ось умной головы, способной сообразить насчет  высадки?  Ох,  не
верится... Ответ один: десант они высаживать боятся. Помнят,  что  дважды  с
ним сходились в открытом бою, и оба раза получали жмуриков с  ранеными.  Так
что рисковать шкурой не хотят, предпочитают действовать наверняка. Он  думал
об этом без всякой гордости или триумфа  -  просто  привычно  взвешивал  все
гипотезы.
   Он покосился вправо  и  увидел,  что  отражается  в  огромных  от  ужаса,
бессмысленных глазах Вики. Она то ли прижалась всем телом,  неосознанно  ища
спасения, то ли пыталась  пролезть  наружу,  чтобы  опрометью  кинуться,  не
разбирая дороги. Такое бывает под  обстрелом  с  воздуха,  непривычные  себя
теряют сплошь и рядом...
   Мазур чуть передвинул голову - Вика напирала, как бульдозер без водителя,
и в самом деле пыталась выползти на открытое место,- изловчился и укусил  ее
за мочку уха, больно, грубо. Она дернулась  -  вскрика  не  слышно  было  за
пригибающим к земле гулом -лицо  исказилось  от  боли.  И,  похоже,  чуточку
опамятовалась. По щекам потекли слезы. Осторожно придерживая ее одной рукой,
чтобы, чего доброго, наружу не  выпихнула,  как  пробку  из  бутылки,  Мазур
неожиданно  для  самого  себя  поцеловал  в  щеку.  Видел,  что  она  и  это
почувствовала, обмякла, вжалась лицом  в  его  шею.  Шея  моментально  стала
влажной.
   И вдруг все кончилось. Гул вертолета отдалялся. То ли патроны  кончились,
то ли горючее было строго рассчитано - ну да, до заимки далековато, вряд  ли
у них разбросана по тайге куча аэродромов подскока...
   Сначала казалось, что уши заткнуты ватой.  Ни  один  звук  не  прорвался.
Прошло какое-то  время,  прежде  чем  он  стал  слышать  всхлипывания  Вики.
Посмотрел вглубь  поверх  ее  плеча.  Ольга  и  доктор,  забившиеся  вглубь,
испуганно таращились оттуда, но не заметно, чтобы кто-то был ранен.
   На четвереньках Мазур  выбрался  наружу,  сделав  остальным  знак  сидеть
тихонько. Пригнувшись, держа автомат наготове, бесшумно  стал  красться  меж
деревьев. По расширяющейся спирали, как только что вертолет. Потом опустился
в папоротники и долго сидел там, замерев. Но противник так и не появился. Не
рискнули они высадиться, козлы...
   Вернулся к завалу, наклонился и свистнул. Первой вылезла Вика, окинув  ее
взглядом, Мазур покачал головой, взял за  плечи  и  встряхнул  как  следует.
Потом светским тоном предложил:
   -Оплеуху? Правда, здорово помогает...
   - Н-нет,- она помотала  головой.-  Все  уже...-  и  машинально  потрогала
вспухшую мочку уха- Ничего, да...
   - Вот и прелесть,- сказал Мазур и в воспитательных  целях  добавил  самым
убедительным тоном:- Вика, ты молодец, прекрасно держишься, я  от  тебя  без
ума...
   Она слабо улыбнулась, бедолажка, и Мазур побыстрее от нее отодвинулся: из
завала показалась любимая  женушка,  а  женщины,  даже  самые  лучшие,-народ
своеобразный, как им ни объясняй, что тобой  движут  исключительно  интересы
дела и принципы психотерапии...
   - Доктор, вы там мясо забыли,- сказал он.- Слазьте, а?
   - Как-кое мясо...
   - Оленья ножка,- еще мягче  сказал  Мазур.-  Вы  ее  там  забыли.-  Когда
доктор, очумело помотав головой,  уполз  назад,  улыбнулся  Ольге:-Вот  так,
милая, я и развлекался все эти годы до тебя. Примерно так. Увлекательно, а?
   Его тошнило от роли дешевого супермена, которую приходилось  разыгрывать,
но старался изо всех сил, подавая отточенные, небрежные  реплики,  выдумывая
их на ходу. Они должны не просто в него верить -  искренне  считать  простым
отечественным сверхчеловеком, тогда и любую команду выполнят  нерассуждающе,
и  следом  шагнут  в  любое  болото,  не  раздумывая...  Вожак  обязан  быть
суперменом, и все тут.
   И потому он вновь шагал впереди, с бодрой улыбкой и молодецким разворотом
плеч,  шутил  с  обеими  своими  красавицами,  следя  при  этом,   чтобы   в
адресованных Вике шуточках ее долбаный муженек, мужебаб хренов, не  усмотрел
ни малейшего эротического подтекста, а также небрежно  помахивал  автоматом,
насвистывал  бодрые  песенки  и  не  забывал  угостить   камнем   по   башке
незадачливую белку, чтобы запасти провианта впрок.  А  вдобавок  до  рези  в
глазах высматривал в траве и в кронах возможные сюрпризы.
   Сюрпризов пока не попадалось, но в душе он  был  мрачен,  как  туча.  Его
смогли вычислить. Вряд ли минами и микрофонами усыпаны столь уж значительные
пространства тайги -просто они набрели на своеобразную засаду.  Чересчур  уж
удобна для прохода была та долина, сокращавшая путь и связывавшая меж  собой
две миниатюрных "горных страны". Несомненно,  в  штабе  противника  вдумчиво
изучали карты. Они видели шахматную доску, а Мазур - нет.
   Что он мог им противопоставить? Да какой-нибудь  нестандартный  ход.  Вот
только какой? Пожар устроить? Свернуть к Шантаре, запастись подножным кормом
и торчать в виду берега, пока  не  покажется  попутный  теплоход,  на  борту
которого Прохоровых соглядатаев может и не оказаться? А вот  речная  милиция
окажется  непременно,  в  крайнем  случае  засадят  под  замок   и   повезут
разбираться в губернский город... Подкинуть хохму-  заявить,  что  они,  все
трое, смылись из-под стражи в Шантарске, но теперь, измученные робинзонадой,
решили сдаться областным стражам  правопорядка?  Слишком  велика  Шантарская
губерния, чтобы Прохор мог купить всех, кто стоит на ключевых  постах...  Но
ведь как-то же они устроили, что туристы  два  сезона  пропадают  безвестно?
Положеньице...
   Остановился, предупреждающе  поднял  руку  и  спрятался  за  ствол.  Взял
бинокль.
   Избушка стояла в распадке, над ручьем - неказистое строение из ошкуренных
бревен, с невысокой острой крышей и, вот диво, с застекленными  окнами.  Для
таежного охотничьего приюта стекло в окнах - примерно такая же роскошь,  как
"роллс-ройс" для Британии...
   Он водил биноклем. Нет, решительно не похоже  на  обычное  зимовье-  изба
хоть и неказистая, но бревна обтесаны слишком уж старательно, венцы выложены
идеально,  словно  патроны  в  обойме,  крылечко  аккуратное,  над   ручьем-
скамейка. А совсем рядом, на открытом пространстве, бревнами выложен  контур
огромного прямоугольника, внутри  буйно  растет  трава...  -  Ждать  здесь,-
распорядился он. И двинулся вперед, заходя с тыла по широкой дуге.  Гробовая
тишина. Ничего, похожего на мины. Загодя подобранный камень он нес  в  левой
руке.
   Тыльная  стена  была  глухая.  Осторожно  выглянув  из-за   угла,   Мазур
беззвучно, как призрак, переместился к окну, присел  под  ним  на  корточки.
Долго слушал  -  ни  звука,  ни  шороха.  Отсюда  он  хорошо  видел  бревна,
отмечавшие то, что вполне походило на  посадочную  площадку  для  вертолета.
Судя по их виду, были срублены самое малое год назад, полежали и под дождем,
и под снегом.
   С вывертом кинул камень,  и  окно  звонко  разлетелось.  Отпрянул,  держа
наготове автомат. Ни звука. Только резко пискнул какой-то зверек, и снова  -
тишина.
   Решившись, прокрался к приотворенной двери, распахнул ее  пинком  на  всю
ширь и ворвался в избушку, повел стволом по сторонам.
   Опустил автомат и долго стоял, бормоча ругательства.
   Никогда еще в жизни не испытывал столь яростной  жажды  убийства  -  даже
тогда, в порту по имени Порт, когда они вернулись и нашли то,  что  осталось
от Володи Чемякина и местного сержанта, оставленных стеречь катер. Там  были
мужики, прекрасно  знавшие,  на  что  идут,-  и  сами,  заметим  в  скобках,
способные поступить с врагом не гуманнее. И поступавшие, кстати...
   Изба состояла из одной-единственной большой горницы. В углу  -  кирпичная
печь, открытая сверху. Посреди комнаты- стол и деревянные стулья, опять-таки
отделанные с тщанием, излишним для охотничьего зимовья.
   А  у  противоположной  стены,  откуда  и  потягивало  противным  запашком
разложения, скорчился скелет. Когда-то человек  явно  был  распят,  привязан
сыромятными ремешками на четырех костылях, вбитых  в  бревна.  Потом  пришли
мелкие  хищники,  слопали  и  ремешки  (на  одном  костыле  остатки  видны),
поработали над трупом. Похоже, тело оставили здесь еще в прошлом году - было
время обработать его до костей...
   Близко Мазур подходить не стал. Он и так видел длинные пряди  волос-  при
жизни светлых. А в углу, кучей  -  желтый  спортивный  костюмчик  и  красная
куртка. Это была женщина, и ее пытали - Мазур обнаружил  возле  печки  целый
набор малость  проржавевшего  инструмента,  служить  такой  ассортимент  мог
одной-единственной цели...
   Слышал он о таком развлечении для богатеньких импортных Буратин, вошедшем
в моду в последние годы,- подпольные видеофильмы, где жертву, ни о чем таком
не подозревавшую вначале, пытают  и  убивают  всерьез.  "Актеров"  вербовали
подальше от цивилизации, в  "третьем  мире".  Ну,  и  здесь,  очень  похоже,
развлекался один из таких гурманов: клиент всегда  прав,  бля...  И  "эстет"
похоже, был исключением, то-то приржавело все...
   Он прилежно осмотрел углы, но  ничего  интересного  не  нашел-  несколько
пустых бутылок из-под хорошего  заграничного  спиртного,  ржавые  консервные
банки, горсть пальчиковых батареек. И побыстрее вышел,  хлопнув  дверью,  не
оглядываясь на то, что лежало у стены.
   - Ну, что там? - спросила Ольга.
   - Ерунда,- сказал он,  чувствуя,  как  кожу  на  лице  стянуло  застывшей
маской.- Хижина наших друзей, водочку там пили, только и всего...

   Глава пятнадцатая
   МИНУС ДВА
   Туман скользил  меж  деревьев  зыбкими  молочно-сизыми  клочьями,  и  все
вокруг, как в это время всегда случается, казалось чуточку нереальным. Мазур
примостился  на  корточках  в  зарослях  какого-то  высохшего  кустарника  -
названия он не знал, в его родных местах такого  не  произрастало  -  держал
наготове лист огромного  мягкого  таежного  лопуха  (лучше  любой  туалетной
бумаги, если кто понимает). Автомат, как заведено, висел на  шее.  Поскольку
занятие, которому он сейчас предавался, дает массу времени  для  философских
раздумий, Мазур сделал вывод, что думал о докторе  гораздо  хуже,  чем  дело
обстояло. Все последние дни, включая и сутки, прошедшие  со  времени  лихого
обстрела с вертолета, Егоршин держался если не молодцом, то по крайней  мере
дисциплинированным солдатом: с пререканиями не лез, концертов не  устраивал,
приказывали шагать влево - шагал, приказывали держать рот на замке-  держал.
Мазур пришел к выводу, что инстинкт  самосохранения  делает  чудеса  даже  с
истериками.
   Легок на помине... Справа послышался  хруст-  это  доктор,  забредший  по
большой нужде чуть подальше,  ломился  напрямую  сквозь  скопище  желтоватых
сухих стеблей. Шуму от него было, как от носорога.
   Отбросив использованный лопух, Мазур встал с корточек и окликнул сердитым
шепотом:
   - Сдурел? Как лось, прешь...
   Увидев его, доктор круто свернул, подбежал,  хрустя  ломкими  стеблями  и
зашептал в ухо:
   - Там кто-то ходит...
   - Где? Кто? - спокойно спросил Мазур. Привычным движением большого пальца
сдвинул предохранитель до "одиночного".
   - Вон там,- доктор вытянул руку.- Меж деревьями проскользнул,  человек  в
комбинезоне.
   - А вам, часом, не почудилось? В такую пору...
   - Говорю вам, крался, И в руках что-то вроде автомата...
   - Один? - спросил Мазур, бесшумно разворачиваясь в том направлении.
   - Один. Других я не видел. Очень ловко шел, ни хруста, ни шороха...
   - Марш к женщинам,- сказал Мазур.- Разбуди  быстренько,  пусть  готовятся
драпать, если что... Да не шуми ты так! Кустарник обойди...
   Доктор кивнул  и  кинулся  в  обход  кустарника,  сразу  же  исчезнув  за
деревьями.  Мазур,  держа  автомат  стволом  вверх,  беззвучно  двинулся  по
зарослям так, чтобы перерезать дорогу неизвестному в комбинезоне.
   На ночлег они расположились неподалеку от ручейка, в крохотной котловине,
где с одной стороны был непролазный бурелом, а с другой- длиннющий  обрывчик
высотой в полтора человеческих роста,  за  которым  круто  поднимался  склон
сопки. Обрывчик был творением природы, но выглядел столь аккуратно и  ровно,
словно без бульдозера не обошлось. Если только Егоршин  ничего  вгорячах  не
напутал, незнакомец как раз и пробирался  так,  чтобы  зайти  к  нескладному
шалашику со стороны обрыва - с другой стороны все равно не подберешься,  они
вчера обходили этот бурелом, дав. крюк в пару километров...
   Небо на  востоке  уже  порозовело,  украшенное  снизу  тончайшей  золотой
каемочкой. Вокруг  помаленьку  светлело,  серая  рассветная  мгла  неуловимо
таяла, и в тайге напуганно гомонили ранние пташки. Одна особенно  настойчиво
чвиркала: "Вити-вить! Вити-вить!". Как заведенная механическая игрушка,
   Этот-то птичий хор и убеждал, что с той стороны все спокойно: ни одна  из
многочисленных птах не поперхнулась, не оборвала трели, а  ведь  минут  пять
назад, когда он сам проходил тут,  сидевшие  низко  птицы  предусмотрительно
перелетели подальше, как раз туда, где сейчас заливались... Обязательно хоть
парочка, да отлетела бы прочь, крадись там кто...
   Мазур минут десять  перемещался  короткими  пробежками,  прислушиваясь  к
птичьему щебетанью, к тайге. Сменил  несколько  наблюдательных  пунктов,  до
рези  в  глазах  всматривался  в  редеющие   струи   тумана   -   и   ничего
подозрительного не увидел и не услышал.
   Не вытанцовывается что-то. У преследователей Мазур, ручаться  можно,  уже
заработал кое-какой авторитет, и они вряд ли стали бы выпускать одиночек. Да
и  вертолета  он  не  слышал-  откуда  же  смог  придти  пешком   загадочный
незнакомец? Разве что они по неведению остановились в двух шагах от  бивуака
погони? Или это шлепает по тайге какой-нибудь отчаянный одиночка, не имеющий
никакого отношения к здешним охотничьим забавам?  Одиночек  в  тайге  всегда
хватало, их  и  сейчас  бродит  никем  не  считанное  количество  -  "левые"
соболятники, не утруждающие  себя  выправленным  по  всей  форме  охотничьим
билетом и оплаченной лицензией, доморощенные старатели, бродящие  по  местам
былых золотых разработок, копатели "золотого корня", искатели мумие и  вовсе
уж не понятный народец, неведомо зачем меряющий немереные таежные версты. До
сих пор, откровенно  говоря,  действует  старое  правило:  человек  в  тайге
опаснее зверя. Вот кто-то, странствуя в одиночку и увидев доктора, решил  от
греха подальше обойти неизвестную стоянку...
   Как бы там ни было, а лучше всего будет - поднять всех на крыло и рвануть
с утра марш-бросок. Приняв решение, Мазур быстро направился к шалашику.
   Доктора нигде не видно. На куче лапника, прижавшись  друг  к  другу,  что
родные сестрички, дрыхнут Ольга с Викой.
   Что ж не разбудил, обормот, чем думал?
   Мазур сердито огляделся, стоя в тишине. Тихонечко  свистнул,  но  Егоршин
так и не появился.
   И тут до  него  дошло.  Он  опустился  на  корточки,  растолкал  "женский
батальон", шепотом поторопив:
   - Вставайте живенько!
   И, безжалостно подхватив под мышки еле продиравшую глаза Ольгу, отодвинул
в сторону, потом так же поднял Вику. Стал  копаться  в  лапнике,  как  будто
припасы сами по себе могли убежать в тайгу...
   Бесполезно. Перекинул с места на место всю  кучу,  но  так  ничего  и  не
нашел. Исчезли обе банки тушенки, исчез завернутый в мох кус полупрожаренной
маралятины. И бинокль. И лук с десятком стрел. И одна из фляжек с  водой.  А
вместе с немудреной экипировкой, разумеется, исчез и хер доктор.
   Все рассчитал, паскуда. С тех пор как  он  расстался  с  Мазуром,  прошло
больше четверти часа. Вокруг-  бескрайняя  тайга,  четыре  стороны  света  и
триста шестьдесят румбов. В погоню кидаться бессмысленно  -  он,  Мазур,  не
Дерсу Узала и не Чингачгук. Доктор либо чешет сейчас  со  всех  ног  в  паре
километров отсюда, либо затаился в укромном местечке- вернее всего,  первое.
Это не внезапный порыв, где там, обмозговано тщательно. Вполне возможно,  не
день и не два назад -ждал удобного момента, не решался...
   Мазур яростно  пнул  ногой  кучу  лапника.  Женщины  сонно  и  недоуменно
таращились на него.
   - С-сука,- сказал он.- Козел. Гандон гребаный, убил бы...
   И в самом деле убил бы. За бинокль и  подчищенные  под  метелку  нехитрые
запасы еды. Лук- ерунда, запасная тетива в кармане безрукавки, и праща - вот
она, не стал ее доктор красть, обращаться не умеет. Несомненно, он забрал бы
и остальные фляжки - да  вот  незадача,  рук  не  хватило,  тащить  было  бы
неудобно...
   - Бля, убью...- выдохнул Мазур, прекрасно понимая, что  не  убьет  -  где
искать? Как искать?
   Хорошо еще, три оставшихся пачки сигарет в кармане лежали- иначе и их  бы
прихватил, сука, от комаров  отбиваться...  Конечно  же,  не  было  никакого
незнакомца в комбинезоне. Да, с бухты-барахты такое не  выдумаешь,  тут  все
обмозговать нужно...
   - Карманы проверьте,- бросил Мазур женщинам.- Живо!
   Вика, моргая, таращилась на него - и вдруг, Мазур по лицу видел,  поняла.
Словно постарела вдруг. Протянула:
   - Быть не может...
   - Может,- сказал он жестко.- Карманы проверьте, кому говорю! Обе!
   Вика опустила руки в карманы, зябко  повела  плечами  -  и  показала  ему
пустые ладони, прошептала:
   - Спички пропали...
   Ольга, зло поджав губы, продемонстрировала Мазуру вывернутые карманы- и у
нее, скот, исхитрился оставшиеся полкоробка вынуть...
   - Ерунда, девочки,- сказал он без особой грусти.-У меня еще две  коробки,
как чуяла душа. Лук сделаю  новый,  это  нетрудно,  а  в  тайге,  откровенно
говоря, чем меньше народу в группе, тем  и  лучше-  и  прокормить  легче,  и
вообще...
   - То-то мне показалось, в карманы лезут...- сказала Ольга.- С чего это он
вдруг...
   - Он не вдруг,- сказал Мазур.- Он, выползок, все хорошо прикинул.  Решил,
что в одиночку будет легче. Вика, он ориентироваться по солнцу что, умеет?
   - Немного,- мертвым голосом  сказала  Вика,  кивая,  словно  механическая
кукла.- Турист все-таки.
   - Ну, понятно,- сказал Мазур.- Поскольку у нас все шло, в общем,  как  по
маслу, решил, что и один справится. Конечно, может из тайги  и  выйти,  если
человек подонок, это еще не означает,  что  он  неловкий  и  неумелый...  Но
признаюсь честно, Виктория, если наши тропки  где  пересекутся,  я  ему  все
ребра пересчитаю так вдумчиво, что и ЭВМ лучше не справится...
   Вика долго и безнадежно смотрела на него, потом  присела  на  корточки  и
захлебнулась плачем. Рыдала долго и самозабвенно, размазывая слезы ладонями.
Мазур ей не мешал, а сунувшуюся утешать  Ольгу  поймал  за  косу  и,  сделав
страшное лицо, отвел в сторонку, шепнул:
   - Иди пописай, жалельщица...
   Потому что самое лучшее в таком положении - дать выплакаться  всласть,  и
точка. Она же не от нежданной разлуки с муженьком плачет, даже не  от  обиды
за предательство - просто переполнила  чашу  эта  поганая  капелька,  вот  и
хлынуло в три ручья...
   Дождавшись,  когда  всхлипыванья  стали  совсем  редкими  -  скукожилась,
спрятав лицо в колени, вздрагивала молча,- сел на корточки  рядом,  погладил
по плечу и сказал:
   -Хватит, дуреха. Подумаешь, сокровище. Никто тебя не бросит, лапа. Выведу
как-нибудь... Иди-ка живо да  сполосни  очаровательную  физиономию  ключевой
водичкой. Нам в тайге  нужны  женщины  собранные  и  решительные,  амазонки,
понимашь... И вообще, в путь-дорогу пора. Завтрак  наш  еще  где-то  в  лесу
бегает...
   Она повиновалась, все еще горестно вздыхая.  Никак  нельзя  сказать,  что
нежданное горе ее сломало, но шагала по тайге, как робот, замкнувшись в себе
наглухо. Мазур ее и не пытался развлекать - перебедует, сама  успокоится.  У
него и так  хватало  забот-  высматривал  подходящее  деревце  для  лука,  а
параллельно пулял из пращи по всем встречным птицам, чтобы раздобыть  перьев
на стрелы.
   ...Получилось так, что будущим ужином  они  были  отчасти  обязаны  Вике.
Именно  она  провалилась  ногой  в  довольно  глубокую  ямку,  изгваздав   и
кроссовку, и штанину  пометом.  За  последние  дни  все  как-то  отвыкли  от
излишней брезгл