то и не мое дело,- ответил
Франсуа.- Даже если завтра на  далекой  родине  установят  "крота"  со  всей
непреложностью, чем это нам поможет? То-то. О нашей  миссии  знают  -  и  не
более того. Такой поворот событий заранее  предусматривался,  вы  не  забыли
беседу в самолете?
   - Вашими бы устами...- протянул Мазур.
   - Глупости,- жизнерадостно осклабился Франсуа.- Как вы  сами  действовали
бы на их месте? Ну-ка?
   - Весьма  вероятно,  я  и  не  пытался  бы  подсунуть  членам  их  группы
тарантулов за шиворот или отравить колбасой,- сказал  Мазур.-  Скорее  уж  я
устроил бы засаду на месте, будь оно мне изве-стно.  И  дождался  бы,  когда
аквалангисты всплывут на поверхность с добычей... Так гораздо рациональнее.
   - Вот видите. Почему же наши... оппоненты должны быть глупее  нас?  Место
им известно. Логично ожидать именно таких действий, какие описали вы...-  Он
приостановился.- Дружище Влад, посидите пока здесь, а мы с  Мигелем  кое-что
обсудим...- и он легонечко подтолкнул Кацубу  ладонью  к  парадному  крыльцу
"Трес Крусес".
   Мазур присел за столик, отчего-то выбрав  тот  самый,  за  которым  сидел
полчаса назад, начал уже к нему привыкать. Тут же беззвучно возник официант,
разумеется, он неплохо владел английским,  иначе  и  не  попал  бы  в  столь
респектабельное заведение,- и Мазур без всяких лингвистических хлопот  обрел
пиво с  местными  жареными  орешками.  Краем  глаза  покосился  на  здешнего
штатного топтуна - тот лениво цедил свою колу и Мазура словно  бы  не  видел
вовсе, а вот проходивших по площади сеньорит замечал мгновенно. На брусчатку
уже легли длинные косые тени  старинных  зданий,  укрыв  заодно  посвященную
Кабрере мемориальную доску, и казалось...
   Все мысли вдруг отлетели, Мазур  ощутил  нечто  вроде  солнечного  удара.
Проморгался, потряс головой. Казалось, он сходит с ума.
   Лихорадочно прислушался к себе. Ничто вроде бы не изменилось,  окружающий
мир оставался прежним, исполненным вечерней беззаботной в неги,- вот  только
Каперанг Мазур, похоже, все-таки сошел с ума...
   Потому что по площади, пересекая ее наискосок, легкой походкой - насквозь
знакомой, летящей! - шла Ольга.
   Ее не должно было здесь быть, ее вообще не было на этом свете, потому что
год назад его молодая жена ушла  туда,  откуда  не  возвращаются.  Она  была
мертва, похоронена в  Шантарске,  но  сейчас,  появившись  вдруг  на  зыбкой
границе меж прохладной тенью и потускневшим дневным светом,  покойная  Ольга
Мазур, Олечка Вяземская, знакомой походкой шагала по исторической брусчатке,
легонько взвивался над коленями подол невесомого синего платья,  постукивали
каблучки...
   Это ее золотые волосы рассыпались облачком по плечам. Это ее сине-зеленые
глаза, ее походка, ее фигура, ее стать, иона, господи боже, живая...
   Мазур задохнулся.  Двое  повес  в  белоснежных  костюмах,  которых  Ольга
миновала, не удостоив и взгляда, почти синхронно взмахнули руками, и  каждый
приложил левую ладонь ко лбу, а большой палец правой прижал  к  щеке.  Мазур
уже знал, что этим абсолютно приличным жестом истый кабальеро выражает  свое
неописуемое восхищение прелестью очаровательной сеньориты. Если они тоже  ее
видят, она живая... но что, если ему только кажется, что он их видит,  а  на
самом деле... Нет, это же она, она, она!
   Оттолкнув некстати оказавшегося рядом официанта, Мазур  с  маху  вскочил,
сделал несколько шагов на ватных ногах, так и заплетавшихся. Успел  заметить
удивленную  физиономию  штатного   топтуна,   успел   услышать   за   спиной
недоуменный, деликатный писк официанта, не осмелившегося беспокоить сеньора,
но не сдержавшего удивления нежданной прытью гостя...
   Он быстро шел,  почти  бежал  на  подгибавшихся  ногах.  Впереди,  совсем
близко, колыхалась копна золотистых волос, стучали каблучки,  локти  девушки
слегка прижаты к бокам, а кисти рук отведены от талии - Ольгина манера! -  и
точеная фигурка до боли знакома, и знакома походка...
   То ли он чересчур громко топал, то  ли  еще  чем-то  привлек  внимание...
Девушка чуть-чуть приостановилась, оглянулась через плечо -  и  Мазур  вновь
увидел Ольгино лицо, знакомо приподнятую в легком  недоумении  левую  бровь,
сине-зеленые глаза.
   Замер, как вкопанный, не зная  что  сказать  и  не  понимая,  что  вообще
говорить. Сердце колотилось, по  спине  бежали  холодные  струйки  пота,  он
потерял  себя,  словно  выдернули  какой-то  стержень,  на  котором  все   и
держалось.
   Девушка,  Ольга  дернула  плечом,  чуть  слышно  хмыкнула  и  преспокойно
направилась дальше. Мазур плелся следом, уже  не  чувствуя  заходившегося  в
смертной тоске сердца.
   Она свернула на авениду  Сан-Августин.  Мазур  тащился  следом,  лишенный
мыслей  и  чувств.  Остановившимся  взглядом  смотрел,  как   она   небрежно
встряхивает черной коробочкой, извлеченной из сумочки - а Мазур и не замечал
сумочки до этого мига! - как, на секунду мигнув огнями, коротко  взмяукивает
сигнализацией белый джип  "Субару",  как  Ольга,  бросив-таки  на  странного
преследователя еще один недоуменный взгляд,  садится  за  руль,  как  машина
ловко вклинивается в поток на перпендикулярной улице, исчезает за углом...
   Мазур стоял у самой кромки тротуара, глядя туда, где не было  уже  белого
джипа. Он и сам не понимал, чего ждет, но не мог ни двинуться  с  места,  ни
собрать мысли хоть в какое-то подобие здравых раздумий. Такого с ним еще  не
случалось, видел однажды призрак убитой женщины - им и убитой,  кстати,-  но
та встреча длилась какой-то миг, видение моментально растаяло,  и  с  самого
начала ясно было, что это не более чем видение. Зато теперь... Она  была,  и
она была живая. Но в нашей реальности такого случиться ни за что  не  могло,
мертвые не возвращаются.
   Мазур вдруг поймал себя на том, что бормочет под нос:
   - Если ты хотела вернуться, почему не пришла раньше?
   И едва не заорал от переполнявшего его тоскливого ужаса.

   Глава четвертая
   МУЖСКИЕ ИГРЫ В РАЙСКИХ КУЩАХ
   По прошествии какого-то времени он обнаружил, что стоит  одной  ногой  на
проезжей части, другой на  тротуаре,  нелепо  скособочившись,-  тротуар  был
довольно высоко поднят над отведенным для самобеглых колясок  пространством,
а за локоть его поддерживает рослый полицейский в белой  форме  и  блестящих
коричневых ремнях, что-то растолковывает, мягко, но решительно  оттесняя  на
тротуар.
   Мазур подчинился, уже немного  овладев  собой,  начиная  соображать,  что
выглядел со стороны то  ли  вдрызг  пьяным,  то  ли  идиотом.  Огляделся,  с
некоторым страхом  ожидая  новых  галлюцинаций,  но  все  вокруг  оставалось
привычным,  и  старые  дома,  и  прохожие,  и  кучки  скучающих  франтов,  и
вездесущие продавцы лотерейных  билетов  (лотерею  здесь  обожали  вечной  и
пламенной любовью, Мавроди в этой  стране  чувствовал  бы  себя  пресловутой
щукой в реке...)
   К ним уже спешили Кацуба с Франсуа. Подполковник с ходу выпустил  длинную
тираду на испанском. Бравый страж закона отозвался вполне мирно, Кацуба  тут
же смягчил тон, оба переки-нулись  еще  парой  фраз,  полицейский,  все  еще
бережно поддерживая Мазура под локоть, дружелюбно осклабился ему:
   - Си, сеньор...- И добавил, коверкая английский: - Я  понимаю,  проклятый
горячий жара, мистер неподходящий, Россия много белый прохладный...  твердый
дождь, си?
   И потерял к ним всякий интерес, величественно зашагал вдоль тротуара,  на
американский манер крутя длинную коричневую дубинку.
   - У тебя что, в самом деле солнечный  удар?  -  шепотом  спросил  Кацуба,
проворно направляя Мазура под тент.- Только мы  вышли,  смотрю,  ты  чапаешь
куда-то в пространство хитрым зигзагом...
   - А ее ты видел? - спросил Мазур тихо,  усаживаясь  за  прежний,  обжитой
столик.
   - Кого?
   - Ольгу. Она шла по площади...
   - Какую еще Ольгу? - Кацуба смотрел непонимающе, с тревогой.
   - Мою,- сказал Мазур, чувствуя во всем теле  противную  слабость,  словно
после тяжелейшего марш-броска.- Бывшую. Покойную. Она вдруг появилась...
   Он заметил, как цепко глянул на него Франсуа, видимо, подробно  изучивший
Мазурову  биографию.  Казалось,  негр  в  происшедшем  сориентировался  даже
быстрее Кацубы, потому что, не проявляя ни малейшего удивления, протянул:
   - Значит, видел покойную жену...- Щелкнул пальцами,  не  оборачиваясь:  -
Омбре, дуо граппа! И что она делала?
   Официант поставил  перед  Мазуром  большую  рюмку  с  граппой  -  местной
виноградной водкой, по убойному действию ничуть не уступавшей  отечественным
самогонам с  карбидом.  Мазур  сделал  добрый  глоток  прозрачной  жидкости,
обжигающим шариком прокатившейся по  пищеводу.  Выдохнул  -  тихо,  глубоко.
Сказал:
   - Она шла по площади. Это она. Лицо, фигура, глаза, все движения...
   - А ты, значит, двинул за ней...
   - Не знаю, что на меня накатило...
   - Бывает. И потом?
   - Потом она села в белый "Субару",- сказал Мазур.- И уехала.  На  номере,
по-моему, есть буква "Р", еще цифры помню... один, семь....
   - Друг за другом стоят? Один и семь?
   - Вроде бы.
   - Под "Р" имеешь в виду латинскую "П" или латинскую "Р"?
   - Латинскую "Р",- сказал Мазур. Его спутники переглянулись.
   - Жара,-  сказал  Кацуба.-  Бывает.  Больше  ничего  в  окружающем  не...
выглядит странновато? От нормы не отклоняется?
   - Да ладно тебе,- досадливо сказал Мазур, допив почти всю остававшуюся  в
бокале граппу.- Я не шизанулся... но я ее действительно видел, это она,  как
две капли воды...
   - Не было хлопот у пирата, пока не взял  он  в  подельники  демократа...-
хмыкнул  Кацуба.-  Дружище,  почудилось  тебе.  Новая  страна,  масса  новых
впечатлений, нервы, пресыщение красотами, вечерние тени... Мозг  достраивает
увиденное  хранящимися  на  запасных  полочках  впечатлениями,   зрительными
образами. Сам все понимаешь. И ориентируешься, несмотря ни на что,  неплохо,
с прежней хваткой:  марку  машины  запомнил,  кое-кто  из  цифр  и  букв  на
номере...
   - И все равно...
   - Слушай,- мягко сказал Кацуба.- Ты ведь не допускаешь,  что  твоя  Ольга
каким-то чудом осталась жива и угодила в Санта-Кроче?
   - Никоим образом,- не поднимая глаз от бокала, ответил Мазур.-Ее  же  при
мне... Когда поезд добрался до Шантарска, она уже окоченела...
   - Вот видишь,- столь же мягко продолжал  подполковник.-  А  что  касается
призраков...  Вопрос,  конечно,  спорный,  могу   честно   признаться,   что
окончательного мнения на сей счет у меня и сегодня нет. Всякое бывает...  Но
во что я безусловно не верю, так это  в  призраков,  разъезжающих  за  рулем
"Субару".  Уж  эта-то  деталь  с  прежней  жизнью  твоей  супруги  никак  не
совпадает, верно?
   - Верно,- сказал Мазур.- Она вообще не умела водить машину...
   - Вот... По Пласа Дель Соль и в самом  деле  беззаботно  шагала  какая-то
красивая девчонка. Возможно, она чем-то и напоминала Ольгу.  Возможно,  была
на нее очень похожа. Не вижу ничего удивительного, у  множества  людей  есть
очень похожие двойники, иногда это им становится известно, иногда - нет...
   - Я понимаю...- тусклым голосом произнес Мазур.
   - А раз понимаешь, отвечай честно: ты в  норме  или  как?  Старина,  игры
серьезные... Ты допей, допей...
   Мазур выплеснул в рот  остатки  граппы,  собрался,  взял  себя  в  кулак,
прислушался к ощущениям и чувствам. Решительно сказал:
   - Все в норме. Видимо, старею, нервишки...  И  с  радостью  отметил,  что
спутники  не  стали  переглядываться,-  именно  этого  молниеносного  обмена
взглядами он опасался... Обошлось.
   - Ладно, вопрос закрываем,- сказал Франсуа.-  С  одним  условием  -  если
вдруг, паче чаяния, ты что-нибудь этакое опять усмотришь  или  почувствуешь,
скажи сразу.
   - Есть,- сказал Мазур.
   -  Вот  и  прекрасно...-  деловито  бросил  Франсуа.-   Посиди   минутку,
окончательно приди в себя... и  нужно  работать.  Кончилось  райское  житье.
Сегодня, кровь из носу, нужно  оторваться  от  хвостов  -  от  конкурирующей
фирмы, я  имею  в  виду,  местные  меня  не  беспокоят  -  и  встретиться  с
резидентом. А до этого нам предстоит поработать в роли гончих. Прямо  здесь,
и очень скоро. Видите ли, сеньор  Влад,  вокруг  ваших  гостиничных  номеров
началось подозрительное шевеление. В первую очередь - вокруг вашего. Не буду
излагать соображения, коими руководствуюсь, это совершенно не ваша  печаль,-
но ловить на живца будем сегодня.  Посыльный  только  что  принес  билеты  в
оперу. Сегодня дают жемчужину здешней классики, "Эль ихо десобидьенте",  для
дипломата посещение премьеры в опере - занятие привычное и входящее  в  круг
обязанностей, я бы сказал.
   Мало кому придет в голову, что мы вдруг вернемся с полдороги на премьеру,
где ожидается президент и весь бомонд... Ясно  теперь,  для  чего  у  вас  в
багаже были смокинги?
   ...Бездарному роману  из  шпионской  жизни,  переполненному  не  имеющими
ничего общего с действительностью штампами, не  было  конца.  Чувствуя  себя
персонажем мыльной оперы, Мазур в дурацком смокинге неторопливо спустился по
ступенькам, сел вслед за Франсуа  на  широкое  сиденье  белого  "линкольна",
следом столь же чинно уселся Кацуба, и роскошная машина бесшумно  скользнула
прочь от "Трес Крусес".
   - Ну? - через пару минут поинтересовался Франсуа куда-то в пространство.
   - За  нами  -  одна  машина,-  сказал  шофер,  не  оборачиваясь.-  Как  и
предполагалось Наживочку заглотнули, идиоты. Каждая собака  знала,  куда  вы
ехали, они и купились, сняли "коробочку". Обожают  штампы,  дауны,  мышление
насквозь клишированное... Сигнал?
   - Ага,- кивнул Франсуа.
   Шофер нажал что-то под приборной доской, слегка увеличил скорость.  Мазур
не без любопытства ждал, что же произойдет.
   "Линкольн" свернул вправо, не снижая скорости... и сзади, совсем  близко,
послышался отчаянный лязг железа,  грохот  сильного  удара.  С  классическим
визгом покрышек длинный лимузин неожиданно свернул в проулок и  помчался  по
неизвестным Мазуру закоулкам.
   - Что мы наблюдаем? - сказал шофер, мастерски  крутя  баранку.-  Какой-то
олух, нарушив правила, вылетел на старом грузовичке, не  уступив  дорогу,  и
наш хвостик в него на всем ходу и воткнулся. Поразительно, как скверно здесь
водят...
   Он резко затормозил.
   - Пошли! - распорядился Франсуа. Выскочив следом за Кацубой, Мазур только
теперь сообразил, что они подъехали к  "Трес  Крусес"  со  стороны  бокового
входа, ведущего на оживленную улицу. Все трое быстрым шагом миновали аркаду,
обширный  внутренний  двор-патио  (где   светились   гирлянды   разноцветных
лампочек, суетились официанты и ночное веселье  уже  раскручивалось  вовсю),
вошли в вестибюль.
   Ночной портье, коротенький живчик с тщательно зачесанными поперек  лысины
остатками шевелюры, при их появлении  обратился  в  соляной  столб.  Франсуа
остался рядом с ним, а Мазур почти бежал следом за Кацубой. Подполковник  на
ходу  извлек  нечто  напоминавшее  качественную  отмычку,  не  оборачиваясь,
шепотом приказал:
   - Насмерть не  мочить!  Берем  и  сдаем...  Он  молниеносно  отпер  дверь
трехкомнатного номера Мазура, широко распахнул ее, и оба  ворвались  внутрь,
прикрывая друг друга по классической методике "первый-второй".
   Застигнутый врасплох субъект был весь в белом, но уже  в  следующий  миг,
согласно анекдоту, оказался весь в дерьме - фигурально  выражаясь,  конечно.
Мазур подшиб его ударом по лодыжке, схватил за кисть, развернул и припечатал
усатенькой физиономией к полированному письменному  столу,  в  ящиках  коего
субъект начал было рыться. Тем временем Кацуба  в  темпе  вихря  заглянул  в
другие комнаты, замер, словно что-то вспомнив, рванул в коридор - но там уже
грохотали удалявшиеся шаги, внезапно с адским звоном вылетело  стекло,  судя
по звуку, изрядных размеров.
   "Витраж на лестничной площадке,- вспомнил Мазур, прижимая пленника мордой
к столу.- Точно, этот гад его с разлету вышиб, там  первый  этаж,  невысоко,
захочешь унести ноги, еще не то сделаешь..."
   И тут же в чинных, тихих коридорах стало невероятно шумно.
   Сначала появился давешний штатный топтун, чья усатая  толстая  физиономия
была  прямо-таки  озарена  охотничьим  азартом  и   осознанием   собственной
значимости.  Он  решительно  отодвинул  Мазура  с  великолепным   презрением
профессионала к жалким любителям, перенял у него пленника, отступил на  шаг,
окинул добычу затуманенным взором художника, выбирающего место  для  первого
мазка,- и нанес такой удар, что по кабинету  пошел  звон,  а  видавший  виды
Мазур невольно охнул.
   Пленник моментально перешел в состояние полной аморфности,  бесчувственно
распростершись на  полу.  Топтун  полюбовался  делом  своих  рук,  по-птичьи
склонив голову к плечу, заломил воришке конечности за голову  и  молниеносно
сковал большие  пальцы  крохотными  блестящими  наручниками.  Послал  Мазуру
взгляд, означавший определенно нечто вроде: "Учись, раззява!" и,  надувшись,
как павлин, хлопнул себя по груди:
   - Депто де насьональ гуардиа, сеньор!
   -  Еста  бьен,-  с  трудом  подбирая  слова,   прокомментировал   Мазур.-
Грасиас...*
   - А сус орденес, сеоньор!* - важно и непонятно ответил тот.
   Тут появилась целая процессия - двое полицейских  в  форме  и  коричневых
ремнях, здоровенный лоб в цивильном, но с приколотой к широкому поясу бляхой
ДНГ,  Франсуа,  уже  знакомый  Мазуру  главный  менеджер,  в   растерянности
воздевавший руки и причитавший столь недвусмысленно, что и без перевода было
ясно: он, бедолага, призывает  небо  в  свидетели,  что  в  их  почтеннейшем
заведении такой пассаж произошел впервые. В арьергарде маячили еще  какие-то
удрученно-перепуганные субъекты в униформе отеля.
   Начавший было оживать пленник получил еще раз -  на  сей  раз  от  лба  в
цивильном. Началась  долгая  канитель  с  писанием  протоколов,  извинениями
полицейских чинов, писком их сотовых  телефонов,  оживленных  переговоров  с
частым употреблением слов "дипломатико руссо", загадочно-деловым  появлением
и быстрым исчезновением мрачных личностей  в  форме  и  в  штатском,  словно
штамповавшихся молниеносно некой  скрытой  за  поворотом  коридора  машиной,
жалобными стенаньями главного менеджера, взывавшего к вековой славе отеля  и
пресвятой мадонне, деве сантакрочийской...
   Наконец  все  кончилось.  Исчезли  мрачные  чины,   прихватив   с   собой
полумертвого  от  ужаса  пленника  и  кидая  на  него  нетерпеливые  взгляды
гурманов, удалился на пост топтун (в уголке получивший от Кацубы зелененькую
бумажку с ликом  не  самого  дешевого  президента),  дольше  всех  на  сцене
продержался  главный  менеджер,  но  и  от  него  в  конце  концов   удалось
отделаться,  заверив,  что  знатные  постояльцы  понимают  всю  уникальность
ситуации,  но  зла  не  держат  и  не  собираются  съезжать,  равно  как   и
распространять унизительную для престижа отеля информацию.
   Примерно через полтора часа Мазур вновь сидел  со  спутниками  в  том  же
"линкольне", неизвестно куда плывшем по ночному городу.  Заезженный  оборот,
конечно,  но  столица  и  в  самом  деле  сияла  мириадами  огней,  радужным
разноцветьем  реклам,  над  фонтаном,  помнившим  еще  Боливара,  сплетались
лазерные лучи чистейших спектральных оттенков, а толстенные  плети  винодука
были освещены собранными в загадочные вензеля гирляндами лампочек.
   - Хвоста нет,- доложил шофер.
   - Еще бы,- удовлетворенно хмыкнул Франсуа.-  После  давешнего  переполоха
они на всякий случай подальше отодвинулись...
   - Второй-то ушел,- сказал Мазур.
   - И хрен с ним,- беззаботно ответил Франсуа.-  Из  того,  что  имеется  в
тенетах, быстренько выдавят все, что знает... В общем, ручаться  можно,  что
ничего особенного он не  знает,  пешка  дешевая,  но  ниточка  потянется,  и
конкуренты наши на время притихнут...
   - Это обязательно было -его брать? - спросил Мазур.
   - Кирилл, я же вас не учу, как работать  на  глубине...-  сказал  Франсуа
предельно  мягко,  но  все  равно  это  прозву