухлявого  дерева  напрочь  перебивал
прекрасно знакомый Мазуру запах крови, кровушки, кровищи.
   Вот оно что, повторил  он  мысленно.  Микросхемы.  Ну  да,  в  налете
подозревают в первую очередь людей этого  вот  жмурика.  Значит,  чья-то
умная головушка уже сложила два и два,  эксперты  подмогнули,  и  янкесы
знают, что...
   "Сука, - подумал он потом, глядя на неподвижное лицо девушки без тени
сочувствия. - Витрина ей понадобилась... "
   Ни сочувствия, ни сожаления. Эта стерва его хладнокровнейшим  образом
выставила в качестве живца. Команданте лупил в  него  первого,  искренне
полагая главным, и, не будь у Мазура кое-каких полезных навыков, не будь
кое-какого  специфического  жизненного  опыта,  он  первым   словил   бы
приличную дозу свинца... Сука, стерва... Интересно,  она  это  придумала
позже или сразу, в том городишке? Очень может быть, что сразу,  девочка,
согласимся, неглупая... была. Доподлинный австралийский  мореход-бродяга
первым бы и лег...
   Он приподнялся, сгруппировался, "щучкой" выпрыгнул в  окно.  Упав  на
твердую землю, тут же перевернулся, вскочил,  пригибаясь,  перебежал  за
угол дома.
   Бабахнули ружейные  выстрелы  -  это  давешний  колхозник,  мичуринец
хренов,  враз  стряхнувший  безразличие  и  оказавшийся  определенно  не
глухим, стоял во весь рост  посреди  неизвестных  злаков  и  ожесточенно
палил в сторону Мазура из длинной винтовки.
   Стрелок из труженика полей был хреновый - но не  следовало  позволять
ему и дальше развлекаться этаким вот образом. Мазур без  всякой  жалости
поднял автомат и короткой очередью повредил вояке обе нижних конечности,
отчего тот завалился в посевы и заблажил там нечеловеческим голосом.
   Если в чащобе укрылись другие, эти  вопли  прибавят  растерянности  и
определенной  нервозности...  Мазур  наугад  полоснул  по  лесу  длинной
очередью - авось кто-нибудь решит, что замечен,  и  дернется,  обозначит
себя...
   Нет, никакой реакции. Но ведь нельзя  валяться  тут  до  морковкиного
заговенья!
   Мазур короткими перебежками бросился  к  джипу,  вертясь  так,  чтобы
охватить взглядом все окружающее на триста шестьдесят  градусов.  Момент
был самый рискованный - и пешком идти нельзя, нужно добраться до машины,
и настал тот миг, когда при удаче  подстрелить  его  легче  легкого.  Но
ничего тут не поделаешь...
   Текли секунды, а он все еще был жив, и никто не стрелял из  чащи,  и,
если бы крестьянин  не  орал  благим  матом,  стояла  бы  совершеннейшая
тишина...
   Мазур достиг  джипа,  и  стало  чуточку  полегче  -  теперь  огромная
американская машина прикрывала его с одной стороны. Прижавшись спиной  к
теплому железу дверцы, держа автомат наготове, вслепую, на ощупь вставил
ключ в дверной замок, повернул, отпер.  Одним  рывком  распахнул  дверь,
вскочил на сиденье, с маху вставил ключ. Взревел мотор. Перекинув  рычаг
на руле, Мазур врубил задний ход, так  что  могучая  машина  прыгнула  в
хваленом "полицейском развороте". Так, теперь вперед...
   Пригибаясь к рулю, он несся по узкой колее, временами  машина  ревела
на пределе, но Мазур ее нисколечко не жалел - теперь следует  как  можно
быстрее оказаться как можно дальше отсюда. И,  не  мешкая,  пускаться  в
дорогу, подальше от Ла-Бьянки, на восток, все время на восток...
 
ГЛАВА ВОСЬМАЯ 
 
О ВРЕДЕ АЛЧНОСТИ 
 
   Оказавшись в том  месте,  где  колея  переходила  в  асфальтированную
дорогу, он остановил машину, вылез и привел себя  в  порядок,  насколько
это было возможно. "Немцы не  любят  неаккуратных  панов".  Ну  да,  вот
именно. За рулем довольно нового американского джипа  не  должен  сидеть
грязный и мятый субъект - не дай бог,  прикопается  полиция,  и  что  ей
скажешь?
   Потом он решительно забросил в чащобу автомат и запасные  магазины  -
хорошая машинка, надежная, но в его  положении  нельзя  позволить  такую
роскошь. Кольт еще как-то сойдет, а вот трещотка...
   Он сел за руль и поехал в Ла-Бьянку. Так  и  подмывало  повернуть  на
северо-запад, чтобы выбраться на Панамерикану - и уж по  ней  мчаться  к
цели...
   Нет, не годится. Бак почти пуст, а в  кармане  ни  гроша.  Километров
через полсотни машина встанет,  и  что  тогда  прикажете  делать?  Вновь
шагать по обочине без гроша и ясных перспектив? А в снятом Энджел домике
где-то наверняка спрятаны  денежки,  во  вполне  доступном  месте  -  не
привезла же она с  собой  сейф?  А  может,  отыщется  и  еще  что-нибудь
полезное...
   Он аккуратно припарковал машину у крылечка, стараясь не  спешить,  не
выглядеть заметным, поднялся по ступенькам, отпер дверь и, бросив  сумку
в угол прихожей, направился прямиком в комнату Энджел...
   И остановился на пороге. В старомодном кресле, обтянутом  потемневшим
ситцем, рядом с ее аккуратно заправленной постелью сидел капитан  Агирре
- в свободной, непринужденной позе, положив ногу на ногу, сплетя  пальцы
на колене. Фуражка лежала рядом, на ночном столике.
   Увидев Мазура, он не вздрогнул от  неожиданности,  не  изменил  позы.
Улыбнулся с искренней радостью:
   - Сеньор Стьюгенботтхед, вы не представляете, как я рад  вас  видеть!
Мои люди донесли, что там, на чакре, была жуткая пальба, и все до одного
вроде бы положили друг друга...
   - О чем вы? - машинально спросил Мазур.
   И тут до него дошло. Капитан произнес его фамилию, не  самую  простую
не то что  для  латиноамериканского,  но  и  англосаксонского  уха,  без
малейшей  запинки,  абсолютно  правильно,  буква  в  буквочку.  А   ведь
документы Мазура он видел исключительно  мельком,  там,  в  магазине.  И
ухитрился запомнить. Положительно, у  него  только  мундир  пехотный,  а
содержание форме вряд ли соответствует...
   - О прискорбном инциденте на чакре, конечно, - как ни в чем не бывало
сказал капитан Агирре. И чуточку нахмурился:
   - Сеньор Стью-генботтхед... простите, до чего же  варварскую  фамилию
вам подобрали! Можно, я  буду  называть  вас  попросту  Джоном?  Вас  не
коробит такая фамильярность? А вы, в свою очередь, можете называть  меня
попросту Хуаном... Смешно, но это ведь одно и то же -  Хуан  и  Джон?  А
быть может, и не смешно, а символично... Ничего, если  я  буду  называть
вас Джоном?
   - Сделайте одолжение, - настороженно сказал Мазур.
   - Так вот, Джон, в первую очередь хочу вас дружески предупредить - не
нужно глупостей, ладно? Не надо стрелять в меня или пытаться сломать мне
шею  каким-нибудь   ужасным   приемом   из   арсенала   Джеймса   Бонда.
Договорились? Во-первых, у меня не только дети, но уже и  внуки,  каково
им будет лишиться отца и деда? А во-вторых, эти  сеньоры,  -  он  поднял
руку и указал куда-то за спину Мазура, - быть может, и  уступают  вам  в
подготовке, но бывали в переделках, видывали виды,  и  их  никак  нельзя
назвать деревенскими растяпами.
   Мазур  чуть  повернул  голову.  В  коридоре  стояли  двое  -  один  с
пистолетом в руке, второй - без. Молодые ребятки на вахлаков и  в  самом
деле не похожи...
   - Ну что вы, капитан... Хуан, - сказал Мазур медленно. - Зачем же мне
в вас стрелять или ломать шею... вот так сразу? Простые приличия,  да  и
любопытство, требуют, чтобы я, по крайней мере, узнал сначала, с чем  вы
ко мне пришли...
   - С деловым предложением.
   - А конкретно?
   - Знаете, я все же уважаю американцев, - сказал капитан Агирре.  -  У
вас умеют готовить людей. Когда вы  появились  в  облике  австралийского
бродяги, даже я, при всем моем, скромно замечу, немаленьком опыте  готов
был принять вас за настоящего лесного  странника.  Но  потом  все  стало
ясно... Вы ведь именно там вышли на контакт со своими? С  покойной,  как
мне; увы, представляется, сеньоритой Хагерти и покойным сеньором Смитом?
   - Да о чем вы? - спросил Мазур, глядя, как двое молчаливых  субъектов
входят в комнату и останавливаются по обе стороны дверного проема,  один
по-прежнему с пистолетом, другой по-прежнему без.
   - Не беспокойтесь, - сказал капитан Агирре. -  У  моих  парней  много
достоинств, но знание иностранных языков в их число не входит. Ни  слова
из  нашего  разговора  они  не  понимают,  так  что  мы  можем  говорить
совершенно свободно... Значит, вы один уцелели, Джон? А где микросхемы?
   - Какие еще микросхемы?
   - Которые вы выкупили у  команданте  Рамона.  А  команданте,  в  свою
очередь, прихватил с вашего  разведывательного  самолета,  когда  громил
базу.
   - Ничего не понимаю, - сказал Мазур, прекрасно понимая, что влип так,
как здесь еще не влипал.
   - Ну, бросьте, Джон, - сказал капитан Агирре. - Оцените лучше должным
образом мое благородство и дружеское расположение. Стоит мне  приказать,
и парни моментально обыщут вас, вашу сумку,  вашу  машину...  Стоит  мне
приказать, и вы можете вообще покинуть наш бренный мир... Но к чему  эти
крайности? Два умных человека, два благородных  кабальеро  всегда  могут
договориться  мирно.  Джон,  я  вас  умоляю,  перестаньте  прикидываться
австралийским дурачком. Это, право же, производит дурное  впечатление...
Нужно же понимать, где границы игры... Или вы из  тех,  кого  непременно
следует припирать к стенке? - он укоризненно покачал пальцем. -Ну, какой
из  вас  австралийский  дурачок,  Джон?  Вы  единственный  вырвались  из
передряги,  а  это,  я  прекрасно   понимаю,   было   нелегко...   Хорош
морячок-бродяга!  Вы,  несомненно,  человек  подготовленный  и  опытный,
ручаться готов, что вы и были старшим группы, а эти два  сопляка  играли
роль подчиненную...
   - Кто вы? - напрямую спросил Мазур.
   - Как вам сказать...  В  прежние  времена  я  служил  в  департаменте
безопасности  государства...  некоторые  называли  эту  контору   тайной
полицией, а иные и похуже... Быть может,  в  этом  был  резон  -  хунта,
знаете ли, совершила много  предосудительного,  но  я,  могу  поклясться
честным словом офицера, Джон, всегда был в душе сторонником демократии и
парламентаризма, так что теперь продолжаю трудиться  на  тернистой  ниве
безопасности... А вы? ЦРУ или разведка министерства обороны? Или  что-то
еще? У вас столько разведслужб, что немудрено и запутаться...
   Мазура прямо-таки прошиб нервный смех. Вот уже чего  не  ожидал,  так
это быть принятым за  цэрэушника  или  сотрудника  похожей  американской
конторы!
   - Итак? - мягко спросил капитан Агирре.
   - Знаете, это сложный вопрос...
   - Ну, хорошо, хорошо! - капитан поднял ладонь. - В конце концов,  это
совершенно несущественная деталь, в общем, не имеющая никакого отношения
к нашему с вами делу...
   - Нашему с вами! - поднял бровь Мазур. - Вот уж не  уверен,  что  оно
наше... Вообще, все, что  вы  говорите,  представляется  каким-то  диким
недоразумением...
   - Джон, ваше упрямство, повторяю, производит  дурное  впечатление,  -
терпеливо произнес капитан Агирре. - Вы же профессионал, надо  полагать,
не зря стали единственным, кто уцелел после драки  на  чакре...  Или  вы
предпочитаете  долгие   переговоры   с   соблюдением   неких   неписаных
формальностей? Извольте, если вам не жаль тратить время.  Что  до  меня,
времени у меня  достаточно...  Итак.  На  вашей  базе  достаточно  нашей
агентуры. Вам это наверняка известно, и вы достаточно  опытный  человек,
чтобы  возмущаться.  Такова  жизнь.  Все  союзники,   всегда   и   везде
присматривали друг за другом, и это продолжается до сих пор.  Мы  очень,
очень тесно связаны с Соединенными Штатами, но это, в конце концов, наша
страна, и нам следует знать, что происходит у наших верных  союзников  и
дорогих гостей...
   - Похоже, именно вы курируете базу? - небрежно спросил Мазур.
   Капитай Агирре с ласковой укоризной погрозил ему пальцем:
   - А вы шалунишка, Джон! Помилуйте, кто  же  из  людей  нашей  с  вами
профессии прямо отвечает  на  такие  вопросы?  Хорошо,  хорошо!  В  знак
абсолютного доверия и будущего  партнерства  я  отвечу.  Да.  Я  курирую
агентуру на базе. И потому я довольно быстро  узнал,  что  после  налета
герильеро - мои  соболезнования  родственникам  погибших,  кстати  -  из
Штатов прибыла комиссия, по всем признакам, состоявшая из разведчиков  и
экспертов. Не буду вам лгать, что наши люди на базе вызнали все.  Однако
полученной информации мне было достаточно,  чтобы  сделать  вывод:  ваша
комиссия считает, что это был не простой налет.  Что  налет,  собственно
был лишь прикрытием, чтобы похитить нечто. Я около  тридцати  лет  отдал
своей профессии, дорогой Джон, сделал кое-какую  карьеру  без  порочащих
записей в досье, серьезных взысканий. А в наших условиях довольно трудно
продержаться столько лет в этом  специфическом  бизнесе...  Так  вот,  я
сразу задал себе вопрос: что, собственно,  могли  спереть  с  базы  люди
команданте? Секретные документы?
   Сомнительно.   На   такой   вот   базе    набор    секретных    бумаг
тривиально-стандартный... Новые образцы оружия? Я проконсультировался  с
военными  экспертами  нашего  ведомства.  Ничего  подобного.  Стрелковое
оружие, бронетехника и  самолеты  представлены  опять-таки  стандартными
образцами, давненько состоящими у вас на вооружении. Оставалось  одно  -
"Джи-эр-двенадцать". Тоже не новинка,  но  вот  аппаратура  на  нем,  по
некоторым данным, стояла самая что ни на  есть  новейшая.  Аппаратура  -
это, конечно  же,  электроника...  Прогресс  в  этой  области,  как  мне
объяснили, идет гигантскими шагами, все время появляется  что-то  новое,
компактнее  и  мощнее,  чем  это  имеет  место  быть  у  геополитических
соперников... или просто союзников. И охота за подобными вещами идет  по
всему миру - ожесточеннейшая, непрестанная. Промышленный шпионаж  -  это
монстр, огромная индустрия... Словом, на  базе  было  только  одно,  что
могло привлечь Рамона и заставить вашу  комиссию  примчаться  из  Штатов
сломя голову. Что-то из начинки "Джи-эр-двенадцать".
   "Тьфу ты, - с сердцем подумал Мазур. -До каких пошлостей дошло  -  не
только янкесы просекли интригу, но даже этот макак из местной охранки...
А впрочем, никто и  не  считал,  что  американцы  безоговорочно  поверят
первой версии. Предусматривалось, что они могут все же докопаться... "
   - Вот такие дела, - продолжал капитан Агирре. - Ну, а потом мои  люди
засекли контакты сеньориты Хагерти и ее спутника с людьми Рамона. К тому
времени у меня уже была кое-какая информация на ее счет, не только вы  у
нас в стране работаете, но и мы - у вас, хотя нам, разумеется, далеко до
вашего  размаха  и   масштабов.   Отношения   секретных   служб   иногда
запутываются в  самые  причудливые  вензеля.  Одним  словом,  я  занялся
сеньоритой плотно, а она, подозреваю, о моей  истинной  роли  так  и  не
догадалась... И  я  сразу  узнал,  когда  на  ее  счет  в  столице  ваши
перебросили триста тысяч  долларов...  неплохая  сумма  на  расходы  для
молодой  журналистки  не  само