челетия натасканная  исключительно  на  зверя,  адские
труды и нешуточное количество времени потребуется, чтобы  воспитать  из  нее
нечто  вроде  лагерной  овчарки...  Невероятно  сложно  сделать  из  добряка
сенбернара служебно-розыскную  собаку,  из  болонки-  ищейку,  а  из  лайки-
охотника за людьми. Генотип не тот.  Когда  невезучий  толстяк  выскочил  из
укрытия, лайки проявили кое-какое любопытство - и  не  более  того.  Они  не
видели в бегущем дичь, добычу.
   Значит, весь подвох в кроссовках- голову можно прозакладывать, обработаны
чем-то весьма стойким, источают аромат, который человек не чувствует, а  вот
охотничья собака ловит ноздрями мгновенно. Лайки идут не  за  людьми,  а  за
следами их обуви. Но от такого открытия ничуть не легче - весь путь  босиком
не пройдешь, заменять обувь нечем...
   Вошли во двор- пройдя по упавшим половинкам ворот.  Дома,  очень  похоже,
тоже сложены из лиственных бревен, Мазур осторожно похлопал по стене и вновь
не ощутил ни следа трухлявости, потрогал ногой нижнюю  ступеньку  крыльца  -
выдержала.
   Потом  поймал  за  косу  Ольгу,  приободрившуюся  было  и   совсем   было
собравшуюся пройти в дом первой. Почти не ощущая  неловкости,  поклонился  и
громко проговорил:
   - Пусти, дедушка, прохожих людей переночевать, душевно просим...
   Слишком прочно в нем засели кое-какие наставления, полученные в  детстве.
В таких местах, право же, нужно сначала вежливо попроситься на ночлег, а  уж
потом входить. Разное бывает, и не обязательно врут...
   За спиной фыркнул Егоршин.
   - Не фыркайте, не фыркайте- не оборачиваясь, бросил Мазур.- Не в  городе.
Как писал один классик- где крещеный народ долго не живет, не  мудрено  кому
другому поселиться...
   - Вы серьезно?
   - Вы городской? - ответил Мазур вопросом.
   - Ага.
   - Вот и приберегите жизненный  опыт  для  города...  Входная  дверь  была
распахнута настежь. Мазур мимоходом попытался ее притворить. И на  миллиметр
не сдвинулась, похоже, петли намертво  приржавели.  Обширные  сени.  Широкая
лавка у стены, рассохшаяся  бочка  в  углу,  какое-то  тряпье.  Глаза  легко
привыкли к полумраку, как-никак и на улице было не светлее, да к тому  же  в
окна  проникали  серебристые  полосы  лунного  света,  и  Мазур  хорошо  мог
рассмотреть все вокруг. Правда, особенно  рассматривать  и  нечего:  большая
горница, пыли почти нет - в лесных брошенных  домах  пыли  почти  что  и  не
заводится, это вам не городская квартира -еще одна лавка  у  стены,  корявый
табурет рядом, вот вам и  вся  меблировка.  В  углу,  который  вполне  можно
поименовать красным, виднеется широкая полочка, определенно божница, но  там
не видно ни одной иконы. Подойдя,  Мазур  обнаружил  лишь  крохотный  огарок
свечи, который немедленно сунул в карман -  в  его  положении  любой  трофей
годился.
   Стена оклеена газетами. Он без малейших усилий оторвал невесомый,  сухой,
как пыль пустыни, клок - края рассыпались под пальцами,- подошел к  окну  и,
напрягая глаза, попытался прочитать пару строчек. Кого-то  там  торжественно
встретил маршал Булганин- это легкая  привязка  к  хронологии,  ага,  и  про
дорогого Никиту Сергеевича...
   - Что пишут? - спросила Ольга.
   - Когда писали, тебя еще на свете не было,- сообщил Мазур.- Вас,  друзья,
впрочем, тоже. Да и я без штанов бегал...
   - Где же люди? - пожала плечами Вика.
   - Кто их знает,- сказал Мазур.- Деревушек таких - море. Старики умерли, а
молодые в город подались. Если было тут  молодое  поколение...  Так  что  не
ждите, не будет вам скелетов  в  живописных  позах,  все  гораздо  будничнее
происходило.
   - И слава богу...- пробормотала Вика.
   - Располагайтесь,- сказал  Мазур.-  Банку  кто-нибудь  откупорьте,  хлеба
порежьте... Вон там, в огороде, сортир стоит, но  не  советую  его  навещать
-доски прогнить могли, еще провалится кто.
   - Вымыться бы,- мечтательно протянула Вика.- На три метра  потом  шибает,
сама чувствую...
   - Тоже дело,- согласился Мазур.
   Подошел к окну, оперся  рукой  на  подоконник  и  одним  рывком  бесшумно
выбросил  тело  в  огород,  по-сибирски  огромный,  протянувшийся  до  самой
речушки. Сейчас огород являл собою причудливые заросли, среди которых все же
выделялись бывшие грядки. Он осторожно двинулся вперед, разводя руками плети
одичавшего  гороха  -  увы,  стручков  не  видно,   птицы,   скорее   всего,
постарались... ш-шит!
   Из зарослей над самой землей на него таращились два зеленых глаза.
   - Тьфу ты,- тихонько сказал сам себе  Мазур  в  целях  нервной  разрядки,
сделал резкое движение в ту сторону.
   Что-то   небольшое,   продолговатое,   черное   опрометью   унеслось    к
покосившемуся забору, с  жутким  хрустом  проламываясь  сквозь  сухие  плети
гороха. Он успел разглядеть - кошка, определенно. Остались здесь и, конечно,
одичали.
   Вышел к месту, где  правильными  рядами  торчали  сгнившие,  покосившиеся
палки- подпорки для помидорных кустов. Сами помидоры, конечно, вымерли,  как
динозавры,- этот овощ любит обильную поливку и без  человеческой  заботы  не
выживет. То же и с огурцами. А вот  тыквы  он  нашел,  целых  две  штуки,  и
здоровенные.  Возле  забора  надергал  охапку  жестких  перьев  лука-батуна.
Вернулся к дому, передал в окно свою добычу, сообщив:
   - От дедушки Мороза...
   И опять прошел в  огород.  Ничего  съедобного  больше  не  отыскал,  зато
обнаружил аж три громадных бочки, вкопанных в землю  до  верхних  ободьев  и
соединенных с речушкой выложенными досками канавками - ну, это нам  знакомо,
вместо колодца... Клепки изрядно рассохлись, но незамысловатая механика  все
еще служила, и в бочках стояла вода,  нагретая  солнцем.  Правда,  там  было
изрядно мягкой зеленой плесени, но, если не привередничать, в  их  положении
за ванну вполне сойдет.
   Прошел к баньке и,  перед  тем  как  войти,  снова  негромко  попросился.
Чиркнул спичкой, оглядел все  углы  -  куча  круглых  половиков-самовязов  в
предбаннике, ржавое ведро, рассохшаяся кадушка, веник, ставший  за  все  эти
годы сухим, словно египетская  мумия.  Постоял,  подумал,  разворошил  груду
половиков, вытряхнувши пыль в дверь, соорудил из них некое подобие  постели.
Жаль, что не нашлось никакой одежды, пусть и  рваненькой.  Ночи  пока  стоят
теплые, но если зарядят дожди или стукнет первая осенняя прохлада...
   Вернулся в дом, сказал бодро:
   - Нашлась для вас ванна, милые дамы. Шагайте во-он туда и  плескайтесь  в
полное удовольствие.  Только  без  лишнего  шума.  Водица  скверная,  да  на
безрыбье... Полотенец, увы, даже я вам тут не достану, обсыхать придется...
   Когда женщины ушли, со смешками перешептываясь, Мазур  выглянул  в  окно,
выходящее на улицу. Прислушался. Полнейшая тишина.
   - Они, случаем, не подкрадутся? - негромко спросил доктор.
   - Вряд ли,- сказал Мазур.- Сердце у меня ничего такого  не  вещует.  Меня
хорошо учили полагаться на инстинкт и неплохо поднатаскали, раз я до сих пор
жив...
   - Послушайте, а кто вы, вообще-то, такой?
   - Милейший человек- сказал Мазур.- Вы еще не  поняли?  Вот  что,  доктор,
обрисую вам диспозицию на вечер. Когда похаваем, со всем старанием  сделаете
жене массаж. А потом с еще большим  старанием  оттрахаете  ее  так,  как  ей
нравится, чтобы на седьмое небо поплыла.
   - Да мне до нее теперь дотронуться...
   -  А  ей  до  вас,  до   услужливого   подсвечника?   -   спросил   Мазур
грозно-ласково, придвинувшись вплотную- Вы мне  все  комплексы  оставьте  до
более цивилизованных мест. Ясно? Женщины у нас с вами -  слабое  звено,  это
азбука. И мы, как сильный пол - вы ведь себя  из  сильного  пола  все  ж  не
исключаете, а?- их должны подбодрять, личным примером отваги  придавать,  и,
вообще,  делать  все,  чтобы  в  меланхолию  не   скатились.   Простите   за
вульгаризмы, хорошо оттраханная баба на крыльях летит  по  жизни.  Оттого-то
нас импортный народ в застойные времена и бил почти во  всех  женских  видах
спорта - наши своих лялек держали на монашеском режиме, а ихние с  хрена  не
снимали вплоть до самых  соревнований,  вот  они  потом  медали  горстями  и
гребли. Следовало  бы  знать,  как  эскулапу.  В  общем,  не  надо  мне  тут
демонстрировать богатый внутренний мир и  философские  переживания.  Пожрем,
схожу на разведку, а потом и приступайте, благословясь. Понятно?
   - Понятно,- угрюмо отозвался Егоршин.- Водки дадите чуточку?
   - Пару глотков,- сказал Мазур.- Вон там лежит. Я, кстати, Кирилл.
   - Вас же вроде как-то по-другому там называли...
   - Бывает,- сказал Мазур.- Я человек непоседливый, скучно с одним  имечком
всю  жизнь  кантоваться...  Доставайте  бутылку.  Глотну   и   я,   пожалуй,
наркомовские двадцать грамм...
   Дамы на огороде задержались надолго. Когда вернулись, от обеих  явственно
припахивало тиной, что от твоих русалок, но настроение у них было прекрасное
- насколько возможно в данном положении,  вполне  весело  перешептывались  и
пересмеивались на ходу. Чтобы не терять времени даром,  Мазур  тут  же  увел
Ольгу в соседнюю комнату и трудился  над  ней  с  полчаса,  сделав  бодрящий
массаж, какого не постыдился бы и его  учитель,  незабвенной  памяти  мичман
Шабадан, представленный к Герою  Советского  Союза  за  лихие  достижения  в
теплых южных морях, но  так  и  не  получивший  звездочки  из-за  сухопутных
художеств,- дернула нелегкая одного адмирала заангажировать мичмана на  роль
массажиста при молодой супруге, отчего грянула  надолго  развеселившая  весь
Черноморский флот история с безумной любовью, анонимками, написанными  левой
рукой неким возревновавшим капитан-лейтенантом, и даже натуральной дуэлью на
"Марголиных". Адмирала тихонько выперли  в  отставку,  капитан-лейтенанта  с
простреленным  ухом  загнали  на   север   командовать   малым   пограничным
сторожевиком, а незаменимый в тот момент Шабадан остался на  прежнем  месте,
вот только получил в зубы Красное Знамя вместо эолотенькой пентаграммы...
   - Фантастика,-  сказала  Ольга,  дразняще  медленно  застегивая  "молнию"
курточки.- Как заново родилась и решительно ко всему готова...
   - Намек понял,- сказал Мазур.- Но постараюсь усыпить в себе зверя  -  мне
еще, лапа, на разведку идти...
   - Куда это?
   - Да пустяки,- сказал он.- На скалу залезу и гляну вокруг соколиным оком,
может, и усмотрю что интересное. А потом и  для  себя  немного  поживем-  по
деревне погуляем за околицею, авось  соловья  услышим...  Не  доводилось  по
деревне с хахалем гулять?
   - А то,- сказала Ольга.- Меня, между прочим, на Селигере три ночи агроном
обхаживал. Все пять стихов прочитал, какие знал, а блоковский вирш  даже  за
свой выдал. Ты клыки не оскаливай, это еще до тебя было, да и не пошла  я  с
ним в старую-то кузницу  соловьев  слушать  -  во-первых,  какие  в  кузнице
соловьи,  а  во-вторых,  не  было  у  него  шарма,  лапать  лез  без  всякой
фантазии...
   - Смотри у меня, женщина с прошлым,- сказал Мазур.
   - Сам смотри,- сказала Ольга без всякого  трепета  перед  грозным  мужем,
понизила голос.- На тебя Вика глаз положила, так и  косится,  очень  ты  ей,
супермен такой, в душу запал. Мы там почирикали малость по бабьему обычаю.
   - Ну и? - с любопытством спросил Мазур.
   -  Да  так...  Муженек,  жалуется,  тряпка  и  истерик.  А  ей  к  мужику
прислониться  хочется,  как  к  бетонному  доту...  В  общем,  не  жизнь,  а
нескладуха. Они  уж  разводиться  собирались,  вот  и  подались  на  таежные
каникулы,  чтобы  попробовать  разбитые  чувства  склеить.   А   тут   новые
приключения...
   - Ясно,- сказал Мазур, прислушался.- Ну, похоже, и там  массаж  кончился,
пошли вечерять...
   Сам он есть, правда, не стал - пока доктор возился с  банкой,  принес  из
сеней свою куртку, присмотрелся, протянул:
   - А собственно, зачем  мне  куртка  с  рукавами?  Откромсал  их  ножом  и
принялся резать на ленточки.
   - И что будет? - спросила Ольга.
   - Веревочки,- сказал Мазур.- Вещь в  хозяйстве  необходимая.  Снаряжением
надо обрастать, вот что... Ладно, вы мне тут бутербродик  приберегите,  а  я
пошел. Оль, я по устоявшемуся обычаю  пушку  тебе  оставляю,  посматривай  и
послушивай тут...
   Он отметил,  что  незадачливые  супруги,  похоже,  начали  друг  к  другу
полегоньку оттаивать, уже не отворачиваются, как  чужие,  сидят  рядышком  и
вполне дружелюбно переглядываются. Ну и ладненько.
   Перешел улицу, прошел меж двумя заборами, сделал крюк и  стал  взбираться
вверх по залитому лунным светом склону. Та сторона скалы, что была  обращена
к деревне, являла собой голый камень, почти отвесно вздымавшийся  метров  на
двести, зато другая была относительно пологой, даже деревья  кое-где  росли.
Встречи со зверем он не боялся- нечего нормальному  зверю  делать  на  таком
утесе,- а вот кое-чего другого... Смешно, конечно, но Мазур ничего не мог  с
собой поделать - вновь проснулись полузабытые детские страхи и давние  байки
ожили в памяти. В городе легко над этим посмеиваться, но  здесь...  Он  даже
оглянулся пару раз - почудилось за стволом некое шевеление.
   Вот и вершина. Теперь-то Мазур мог уверенно  заключить:  никакой  это  не
геодезический знак. Что-то другое.  На  ажурной  железной  пирамиде  высотой
метра три, намертво прихваченной огромными,  загнанными  в  камень  болтами,
чернеет толстый цилиндр в пол  человеческого  роста-  и  матово  лоснится  в
лунном свете, словно сделан из пластмассы, мало того, там и сям в нем  видны
забранные мелкой решеткой прорези. А наверху - определенно антенна.
   Это  не  ориентир  -  это  аппаратура.  Слишком   много   повидал   Мазур
всевозможных электронных штучек, чтобы ошибиться.
   Сигнал "клопов", которых им напихали в одежду,  не  может  быть  сильным-
из-за  мизерных  габаритов  устройства  и  как  следствие   малой   мощности
передатчика.
   Чтобы надежно и беспрестанно ловить сигнал, приемник надо поднять повыше,
над сопками, поневоле выполняющими роль глушилок. Что мы в данный  момент  и
наблюдаем.  Вряд  ли  эта  штука-  единственная,   ими   наверняка   утыканы
господствующие над местностью высоты. И не столь уж умопомрачительные деньги
во все это вколочены- тот, кто  построил  для  богатеньких  клиентов  этакую
заимку, вполне может себе позволить, нет нужды клепать аппаратуру по особому
заказу, достаточно полистать импортные каталоги и заказать не самые сложные,
не самые дорогие наработки...
   Мазур задумчиво созерцал неведомое устройство и гадал, имеет ли смысл его
оттуда сковырнуть. Вполне  возможно,  это  не  приемник,  а  некий  локатор,
фиксирующий присутствие на данной  территории  живого  объекта  определенных
габаритов. Есть такие штучки. Его учили обезвреживать  иные,  но  не  голыми
руками...
   Пожалуй, пусть себе торчит и далее. Если  это  приемник,  он  бесполезен.
Если "локатор", охотники все равно уже примерно представляют, где залегла на
ночлег дичь...
   Он посмотрел в ту сторону,  откуда  беглецы  пришли.  И  почти  сразу  же
заметил на склоне далекой сопки яркую точку, слегка пульсирующую.  Поднял  к
глазам бинокль. Точка превратилась в желтое пятнышко, явственно трепетавшее,
неритмично сокращавшееся- костер, живой огонь... Охотнички  встали  лагерем,
ничуть не скрываясь,- у них  как-никак  две  собаки,  издали  почуют  любого
пришельца... Расстояние сейчас определить трудно,  но  до  костра  не  менее
десяти километров: дистанция, надо сказать, не устраивает,  ее  нужно  любой
ценой увеличить, оторваться как можно дальше... но  что  же  придумать?  Как
положить чертова туземца?
   Повсюду, насколько доставал взгляд, простиралась темная тайга - и  Мазур,
словно прилежный часовой, не  отрывая  от  глаз  бинокль,  медленно-медленно
поворачивался на месте. Его упорство было вознаграждено: далеко впереди,  на
юго-востоке, небо в одном месте казалось словно бы светлее. Он всматривался,
пока не заболели глаза - и знал, что не почудилось. Деревня? Или заимка? Как
бы там ни было, свет не колыхался,  не  перемещался  -  значит,  не  таежный
пожар, не огромный костер, а отсвет, отброшенный неким ярким, искусственного
происхождения источником. Вообще-то, если прикинуть  по  расстоянию,  вполне
может оказаться заимка... ну и что с того?  Не  предпримешь  же  в  одиночку
диверсионный рейд...
   Войдя в дом, он обнаружил там почти что идиллию: все трое сидели на  полу
и оживленно болтали, а перед ними стояла бутылка.  Мазур  покрутил  головой,
завинтил пробку и сунул пластиковый сосуд в карман куртки.
   - Да мы только по глоточку...- сказала Ольга.
   - Вот и хватит,- сказал он беззлобно.- Результаты  разведки  такие:  наши
друзья идиллически примостились у костра довольно далеко отсюда. Некому  там
быть другому... Где моя пайка?
   Присел на корточки и жадно  сжевал  кусок  черствеющего  хлеба  с  жирной
тушенкой, закусывая жесткими и горьковатыми перьями батуна.  Потом  расколол
кулаком  тыкву  и  старательно  выскоблил   пригоршней   половинку,   глотая
волокнистую мякоть вместе со скользкими семечками- благо аппендицит  у  него
давно вырезали.
   - Лопайте тыкву, орлы,- сказал, напившись вдоволь воды.- Хлеб с  тушенкой
у нас скоро кончатся, так что надо набивать пузо всем, что только попадется.
С завтрашнего дня начнем собирать грибы впрок, их тут уйма. Улучим  минутку,
разведем костер и  зажарим.  Вообще,  пора  вплотную  обратить  внимание  на
съедобную флору и фауну...
   - Что-то я пока не видела съедобной фауны,- пожала плечами Вика.
   - Ничего, еще попадется,- утешил Мазур.
   Он не стал подвергать испытанию их желудки- уточнять, что  имеет  в  виду
под съедобной фауной. А подразумевал  он  в  первую  очередь  изжаренных  на
костре белок и змей - самую легкую добычу. На тренировках по  выживанию  ему
приходилось жрать и вовсе уж шокирующую фауну- вроде жуков  и  гусениц,  так
что, если подопрет, сможет повторить сей подвиг, надо только  отрешиться  от
всякой брезгливости и твердить себе очевидную истину:  насекомые  -  кладезь
белка... А жареная змея, между прочим, на вкус весьма не плоха, не говоря уж
о белках - эти и вовсе сойдут за деликатес...
   - Ладно,- сказал он, вставая.- Объявляю по гарнизону время увеселений, то
бишь сугубо личное. И намерен предложить одной  белокурой  даме  прогуляться
подлунным светом.- Он подал Ольге руку и без усилий поднял ее с  корточек.-А
вы тут будьте умницами, друзья мои, мы, уж  простите,  в  дом  не  вернемся,
поблизости на подворье обитать будем....
   И за спиной Вики сделал доктору многозначительный жест.
   Они вышли за калитку. Тень от  скалы  укоротилась  и  сместилась  чуточку
вправо, так  что  больше  не  накрывала  крайние  дома.  Вопреки  известному
народному шансону иголки собирать было бы все же затруднительно, однако ночь
выдалась прекрасная. Как всегда бывает вдали от городов с их  электрическими
фонарями, звезд высыпало столько, что небо казалось сияющим куполом, кое-где
украшенным рваными пятнами мрака.
   - Ну, и что вы можете предложить даме в такую ночь? -  спросила  Ольга  с
любопытством.
   - Бог ты мой, да водки, конечно,-  сказал  Мазур  светски.-  Вы  ж  не  в
Петергофе, мадмуазель, а во глубине сибирских руд...
   Глотнул  из  горлышка  сам  и  передал  бутылку  Ольге.  Она  старательно
запрокинула голову и ухитрилась не облить подбородок. Спросила:
   - А что дальше?
   - Гулять будем, барышня,- сказал Мазур, взял ее  за  руку  и  повел  мимо
заброшенных домов.- Я, конечно, не агроном, потому виршей читать не буду, но
решительно замечу, что ваши трехдюймовые глазки зажгли в душе моей  пылающий
костер...
   - А вы, морячок, это каждой говорите?
   - Ни боже мой, только питерским...
   Тишина стояла теплая и спокойная. Мазур украдкой оглянулся в ту  сторону,
где видел костер, но  ничего,  конечно  же,  не  углядел,  тайга  заслоняла.
Прогулка получилась короткая, как он ни замедлял шаг, прошло минут пять -  и
они оказались за околицей: с одной стороны нависала скала, с другой скопищем
призрачно  белеющих  колонн  тянулся