Неплохо...- констатировал Кацуба.- Что скажешь, Микушевич?
   - Классический способ,- сказал Мазур.- Как по учебнику. Сам я "именно так
бы и действовал.
   - Я тоже,- признался Кацуба.- "Газон", конечно, где-то в тех местах?
   - Ага,- сказал Паша.- Увяз неподалеку в болотце, полное впечатление,  что
диверсанты второпях сбились с дороги, сели на оси и, увидев, что дело плохо,
драпанули пешком.  Предварительно  пристукнув  нашего  доброго  знакомого...
Владимирыч так в машине  и  валялся,  потяжелев  на  девять  грамм.  Машина,
конечно, вся в ваших отпечатках, чудика, у которого ты ее купил, уже  нашли,
допросили... Еще засветло.
   - Но тем не менее мы еще на свободе...-  задумчиво  сказал  Кацуба.-  Это
обнадеживает, а?
   - А может, наоборот?
   - Да ну,- сказал Кацуба.- Мы в это время сидели у погранцов  под  замком,
куча народу видела, как они нас увозили, а  "газик"  смирнехонько  стоял  на
пирсе...
   - Все равно. Ты  оценил  накал  страстей?  Вам  по  этому  городу  отныне
спокойно не разгуливать...
   - Ну разве что. Откровенно говоря, меня вообще не тянет по  этому  городу
гулять... А что поделывает Рыжая?
   - Интересно... Рыжая договорилась насчет кают на "Федоре Достоевском". Он
придет завтра поутру, уже точно известно.
   - Кают?
   - Ага. Выбила четыре штуки. Значит, будет плавать не одна. Вообще-то,  ее
туда не  особенно  хотели  пускать  -  иностранцы,  валюта,  стелются  перед
клиентами мелким бесом... Но попробуй не пусти Рыжую куда-то...
   -  Так,-  сказал  Кацуба.-   Значит,   они   что-то   будут   играть   на
"Достоевском"... Паша, тебе нужно сесть Рыжей на хвост.
   - Я не представляю...
   - Что-о? - спросил Кацуба тоном, какого Мазур от него еще  не  слышал  за
все время знакомства.
   - Есть - Рыжей на хвост...
   - Вот и умница. Машина под рукой есть?
   - За углом оставил.
   - Совсем хорошо.
   - Хорошо, да не очень. Я только сегодня узнал - Горовой все-таки отправил
рапорт в Шантарск, и не по обычным каналам...- Он многозначительно помолчал,
невольно покосившись на Мазура.- Как ни крути, а  исчезновение  Котельникова
не скроешь. Я боюсь, как бы он на тебя не навешал собак. Если он работал  на
тех же, что и Гоша,- имеет все возможности  интерпретировать  происшедшее  в
угодном духе. А если нет - все равно есть опасность, что поставит все с  ног
на голову. Ты его знаешь, и знаешь, чем порой контролирующие занимаются...
   - Может, мне выйти? - хмуро спросил Мазур.
   - Брось,- отмахнулся Кацуба.- Скрывать тут нечего.  Паша  хочет  сказать,
что меня могут полить говном, умело и искусно  используя  кое-какие  прошлые
своеволия и то, что деликатно именуется ошибками... Только и делов. Не  бери
в голову, Паша,  пусть  поливают.  В  принципе,  мы  тут  не  так  уж  плохо
поработали.
   - Мы так и не нашли логов о,- словно бы даже с некоторой мягкостью сказал
Паша.Половину группы потеряли, засветились, попали в угол...
   - Угол - это еще не стенка,- сказал Кацуба.- Ладно. Топай в машину и  жди
нас, мы быстренько соберемся...
   Паша пробурчал что-то нечленораздельное, но послушно вышел.
   - Неприятности, или мне знать не полагается?
   - А, чего там...- бодро откликнулся Кацуба.- Горовой - это тот  организм,
что был у Гоши за шофера, когда нас встречали. Дело даже не в том, что он  в
некоторых отношениях - страшная дешевка, а в том, что сюда попал не без моей
помощи. А он Христову заповедь насчет правой щеки  никогда  не  соблюдал.  И
если появится возможность подложить свинью, будь покоен, не упустит.  Ладно,
ты-то тут ни при чем, твое дело десятое.- Он вздохнул:  -  Конечно,  неплохо
было бы победить - красиво, ярко, звонко, оружьем на  солнце  сверкая...  А!
Укладывайся живенько, я мигом обернусь...

   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
   ВСЕ ЕЩЕ ВО МРАКЕ
   Он успел сделать только шаг к двери - в нее  энергично  постучали.  Одним
движением  выхватив  пистолет,  Кацуба  прянул   вбок,   щелкнул   пальцами.
Сообразив, Мазур направил на дверь фонарик, держа его в левой  руке,  высоко
над головой.
   - Не заперто! - крикнул майор. Дверь открылась медленно, словно  стоявший
в коридоре заранее знал, что обитатели номера настроены  крайне  недоверчиво
ко всему остальному миру. В тускнеющем с каждом минутой луче фонарика  Мазур
увидел милицейского подполковника, знакомого по  кратковременной  отсидке  в
КПЗ. На сей раз, правда, подполковник выглядел  вполне  выспавшимся,  полным
энергии, но отнюдь не исполненным дружеского расположения. За его  спиной  в
коридоре вроде бы никого не было.
   Мазур отвел фонарик, направив луч в пол. Подполковник,  в  свою  очередь,
посветил внутрь номера своим фонарем, гораздо  более  ярким,  удовлетворенно
хмыкнул при виде Кацубы:
   - А, и вы здесь, товарищ доцент... Совсем хорошо. Войти позволите?
   - О чем разговор,- гостеприимно посторонился майор.- Заходите,  садитесь,
кофейку предложить не можем по причине отсутствия электричества...
   Подполковник, двигаясь чуть грузновато, освещая  себе  дорогу,  прошел  к
столу. Сел, снял фуражку, положил ее на колено:
   - Вот кстати... Интересно, вы уже знаете, почему нет света?
   - Наслышаны,- осторожно сказал Кацуба.
   - И какие у вас соображения на этот счет?
   - А у вас?
   - Не надо бы так...
   - Честное слово, я и не  собираюсь  обострять,-  сказал  Кацуба.-  Просто
интересуюсь.
   - Ну, а на моем месте какие у вас были бы соображения?
   - Трудно сформулировать в нескольких словах,- серьезно сказал Кацуба.
   - Хорошо подмечено...  Так  вот,  Михаил  Иванович  или  как  вас  там...
Положение  у  меня  хуже  губернаторского.  Вашу  машину  нашли   на   месте
происшествия, знаете уже?
   - Вот только нас там не было. Запросите пограничников.
   - Запрашивал уже.
   - И какие же отсюда выводы?
   - А меня не интересуют  выводы!  -  подполковник  пристукнул  ладонью  по
столу. Повторил тише: - Не интересуют... Откровенно говоря, на все ваши игры
мне глубоко плевать. Хотя бы оттого, что я о них представления  не  имею,  а
потому не могу решить, серьезным делом вы  занимаетесь  или  просто  крутите
какие-то интриги...
   - Любопытно,- тихим, недобрым голосом сказал Кацуба.- По-вашему, то,  что
с нами происходит... то, что здесь вообще происходит, по-хоже на ин григи?
   - Не в том дело! - резко ответил  подполковник.-  Не  знаю,  в  каком  вы
звании, мне. собственно, наплевать... Я хочу.  чтобы  вы  поняли  мою  точку
зрения, мою позицию. В конце-то концов,  у  меня  есть  свое  начальство,  и
именно оно с меня будет спрашивать за все, что здесь уже успело произойти. И
я, как легко догадаться, не смогу в оправдание ссылаться на то,  что  здесь,
изволите ли видеть, занимались своими непонятными делишками бравые ребята из
Министерства обороны... Любой мне скажет, что это  не  оправдание,  и  будет
прав. За все убийства спросят с меня.  За  все  беспорядки,  за  сегодняшнюю
грязную  историю  с  повреждением  ЛЭП,  за  странную  смерть   иностранного
подданного, да мало ли? Вы просто  притягиваете  всевозможные  происшествия,
как громоотвод -молнии... Меня убедительно просили вас не трогать - и  я  не
трогал. Даже теперь. По-моему, вам не на что жаловаться?  Вот  видите...  Но
терпение у меня лопнуло.
   - И в чем это будет выражаться?
   - В том, что ваше дальнейшее пребывание в городе,  тысячу  раз  простите,
считаю  ненужным,-  терпеливо   объяснил   подполковник.-   Чем   вы   здесь
занимаетесь, не мое дело, я и не стремлюсь лезть в  ваши  секреты,  но  хочу
избавиться от источника неприятностей. Вам не кажется, что  для  человека  в
моем положении это вполне естественное желание?
   - С одной стороны... С другой - есть у нас свои обязанности...
   - Знаете, я тоже не мальчик,- сказал подполковник.- И у меня хватает ума,
чтобы сообразить: вы, простите, бездарно провалились.
   Профессионалу это понятно...
   - Извините, но я попросил бы снять слово "бездарно"...
   - Ох, что за мальчишество...
   - Честь мундира.
   - Ну, хорошо. Не  бездарно.  Однако  -  провалились.  Вам  все  равно  не
работать в городе... И в этой связи у меня будет... скажем честно,  даже  не
предложение - ультиматум. Коли уж вам так необходимо здесь оставаться  после
всего случившегося - извольте перебраться, скажем,  к  пограничникам.  Можно
без всякого труда перевести ваш корабль к девятому пирсу - туда до  сих  пор
практически  невозможно  попасть   посторонним,   территория   огорожена   и
охраняется, там стоят пограничные суда...  А  в  городе  я  вас  убедительно
попрошу отныне не появляться. Давайте не будем  ходить  вокруг  да  около...
Если кто-то из вас появится в Тиксоне - возьмем  на  шиворот  и  отправим  в
Шантарск с первым же самолетом. У меня, повторяю, свое начальство, оно меня,
питаю надежду, поймет...
   - В самом деле, ультиматум...- задумчиво сказал Кацуба.-  Вот  только  вы
немного  опоздали,  подполковник.  Мы  и  сами   собираемся   покинуть   ваш
гостеприимный город, как раз собирали чемоданы...
   - Серьезно?
   - Абсолютно.
   - Тем лучше. У меня внизу машина...
   -  Ничего,  машина  у  нас  есть  своя,-   сказал   Кацуба.-   Как-нибудь
доберемся...
   - Поверим...- он поднялся, надел фуражку.-  Надеюсь,  вы  поняли,  что  я
говорил предельно серьезно. Я оставлю в вестибюле сотрудника, он присмотрит,
чтобы с вами ничего по дороге не случилось... Всего наилучшего.
   Он прошел к двери, столь же тщательно освещая себе дорогу. Уже в коридоре
вежливо  посторонился,  пропуская  Пашу,  кивнул:  -  Вижу,  в  самом   деле
торопитесь...
   И аккуратно притворил дверь. Паша, шумно переводя, дыхание, сообщил:
   - Какая-то сука проколола все покрышки... Обезлошадели.
   - Может, подполковника догоним? -  подал  голос  Мазур.-  На  его  машине
доберемся?
   - Эх, была бы у меня стопроцентная уверенность,  что  мы  на  его  машине
доберемся  именно  туда,  куда  стремимся...-   сказал   Кацуба.-   Что   за
обстановочка на улице, Паша?
   - Так, легонький разгул страстей... Шатается поддавший народ, кое-где все
еще потрошат магазинчики, милиция мечется, но ее мало, вроде бы попросили  с
базы солдат...
   - Понятно. Веселого мало. Ну, пойдем пешочком.
   - Что-то меня берут подозрения...
   - Глупости, Паша,- сказал Кацуба.- Серьезный народ на стал  бы  протыкать
покрышки. Подождал  бы  где-то  в  отдалении,  на  выезде,  да  полоснул  из
бесшумки.  Так  что  самое  большее,   что   нам   может   грозить,-   народ
несерьезный... Я пошел собираться.
   Мазур чуть ли не на  ощупь  побросал  вещи  в  большую  сумку  -  фонарик
окончательно сдох. "Надо бы посидеть на дорожку",- мелькнула дурацкая мысль.
За окном слышался гомон и топот: тиксонцы продолжали наслаждаться  свободой,
по расейскому обычаю привычно перепутав ее с анархией...
   Кацуба позвал из коридора:
   - Орлы, на крыло!
   Мазур подхватил сумку на  плечо,  и  они  двинулись  по  залитому  мраком
коридору, пересекая падавшие из окон  полосы  чуточку  разжиженной  звездным
сиянием темноты.
   У лестницы майор остановился,  прислушался,  машинально  сунул  руку  под
куртку.
   - Что?
   - Опоздали, кажется...
   Теперь все трое слышали, как  в  вестибюле,  надсаживаясь,  орет  злой  и
решительный голос:
   - Стоять! Стоять, говорю! Оружие применю!
   Голос явственно приближался к ним  -  кричавший  помаленьку  отступал  от
входной двери.
   Залившая  вестибюль  густая  тьма  вдруг  озарилась   мечущимися   лучами
фонариков, ворвался топот, зазвенело, разбиваясь, стекло.  Громкие  яростные
крики совершенно заглушили продолжавшего вопить что-то грозное  милиционера,
негромко, совсем неубедительно хлопнул выстрел, опознанный Мазуром по  звуку
как макаровский - и сделанный в воздух, несомненно.
   Тут же началась придушенная яростная возня, прорывались азартные выкрики:
   - Против народа, сука?
   - Сатрап хренов!
   "Сатрап" - значит, интеллигенция хулиганит,- подумал Мазур.-  Только  она
еще такие словечки помнит..."
   Внизу,  кажется,  сломили  слабое  сопротивление   единственного   стража
порядка. И точно, перекрывая прочий гомон, торжествующий бас возвестил:
   - Готово, вот она, пушка!
   Истерически закричала женщина, кричавшая, что она здесь  ни  при  чем,  а
искать следует в двести шестом номере.
   - Ходу! - скомандовал Кацуба.- Кидаем шмотки, к черту!
   Мазуровский номер был ближе, в него  и  кинулись,  ухитрившись  с  первой
попытки угодить  ключом  в  замочную  скважину.  Вверх  по  лестнице  волной
поднимался топот.
   Майор, матерясь под нос, дергал  заклеенное  окно.  Подалось  наконец.  В
дверь уже начинали дубасить  кулаками  и  ногами,  но  она,  сработанная  на
совесть, могла продержаться долго.
   -  Живо!  -  приказал   Кацуба,   держа   распахнутую   створку,   словно
предупредительный швейцар.
   Мазур  полез  первым,  нога  сорвалась,  он  едва   удержал   равновесие,
ухватившись за вторую створку, одним прыжком перемахнул на невысокий балкон,
огражденный толстыми каменными перилами. Казалось, внизу глубокая пропасть.
   Сгруппировавшись, он прыгнул  в  темноту,  удержался  на  ногах  по  всем
правилам, инстинктивно отпрянул не на открытое место, а к стене -  там  было
безопаснее всего, прыгавшие следом не свалятся на голову.
   Распластанной летучей мышью мелькнул Паша, приземлился,  грамотно  согнув
ноги в коленках, его повело в сторону, но устоял, а следом обрушился Кацуба.
   Они прислушались, стоя тесной кучкой.
   - Вон они! Вон они! В окно выпрыгнули! Неизвестный доброхот дико  орал  с
гостиничного крыльца,  потом  кинулся  в  вестибюль,  оглашая  его  теми  же
громогласными донесениями.
   - Веди, Сусанин,- сказал Кацуба.- Ты город лучше знаешь...
   К крыльцу с обеих сторон спешили  запоздавшие  на  расправу,  еще  ничего
толком не соображавшие в изменившейся обстановке. Один, светя  перед  собой,
окликнул Кацубу:
   - Что там орут? Сбежали они, что ли?
   - Да вроде,- протянул Кацуба.
   Послышался сдавленный хрип, шум падения  тела.  В  следующий  миг  Кацуба
хладнокровно выхватил фонарик из руки упавшего, кинул его Паше,  тот  поймал
на лету - и, подсвечивая дорогу  короткими  вспышками,  кинулся  куда-то  во
дворы.
   Мазур сосредоточился на одном - не споткнуться. Бежал за вспышками, слыша
рядом короткое, экономное  дыхание  майора,  задевал  иногда  плечом  что-то
твердое, проблески фонарика то скользили по земле,  то  уходили  вперед,  во
тьму,  выхватывая  какие-то  углы,  ржавые  стены  сараюшек,  кучи  хлама...
Наперерез промчалась с диким мявом одуревшая кошка, кто-то закричал слева, с
пьяным азартом кидаясь  наперехват  неизвестно  зачем.  Паша  отшвырнул  его
мимолетным скользящим ударом, завернул за угол...
   Мазур полетел кубарем, не успев ничего сообразить, лицом угодил во что-то
живое, теплое, шарахнувшееся, вокруг моментально начался ад - рычанье, визг,
непонятное мельтешение темных тел, что-то, словно  капканом,  зажало  правую
ногу и тут же отпустило. Совсем рядом послышался дичайший вопль -  это  орал
Кацуба, стоя на месте, поднимая Мазура за шиворот.
   Все кончилось столь же мгновенно. Вдали затихал мелкий топоток,  слышался
визг и лай. Только теперь Мазур сообразил, что стряслось:
   они с маху влетели в самую середину расположившейся  на  ночлег  собачьей
стаи, оттатывая лапы, хвосты и головы...
   - Посвети,- сказал он.- Меня вроде цапнули...
   Паша посветил:
   - Ерунда, даже штаны не порвала... А ты?
   - Да это я просто так орал,- сказал Кацуба.- В  порядке  запугивания.  Не
стрелять же было в них...-  Его  прошиб  чуть-чуть  истерический  смешок:  -
Мужики,  названия  этому  идиотству  я  и  не  подберу.  Три  профессионала,
терминаторы,  убивцы,   драпают   по   темным   закоулкам   от   разъяренной
деревенщины... Вы в конторе помалкивайте, а то засмею г и клички приклеят...
   Они заржали - ситуация и в самом деле была дурацкая, скажи кто Мазуру, не
поверил бы.
   - А в общем, веселого мало,-  рассудительно  сказал  Кацуба,  отсмеявшись
первым.-  Эта  деревенщина  могла,  навалившись  скопом,  так  отмудохать...
Пошли?
   Они пустились в осторожные странствия по темным улицам. Пару раз пришлось
обходить разгромленные магазины,  возле  которых  стояли  в  ореоле  вспышек
милицейские машины. Один раз  деловой  рысцой  пробежали  мимо  магазина,  к
которому милиция еще не подоспела, и из темной его глубины таскали  охапками
спиртное бодрые аборигены, подбадривая друг друга бодрыми выкриками.  Кто-то
даже гостеприимно заорал вслед:
   - Мужики! Вы чего мимо? Печень, что ли, не позволяет?
   - Какая, нахер, печень! - крикнул Кацуба, ускоряя шаг.-  Танки  идут,  вы
что, не слышите? Ментам на подмогу!
   Сзади  озадаченно  умолкли,  пытаясь,  видимо,  прислушаться  к   грохоту
гусениц. Самое смешное, что майор накликал на свою голову. Свернув за  угол,
танков они, правда, не увидели,  но  поперек  улицы,  светя  фарами,  грузно
разворачивался огромный "Урал" с брезентовым верхом, и через задний борт уже
прыгали  солдаты,  кто-то  распоряжался.  Троица  кинулась  назад,  пока  не
заметили. Снова свернули в проходные дворы - в таких случаях никто особо  не
станет  разбираться,  не  помогут  и  удостоверения,  прикладом  по   хребту
схлопочешь раньше, чем успеешь объявить о  своей  сопричастности  к  славной
российской армии...
   - Стоп! - радостно объявил Кацуба.- Чего нашел!
   Он обошел вокруг "Жигулей" темного цвета,  хозяйственно  попинал  колеса,
отобрал у Паши фонарик, посветил внутрь, присмотрелся и заключил:
   - Сдается мне, поедет... У кого перочинник?
   Повозившись немного,  он  распахнул  дверцу.  Мазур  по  привычке  ожидал
остервенелого  воя  сигнализации,  но  машина  безмолвствовала  -  пока  они
залезали, пока Кацуба, копаясь под приборной доской, соединял провода.
   Отчего-то охватило покойное чувство безопасности - казалось,  они  обрели
дом, хоть и крохотный. Заскрежетал стартер, мотор довольно быстро завелся, и
Кацуба, включив фары, выехал со двора.
   - Хамим...- покачал головой Паша.
   - Есть вариант получше? - хмыкнул Кацуба.-  Не  пешком  же  десять  верст
топать? Давай руководи, штурман...
   Он лихо вел машину,  срезая  углы,  объезжая  болтавшихся  посреди  улицы
пьяных, заранее сворачивая в переулки, стоило впереди замаячить  милицейским
мигалкам, мурлыкал громко:
   Ще не вмерла Украина,
   И слава, и воля,
   Ще нам, браття-молодци,
   Усмихнегця доля...
   Душу, тило мы положим
   За свою свободу
   И покажем, що ми браття
   Козацького роду.
   - Слушай, козаче...- напряженно отозвался с заднего сиденья Паша.-  Скоро
уже выезд из города, если там патруль...
   - То у нас там спросят документы...- подхватил Кацуба.- А у  нас  их  для
тачки-то и нету... Ладно, чуть что - головы пониже.
   Он затормозил, вылез, сзади послышался звон стекла.
   - Что это он?
   - Подфарники бьет,- догадался Мазур. Действительно... они издали  увидели
мигающий синий маячок, потом в  лучах  фар  показался  развернутый  носом  к
городу "уазик", перекрещенные матово блеснувшими белыми ремнями милиционеры.
   - Держись, орлы...- сказал Кацуба. Он резко сбросил  скорость,  повинуясь
сигналу жезлом, включил правый поворот и стал аккуратненько притирать машину
к обочине. Резко нажал на газ, машина прямо-таки прыгнула вперед,  вильнула,
чтобы не сбить бросившегося в сторону гаишника, на  миг  Мазуру  показалось,
что правые колеса отрываются от земли -  ив  ближнем  свете  фар  замелькали
колеи, пучки невысокой травы, рытвины,  машину  подбрасывало  так,  что  они
колотились  макушками  о  крышу,  мотор  ревел,   померещилось   даже,   что
"жигуленок" несется кенгуриными прыжками...
   - Что там? - заорал Кацуба, подпрыгивая, вцепившись в руль.
   - Катят! -  крикнул  в  ответ  Мазур,  ухитрившись  обернуться.-  Мигалка
следом, но далеко!
   Кацуба прибавил газу, хотя они и так неслись  чуть  ли  не  со  скоростью
крылатой ракеты. Мазур не мог не оценить виртуозности, с какой  майор  несся