борту тянулись  кранцы  из
старых автопокрышек, что-что, а причалить к "Сириусу" он мог свободно.
   - Доброе утро, господа! - задрав голову,  крикнул  комиссар.  -  Капитан,
надеюсь, уже не спит?
   - Разумеется, - сказал Мазур  без  особой  доброжелательности  -  у  него
сейчас не было охоты вести светские беседы с кем бы то ни было.
   - У меня к нему срочное  дело.  В  связи  с...  последними  событиями  на
острове. Разрешите подняться на борт?
   - Конечно, - сказал Мазур. - Передвиньтесь метров  на  пять  вперед,  вам
трап спустят...
   Он повернулся к надстройке и громко свистнул в два  пальца,  но  палубный
матрос и так уже спешил к  тому  месту.  За  кормой  полицейского  суденышка
вскипела вода, оно шустро рванулось на  несколько  метров,  и  рулевой  лихо
застопорил ход так, что уже  спускавшийся  с  борта  "адмиральский"  трап  с
поручнями и перилами оказался аккурат  напротив  комиссара  Ксавье.  Научные
ребятки у лебедки смотрели на визитеров с  любопытством,  приставив  ко  лбу
ладони козырьком, а откуда-то справа появился лейтенант Ожье, надо полагать,
дисциплинированно  спешивший   с   рапортом   к   своему   непосредственному
начальству.
   Ксавье ловко взобрался по трапу, почти не касаясь  руками  тонких  перил.
Одернул мундир, кивнул Мазуру:
   - Как дела, все нормально?
   - Работаем... - отделался Мазур скупой репликой.
   Следом за комиссаром вереницей поднимались  его  люди  -  трое,  шестеро,
семеро, многовато что-то...
   Краешком глаза Мазур заметил, что лейтенант Ожье, уже  было  подбежавший,
повел себя странно: вдруг сбился с шага, уставясь на поднимавшихся по трапу,
сделал неловкое движение совершенно сбитого с толку  человека,  вынужденного
во мгновение ока выбрать какой-то вариант действий из  целой  кучи  мешавших
друг другу побуждений. Его рука, все ускоряя движение, метнулась за спину, к
большой желтой кобуре, пальцы царапнули застежку...
   И тут же лейтенант застыл в напряженной позе - прямо на  него  сноровисто
навели парочку автоматов.
   Дальше все замелькало. Крайний слева полисмен, сделав  несколько  быстрых
шагов в сторону сгрудившихся  у  лебедки,  выпустил  длинную,  оглушительную
очередь над их головами. Высокий ботинок на шнуровке  впечатался  лейтенанту
Ожье под вздох, и он скрючился, тут же получив сверху, по шее, прикладом.
   - Лежать! Лицом вниз!
   - Лицом вниз, руки за голову!
   - Руки вверх, руки выше!
   Мазур медленно поднял руки. Предпринимать что-то в таких условиях было бы
самоубийством - на него с Лавриком уставилось с  полдюжины  автоматов.  Все,
кто их держал, стояли на таком расстоянии, что о броске нечего и думать.
   - Мордой на палубу, кому говорю! Ничего не соображая,  да  и  не  пытаясь
сообразить, Мазур встал  на  колени,  растянулся  вниз  лицом  на  прогретых
солнцем досках палубы. Рядом устроился в той же позе Лаврик, он лежал слева,
а справа охал и кряхтел лейтенант Ожье. "Ни хрена не  понимаю,  -  оторопело
подумал Мазур, смыкая пальцы на затылке. - Ожье  -  самый  что  ни  на  есть
натуральный полицейский чин, его  сам  Дирк  сюда  привез.  Может,  оказался
засланным казачком, чьим-то там агентом? Ну а нас-то с какой стати по  этому
поводу - мордой на палубу?"
   Вывернув голову, прижавшись щекой к палубе, он лежал неподвижно -  ничего
другого не оставалось. У самого лица  тихо  поскрипывали  новенькие  ботинки
прохаживавшегося возле  них  часового.  Неподалеку  слышались  крики  -  это
укладывали физиономиями на палубу мирных советских ученых. Трап  поскрипывал
и раскачивался - по нему взбегали новые полицейские.
   - Ожье, - тихонько сказал Мазур. - Что за новости?
   Страдальчески искаженная болью физиономия лейтенанта была  совсем  рядом.
Ожье, скрипя зубами, ответил:
   - "Синие акулы", я узнал...
   И замолчал, охнув, дернувшись от безжалостного пинка. Тут же спину Мазура
придавил тяжелый ботинок, и чей-то голос наставительно рявкнул:
   - Молчать!
   Тут бы и взметнуться, взять ногу на  излом,  пока  не  хрустнет  коленный
сустав... Нет, рано. Непонятно, сколько их там, еще  всадят  пару  очередей,
пока будешь выламывать часовому ноженьку...
   -  Вам  не  кажется,  мистер  Мазур,  что  это  хороший   заголовок   для
детективного романа? - совершенно непринужденно произнес у него над  головой
Ксавье. - "Визит комиссара Ксавье". Что вы молчите?
   - Часовой не велит.
   - Ничего, говорите...
   - Что это все значит?
   - Да сущие пустяки, если подумать, - весело сказал комиссар. - Скоро  вам
все объяснят...
   И отошел,  судя  по  звукам.  Тянулись  минуты.  Как  ни  странно,  Мазур
почувствовал некоторое облегчение. Из-за того,  что  успел  сказать  бедняга
Ожье. Не власти, а сепаратисты. Значит, никакого скандала на весь "свободный
мир", никакого провала. Интересно, что им нужно? Заложники? Или...
   - Мистер Мазур, можете встать, - сказал вернувшийся Ксавье.
   - А от часового я не получу? - спросил  Мазур  не  двигаясь,  старательно
изображая запуганного оружием интеллигента.
   - Помилуйте! Кто же это рискнет нанести телесные  повреждения  советскому
ученому, гостю нашей республики? Вставайте,  мистер  Мазур.  Только,  я  вас
душевно предупреждаю, не вздумайте откалывать какие-нибудь номера. Мои  люди
будут стрелять  по  ногам,  что,  в  общем,  не  смертельно,  однако  крайне
неприятно... Ясно?
   - Что тут неясного... - проворчал Мазур.
   - Руки держите за спиной,  пожалуйста.  Они  с  Самариным  двинулись  под
конвоем четырех автоматчиков. В одном Мазур быстро опознал подчиненного Ожье
- не того, что пытался шаманскими  зельями  умилостивить  большого  музунгу,
второго.
   - Ксавье, кто вы такой? - спросил Мазур, не оборачиваясь.
   - Патриот своей страны, мистер Мазур, -  хохотнул  Ксавье.  -  Вас  такое
объяснение устраивает?
   Мазура  оно  совершенно  не  устраивало.  Патриот?  Мало  ли   гнусностей
творилось под этой абстрактной маской? Но он благоразумно промолчал.  Вскоре
их с Лавриком  втолкнули  корабельный  лазарет,  где  в  уголке  уже  сидели
испуганная Мадлен и Дракон, на вид  растерянный,  подавленный,  но  в  душе,
конечно, кипевший холодной мстительностью.
   "Цивильных" они, конечно, без особого труда ошеломили и согнали  в  кучу,
как  баранов.  Дальше  "каптерки",  разумеется,  не  продвинулись.   Ребята,
вернувшись, размазали бы  эту  банду  по  стенам...  но  они  ни  о  чем  не
подозревают, по-стахановски трудятся возле "Агамемнона"... Интересно,  успел
ли дежурный по "каптерке", прежде чем до него  добрались,  подать  сигнал  в
"секретную часть"? А если успел, что толку? Мичман в  "секретной",  конечно,
затаится, но ничего пока что предпринимать не станет. Положеньице...
   Ксавье непринужденно занял место доктора Лымаря за белым столом. Рядом  с
ним присел на краешек стола  плотный  бородач  лет  сорока,  державшийся  со
спокойной уверенностью командира. Автоматчики  оттянулись  к  двери,  где  и
выстроились в шеренгу, держа четверых пленников на прицеле.
   - Итак, господа... - сказал Ксавье, вытянув из нагрудного кармана  тонкую
сигару.  -  Могу  вас  обрадовать:  операция  прошла  прекрасно.  Радиорубка
захвачена, радист нейтрализован, ваш первый помощник, капитан,  перед  лицом
убедительных, отточенных до бритвенной остроты аргументов уже  обрисовал  по
внутренней  судовой  трансляции  положение  дел  и  убедительно  просил   не
сопротивляться. Так что мы можем беседовать совершенно спокойно. Причем я бы
вам решительно не советовал питать глупые  надежды  на  помощь  извне.  Весь
окружающий мир ничего о случившемся с вами не знает и не узнает еще долго...
   - Поменьше болтовни, Ксав, - буркнул бородатый.
   Судя по лицу Ксавье, в данном случае он был простым  подчиненным,  а  вот
главным - как раз бородач. "Симпатичный  мужик,  -  оценил  Мазур,  -  такой
глотку перережет без всяких угрызений совести..."
   - Хочу вам представить господина Таберже, - показал Ксавье на бородатого.
- Начальник штаба Фронта национального освобождения Восточных островов.
   - В просторечии - "синие акулы", - пробасил бородач.  -  По  терминологии
правящего режима - "сепаратисты". На деле - борцы за  подлинную  демократию,
за  свержение  полностью  себя  скомпрометировавшего  проимпериалистического
режима.
   Мазур подумал, что начальник штаба, чего доброго, закатит длиннющую  речь
по примеру Фиделя Кастро, но бородач, как оказалось,  был  скорее  человеком
действия. Посчитав, что сказал достаточно, он  извлек  из  кобуры  увесистый
кольт, покачал им в воздухе, многозначительно глядя  на  пленников,  положил
рядом с собой на стол и подтолкнул комиссара:
   - Давай, начинай дипломатию. У тебя лучше получится...
   - Итак, дама и господа... - светски улыбаясь, сказал Ксавье. -  По-моему,
вы все четверо люди сообразительные... Надеюсь, уже поняли, почему  господин
Таберже пригласил для беседы именно  вас?  Ну  что  же  вы  так  старательно
изображаете на лицах полнейшее недоумение? Позволю себе  напомнить,  что  вы
трое - четвертый сейчас под водой, а?  -  предприняли  недавно  прогулку  на
катере к Кирари, зачем-то прихватив с  собой  акваланги...  а  вы,  капитан,
вместе с мистером  Мазуром  навещали  мадемуазель  Мадлен,  после  чего  она
отправилась с  вами  в  плавание.  Ну?  Ах,  вы  придали  вашим  открытым  и
простецким физиономиям выражение вовсе уж полного идиотизма... Зря, господа.
   - Я с вами церемониться не буду, - мрачно пообещал бородач.
   - Леон говорит сущую правду, - сказал Ксавье. - И  это  вовсе  не  пустые
угрозы. Борцы за свободу слишком многое повидали,  чтобы  испытывать  трепет
перед  какими-то  иностранцами...  Короче  говоря,  как   обстоят   дела   с
сокровищами затонувшего фрегата? Сколько  вы  уже  подняли?  Только,  я  вас
умоляю, не стоит округлять глаза и восклицать: "Да о чем вы!" Мы - серьезные
люди, господа. И  ни  за  что  не  предприняли  бы  сегодняшнего  рейда,  не
располагай точной информацией о том насквозь предосудительном с точки зрения
местных законов дельце, которое вы пятеро  хотели  провернуть...  Вы  где-то
раздобыли точные сведения об  "Агамемноне".  И  потихоньку  стали  выгребать
сокровища. Ай-яй-яй, господа... Простительно  было  бы  мадемуазель  Мадлен,
продукту растленного буржуазного общества. Но вы-то,  советские  люди...  Вы
меня разочаровали, клянусь. Вы разрушили  в  моих  глазах  образ  советского
человека, бескорыстного  друга  освобожденных  от  колониальной  зависимости
народов... Не могу даже описать, как я удручен... Под  носом  у  команды,  у
благородных ученых и политических руководителей проворачивать  свой  грязный
бизнес...
   "Пожалуй что, он вполне искренен, - подумал  Мазур.  -  И  в  самом  деле
полагает, что мы пятеро - художественная самодеятельность, кустари. Вот  что
значит провинциальное мышление чиновничка  крохотной  республики.  Ему  и  в
голову не придет оценить масштаб и размах, догадаться, что весь  "Сириус"  -
инструмент государства... И прекрасно".
   - Что вы хотите? - глядя исподлобья, спросил Дракон.
   - Неужели вы до сих  пор  не  поняли?  Плохо  верится...  Капитан,  любая
революционная борьба требует денег. Поэтому,  как  это  ни  прискорбно,  вам
придется вернуть награбленные у  ахатинского  народа  сокровища  его  лучшим
представителям.  Если  все  пройдет  гладко,  если  я  останусь...  если  мы
останемся вами довольны, вам, пожалуй, оставят по горсточке.  Но  не  более,
господа,  советую  не  строить  иллюзий.  Вы  и  за  горсточку  должны  быть
благодарны на всю оставшуюся жизнь. Чересчур уж легко перерезать вам  глотки
и вышвырнуть  за  борт.  Или,  если  быть  гуманистами,  информировать  ваше
правительство и полицию о том, чем вы тут занимались. Вряд ли ваше поведение
одобрят на родине...
   - Короче, - поерзал бородач.
   - Давайте наплюем на дипломатию, - сказал Ксавье уже без улыбки. - Мы  не
можем позволить себе такую роскошь - устраивать на судне скрупулезный обыск.
Я много лет прослужил в полиции, господа. И прекрасно  представляю,  сколько
великолепных  тайников  можно  без  особых  хлопот  оборудовать  на  большом
современном судне вроде вашего. В свое время я стажировался на ливерпульской
таможне, имею Опыт... Чтобы обнаружить сокровища самим, нам потребуется пара
недель и не менее батальона бойцов... Это  нереально.  Поэтому  единственная
надежда - на вашу откровенность. Никто не будет с вами  церемониться.  -  Он
встал, подошел к стеклянному  шкафу,  вытащил  первый  попавшийся  ящичек  с
инструментами и задумчиво подбросил на ладони  зубоврачебные  щипцы  жуткого
вида. - Судя по личику мадемуазель Мадлен, на  коем  имеет  место  некоторая
бледность, она хорошо себе представляет положение дел. И не путает  Фронт  с
Армией Спасения. Я прав, мадемуазель? Вот видите... - Он пощелкал щипцами. -
Чего только не придумает пытливая мысль белых эскулапов... Итак? Есть  масса
вариантов. Можно начать с вас, Мадлен. Вряд  ли  вам  понравится,  если  вас
старательно пропустят через взвод. Или испортят ваше  очаровательное  личико
какой-то из этих штук. Можно начать с вас, капитан, вы  пожилой  человек,  а
значит, в отличие от ваших молодых сообщников,  научились  ценить  жизнь.  И
боль наверняка переносите хуже. Впрочем, и эти крепкие  молодые  люди  могут
разговориться, когда им прищемят особенно уязвимые части организма...  -  Он
смотрел холодно и зло. - А? Отрезать для начала  по  яйцу  -  все  выложите,
чтобы не лишиться второго... Я не шучу, господа...
   - Он не шутит, - подтвердил бородач. - Нисколечко. Правда, я хочу  внести
поправки. Можно и по-другому. Я  попросту  прикажу,  чтобы  сюда  одного  за
другим приводили членов команды, начиная с женщин, и буду их здесь  шлепать.
Скажем, по человеку в пять минут. Ну, а если на вас это поучительное зрелище
не подействует, придется все же претворить в жизнь все, что вам обещал Ксав.
Только при таком раскладе я не дам за ваши головы ни пенни. Если  мы  начнем
убивать, волей-неволей придется принять меры, чтобы свидетелей  не  осталось
вообще.  Понимаете?  Вы  в  этом  случае  сдохнете  последними,  всего-то  и
преимуществ. Одно скажу: я сюда пришел за сокровищами и без них не уйду.
   - С чего вы вообще взяли, что мы... - начала было Мадлен.
   - Мадемуазель... - с мягким укором сказал Ксавье.  -  Не  будете  ли  так
любезны объяснить, откуда у вас в квартирке секстан с "Агамемнона" и золотые
монеты короля Георга? Молчите? То-то...  Даже  если  вы  не  успели  поднять
много, место наверняка знаете точно.
   - А где гарантии, что мы останемся живы? - спросил вдруг Лаврик.
   Он определенно начал какую-то игру. Еще  ничего  не  понимая  толком,  но
стремясь подыграть, Мазур поддержал:
   - Вот-вот, где гарантии?
   - Гарантии? - хмыкнул бородатый Леон. - Видите ли,  мне  не  хочется  без
крайней нужды представать перед миром чудовищем, которое  столь  безжалостно
разделалось с советскими людьми. Я серьезный человек, господа. Моя задача  -
взять власть, а не удрать с мешком награбленного золота. Без  крайней  нужды
мне не хотелось бы применять крайние меры. Но если вы меня вынудите... -  Он
осклабился. - Вам придется верить, потому что другого выхода у вас  попросту
нет. Получите самое ценное - жизнь... Лаврик  с  большим  сомнением  покачал
головой, пожал плечами:
   - Кто вас знает, герр команданте...
   Бородатый Леон, не изменившись в лице и позе, что-то  громко  рявкнул  на
креольском. Мазур на всякий случай напружинился, выбрал цель  для  броска  -
того типа, что стоял к нему ближе всех. В руках у него, как и  у  остальных,
был  "Стерлинг"  с  глушителем.  Удобная  штучка,  короткая,   прикладистая,
тридцать четыре патрона. Далековато стоит,  да  и  народу  в  каюте  слишком
много, получится каша...
   Однако ничего страшного не произошло. Тот, кого Мазур только что  наметил
в качестве наиболее реальной цели, шустро выскочил за дверь.  И  через  пару
минут вернулся, подталкивая  металлическим  плечевым  упором  автомата  двух
печально выглядевших служителей закона - лейтенанта Ожье и того  парня,  что
просвещал Мазура насчет большого музунгу. С ними,  похоже,  не  церемонились
вовсе - на лицах кровь и припухлости.
   Короткая команда - и обоих поставили на колени посреди каюты. Леон,  сидя
в прежней позе, плавным движением достал из-за отворота мундира "Вальтер"  с
глушителем. Держа пистолет горизонтально,  словно  бы  никуда  конкретно  не
целясь, потянул спуск. Глушитель с кашляющим звуком выплюнул узкий  лепесток
желтого огня.
   Полицейский медленно опрокинулся набок, повалился на пол и замер,  только
ноги конвульсивно подергивались. Со своего места Мазур хорошо видел  посреди
его лба черную дырочку с опаленными краями. Ожье зажмурился, вжимая голову в
плечи. "Вот тебе и большой музунгу, - растерянно подумал Мазур,  -  не  того
ты, парень, боялся..."
   - Кто-нибудь здесь еще полагает, что я шучу? - спокойно спросил  Леон.  -
Лейтенант - следующий. Потом настанет  очередь  ваших  людей,  капитан.  Что
поделать, у меня больше нет местного материала,  а  вы,  я  вижу,  чертовски
упрямы...
   Глава восьмая
   И ВНОВЬ ЗАВЕРТИТ НАС...
   - Ну хорошо,  хорошо!  -  истерически  вскрикнул  Лаврик.  -  Давайте,  я
покажу... Пошли...
   - Это  почему  же  ты?  -  дернулся  к  нему  Мазур,  налетел  грудью  на
предусмотрительно выставленный ствол автомата и замер. Повторил с  дрожью  в
голосе: - Это почему же ты один?
   - Вот это уже лучше, - сказал Леон с некоторым одобрением.  -  Все  идет,
капитан, как я и предсказывал: ребятки,  даром  что  молоды,  хотят  жить...
Ксав, возьми-ка обоих и в темпе двигай к тайнику. Если они не принесут  сюда
все через...
   - Вы что, рехнулись? - огрызнулся Лаврик. - "Принесут"... Там килограммов
двести золота, только и бегать с такой ношей на горбу по кораблю...
   - Да? - спокойно сказал бородач. -  Ну,  простите,  господа,  увлекся.  В
самом деле, я как-то не подумал... Просто покажете  тайник.  Ксав,  если  не
уложитесь в четверть часа, я велю ухлопать этих, - он  кивнул  на  Мадлен  и
Дракона. - Вам ясно, господа кладоискатели?
   - Не уложимся, - сказал Мазур. - Одна дорога сколько времени займет - нам
в нижний трюм спускаться, потом вылезать  оттуда,  да  и  тайник  нужно  еще
открывать, мы же не в простой шкафчик все свалили...
   -  Ну  ладно,  полчаса,  -  сказал  Леон.  Как  он  ни  пытался  остаться
невозмутимым,  а  глаза  поблескивали  азартом.  -  Покажете  тайник  Ксаву,
возьмете пару пригоршней для наглядности и быстренько  -  назад.  Или  через
полчаса этих двоих... Живо!
   Повинуясь его жесту, двое автоматчиков развернулись к Мазуру с  Лавриком,
бдительно наставили трещотки. Ксавье,  поигрывая  пистолетом  с  глушителем,
любезно предложил:
   - Пойдемте, господа? Руки за спиной держите, так будет спокойнее и мне, и
вам...
   Они вышли из каюты и двинулись по коридорам - пустым,  тихим,  ничуть  не
изменившимся. Когда свернули за угол, Мазур, чуть повернув голову,  негромко
сказал:
   - Ваши парни не услышат... Комиссар,  вы  вроде  бы  насквозь  городской,
культурный человек... Что вам в этой политике?
   Комиссар хмыкнул:
   - Мистер Мазур, государственность у нас  еще  не  устоялась,  и  возможны
самые решительные изменения...
   - Хотите быть министром внутренних дел?
   - А почему бы и нет?
   - Это зыбко и нереально, - сказал Мазур, не замедляя шага. -  А  ценности
есть ценности. Мы могли бы договориться, лучше уж делить  на  шестерых,  чем
отдавать неизвестно кому на  самые  дурацкие  цели...  Все  равно  этот  ваш
герильяс их пустит по ветру, на революцию или как там это у вас зовется...
   Краешком глаза он видел лицо комиссара - честное слово, на  нем  какой-то
миг присутствовало тягостное раздумье  и  борьба  чувств.  Комиссар  Ксавье,
человек в  годах,  был  прагматиком,  а  не  юным  герильясом  из  пальмовых
джунглей...
   - Ну? - спросил Мазур.
   - Мистер Мазур, там осталось  двенадцать  человек,  не  счи