лай предъяву по
всем правилам... Но ведь нет ничего подобного! У меня, да будет вам
известно, две параллельные... разведслужбы. Одной, практически легальной,
заправляет бывший мент. Не из дураков. Вторая - насквозь неформальная,
ведает ею товарищ Котовский, с которым вы уже знакомы. Так вот, ни одна из
этих контор, работая независимо друг от друга, не нашла следов.

Мазур осторожно сказал:

- А если нам предположить, что кто-то из двух вышеназванных господ, как бы
это деликатно выразиться...

- Ссучился? - охотно подхватил Гвоздь. - Ну, ничего необычного - сплошь и
рядом выясняется, что вражина окопался в рядах. Что гадит не внешний враг,
а внутренний. Однако в данном случае - простите, не верю. Чтобы
одновременно ссучились оба, взаимно друг друга контролирующие, живущие, как
кошка с собакой... Нет, не верю. Не оттого, что доверяю людям, а из голой
прагматики - сговориться они решительно неспособны, если один скурвится,
другой непременно это вычислит... Но пока что твердых доказательств нет.
Ничего нет. Тупик, туман... Мы все проверили, перепроверили, закинули сети,
просветили этот город, как рентгеном... Ничего. За пределами города - те же
успехи, то есть никаких. Конечно, есть конкуренты и соперники, куда же без
них... Но и против них - ни малейших улик.

- Но кто-то же действует? - спросил Мазур, самую малость заразившийся
загадкой.

- Кто-то действует. Самое поганое, что непонятно - кто.

- И при чем же здесь я?

- То есть, как это - при чем? - откровенно удивился Гвоздь. - Вы, Кирилл
Степанович - профессионал высочайшего класса, это даже я понимаю, человек
темный и отроду в армии не служивший. Вы в вашей конторе четверть века
трудитесь, на всех континентах отметились, кроме разве что Антарктиды, и
при этом живехоньки, не убиты, орденами обвешаны, в адмиралы вышли... Вам и
карты в руки. Коли уж мои ребятки мышей не ловят. Сроку вам дается две
недели.

- Почему именно такой срок?

- Через две недели придется подписывать один симпатичный контракт, -
ответил Гвоздь охотно. - В рамках самого что ни на есть легального бизнеса.
Дело назначено на седьмое июля, а вот что мне вчера сбросили на электронную
почту... вы не удивляйтесь, поневоле приходится шагать в ногу с веком, все
прибамбасы у нас есть...

Мазур взял протянутый лист бумаги, негромко прочитал вслух:

- Кто тебе сказал, сволочь, что до седьмого июля ты доживешь? Интересно,
откуда отправлено?

- Из местного Интернет-кафе, - моментально ответил Гвоздь. - Так что
проследить невозможно. Пришел человек, постучал по клавишам, и растворился
в безвестности, и никто его, конечно же, не вздумал запоминать...

- Но это ведь след, - сказал Мазур. - Те, кому контракт не по вкусу...
вернее, не по вкусу то, что именно вам он достался...

- Да кто же спорит, что это след? - хмыкнул Гвоздь. - Но я же вам объясняю:
следов нет. Мне просто некому предъявлять претензии. У нас порой
скрупулезнее, чем в суде, приходится обвинения доказывать. Зря обвинить -
это, знаете ли, чревато... В общем, карты вам в руки, - он хлопнул ладонью
по папке. - Я тут распорядился приготовить вам кое-какие документы: полное
описание всех четырех... случаев, перечень кое-каких соперников и
конкурентов, изложение их возможностей... Ну, изучите на досуге, в
спокойной обстановке. Поселю я вас, разумеется, в усадьбе, вам покажут
квартирку. Все в полном вашем распоряжении, от холодильника до горничной.
Дело к вечеру, вот на сон грядущий и займитесь бумагами...

- Послушайте! - сказал Мазур насколько мог убедительно. - В одном пункте вы
крупно ошибаетесь... Я - не разведчик, понимаете? Мне почти не приходилось
заниматься розыском, следствием и тому подобной детективной дедукцией. Я -
боевик, ясно вам? Спецназ. Это означает, что я умею убивать, взрывать,
ставить мины, снимать мины, проникать на объекты и защищать их от
проникновения... Я - военный, а не следователь. Я попросту не умею, и
потому...

- Кирилл Степанович! - прервал Гвоздь непререкаемым тоном. - Давайте без
этих... танцев. Считайте, что я всего этого не слышал. Задача поставлена
четко и недвусмысленно: у вас есть две недели, чтобы отыскать того, кто все
это затеял. Дальнейшее - не

ваша забота, вы-то можете убираться на все четыре стороны... Понятно?
Больше никаких дискуссий. Либо вы беретесь за работу, либо события
разворачиваются по тому прискорбному варианту, который я вам в начале
разговора обрисовал. И - шутки в сторону. Может быть, я чего-то не понимаю,
но что такое ваша контора, какие дела вы там крутили четверть века,
просекаю отлично. Мне о вас самым подробным образом рассказали те, кто
прекрасно вас знает... Как, по-вашему, мы заранее о вас знали? Нет уж, я
прекрасно понимаю, что за подарок мне судьба послала... ,

- Но давайте все же...

- Господин адмирал! - в голосе собеседника появился металл. - Я, кажется,
все подробно изложил? Берите папку, идите и работайте. Быть может, вы свою
собственную шкуру и в грош не ставите, но девочку вашу, мне сердце
подсказывает, постараетесь вытащить... - и он сделал гримасу, которая, надо
полагать, означала теплую, ободряющую улыбку: - Кирилл Степанович, стыдно!
Вы же - твердый профессионал, что ж шарахаетесь от простого дела, как
глупая пятиклассница от минета? За работу, за работу! Как у нас говорят:
раньше сядешь - раньше выйдешь!

Мазур понимал, что протестовать бесполезно, что никакие объяснения в расчет
приняты не будут - да и не дадут их высказать. Этот путь заканчивался
тупиком. Как ни унизительно, но приходилось пока что плыть по течению... А
как прикажете поступить, если ваш" собеседник глух к логике и даже фактам?

- Хорошо, - сказал он, вставая и придвигая к себе черную папку - Но я
ничего не могу гарантировать...

- А придется, Кирилл Степанович, - мягко сказал Гвоздь. - Как в том пошлом
анекдоте. А придется. Потому что нет у нас с вами других вариантов, кроме
тех двух...

ГЛАВА ШЕСТАЯ. КАК ГИБНУТ ЛЮДИ В ШАНТАРСКЕ

Пузатая бутылка французской минеральной воды бесшумно опустилась на столик
рядом с его локтем.

- Благодарю, - сказал Мазур, не поднимая глаз от бумаг.

- Что-нибудь еще?

- Нет, спасибо.

- Вы только распорядитесь... - и узкая ладошка мимолетно коснулась его
щеки. - Всецело к вашим услугам...

- Шагай, прелестное дитя, - сказал Мазур. - Свободна пока.

Очаровательная горничная по имени Ксюша тихонечко хмыкнула и танцующей
походочкой прошествовала к выходу - Мазур поневоле проводил ее взглядом,
поскольку черное платьице в обтяжку ножек не скрывало нисколько, а
достоинства фигурки подчеркивало максимально. Увы, однозначные мужские
рефлексы - понятие неистребимое. Даже в столь пиковой ситуации...

Он налил полстакана слабо шипевшей минералки, залпом выпил. В который раз
взял с колен четыре фотографии, держа их, словно игральные карты.

Четыре физиономии, три мужских и одна женская, не отмеченные ни печатью
порочных наклонностей, ни теми патологическими чертами, о которых столько
распространялся старина Ломброзо, относительно коего до сих пор неизвестно:
был ли он шарлатаном или провидцем... Обычные, где-то даже приятные деловые
люди...

Которых прикончили одного за другим - красиво прикончили, можно бы
выразиться, с профессиональным цинизмом. Хватко, дерзко, не оставив следов.

Номер Первый. Выстрел в основание черепа, один-единственный, на лестнице в
роскошном новорусском доме. Пистолет остался на месте, а вот стрелявший
буквальным образом растворился в воздухе, ухитрившись не привлечь ничьего
внимания.

Номер Второй. Снова пистолет с глушителем - другой, правда, марки. Клиент
получил пулю в висок, сидя во дворе за рулем собственной машины. Стрелявший
бросил пистолет в машину и столь же бесследно растворился. Вероятнее всего,
была разыграна нехитрая, но действенная интермедия вроде: "Господин
хороший, не подскажете как пройти..." Фразу можно и не договаривать, если
видишь, что объект размяк, успокоился, добросовестно наморщил лоб и открыл
рот, чтобы вежливо ответить на вежливо заданный вопрос...

Личной охраны не было ни у того, ни у другого - ну да, надо полагать,
ребятки считали, что принадлежность их к определенной стае защищает лучше
любого панциря и любых бодигардов. Вот вам и доказали, что это вовсе не
так...

Номер Третий. Третья. Миловидная дама средних лет, чем-то неуловимо похожая
на райкомовскую активистку советских времен. Вот у нее телохранитель, он же
шофер, был - но он ничем не смог помочь, когда его подопечная, подойдя к
машине, вдруг дернулась и парой секунд позже завалилась с аккуратной
дырочкой во лбу. Недостроенный дом напротив, винтовка валяется на куче
битого кирпича под оконным проемом, стройка выходит на одну из центральных
улиц, где пешеходов - тьма-тьмущая...

Номер Четвертый. Самое, пожалуй, нахальное устранение из всех. Некто вошел
в служебный кабинет покойного (респектабельная и легальная адвокатская
контора, ни приемной, ни секретарши), располагавшийся в конце длинного
коридора, выстрелил в лоб, бросил ствол на пол и благополучно удалился
незамеченным. Вот вам и минусы опрощения, демонстративной благонадежности -
ему бы, жмурику, приемную завести с металлодетектором и парой
мордоворотов... нет. Гвоздь же говорил, что раньше ничего подобного не
случалось, все разборки и эти их "предъявы" проходили совершенно иначе, вот
они и расслабились душою и телом, жирком заплыли, уверенные, что они в этом
городе полные хозяева... А потом появился кто-то, восхотевший их в этом
разубедить...

Он снял телефонную трубку, набрал три цифры и кратко сообщил:

- Я закончил с бумагами.

- Соображения есть? - спросил Гвоздь.

- Есть кой-какие...

- Сейчас приду, максимум минут через десять...

Однако деликатный стук в дверь раздался буквально минуты через две - что
было, в общем, не удивительно. Мазур крикнул, чтобы входили, а сам тем
временем старательно собрал в стопочку бумажные листы с описаниями
мастерски произведенных умертвий, а также схемами некоторых хитрых
раскладов легального бизнеса. И списками кое-каких субъектов, коим очень
даже не нравилось грядущее подписание контракта - точнее, даже не оно, а
то, что их собственных автографов там не имелось. Мазур уже понимал, что
залетел высоко - в те недоступные для бульварной журналистики слои
атмосферы, где величаво парили бизнесмены и авторитеты, причудливо
сплетаясь так, что понять разницу меж первыми и вторыми было решительно
невозможно. Пожалуй, Гвоздь был прав - Мазура вовсе не обязательно убивать
за то, что оказался посвящен во все эти тайны. Ни одна газета не возьмет,
подобные секреты выплывают на свет божий в одном-единственном случае - если
их сольет кто-то из парящих...

- Здравствуйте.

Он еще сначала подметил что-то не то - шаги были гораздо легче мужских. А
сейчас, услышав женский голос, поднял глаза, торопливо встал, как и
подобало воспитанному морскому офицеру в присутствии дамы.

Особенно такой красавицы. Нежное и печальное лицо мадонны со старинных
гениальных полотен, волна светлых волос (положительно натуральных), синие
глазищи, ровный загар. Фигурка... ножки... короткое платье, напоминавшее
смђтанный на живую нитку кусок дешевенькой ткани, а потому, надо полагать,
умопомрачительно дорогое...

- Значит, это вы - генерал из Москвы? - спросило обворожительное видение. -
Можно, я сяду?

Мазур молча кивнул. Он пребывал в столь восторженном замешательстве, что
едва не ляпнул: "Да хоть ложитесь", но в последний миг опомнился, конечно.
При всем его богатом опыте, женщина, молодая и очаровательная, холеная и
недоступная, вызывала острый прилив самых примитивных побуждений. Бывают
такие на нашу голову...

- Значит, это вы - генерал из Москвы? - повторила она, севши напротив.

Мазур кивнул, решив не вдаваться в излишние подробности. В конце-то концов,
он в некотором смысле был генералом, и почти что из Москвы...

- Как вы думаете, все обойдется? - продолжала незнакомка с той же печалью
вселенской в синих глазищах.

- Обойдется, конечно, - браво ответил Мазур, поскольку ударить в грязь
лицом перед такой женщиной было невозможно. - Вы, простите, если я не
ошибаюсь...

- Я - Колина жена, - она кивнула. - Он мне почти ничего не говорит,
поскольку это дело, изволите ли видеть, не женское... Но я же не дура, если
я красивая, это еще не значит, что я дура... И у меня есть свои
соображения...

- Интересно было бы послушать, - сказал Мазур.

Он и в самом деле так думал. Дураку ясно, что эта холеная и безукоризненная
красавица в мужниных делах не участвует, у нее, несомненно, банальная
функция очаровательной игрушки - но женщины если они не круглые дуры, могут
что-то подметить, запомнить, связать воедино с помощью своей загадочной
логики те фактики, на которые мужик и внимания не обратит...

- Правда? Коля надо мной смеется, но я-то знаю... - она бросила на дверь
быстрый взгляд. - Здесь не совсем удобно... Вы бы не могли, будучи в
городе, ко мне зайти?

- Куда, простите?

- Вот, - она извлекла из крохотной сумочки визитную карточку и протянула
ему.-

Тут все написано, я первую половину дня обычно там провожу...

В дверь постучали. Красавица поднялась и направилась к двери, напоследок
бросив Мазуру:

- Вы только не думайте, что я сошла с ума...

Он торопливо кивнул, глядя ей в спину - что ж, она и в самом деле не
сказала пока что ничего, позволявшего бы думать, что с мозгами у нее не все
гладко... Обеспокоена - ну, безусловно, как любой на ее месте...

Она разминулась с мужем молча, тихо прикрыла за собой дверь. Встретив
взгляд Гвоздя, Мазур пожал плечами:

- Такой вот неожиданный визит состоялся...

- Ну да, я ей говорил... - пожал плечами Гвоздь, усаживаясь напротив. -
Надо ж было успокоить, она у меня отнюдь не дура, в главные дела не лезет,
но считает, что мужнины хлопоты должна разделять, декабристка... - в его
тоне сквозило горделивое хвастовство собственника.

Вполне даже уместное - хозяин такой женщины имеет право на завистливое
восхищение ближних...

- Она у вас кто, если не секрет? - спросил Мазур.

- Искусствовед, - опять-таки с ноткой гордости ответил Гвоздь. - Я ей купил
махонький такой художественный салон, чтоб забавлялась, чтоб была видимость
дела. И занятие есть, и не ноет, что ее в четырех стенах заперли...

- У нее есть постоянная охрана?

- А как же. И у нее, и у пацана. А что?

- Вы и она главным образом здесь живете?

- Ну да. В городе, само собой, есть хатка, но это так, для случайного
ночлега. Здесь, сами понимаете, приятнее во всех смыслах... - он повторил:
- А что?

- Я все это внимательно просмотрел, - медленно сказал Мазур, кивнув на
аккуратную стопочку листов. - Даже не знаю, то ли вас поздравлять, то ли
наоборот... Во всех четырех случаях - хорошо поставленные, профессиональные
ликвидации.

- Кто бы сомневался... Работает спец. Это, мне говорят с обеих сторон, не
простая "торпеда". Попахивает хорошей выучкой в кое-каких государственных
заведениях, а?

- Да уж безусловно, - сказал Мазур. - Вы, часом, никого такого не выгоняли
с волчьим билетом? Так, чтобы потом обиделся? Может, у кого-то, кого вы
невзначай обидели, есть... ну, не знаю: брат, сват, жених, муж, дедушка,
бабушка, прошедшие спецподготовку?

- Чего нет, того нет, - решительно сказал Гвоздь. - Эти варианты мы сразу
проверили. Полный ноль. Можете в этом направлении даже и не работать.

- Ну что ж... - сказал Мазур. - Да, вот что еще... Этих четырех можно
назвать ключевыми? Невосполнимыми потерями?

- Вряд ли, - почти сразу же ответил Гвоздь. - Людишки были, конечно нужные,
верные и толковые... но, по большому счету, без любого из них в отдельности
и всех четырех сразу обойтись можно. Мир не перевернется и доходы резко не
упадут. Ну, разумеется, нам все же создали определенные неудобства:
пришлось ломать голову, кого назначать на освободившуюся вакансию, потом
посвящать в дела... Но чтобы "ключевые", "невосполнимые"... Нет.

- Понятно, - сказал Мазур. - Значит, ваши конкуренты, поименованные в этом
вот списочке, ежели захотели бы нанести вам реальный большой ущерб, били бы
по другим фигурам?

- Уж это непременно. Есть с десяток людей, которые как раз и стали бы
невосполнимыми потерями. Ключевые, по вашей терминологии.

- Что же у нас с вами получается... - задумчиво протянул Мазур. - Эти
четыре убийства... Для ваших конкурентов - чересчур мелко, а для
какой-нибудь шпаны, подрастающего поколения волчат - чересчур
профессионально... А?

- А ведь пожалуй, вы точно обозначили, - сказал Гвоздь, на глазах
оживившись. - Что значит - профессионал... Все правильно. Для волчат -
чересчур профессионально, у всех, кто тут пытается мне подышать в затылок,
не найдется такого спеца... Но, с другой стороны... Конкуренты могли бы все
это устроить в одном-единственном случае: чтобы потом мягко и ненавязчиво
намекнуть. Не теряя времени, обозначить те стежки, где я начал им на
любимые мозоли наступать... Формулу-то вы хорошую придумали, но ведь
получается тупик. Я и без вас чувствую, что это - кто-то третий.

- Ну, дайте мне время... - сказал Мазур. - Пока что я совершенно уверен в
одном. Лично вас никто не пытается убрать. У вас ведь в усадьбе вашей нет
никаких подземных ходов, а?

- Да нет.

- Ну вот, а что касаемо крытых переходов - я и сам видел, что не сыщется ни
единого... И вы, и жена постоянно ходите по двору, то бишь по открытому
пространству. Если бы наш Некто хотел убрать вас или ее, он давно бы это
сделал. - Мазур подошел к окну и для наглядности показал рукой. - До того
вон, заросшего симпатичной густой тайгой, склона - не более полутора
километров, а то и чуточку меньше. Профессионал давным-давно дернул бы
вас... или кого-то другого из снайперской винтовки, вовсе не обязательно
самой лучшей. Тот, кто сделал ваших четырех сотрудничков, смог бы без
особого труда провернуть и это. И потом... Насколько я понял, вверх, в
город, ведут только две дороги?

- Ага.

- И поехать в город, и вернуться из города можно только по ним... -
рассуждал вслух Мазур. - Одна пошире, другая совсем узкая, и тайга к обеим
подступает практически вплотную... Вас настолько легко шлепнуть на любой из
дорог...

- Ну уж, простите! Бдим-с! И машинешка есть бронированная, и руки у охраны
не пустые...

- Я чисто теоретически рассуждаю, - сказал Мазур. - А, с точки зрения
теории, шлепнуть вас на любой из дорог не просто, а очень просто. Броня, в
конце концов, кое от чего не спасает совершенно, а руки у нападающих обычно
тоже не пустые... Ладно, я отвлекся. К чему я вас подвожу? Да к тому, что
на вашу жизнь и здоровье наш невидимка пока что не посягает. Хотел бы,
давно посягнул бы. С помощью такой же винтовочки, как та, из которой
положил вашу банковскую даму.

- Да я и сам, знаете, о чем-то похожем думал, - сказал Гвоздь. - Правда, не
брал в расчет тот косогор, тут вы правильно подметили. И к Томке пока что
подходов не было...

- Кто это?

- Дочка, - сказал Гвоздь, на лице которого вдруг прорезалось нечто вполне
человеческое. - Сошелся я с одной в самом начале перестройки... Ну, вскоре
снова сел... как оказалось, в последний раз. Она умерла три года назад.
Баба была с характером, там, знаете, получился чистый роман типа: ах, вот
ты кто, а вовсе не честный инженер? Знать тебя не знаю, уголовная твоя
рожа! - Он уставился куда-то вдаль, произнес отрешенно: - С характером была
баба... Ну вот... В общем, три года назад я Томку подобрал под крыло.
Сложный был процесс - девка опять-таки с характером, вся в маму, привыкла
думать, что папка-летчик двадцать лет назад навернулся с вертолетом в
щепки... А тут - нате вам, живой папка, и к тому ж не кто-нибудь, а
господин Гвоздь... Скажу по совести, родственные отношения до сих пор
строятся непросто. Ну ничего, квартирку я ей сделал, денежки брать
привыкла...

- Взрослая, я так понимаю?

- Да, в общем... Двадцать два. Универ заканчивает, сейчас в тайге с
археологами... и это-то меня начало напрягать. Они на границе с Монголией,