й.  Потом  оба  грянули  во  всю
ивановскую:
   - Ой мороз-мороз,  не  морозь  меня...  После  чего  Света  заставила  их
заткнуться и  всучила  Мазуру  гитару,  он  с  натуральным  пьяным  надрывом
исполнил забытый шлягер:
   Wait for me, and I'll return,
   Wait, despite all pain.
   Wait when sorrow, chill and stern,
   Follows yellow rain...*
   Это привело Кацубу в  состояние  стойкой  печали,  он  в  голос  принялся
скорбеть над собой и над  миром,  как  ни  пытался  добрый  Шишкодремов  его
утешить немузыкальным распеванием бравой иноземной песни:
   В путь! В путь! Кончен день забав, пришла пора!
   Целься в грудь, маленький зуав, и кричи "Ура!"
   Словом, было не особенно весело,  зато  шумно.  Как  выражался  бездарный
самодержец  Николай  Второй,  пили  дружно,  пили  хорошо.  Мазур  прекрасно
понимал, что происходит, для чего все это сюрреалистическое действо затеяно:
любой аналитик серьезной конторы,  трудолюбиво  прослушав  запись,  поневоле
составил бы совершенно превратное представление о  характерах,  личностях  и
психологических   характеристиках   членов   группы,   равно   как    и    о
взаимоотношениях меж ними... Словно смотрел  в  кривое  зеркало,  искажавшее
каждое движение.
   - Морду набью! - взревел Кацуба.
   - Кому? - вяло полюбопытствовал Шишкодремов.
   - А всем. Загнали, бля, на край  географии,  институту  -  башли,  а  нам
торчать в этой дыре...
   - Тебе-то в воду не лезть,- сварливо вступил Вася.
   - Ну, ты,  сюпермен...  Ребята,  а  не  загнать  ли  нам  туфту?  Вы  там
быстренько поплаваете, доложите, что все чисто,- и полетим себе в град
   Петра?
   - Но отчего-то же они загибались?- засомневался Вася.
   - И пусть их... Мало ли от чего... Шишкодремов, не заложишь, если погоним
туфту?
   - Да мне самому уже успело здесь обрыднуть...-  с  пьяной  откровенностью
признался Шишкодремов.- Уже успело...
   - Ох, да ну вас,- заявила Света.- Микушевич, бери гитару и пошли к  тебе.
Там-то мы споем...
   Мазур взял гитару и поплелся за ней,  не  оборачиваясь.  Снова  со  стола
полетела посуда, Кацуба шумно печалился - Мазур догадывался,  что  после  их
ухода "доцент" начнет жаловаться оставшимся на пошедшую наперекосяк жизнь  и
шлюху Светку, порываться набить морду сопернику, а остальные, понятно, будут
его старательно унимать. Скорее всего, снова пойдет разговор о туфте - нужно
подкинуть эту идею неизвестному слухачу, а потом посмотреть,  что  из  этого
выйдет и выйдет ли вообще... Впрочем, это уже не его заботы.

   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
   ЛИЦЕДЕИ И ВИЗИТЕР
   Света шествовала по коридору совершенно  непринужденно,  что-то  мурлыкая
под нос, а Мазур  тащился  за  ней,  чувствуя  себя  прямо-таки  совращаемой
гимназисткой, обманом завлеченной в гнездо порока. Хорошо еще, идти пришлось
недолго, и потому он не успел окончательно пасть духом.
   Времени она терять  не  стала  -  едва  заперли  двери,  Света  энергично
кинулась ему на шею, громко сообщая, как она  рада,  что  удалось,  наконец,
избавиться от шефа-неврастеника, а  по-тому  не  стоит  терять  драгоценного
времени. Мазур еще успел подумать, что чертова девка, вне  всяких  сомнений,
поставила его поближе к одному из выявленных микрофонов. И грустно покорился
судьбе. Платье на ней он принялся расстегивать так неловко, словно впервые в
жизни разоблачал женщину,- и у него осталось стойкое  убеждение,  что  Света
хохочет не по роли, а вполне искренне. Как-никак была не в пример  пьянее  -
он-то пропустил всего пару рюмок.
   Кое-как  разоблачил   и   отнес   на   постель,   ощущения   были   самые
мерзопакостные. В жизни такого не случалось - рядом с ним лежала  обнаженная
девушка, надо признать, очаровательная, ласкавшаяся к нему так  естественно,
словно ни о чем и не  подозревала,  но  где-то  в  отдалении  безостановочно
крутились катушки с пленкой, а возможно, и в данный конкретный момент кто-то
слышал  каждый  вздох  и  шевеление,  похихикивал  и  облизывался,  увеличив
громкость... Он подумал, что никогда не сможет читать  шпионские  романы,  к
которым прежде отнюдь не питал неприязни. Эта мысль улетучилась под приливом
самого натурального панического страха - показалось, что ничего  у  него  не
получится, но игру все равно следует довести до логического конца,  придется
изображать, а это еще похуже,  чем  помнить  о  слухаче,  опозориться  перед
девчонкой...
   Неизвестно, то ли она что-то такое просекла,  то  ли  просто  действовала
сообразно своим привычкам - сноровисто помогла ему освободиться от последних
одежек, мазнула губами по шее и груди, удобно примостилась, щекоча ему живот
рассыпавшимися волосами,  и  уж  от  боязни-то  опозориться  Мазур  оказался
избавлен. Зато приобрел новый комплекс - стало казаться,  что  откуда-то  из
угла на них пялится глазок телекамеры.
   И сдался, преисполнившись вялого безразличия  ко  всему  на  свете.  Если
приказ делает тебя  Штирлицем  -  будь  им...  Благо  дальше  все  пошло  по
накатанной, с переплетением тел, стонами и вздохами, взявшей свое  природой,
подстрекнувшей получать удовольствие даже сейчас, под  прицелом  современной
техники.
   Передохнули, лениво гладя друг друга, перекурили - и вновь  слияние  тел,
до полного опустошения.
   Потом,  никуда  не  денешься,  пришлось  говорить   -   то   есть   снова
лицедействовать, разыгрывая урезанной труппой ту  же  пьесу,  имевшую  целью
дальнейшую  дезинформацию  неведомого  противника.   Интимный   разговор   в
неостывшей постели - вещь убедительная. Первую скрипку, конечно, вела Света,
но и Мазуру пришлось сыграть свою партию. Слушатель должен  был  лишний  раз
убедиться, что  Света-  шлюха,  подводник  Микушевич  -  кобель  без  особых
претензий, не блещущий интеллектом, очкастый  доцент  Проценко  -  спившийся
неудачник, засунутый в эту командировку по принципу "На тебе, боже, что  нам
негоже", а флотский офицер Шишкодремов - штабная сытая крыска, отправившаяся
не столько оказывать содействие,  сколько  поразвлечься  на  природе,  елико
возможно. И, естественно, всей пятерке глубоко плевать на здешние загадки  и
трагедии. Одной Свете полагалось бы, как сотруднице желтой прессы,  проявить
какую-то заинтересованность, но она поведала  сердечному  другу  Микушевичу,
что не надеется отыскать во  всем  этом  хотя  бы  крохотную  сенсацию,  ибо
читатель сыт по горло  и  более  звонкими  разоблачениями,  в  том  числе  и
компроматом на военных, к тому же компромат в сегодняшней России  нисколечко
не работает...
   - Это точно,- протянул Мазур и добавил совершенно искренне: - Свалить  бы
отсюда побыстрее...
   Покосился на Свету. Как любой мужик, оказавшийся в свободном  полете,  он
частенько пытался угадать не без оттенка охотничьего азарта, какой будет его
следующая женщина. Но такого и предугадать не мог. Мата  Хари,  изволите  ли
видеть...
   Светловолосая Мата Хари, и не подумав укрыться  простыней,  непринужденно
пускала дым. Перехватив взгляд Мазура, как ни в чем не бывало улыбнулась:
   - Ну что, еще по стаканчику? У тебя там в сумке вино вроде завалялось...
   Он натянул  джинсы,  тельняшку,  отправился  за  бутылкой.  И  критически
подумал, что ему,  если  беспристрастно  разобраться,  не  стоит,  в  общем,
стенать над горестной  судьбой.  Ничего  с  ним  страшного  не  произошло  -
заставили переспать с не самой худшей на свете  девушкой,  только  и  всего.
Расслабился и получил удовольствие, что уж тут хныкать...
   В его швейцарском ноже среди чертовой дю-жины приспособлений  штопора  не
имелось - плохо представляли потомки Вильгельма Телля, что русскому человеку
именно  этот  инструмент  необходим...  Плюнув,  он  с   большой   сноровкой
протолкнул пробку указательным пальцем внутрь бутылки: гусара  триппером  не
запугаешь...
   В дверь постучали, когда он ополаскивал в ванной, к большому недовольству
тараканов, закуржавевшие пылью гостиничные стаканы. Не особенно  раздумывая,
Мазур пошел открывать - поскольку не верил, что в  первый  же  день  на  них
нападут неведомые супостаты, к тому  же,  что  важнее,  не  было  и  приказа
шарахаться от каждого куста...
   Открыв высокую  тяжелую  дверь,  он  обнаружил  в  коридоре  низкорослого
человечка с бороденкой, отчего-то казавшейся пыльной, как только что вымытые
стаканы. Человечек был хил, удивительным образом вертляв, даже  когда  стоял
на  месте,  а  за  стеклами  очков   пылали   фанатическим   блеском   глаза
патентованного и законченного провинциального интеллигента. К куртке у  него
был пришпилен огромный значок с какой-то эмблемой ядовито-зеленого  цвета  и
уныло выглядевшим двуглавым орлом.
   - Простите? - вежливо сказал Мазур, неторопливо  застегивая  "молнию"  на
джинсах и заправляя в них тельняшку.
   Человечек неожиданно резво рванулся вперед, так что Мазур  при  всем  его
опыте оказался оттесненным в коридорчик раньше, чем успел что-то сообразить.
Правда, следом никто не ворвался, а бородатый, тщательно притворив за  собой
дверь, перекосившись, запустил  руку  глубоко  в  нагрудный  карман,  извлек
какое-то серенькое удостоверение и  предъявил  его  Мазуру  с  таким  видом,
словно держал в руках подписанную английской королевой грамоту о  присвоении
титула пэра:
   - "Полярные вести". Это у нас такая газета. Демократическая. Прутков.- Он
подумал и уточнил: - Сережа.
   Бородатый Сережа  был  постарше  Мазура  лет  этак  на  десять.  Мазур  с
непроницаемым выражением лица представился:
   - Микушевич.- Подумал и уточнил: - Вова.
   - А ты и есть водолаз, да?
   - Аквалангист, Сережа,- сказал Мазур, под натиском гостя отступавший  все
дальше в гостиную.- Есть некоторая разница...
   - Ай, какая разница... Ты как насчет интервью? Сейчас махом и оформим.
   - Тебе бы, наверное, к начальнику,- сказал Мазур с искренним  сомнением.-
Наше дело маленькое - нырять, куда пальцем покажут.
   - Да заходил я  к  вашему  начальнику.  Он  там  немного  притомился,  не
получилось разговора...- Сережа без церемоний расстегнул  свою  бесформенную
сумку, брякнул на стол пару бутылок портвейна  и  литровую  банку  с  чем-то
серым.- Не возражаешь?
   Мазур пожал плечами -глупо было разыгрывать абстинента,  когда  на  столе
торчала откупоренная  и  непочатая  бутылка  сухого.  Он  вздохнул  и  пошел
сполоснуть третий стакан. Тем временем из спальни появилась Света,  имея  на
себе лишь рубашку Мазура, кое-где застегнутую, но не  особенно  старательно.
Бородатый гость обратил на нее лишь чуточку больше внимания, чем на  мебель,
мимоходом представился и принялся сдирать со своей банки пластмассовую тугую
крышку. Серая масса оказалась квашеной капустой.
   - Это у нас деликатес,- гордо пояснил Сережа, с помощью черенка  вилки  и
ножа вываливая яство на гостиничную тарелку.- Номер один. Ничего, я колбаску
сам порежу... Угощайтесь.
   - Да нет, спасибо,- сказала Света,  ловким  маневром  убрав  свой  стакан
из-под наклоненной бутылки лилового портвейна.- Я лучше сухого.
   - А капусту?
   - Меня, слава богу, на солененькое пока Что не тянет...
   - А вы?
   - Вот квашеной капусты мне как раз и нельзя,- сказал Мазур чистую правду.
   - Язва? - сочувственно поморщился гость.
   -  Да  нет,-  сказал  Мазур.-  Есть  в   подводном   плавании   несколько
неромантический аспект. Перед погружениями нельзя  ни  гороху,  ни  капусты,
ничего подобного. Газы в кишечнике образуются,  знаешь  ли.  А  при  подъеме
расширятся, раздуют кишки - и может неслабо прихватить, с болями и резями...
   - Ну да? Интересно... А когда будете нырять?
   - Как только корабль подойдет,- сказал Мазур, тщательно взвешивая слова.-
Пока о нем что-то не слышно...
   - Вот кстати! Мне с вами можно?
   - В смысле?
   - Ну, нырнуть  к  кораблям.  Тут  у  нас  можно  достать  акваланг,  если
подсуетиться...
   - А ты когда-нибудь с аквалангом нырял? - поинтересовался Мазур,  чуточку
опешив от такого предложения.
   - Ни разу в жизни. Так дело  же  нехитрое,  вдыхай-выдыхай...  Плавать  я
умею.
   - Там же глубина сорок метров,- сказал Мазур ласково и терпеливо,  словно
дитяти-несмышленышу.
   - Ну и что?  Сорок  метров...  это  примерно  девятиэтажка.  Ну,  малость
побольше... На Западе каждый ныряет, как хочет...
   - А ты давно с Запада? - поинтересовалась Света.
   - Не был, не повезло... Но все ж и так знают, вы телевизор  посмотрите...
Надевает акваланг и ныряет себе, сколько хочет.
   - Тут водичка малость похолоднее, и море немножко посуровее.  Акваланг  -
дело серьезное,- сказал Мазур.- Не выйдет, Сережа, как ни печально. Если  бы
это от меня зависело, я бы тебя в напарники взял хоть завтра, но начальник у
меня - бюрократ и буквоед, а ведь будет еще и капитан, которой  по  старинке
считается первым после бога...
   - Жалко,- опечалился Сережа.- Такие кадры можно было нащелкать... Вы ведь
сами снимать будете?
   - Еще как,- сказал Мазур.- Я под водой, а она - над водой. Это, чтобы  ты
знал, звезда питерской журналистики, в пяти газетах печатается...
   Бородатый насторожился:
   - Но газеты-то, я надеюсь, демократические?
   - Абсолютно,- не моргнув глазом, заверила Света.
   Она расположилась в кресле столь вольно" что любой зритель мог бы с  маху
определить: перед ним  самая  натуральная  блондинка,  без  обмана.  Правда,
бородатого гостя эти пленительные тайны не взбудоражили ничуть,  создавалось
впечатление, что он и проблемы секса существуют  в  разных  измерениях  -  в
глазах ни смущения, ни интереса. Мазур подметил краешком  глаза,  что  Света
была даже чуточку ошарашена  столь  полным  отсутствием  внимания  и  вскоре
переменила позу на более пуританскую.
   Сережа вдруг принялся снимать куртку,  бросая  на  новых  знакомых  косые
многозначительные  взгляды.  Причина  выяснилась  мгновенно;  на  растянутом
свитерке у него  красовалась  медаль  "Защитнику  свободной  России".  Мазур
старательно округлил глаза и издал многозначительное "О-о!", чем  расположил
гостя к себе еще более.
   - А ты где был во время путча?
   - В командировке,- сказал Мазур.- В жуткой дыре.
   Он говорил правду - и командировка была, и дыра оказалась жуткой во  всех
смыслах, вот только рассказывать об этой поездочке  можно  будет  лет  через
пятьдесят, поскольку уйма народу во всем мире до сих пор  полагает,  что  на
затонувшем двести лет назад в теплых  морях  фрегате  до  сих  пор  покоятся
золотые слитки и монеты стоимостью миллионов  в  двадцать  долларов  США  по
нынешнему курсу. Хотя после  визита  туда  группы  Морского  Змея  в  трюмах
корабля остался один балласт - да  в  качестве  современного  довесочка  три
трупа боевых пловцов  военно-морского  флота  одной  неслабой  державы,  чьи
штабисты тоже решили немного обогатить родимую казну тайным образом. А когда
две группы столкнулись у корабля, пришлось резаться,  конечно,  да  вдобавок
представители одержавшей верх стороны, чтобы  довести  дело  до  логического
конца, потопили замаскированный под прогулочную  яхту  корабль  конкурентов,
что с точки зрения международного права было, как ни крути,  чистейшей  воды
пиратством. Потому и следует помалкивать, а корабль тот  так  и  числится  в
регистре Ллойда пропавшим без вести от неизбежных на море случайностей...
   Немного поговорили про славные  времена  борьбы  за  демократию.  Похоже,
экзамен Мазур выдержал с честью, благо особого напряжения  интеллекта  и  не
требовалось.
   - А этот,  военный,  вам  мешать  не  будет?  -  поинтересовался  малость
размякший Сережа.
   - Ерунда,- заверил Мазур.-  Дубина  редкостная,  напросился  сюда,  чтобы
вдоволь попить водочки подальше от начальства. Мы  его  с  утра  накачиваем,
кладем под стол - и никаких тебе проблем... Слушай, Серега,  а  где  это  ты
успел про нас разузнать всю подноготную?
   -  Как  где?  Гоша  Котельников  рассказал.  Наш  мужик,  абсолютно.   Вы
поосторожнее, а то как бы они и вас не притопили...
   Он  опрокинул  еще  полстакана  и  принялся  рассказывать  жуткие  ужасы.
Оказалось, представленное здесь в его лице движение "зеленых" (чья эмблема и
красовалась на загадочном значке)  было  свято  убеждено,  что  и  портового
водолаза, и аквалангиста-пограничника  ухитрилась  каким-то  образом  убрать
коварная  и  безжалостная  в  средствах  военщина,  жаждавшая  предотвратить
разоблачения. Никаких логичных и доказательных аргументов при этом Сережа не
приводил, а пограничников  безоговорочно  причислял  к  военщине.  Мазур  не
вытерпел  и  поинтересовался:  не  проще  ли  было  пограничному  начальству
попросту запретить своему офицеру идти под воду, чем злодейски  убирать  его
на глубине? И тут же испугался, что  из-за  этой  реплики  будет  принят  за
скрывавшего до поры личину врага.
   Обошлось. Сережа уже изрядно принял  на  хилую  грудь,  а  потому  ничего
вражеского и  вопросе  не  усмотрел.  Старательно  понизив  голос  и  воздев
указательный палец, объяснил, что военщина ночей не  будет  спать,  если  не
уберет свидетелей, что наглядно  доказывают  демократические  публицисты  по
десять раз на дню, так что Вове следует  внимательнее  следить  за  прессой.
Вова пообещал следить внимательнее. Скучавшая  Света  то  и  дело  вызывающе
скрещивала обнаженные ножки под самым носом у шумного гостя,  но  с  тем  же
успехом могла беседовать с ним  по-китайски.  Совершенно  индифферентен  был
гость к ее прелестям - в отличие от Мазура, которого немножко забирало, если
честно.
   - Да, а  интервью!  -  спохватился  Сережа.  Вытащил  блокнот,  ручку,  с
превеликим трудом нашел чистую страничку.- Значит, вы  твердо  намереваетесь
раскрыть кыв... коварные замыслы военщины, беззастенчиво травившей океан?
   Мазур несколько секунд ломал голову - что этому дураку отвечать, учитывая
неустанно бдящие микрофоны? Потом сказал осторожно:
   - Ну, мы же не шпионы, чтобы  что-то  там  раскрывать...  Проведем  самые
тщательные исследования, облазим все три корабля, возьмем  пробы  в  большом
количестве. Посмотрим, что получится.
   - Что там смотреть? - возмутился Сережа.- Мало нам  смертельных  случаев?
Приходите завтра к нам, я тебе покажу все документы.  И  по  сейнеру,  и  по
прошлым случаям, когда разбросало дохлую рыбу по всему берегу.  Думаешь,  мы
тут несерьезные? Вова, у  нас  есть  копии  всех  документов,  повсюду  наши
ребята... Я тебе завтра приведу Кристиансена... у нас же тут приехали друзья
с Запада, при них постесняются нам проламывать головы в темном уголке, чтобы
не светиться на весь мир...
   "Знаю я  этих  друзей,-  подумал  Мазур.-  Чего  стоит  ваша  пресловутая
экологическая
   Пеллона,   по   странному   стечению   обстоятельств   устроившая    свою
штаб-квартиру  аккурат  по  соседству  с  главной  квартирой  военно-морской
разведки своей страны. Вопросики ее активисты задавали самые что ни на  есть
экологические  -  например,  какова  мощность  силовой  установки  новейшего
подводного крейсера Юрий Долгорукий ..."
   В дверь не просто постучали  -  забарабани-ли.  В  коридоре  Мазур  узрел
Шишкодремова, взлохмаченного, расстегнутого  и,  судя  по  виду,  потрясающе
пьяного.
   - Вова, а я к тебе...-  объявил  Роберт,  демонстрируя  непочатую  бутыль
"Столичной" с удобной ручкой для ношения.
   И подмигнул - трезво, хитро. Обрадовавшись,  что  может  свалить  с  плеч
часть несвойственных ему забот, Мазур охотно пустил нежданного гостя.
   В номере моментально повеяло холодком -  поддавший  Сережа  уставился  на
Шишкодремова  так,  словно  через  секунду   рассчитывал   подать   команду:
"Расстрельный взвод, пли!"
   - Знакомьтесь,- сказал Мазур, посмеиваясь про себя.- Это  Сережа,  а  это
Робик.
   - Опричник,- старательно выговорил Сережа.- Ну  ладно,  все  равно  будет
интервью... Вы вообще намерены свою пакость убирать со дна? Ждете, когда  мы
все здесь вымрем? - и занес ручку над блокнотом (Мазур  заглянул  ему  через
плечо и убедился, что на листочке все его  прежние  ответы  зафиксированы  в
виде совершенно неразборчивых каракулей, которые завтра