рьезе собираются торговать американскими
разведчицами, а на рутинное, в общем, задание по отлову вышеупомянутой  дамы
(чертовски банальное мероприятие, чего уж там) отправляется группа, где даже
завалящего полковника не имеется, одни адмиралы, числом двое...  Точно,  мир
перевернулся...

Глава четвертая
Могила святого Мики

   Еще издали, по их виду, Мазур определил, что они засекли господ адмиралов
первыми. И ничего тут не было удивительного  -  шум  мощного  дизеля  далеко
слышен  посреди  первозданной  природы,  а  вот   встречные   являли   собою
экологически чистый  образец  путешественников:  никаких  вонючих  и  шумных
механизмов, только десяток лошадей, определенно монгольских, невысоконьких и
лохматых, как кавказские овчарки. Шесть лошадей были основательно  навьючены
огромными тюками, брезентовыми, тщательно перевязанными темными веревками. И
четверо верховых. Один так и оставался в седле, а остальные давно спешились.
   - Обрати внимание... - сказал Лаврик бесстрастно, большим пальцем  отведя
предохранитель лежавшего на коленях автомата.
   - Ну да, - сказал Мазур, переключив рычаг на нейтралку и потянув на  себя
рычажок двери  так,  чтобы  при  нужде  моментально  распахнуть  ее  пинком,
отработанно вывалиться наружу и еще в полете послать пару очередей.
   Компания была интернациональная: один сагаец и трое субъектов славянского
облика. Что интересно, вооружены все поголовно: у троих карабины  (причем  у
сагайца еще и кобура на поясе, по виду вроде бы для нагана), а у  четвертого
и вовсе "сорок седьмой" "Калаш", потертый, но выглядевший вполне ухоженным.
   Сцена по-прежнему оставалась  немой.  Караванщики  и  сидевшие  в  машине
разглядывали друг друга. Мазур видел, что  встреченные  ими  путешественники
все, как на подбор, в годах, люди пожившие  и  оттого  степенные,  никто  не
делал резких движений, но рученьки покоились в непосредственной близости  от
Оружия. Узкая стежка, стиснутая двумя лесистыми склонами,  не  позволяла  ни
тем,  ни  другим  взять  в  сторону.  Мазур  механически  отметил,  что   до
монгольской границы, ежели по прямой, было всего-то километра полтора.  Быть
может, караванщики оттуда и держали путь, не утруждая  себя  цивилизованными
пошлостями вроде загранпаспортов и виз. А может,  попросту  браконьерничали.
Здесь,  в  этих  местах,  автомат  -  вовсе  не  обязательно  принадлежность
криминалитета, это вам не мегаполис. А попросту необходимая в хозяйстве, как
вилы, вещица. Из автомата и марала положить не в пример сподручнее, и  лихих
людей пугнуть можно так, что навек зарекутся...
   Человек с автоматом наконец двинулся вперед, прошел метров пятнадцать  по
направлению к машине и остановился, сутулясь, - рослый, медведеобразный дядя
в застиранном, опрятном камуфляже, с бледно-синими татуировками  на  тыльной
стороне ладоней.
   Пожалуй, это походило на приглашение к разговору.  Мазур,  обменявшись  с
Лавриком быстрым взглядом, распахнул дверцу и выпрыгнул  наружу,  так  и  не
произнеся никаких банальностей типа "Прикрой меня", - он  и  так  знал,  что
Лаврик не  будет  ни  медитациями  заниматься,  ни  декламировать  про  себя
самозабвенно старофранцузских поэтов...
   Автомат так и висел у него на плече стволом вниз - ну, что поделать,  тут
все  так  ходят,  деталь  национального  костюма,   и   не   более   того...
Медведеобразный дядя, конечно  же,  не  мог  не  заметить,  что  за  агрегат
болтается у Мазура на плече, - но не изменил позы, не шелохнулся.  Ага,  вон
оно в чем дело...
   - Здорово, - сказал Мазур, остановившись в двух шагах, встав  так,  чтобы
при необходимости иметь в виду укрывшегося на склоне, за деревьями.
   - Здорово, коли не шутишь, - сказал дядя.
   - Путешествуете?
   - Ну
   - Какое совпадение, мы вот тоже...  -  сказал  Мазур.  -  Как  тут,  если
вообще? Спокойно?
   - Да слава богу... - пожал могучими плечами собеседник  с  видом  полного
простодушия и спокойствия.
   - Тоже неплохо, - сказал Мазур. - А чего это у  тебя  вон  тот  чудак  за
деревом прячется? - и, не отводя глаз от собеседника, дернул  подбородком  в
том направлении.
   - А пописать пошел, - объяснил тот. - На людях-то стесняется.
   - Бывает... По делам, значит?
   - Да вроде того.
   - Вот и мы тоже, - сказал Мазур. - Вы, стало быть, туда?
   - Ну
   - А мы - туда.
   - Тоже занятие, - сказал дядя преспокойно.
   Никто из его спутников не сделал попытки  ввязаться  в  разговор,  так  и
стояли в настороженной готовности. Хорошая, сыгранная команда, точнее, стая,
ждущая сигнала вожака...
   А сигнала-то и нет. Вожак неглуп. Мы ему определенно непонятны, и он, как
многие умные люди, предпочитает с непонятным не связываться...
   Краем глаза Мазур разглядывал тюки - что  бы  там  ни  было,  это  что-то
напрочь лишено угловатых очертаний. Нечто мягкое,  легко  принимающее  форму
тары. Травка, а? Ну, в  таких  местах  приличные  люди  незнакомым  подобных
вопросов не задают...
   - Ну что, счастливого пути? - спросил Мазур дружелюбным тоном.
   - И вам счастливенько, - отозвался дядя с автоматом.
   Он бросил в сторону склона  один  короткий  взгляд  -  и  оттуда  тут  же
проворно спустился пятый, с карабином на  плече,  демонстративно  застегивая
портки.
   "Ага, - подумал Мазур. - Он высмотрел сверху,  что  мы  одни,  никого  за
собой не тащим, - и решил не связываться. Серьезные люди, не шпана..."
   Он кивнул главарю, отвернулся и зашагал к  машине,  поневоле  представляя
собственную спину размером со стадион. Вся надежда была на Лаврика. Да  нет,
не должны, обойдется...
   Обошлось. Когда  он  залезал  в  машину,  загадочные  караванщики  дружно
полезли в седла. Мазур перекинул рычаг, и черный джип медленно покатил  мимо
всадников и навьюченных лошадок.
   - Пронесло, - вздохнул Лаврик. - Тебя тоже?
   - Травка, а? - повторил Мазур вслух первоначальную догадку.
   - Не обязательно. Мало ли что можно  переть  через  границу...  Серьезный
народ, обстоятельный, на рожон  не  лезет.  Сообразили,  что  мы  на  засаду
правоохренителей не особенно и похожи.
   - Ага, - сказал Мазур. - Люблю серьезных и...
   Передок машины легонько сотрясло, словно что-то  жесткое  ударило  снизу,
джип катил дальше, но его трясло  уже  беспрестанно,  капот  подбрасывало...
Выжав тормоз, Мазур перекинул  рычаг  и  быстренько  выскочил  на  безлюдную
стежку. Лаврик вывалился с другой стороны, пригнулся на расставленных ногах,
держа ствол автомата под безукоризненным углом в сорок пять градусов.
   Светило солнышко, стояла тишина, и никого  не  было  вокруг.  Вот  только
зверообразный джип все сильнее, буквально  на  глазах,  клонился  капотом  к
земле  -  обе  передние  покрышки  проседали,  сплющивались  под  громкое  и
равномерное шипение уходящего воздуха.
   Бормоча под  нос  матерные  слова,  Мазур  направился  назад  по  дороге,
старательно всматриваясь в землю. Метров через двадцать он обнаружил искомое
- старательно присыпанные землей широкие  дощечки,  усаженные  внушительными
гвоздями, мечта йога...
   - Идиот старый, - громко сказал он сквозь зубы.
   Быть может, и не стоило себя упрекать - "ежи" были отлично  замаскированы
на изрытой копытами тропе, если не знать заранее, ни за что не заметишь, кто
ж мог подумать... Но все равно лопухнулись, идиоты...
   - Ясна картина, -  сказал  подошедший  Лаврик.  -  Машину  они,  конечно,
услышали издали. И тут же сделали закладочку  -  на  случай,  если  придется
именно в этом направлении отступать... Не успели бы они смастерить эту штуку
второпях при нашем приближении - заранее, конечно, запаслись. Не первый  раз
тут ездят, надо  полагать,  это  мы,  вахлаки,  на  чужую  наезженную  тропу
вперлись, но кто ж знал...
   - Ничего, - угрюмо сказал Мазур. - Осталось-то  всего  с  километр,  если
напрямик; пешочком дойдем. Это нас бог наказал - поехали на дело,  как  баре
на черном джипе, с кондиционером  и  музыкой.  Нам  с  тобой  такая  роскошь
категорически  противопоказана.  Вот  небесная  канцелярия  и   восстановила
социальную справедливость.
   - Оно конечно, - задумчиво сказал Лаврик. - Если небесная канцелярия,  то
ничего тут не поделаешь... - Он оглядел Мазура. - Стой, ты что, так к ним  и
выходил? С гранатами?
   - А что? - пожал плечами Мазур, бросив взгляд на  пару  гранат,  по  всем
правилам подвешенных на клапане наружного кармана. - Здесь  все  так  ходят,
местная специфика... Пошли?
   ...Полуразрушенное  строение  оказалось  спрятанным  в  распадке,  словно
горошина на дне берестяного туеска. Его можно было увидеть, лишь выйдя из-за
любого из откосов.
   Узенькая долина, широкий ручей, из которого  там  и  сям  торчали  острые
мокрые камни, -  и  на  крутом  пригорочке  небольшое  квадратное  здание  с
многоярусной крышей. Поистине, идеальное место для удалившихся  от  бренного
мира отшельников.
   - Вот оно, - сказал Мазур. - Могила святого  Мики,  седьмая  по  счету  и
последняя на этой дороге... А  ведь  его,  пожалуй  что,  в  свое  время  из
трехдюймовок прямой наводкой расстреливали?
   - Очень похоже, - кивнул Лаврик.  Один  снаряд  в  давние  времена  попал
прямехонько в широкие двери, оставив рваный проем,  еще  парочка  угодила  в
крышу, так  что  она  наполовину  обрушилась.  Проломы  выглядели  не  менее
старыми, чем  сам  дацан,  давным-давно  заброшенный  буддийский  храм.  Вне
всякого сомнения, артиллерией здесь баловались лет восемьдесят назад,  когда
и тихую обитель затронули порожденные революцией  жизненные  пертурбации,  -
насколько помнил Мазур, сюда в свое время завернули отряды  барона  Унгерна,
последнего авантюриста великой степи, славного  настоящим  размахом.  Должно
быть, здесь он с красными и собачился. Конечно, у кого именно были пушки,  а
кто оборонялся в дацане, сейчас сказать  решительно  невозможно  по  причине
скудости исторических знаний. Может быть, и не Унгерн - тут в  разное  время
гуляли еще китайские  генералы-сепаратисты,  цирики  Сухэ-Батора,  партизаны
красные и белые, вообще непонятно кто - но все поголовно полагали артиллерию
единственным средством убеждения...
   - Стоп! - тихонько произнес Лаврик.
   - А?
   - Что-то там внутри шевельнулось, во-он в том окне...
   - Ну, посмотрим... - щурясь, сказал Мазур.
   - Ты - с той стороны...
   - Ага...
   Они рассредоточились, двинулись  с  разных  сторон  к  унылым  развалинам
грязно-серого цвета - и вдруг залегли, не  сговариваясь.  Впереди  захрустел
щебень, в проеме бывшего входа показалась рослая фигура в грязном  камуфляже
- простоволосый, явственно пошатывавшийся мужчина. Что-то с ним  было  не  в
порядке - он шел к ручейку,  качаясь,  останавливаясь,  припадая  на  правую
ногу, то ли пьяный, то ли больной, то ли...
   "Да нет, пожалуй что раненый, - подумал смотревший  в  бинокль  Мазур.  -
Точно..."
   Теперь он видел, что рваная пятнистая куртка надета на голое тело, а  под
ней торс обмотан какой-то  грязно-белой  тряпкой  с  многочисленными  бурыми
пятнами. И правая рука тоже. Человек - лет тридцати с чем-нибудь,  славянин,
заросший густой щетиной, - плелся к ручейку, морщась и кривя лицо,  зажав  в
горсти мятую железную кружку. Опустился на колени у воды,  зачерпнул,  выпил
залпом, еще одну...
   Лаврик сделал многозначительный жест. Мазур кивнул и, привычно  используя
любые естественные укрытия, стал пробираться к дацану так,  чтобы  оказаться
там раньше неведомого аборигена. Он видел, что Лаврик тоже двинулся вперед -
бесшумно, целеустремленно.
   Оказавшись возле высокого узенького окна, Мазур прислушался.  Изнутри  не
доносилось ни единого звука.  Тянуло  прелью,  пылью,  нежилой,  необитаемой
разрухой.
   Осторожно заглянул внутрь. На стене сохранился кусочек росписи  -  краски
яркие,  сочные,  но  понять,  что  там  было  изображено,   уже   решительно
невозможно: какие-то широкие разноцветные линии, уголок затейливого узора...
Внутри - ни перегородок, ни стен, одно большое помещение, в коем десятки лет
хозяйничали атмосферические осадки, ветры и  окрестное  зверье.  Пол  покрыт
сплошным слоем непонятной дряни,  в  уголке,  под  сохранившимся  фрагментом
крыши, подкладкой вверх лежит фуфайка  защитного  цвета,  рядом  -  автомат,
мятая пачка сигарет, вскрытая консервная банка с нетронутым содержимым...
   Высмотрев все, что требовалось, Мазур одним бесшумным  рывком  перемахнул
внутрь, не потревожив многолетних геологических отложений,  достиг  дверного
проема и прижался к стене.
   Он уже не сомневался, что здесь обитает один-единственный житель  -  тот,
что наливался сейчас у ручейка студеной водичкой.
   Из другого окна внутрь  бесшумно  приземлился  Лаврик,  встал  по  другую
сторону проема.
   Дальнейшее  было  совсем  просто  -  когда   здешний   обитатель   вошел,
пошатываясь, тихо и беспрестанно постанывая сквозь зубы, они с  двух  сторон
аккуратненько взяли его в "коробочку".  Задача  оказалась  даже  проще,  чем
предполагалось, - он был вялый и покорный, как набитая  ватой  кукла,  Мазур
едва сграбастал его за здоровую левую и подсек, а он и повалился лицом вниз,
испустив жалобный стон. От него остро тянуло гноящимися  ранами,  слабостью,
полным психологическим надломом.
   Лаврик  следил  за  окнами-дверями.  Мазур,  не  теряя   даром   времени,
перевернул пленного лицом вверх, осмотрел внимательнее. Судя по исхудавшему,
пышущему жаром лицу, незнакомца била лихорадка - рана крепенько  загноилась,
температурка соответствующая, вон, даже жрать не может, в глотку не лезет...
   Судя по всему, его здорово зацепило то ли россыпью мелких осколков, либо,
что  гораздо  более  вероятно,  -  картечным   дуплетом,   крупной   дробью.
Незнакомец,  такое  впечатление,  родился  в  рубашке  -  кости  не  задеты,
внутренности тоже, но загноилось качественно, грязь попала, медикаментов  не
имелось, да еще  перевязка  сделана  не  стерильным  бинтом,  а  собственным
ношеным бельишком...
   Крепенько человеку досталось. И все равно  Мазур  не  имел  сейчас  права
маяться ненужным гуманизмом. Он  старательно  обшарил  пленного  на  предмет
наличия оружия, не обнаружив такового, чуть ослабил  хватку,  извлек  нож  и
выразительно поводил им под носом калеченого. Тот уставился на него круглыми
от боли, уже малость отливавшими сумасшествием глазами:
   - Вы кто?
   - А ты - кто? - спросил Мазур.
   - Охотник...
   - С автоматом? - фыркнул Мазур. -  В  двух  шагах  от  границы?  Дичь,  я
смотрю, тебе попалась двуногая и весьма склочная, вон как тебя разделала...
   Приходилось идти ва-банк, не было времени играть в  психологию  и  хитрые
подходы. Он попросту приблизил лезвие к лицу лежащего и рявкнул:
   - Где Гейша?
   Тот явственно изменился в лице. И, вжимаясь затылком  в  покрывавшую  пол
сыпуче-гнилую дрянь, спросил:
   - Вы кто?
   Причем, что характерно, вовсе не стал уверять,  будто  никакой  Гейши  не
знает, будто полагает, что гейши обитают исключительно в Японии, до  которой
отсюда далековато... Судя по мимике, Мазур был на верном пути.
   - Мы-то? - усмехнулся Мазур. - Мы -  люди  военные,  государственные,  на
службе находимся... Ты что-то не рад, я вижу?
   - Только в присутствии адвоката... - прошелестел пленник.
   -  Ага,  -  сказал  Мазур  удовлетворенно.  -  Прекрасный  оборот   речи,
позволяющий делать многозначительные  выводы...  Через  границу  бегаем,  а?
Культурно-исторические ценности злодейски на ту сторону переправляем?
   - Ничего я вам без адвоката...
   - Ты в кого такой дурень уродился? - почти ласково вопросил Мазур. - Ага,
сейчас я тебе адвоката приведу. Они в этих краях  табунами  пасутся,  только
выйдешь за  порог  -  а  там  одни  адвокаты,  сорок  тысяч  адвокатов...  С
компьютерами и факсами, уписяться  можно...  -  Он  пытливо  присмотрелся  к
лежащему. - Хотя вид у тебя, дружище, и самый что ни на  есть  похабный,  но
угадывается  обремененный  некоторым  образованием  интеллигент,  набивающий
карманы краденым достоянием науки... Прав я? Сам вижу, что прав...  Ты  свое
положение оценил? Места вокруг насквозь нецивилизованные, ты  уже,  обормот,
гниешь качественно, а если я вдобавок возьмусь твой хилый организм  ножичком
уродовать,  вообще  загнешься...  Какие  тут  адвокаты,  ордера   и   вообще
цивилизация? Некогда нам с тобой чикаться согласно  уголовно-процессуальному
кодексу... Соображаешь?
   - В больницу... - прошептал лежащий.
   - Мысль довольно здравая,  -  сказал  Мазур.  -  Только  чтобы  заслужить
вертолет и больницу с чистыми простынями, нужно  очень  постараться.  Мы  не
звери, служба такая... Короче, урод. Или ты запоешь, как Шаляпин, или  я  из
тебя ремней  нарежу,  а  потом  брошу  здесь  к  чертовой  матери,  даже  не
закапывая, звери обгложут...
   - Не надо... В больницу... - попросил пленный, которому было очень больно
и очень страшно, дураку видно.
   - Утром стулья, вечером деньги, - сказал Мазур,  морщась  от  идущего  из
импровизированных повязок запашка. - Я тебя даже  перевяжу  собственноручно,
медикаментами обработаю... Сначала - откровенный разговор, потом -  гуманное
обращение, вертолет и больница... А?
   - Вы кто?
   - Тьфу ты, - с досадой сказал Мазур. - Третий раз спрашиваешь, заладил...
Спецслужба. На данный момент тебе этого хватит. Где Гейша, я тебя спрашиваю?
   - Ну что ты с ним возишься? - спросил Лаврик недовольно.  -  Сними  ты  с
него штаны и загони шомпол в жопу,  кто  нас  будет  шпынять  за  превышение
полномочий? Некогда с ним возиться...
   Он говорил скучным, будничным голосом, словно речь шла о  сущих  пустяках
вроде штрафа за не  правильный  переход  улицы,  -  и  это,  Мазур  отметил,
произвело на пленного нужное впечатление.
   - Ну, хватит, - сказал Мазур твердо. - Я пока что добрый.  А  вон  тот  -
злой. И если мы  с  тобой  не  договоримся  по-хорошему,  он  из  тебя  фарш
навертит. Тебе что, жить не хочется, дурья голова?
   Судя по тому, как подернулись влагой глаза пленного,  жить  он  хотел,  и
очень.
   - Гейша на той стороне, - сказал он слабым голосом. - В Монголии.
   - И когда она должна вернуться? - спросил воспрянувший духом Мазур.
   Лежащий дернулся, издал какие-то странные звуки, нечто среднее меж кашлем
и рыданиями. Мазур не сразу и догадался даже, что это смех. Ага,  смех,  вот
именно...
   - А вот хрен ее знает... - сказал раненый,  лихорадочно  блестя  глазами,
оскалясь. - Может, и совсем не вернется. Ее монголы зацапали...
   - Это как?
   - У них  тут  стоянка  по  ту  сторону,  недалеко  от  границы...  Табуны
гоняют... Позавчера какие-то обормоты сходили на ту сторону и угнали  то  ли
коров, то ли коней... Тут многие этим промышляют... Монголы шляются на  нашу
сторону, а местные...
   - Да знаю я про эти забавы, - нетерпеливо перебил  Мазур.  -  Ты  о  деле
давай...
   -  Монголы,  понятно,  обиделись.  Рванули   на   нашу   сторону,   чтобы
разобраться... Мы на них и напоролись... Объясниться не  успели,  они  и  не
стали бы слушать толком, пальба началась моментально...
   - Где-то я их понимаю, -  кивнул  Мазур.  -  В  таких  условиях  особенно
разбираться не станешь. Налетишь  на  первого,  кто  подвернется  под  руку,
особенно если учесть, что приличные люди здесь как-то не  ходят,  а  шляется
всякая сволочь... Ну и?
   -  Ну  и  понеслось...  Верку  сграбастали.  Толю  тоже,  утащили  на  ту
сторону... Я положил одного, а потом они  меня  зацепили...  Ушел  тайгой...
Думал, отлежусь и буду выбираться, только горит все, сил нет...
   Мазур прямо-таки взвыл про себя от дурости происшедшего -  шли  серьезные
игры могучих контор, рыскали по тайге шпионы,  потаенно  выдвигалась  на  их
ловлю контрразведка, и надо  ж  было,  чтобы  в  эти  вполне  цивилизованные
комбинации   вмешались    примитивные    степняки,    разъяренные    утратой
буренушек-лошадушек...
   - Я знаю, - продолжал раненый отрешенно. - У них стойбище совсем недалеко
от границы,  мы  как-то  вдалеке  от  него  проходили,  когда  везли  на  ту
сторону...