угам, сеньор (исп.).
   * К вашим услугам, сеньоры (исп).
   * Quien sabe? - Кто знает (исп.)?
   * Жаргонное словечко, соответствующее русскому "Пшик!"
   * Бедняга, несчастный (исп.).
   * Чочо - буквально "никчемный", презрительное прозвище западных соседей.
   * Соединенные Штаты (исп.).
   * Коронадо - прозвище коренного жителя Санта-Кроче, самоназвание.
   * Коммодор - во  многих  военных  флотах  чин,  соответствующий  капитану
первого ранга.
   * Подождите, сеньоры (исп.)!
   * Буквально - североамериканец, но применяется главным образом к  жителям
США.
   * Чудесная погода сегодня, сеньор, не правда ли (исп.)?
   * Примерный смысл: "Стало быть, что творится?" (исп.)
   * Подождите (исп.).
   * Не говорю по-испански (ломаный испанский).
   * Не говорю по-английски (исп.).
   * Вагабундос-бродяги (исп.).
   * Ты никогда не узнаешь, как сильно я люблю тебя,
   Ты никогда не узнаешь, как ты нужна мне.
   Послушай, хочешь, открою тебе тайну?
   Обещаешь никому не рассказывать?
   * Черт возьми (исп.)!
   * Стоять, руки вверх (исп.)!
   * Разбойники (исп.).
   * Бак - носовая часть судна.
   * Счастливого пути, ребята (исп.)!
   * Ладно, почему бы и нет (исп)?
   * Берегись (исп.)!
   * И так далее (лат.).
   * Не так ли (исп.)?
   * Ломаный испанский, примерно: "Тык точно, дарагие сеньорита!"
   * В США - воображаемая граница меж Севером и Югом.
   * Хорошо, очень хорошо (кит.).
   * О мертвых либо хорошо, либо ничего (шт.).
   * Эгей, человече (исп.)!
   * Разбойников (исп.).
   * Черти (исп.).
   * На месте преступления (лат.).
   * Фатом - морская единица измерения (морская сажень) = 1, 83 м.
   * Из глубины (лат.).



   Александр Бушков.
   Пиранья: первый бросок.


   Место действия романа, как и описанные события,
   вымышлено от начала и до конца.
   Александр БУШКОВ

   Черт побери! Как и все другие, наказанные нами,
   вы управляетесь законом, который богачи придумали
   для собственной безопасности. Эти трусливые собачьи
   души не имеют смелости каким-либо иным способом
   защитить то, что они мошеннически нахапали.
   Проклятья и кровь на имуществе этих продувных бестий.
   Между нами единственное различие: они обирают бедняков
   под покровительством закона, не так ли? А мы грабим
   богатых, рассчитывая только на свою храбрость.
   Чарльз БЕЛЛАМИ, пират
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
   РАЙСКИЙ ОСТРОВ
   Глава первая
   И НА ЛОКАТОРЕ - ТОСКА ЗЕЛЕНАЯ...
   Он скользил над светлым песчаным дном словно призрак или ангел - чересчур
материальный для призрака и  слишком  грешный  для  ангела,  признаться,  но
полет-скольжение в прозрачной воде и в самом деле  был  призрачно-бесшумным.
Как-никак в своем деле он смотрелся если  и  не  асом,  то  уж  состоявшимся
профессионалом, точно.
   Он шел  замыкающим,  на  правом  фланге.  Дно  здесь  понижалось  плавно,
протяженным  откосом,  но  остальные,  плывшие  далеко  впереди,  уже   были
значительно  ниже:  двое   буксировали   перед   собой   "око"   (неимоверно
засекреченную хреновину,  больше  всего  напоминавшую  снабженный  короткими
крыльями пылесос), за ними, чуть правее и сзади, размеренно колыхали ластами
Волчонок с Черномором, еще правее - трое, еще правее и опять-таки сзади плыл
Коля Триколенко, он же Морской Змей, ну, а замыкающим двигался Кирилл Мазур,
по молодости  лет  не  имевший  клички  (что  служило  источником  легоньких
потаенных терзаний, поскольку без клички ты как бы и неравноправен пока  что
вовсе, хоть и профессионал).
   Красота вокруг имела место такая, что у любого бездельника вроде Кусто от
эстетического умиления  спирало  бы  в  зобу  дыханье.  Увы,  в  отличие  от
"туриста" Кусто, они были на работе. На серьезной работе. А потому и заросли
кораллов, розовые и фиолетовые,  причудливо-загадочные,  и  стайки  рыбок  -
пестрых, полосатых, радужных - были сейчас для них чем-то  вроде  тех  самых
небесных красот, причудливых облаков  и  многоцветных  закатов,  на  которые
никогда не обращает внимания запаренный страдой  крестьянский  мужик.  Какие
там закаты, когда нужно выкосить ложок до дождя...
   В отлаженном походном ордере вдруг произошел секундный сбой.
   Первыми остановились ребята с "пылесосом". Тот,  что  справа,  по  кличке
Папа Карло, дважды щелкнул кастаньетами - и его напарник по  прозвищу  Князь
тоже притормозил с наработанной сноровкой, а там и остальные замкнули  их  в
кольцо. Морской Змей, как и полагалось хорошему командиру, в соответствии  с
чапаевскими   наставлениями   держался   повыше   остальных,   что    вполне
соответствовало сейчас земному "позади".
   Что-то там усмотрела на дне хитрая электроника. Однако у  Кирилла  -  как
наверняка  и  у  остальных  -  не  было  и   тени   жгучего   романтического
предвкушения. За три дня случалось столько ложных тревог, что они плюнули на
азарт и предвкушение. Электроника, хоть и хитрая, интеллектом  не  блистала,
она попросту реагировала  на  любой  металл,  в  точности  так,  как  глупый
дворовой щенок, еще не выросший в толкового цепного кобеля, тявкает на  все,
что оказывается в  поле  зрения.  А  металл  мог  оказаться  самого  разного
происхождения - от  искомого  до  прозаической  вилки,  оброненной  за  борт
нерадивым коком с туристской яхты...
   Волчонок с Черномором прямо-таки поползли по дну, погружая в песок  ножи,
поднялись струйки взбаламученных песчинок из тех, что  полегче,  брызнули  в
стороны пестрые рыбешки.
   Кирилл,  покосившись  вправо,  отплыл  на  пару  метров  левее  -  совсем
недалеко, в разрыве ближайшего кораллового лабиринта, на песке  распластался
большой  серый  блин   с   плавниками-треугольниками   и   тонким   хвостом.
Скат-хвостокол, чтоб ему, твари такой, утонуть спьяну на  неглубоком  месте.
Если приложит ядовитым шипом, мало не покажется. Пристукнуть  бы  гада,  но,
располагая лишь ножом, в такое предприятие ввязываться не стоит...
   Он все же не удержался, подобрал обломок мертвого коралла  чуть  побольше
кулака, прицелился и аккуратненько запустил его  по  дуге  так,  что  серому
блину прилетело в точности по тому месту, где у собаки находится загривок.
   Песок взвихрился  бесшумным  взрывом  -  ушибленный  скат  рванул  прочь,
стелясь над самым дном, быстрее  лани  уходя  на  глубину.  Осталось  полное
впечатление -  что-то  такое  было  в  его  движениях  и  развороте,  -  что
изобиженный морской житель от души матернулся  по-своему,  на  неразгаданном
рыбьем языке.
   Морской Змей - как и полагается  хорошему  командиру,  затылком  видевший
все, что происходило в  расположении  части,  -  энергично  показал  Кириллу
кулак. Кирилл смущенно развел руками, автоматически изобразив на  физиономии
раскаяние, чего под маской все равно нельзя было углядеть.
   Очередная пустышка, конечно:  Волчонок  поднял  руку,  сжимая  обтянутыми
черной резиной пальцами здоровенный, тронутый  ржавчиной  шарикоподшипник  с
обрывком светлой капроновой лески. Все было понятно. Снова они столкнулись с
изыском творческой фантазии  местных  рыбаков,  присобачивавших  к  сетям  в
качестве  грузил  всевозможные  тяжелые  предметы.   Морской   Змей   сделал
недвусмысленный, с похабным оттенком жест - и подшипник полетел  на  дно.  А
все девятеро, размеренно колыша ластами, двинулись дальше в прежнем порядке.
   Над ними не поднялось ни единого воздушно-то пузырька - акваланги были  с
замкнутым циклом, так что ни одна живая душа  не  смогла  бы  определить  на
поверхности, что под  лазурной  и  безмятежной  морской  гладью  странствуют
часами" с небольшими  перерывами,  новоявленные  Ихтиандры  наших  дней.  Их
вообще словно бы и не было в океане, никому из посторонних  и  в  голову  не
должно было прийти, что на  "Сириусе"  имеются  аквалангисты,  вот  уже  две
недели утюжащие дно...
   Стоп! Кирилл замедлил темп, ушел вправо и ниже,  повис  над  самым  дном.
Меньше всего ему хотелось поднимать  шум  из-за  пустышки,  но  и  остальных
следовало немедленно  оповестить  о  том,  что  задержался,  -  и  он  после
секундного раздумья  остался  на  прежнем  месте,  подхватил  болтавшиеся  у
правого запястья кастаньеты и простучал один из условных сигналов.
   Прекрасно зная, что его не могли не услышать -  звук  в  воде  разносится
далеко, - уже  не  оглядывался  по  сторонам,  всецело  сосредоточившись  на
странном предмете, чьи чересчур уж правильные геометрические формы  наводили
на мысль об искусственном его происхождении. В конце концов, лучше уж десять
раз выловить  подшипник  Или  ржавую  автомобильную  рессору,  чем  упустить
искомое...
   Кончиком ножа он аккуратно  поддел  непонятный  предмет  и,  не  встретив
особого сопротивления,  поднял  его  над  песком.  Потом  перехватил  рукой,
показал подплывшему вплотную  Морскому  Змею.  Остальные,  встав  в  кружок,
сблизили головы. Меж ними в  приступе  любопытства  попыталась  протиснуться
большая золотистая  макрель,  но  Волчонок  безжалостно  поддал  ей  ластом,
отогнав, как бродячую собачонку, - и правильно, в  конце  концов,  у  рыбины
наверняка не  было  соответствующих  допусков,  и  подписок  она  не  давала
никаких, а следовательно, должна была убраться к чертовой матери...
   Больше всего это  походило  на  полдюжины  небольших  дисков,  словно  бы
сплавившихся меж  собой  в  совершеннейшем  беспорядке  подобно  абстрактной
скульптуре, покрытых толстой известковой коркой.  Теперь  Мазур  уже  мог  с
уверенностью сказать, что это не раковины каких-то моллюсков,  -  загадочная
штука оттягивала вниз ладонь,  словно  отлитая  из  металла.  То  же,  очень
похоже, пришло в голову взвесившему ее в руке Морскому Змею. Совсем  недолго
поразмышляв, он скупыми  жестами  распорядился  обшарить  этот  участок  дна
скрупулезнее.
   Обшарили, приняв  место  находки  за  центр,  от  которого  двигались  по
расширявшимся спиралям.  Но  ничего  похожего  более  не  нашли.  Мазур  тем
временем успел поскрести находку лезвием ножа - ив  одном  месте  словно  бы
проступили буквы.  Однако  приглядываться  не  было  времени:  убедившись  в
бесплодности дальнейших поисков и глянув на часы, Морской Змей  дал  команду
возвращаться к судну.
   Сначала плыли по компасу, а  потом  в  приборах  не  стало  нужды  -  над
головой,  заслоняя  солнечный  свет,  овальной  исполинской  тенью,  чуточку
размытой, замаячило днище "Сириуса".
   Круглый люк,  располагавшийся  метрах  в  трех  пониже  ватерлинии,  был,
конечно же, гостеприимно распахнут. Соблюдая давно оговоренный порядок,  они
один за другим головой вперед скользнули внутрь. Оказались в  горизонтальной
цистерне, не столь  уж  и  обширной,  но  позволявшей  разместиться  гораздо
уютнее, чем в переполненном автобусе.
   Цистерна с надписью "Живая рыба". Мазуру отчего-то всякий  раз  приходило
на ум это сравнение. Убедившись, что все в наличии, а люк  задраен,  Морской
Змей, неловкими прыжками перемещаясь по вогнутому дну цистерны, прошлепал  в
дальний конец и  придавил  ладонью  черный  резиновый  пузырь,  прикрывавший
кнопку.
   В дальнем конце цистерны забурлило, к потолку  толстой  стру„й  рванулись
громадные бульбы воздушных пузырей. Процедура  была  нехитрая,  но  довольно
долгая: прошло  минут  десять,  прежде  чем  мощный  поток  сжатого  воздуха
вытеснил воду за борт, где ей и было самое место. Загубники они  вынули,  не
дожидаясь конца процедуры, - как только торсы оказались над  водой.  На  дне
цистерны, как обычно, вода осталась чуть ли не по колено. Шлепая по ней, они
гуськом прошли к торцу и, сняв ласты, стали осторожно подниматься  по  узкой
железной лесенке к распахнувшемуся уже над головами второму люку.
   Один за другим перешагнув высокий железный бортик, оказались  в  обширном
помещении, где было совершенно сухо, тепло, светло, а потому и  уютно,  хотя
обставлена была каюта со спартанской простотой: длинный, привинченный к полу
стол с такими же стульями да шеренга шкафчиков, куда складывали  снаряжение.
За  столом  уже  суетился  доктор  Лымарь  (давно  заслуживший  кличку,   но
обходившийся без таковой, поскольку с  такой  фамилией,  по  общему  мнению,
кличка как-то не особенно  и  нужна),  расставлял  кружки  с  горячим  чаем,
высыпал из пакета плитки шоколада, пачки печенья - все, как полагается после
долгого погружения.
   Капитан-лейтенант Самарин смирненько  сидел  в  углу  стола,  поблескивая
своим знаменитым пенсне, из-за которого и получил меж своих кличку Лаврик  -
в память о заклейменном  историей  и  лично  Никитой  Сергеевичем  Лаврентии
Палыче Берия.  Вообще-то,  зрение  у  Самарина  и  в  самом  деле  требовало
подспорья в виде парочки диоптрий, однако  общественное  мнение  справедливо
считало ветхозаветное пенсне легоньким выпендрежем, а  потому  не  могло  не
отразить сие в соответствующей кличке. Почему "Лаврик",  а  не,  к  примеру,
"Чехов"? Для любого посвященного вопрос снимался сам собой:  свои-то  знали,
что капитан-лейтенант  имеет  честь  представлять  здесь  вовсе  не  изящную
словесность, а контрразведку флота...
   Лаврик, как уже отмечалось,  сидел  смирненько  и  с  вопросами  не  лез,
соблюдая ту самую неписаную традицию, которая давным-давно  зафиксирована  в
русских сказках: сначала накорми-напои, а потом вопросы задавай... Терпеливо
ждал, пока они,  старательно  обтершись  полотенцами,  хрустели  печеньем  и
чавкали шоколадом, запивая все дегтярного цвета чаем. Ну, а когда налили  по
второй, этикет уже и позволял любопытствовать...
   - Как успехи? - спросил Лаврик нейтральным тоном.
   Ему было легче всех, если откровенно, - чуть ли  не  единственный  здесь,
кто  не  зависит   от   конкретного   результата.   Сиди   себе,   озаботясь
контрразведывательным обеспечением операции, и точка.  А  если  учесть,  что
зловещие иностранные шпионы пока что не  беспокоили,  поневоле  вспоминалась
фразочка из богомоловского романа о принципиальной разнице  меж  медведем  и
особистами. Топтыгин спит только зимой, зато особисты - круглый год...  Если
империалистические разведки так  и  не  протянут  свои  блудливые  щупальца,
всегда можно изобразить в отчете дело так, будто это ты их распугал, заранее
и предварительно.
   Хотя, по большому счету, Лаврик был парень  не  вредный,  а  это  большой
плюс, когда речь идет об особисте... Замполита и одного хватает выше головы.
   - А черт их знает, - сказал  степенно  Морской  Змей,  опустив  в  ладонь
капитан-лейтенанту Мазурову  находку.  -  Вот  тут  Кирилл  выкопал  что-то,
какую-то хренотень...
   Лаврик присмотрелся - в обществе заглядывавшего ему через  плечо  Лымаря,
ничуть доктору  не  препятствуя  проявлять  любопытство.  Лымарь  был  свой,
украшенный допусками и подписками, как барбоска блохами,  при  нужде  мог  и
спуститься под воду, хотя, конечно, и не с той сноровкой, что остальные.
   При электрическом свете находка выглядела гораздо более ублюдочно, нежели
под водой. Словно защищая ее от невысказанного пока вслух  поношения,  Мазур
поторопился пояснить:
   - Я вон там, справа, поскреб ножом... Вроде бы буквы.
   - Это точно, что вроде бы, - задумчиво  кивнул  Лаврик.  -  Вроде  и  "Р"
латинское, вроде и "С" латинское... и как бы там  ни  было,  под  водой  эта
штука  пролежала  долго,  а?  Ишь  обросла...  Доктор,   можешь   что-нибудь
изобрести, не вмешивая ученый мир?
   - Запросто, - сказал Лымарь. - Подручными средствами. Если это  медь,  мы
ее  в  кефирчик,  а  если  другой  какой  металл   -   тогда   его   уксусом
пользительно... Давай сюда, пойду  поэкспериментирую.  Я  так  понимаю,  это
срочно?
   - Не обязательно, - загадочно ухмыльнулся Лаврик. - Вполне сойдет,  ежели
через часок проявятся первые результаты.
   Морской Змей резко поднял голову, уставился на него:
   - Это почему? Старик требует результаты как можно быстрее...
   - Друг мой,  я  вам  когда-нибудь  давал  хреновые  советы?  -  вкрадчиво
поинтересовался Лаврик. - Вот видите... Сейчас я вам категорически советую о
находочке доложить не в начале разговора, а где-нибудь ближе к концу...
   - Это почему?
   - А потому, собрат по званию, что Старик первым делом всерьез  собирается
вам всем учинить прежестокий втык с последующим распубликованием  в  приказе
по лейб-гвардии... Нет, серьезно. Дракон ведет себя  так,  что  свою  кличку
полностью оправдывает: третью люстру в  каюте  дожевывает...  Ох,  вынырнут,
бает, эти водоплавающие, ох и вставлю я им извращенным образом...
   - Это за что?
   - Вам виднее, сударь  мой,  -  развел  руками  Лаврик  с  видом  крайнего
простодушия. - Поройтесь в памяти и срочно вспомните,  за  что  вас  могут..
извращенным образом. Я в ваши  внутренние  дела  не  посвящен,  я  как-никак
советский контрразведчик, не царский жандарм с его негласною агентурою.
   - Самарин, не вредничай...
   - Честное слово, без понятия. Меня самого, по некоторым  признакам,  ждет
та  же  процедура.   Единственная   догадка,   на   кою   меня   наталкивает
профессиональное  чутье,  -  не  обошлось  здесь  без  отдельных  товарищей,
облеченных, так сказать, особым доверием партии и правительства...
   - Ах, во-он оно что... - убито протянул Морской Змей.
   - Да уж очень похоже.
   - Затрахал...
   - Должность  такая,  -  философски  заключил  Самарин.  -  В  общем,  кто
предупрежден, тот вооружен. Усекли? Да, кстати, в  дополнение  к  печальному
есть и приятное, с некоторых точек зрения, известие. Пока вы плавали, радист
перехватил одну буржуинскую станцию... Мао Цзе Дун помер. Вчера.
   - Ну ничего себе, - с  чувством  сказал  Морской  Змей.  -  А  мне-то  он
бессмертным казался. С тех пор, как себя помню, Мао  был  на  слуху.  Насчет
положительного смысла я,  откровенно  говоря,  плохо  и  вспоминаю,  зато  в
отрицательном столько склоняли... Погоди, он с какого года?
   - С девяносто третьего.
   - Семь плюс семьдесят шесть... Нехило.
   - Ага.  А  уж  в  Поднебесной  сейчас  веселуха...  Ненадолго  воцарилось
молчание. Все хлебали приостывший  чай,  старательно  оттягивая  неизбежное,
торжественную порку, как выразился бы бравый солдат Швейк. Один Самарин,  не
проявлявший желания  гонять  чаи,  ритмично  барабанил  по  уголку  стола  и
тихонько напевал под нос:
   Русский с китайцем братья навек, крепнет единство народов  и  рас.  Плечи
расправил простой человек, с песней шагает простой  человек,  Сталин  и  Мао
слушают нас.  Москва-Пекин,  Москва-Пекин,  идут,  идут  вперед  народы.  За
светлый труд, за прочный мир под знаменем свободы...
   Один бог ведает, где Лаврик эту совершенно забытую песню  откопал,  -  он
был всего года на три старше Мазура, а следовательно, рос во времена,  когда
ее, по выражению классиков фантастики,  высочайше  запретили  к  распеванию.
Должно быть, род занятий давал доступ к самой разной информации...
   - Короче, - сказал Лаврик, оборвав нудящее  пенье.  -  Поступим  согласно
золотому правилу бывалого солдата: сначала молча и  покорно  получим  сполна
фитиль в задницу, а потом уж вспомним,  что  сегодняшний  поиск  принес-таки
некоторые  результаты.   Как   совершенно   справедливо   заметил   Штирлиц,
запоминается последняя фраза...
   - Возможно, это никакие не результаты... -  Эта  хреновина  больше  всего
напоминает комок монет, судя по минерализованной поверхности пролежавших под
водой чертову уйму времени. Еще не факт, что они непременно связаны с  нашим
объектом... но ведь это первая находка. До  сих  пор  вы  ничего  вообще  не
находили. Резон?
   - Резон, - без особой радости в голосе согласился Морской Змей. - Ну,  вы
долго еще наливаться будете? Чай - не водка, много не выпьешь... Пошли?
   Он шумно отставил эмалированную кружку и поднялся первым. За ним поневоле
потянулись остальные.
   - Мао, конечно, как был прохвостом, так и остался, - сказал сзади Лаврик.
- Нет бы ему  подождать  еще  годик,  загнулся  бы  аккурат  к  шестидесятой
годовщине Великого Октября, хорошо бы помер, полезно, агитационно.  А  он  и
тут свинью подложил напослед