деньгу ты выкинул, Степаныч, очень на то похоже, зря. Капусты не жалко,
но результатов-то нет...

- А если мне виднее? - убедительным тоном спросил Мазур, чтобы в экстренном
порядке спасти лицо.

- Ну, тогда, конечно... - с сомнением покрутил головой лысый. - Что, можно
ехать?

- Поехали. Задуреев что из себя представляет?

- Алкаш-самоучка, - сказал Котовский. - Из этих самых художников, в
советские времена что-то там малевал, комбайнеров с пейзажами, а потом
отхряпал у родной конторы пару комнаток и устроил там магазинчик. Местечко
вроде хлебное, но ведь пропивает все, обормот... Ходят такие слухи, что он
не сам по себе так раскрутился, а кто-то их ихней конторы помогает,
какая-то деловая грымза.

"Уж не Анна ли свет Всеволодовна? - подумал Мазур. - Очень уж уверенно себя
в магазинчике чувствует..."

- А в общем, толком и не знаю, - продолжал лысый. - Смысла не было это
заведеньице брать под рентген. Наших тут немало бывает, пусть себе...
Знаешь что? Чтобы была хоть какая-то отдача от сгинувших баксов, ты эту
коняшку Томке подари. У нее в квартире такого добра навалом, как раз по
теме. И получится, что Папины бабки в семью вернулись.

- Да бога ради... - сказал Мазур. - И вот что... Как на твой взгляд, за
нами не следили нынче?

- Я как-то не особенно и присматривался, - чуть смущенно сказал Котовский.
- А что, надо было? Я, в общем, не спец, да и нужды такой не возникало...

- Понятно, - не без ехидства сказал Мазур. - Хозяева города, какая уж там
слежка? Вот они с вас спесь и сбили чуточку...

- Тоже мне, критик культа личности... - насупился Котовский. - Ты работай
давай...

- А я и работаю, - сказал Мазур веско. - Поэтому останови-ка вот здесь. И
можешь считать себя свободным. Я позвоню, если что...

Он замешался в поток прохожих и неторопливо пошел, куда глаза глядят.
Перешел дорогу на зеленый сигнал светофора, рассеянно потоптался возле
газетного киоска, потом, когда вновь вспыхнул зеленый, вернулся на ту
сторону улицы, откуда только что ушел. Никто не повторил его маневр, так
что слежки вроде бы не было - хотя уверенно сказать нельзя, он не был
профессионалом в этом ремесле, зато прекрасно понимал, что настоящие профи
способны на сущие чудеса.

И все же у него было несомненное преимущество - он как-никак был водяным
человеком, а гипотетические шпики - самыми что ни на есть сухопутными. И
потому придуманная Мазуром уловка, несмотря на ее внешнюю замысловатость,
должна была кончиться успешно...

Зайдя на высокое крыльцо какого-то магазина, он вынул телефон, краем глаза
следя за прохожими. Показалось ему, или вон тот, в белой футболке, легонько
сбился с шага, остановился у киоска? Черт, не определишь...

Он набрал номер. Столь же тщательно подбирая слова, в меру сил пользуясь
иносказаниями, договорился обо всем окончательно. Настроение немного
поднялось - теперь он был не один, он вышел на связь, вновь, так сказать,
влился в ряды...

Таксист-частник, ручаться можно, был не подставной - никто на белом свете
не мог знать, что Мазур выйдет именно к этому месту, а не решит, скажем,
прошагать еще с полкилометра. Но, как ни смотрел Мазур в зеркальце заднего
вида, никак не мог определить наличие либо отсутствие хвоста. При столь
густом движении не вычислить преследователя - а просить таксиста совершать
хитрые маневры не стоит, такие вещи запоминаются. Лучше уж полагаться на
девочку-фортуну из старой песенки... И не думать о том, сколько дельных
ребят отправилось в бездну с тех пор, как эта песенка Впервые прозвучала
под очень далекими широтами...

Он не был, конечно, профессионалом как в искусстве слежки, так и в
мастерстве ухода от таковой - но зато немного изучил в свое время Шантарск,
достаточно, чтобы проводить в жизнь свой план непринужденно и энергично,
без малейшей заминки. Расплатившись с таксистом сполна, он вылез и
направился вдоль серых пятиэтажек, над стометровым обрывом. Отсюда
открывался великолепный вид на могучую Шантару и противоположный берег с
его поросшими лесом сопками, но Мазур пришел сюда не любоваться пейзажами.
Он шагал не быстро и не медленно, не спешил и не плелся. Хвоста вроде бы не
наблюдалось - трудновато ему было бы скрываться на этой тихой окраине...
стоп-стоп, стоп! А ведь это снова типчик в белой футболке... Ну, мать
твою... А что прикажете делать? Пусть все идет, как задумано...

Стал спускаться с обрыва по узенькой крутой тропке, помахивая большим
пластиковым пакетом с кое-какими мелочами, купленными по дороге. Городские
шумы помаленьку стихали, вскоре они исчезли совершенно.

Мазур стоял в двух шагах от спокойной зеленоватой воды, на берегу медленно
текущей Шантары. От реки тянуло сырой прохладой. До противоположного берега
было всего-то километр с лишним - километр не самой приятной воды, не столь
уж и теплой даже в июне, но все же не ледяной полярной...

Мысленно поежившись, он решился. Огляделся с ленивым видом. Наверху, на
обрыве, маячила белая футболка. Ну что же, милый, будет тебе совершенно
неожиданный сюрприз, не без изящества, стоит себя похвалить, задуманный...

Он быстренько принялся раздеваться. Утрамбовал одежду в большой пластиковый
пакет, замотав предварительно кобуру с пистолетом в пиджак, а телефон с
пейджером и часами - в брюки. Вложил пакет в другой, синей отечественной
изолентой тщательно замотав его горловину так, чтобы внутрь не попало ни
капли воды. Нет, выглядит прочным, получится... Хорошие пакеты делают
буржуи, будем объективными...

Оставшись в одних плавках, он взял пакет в зубы и решительно вошел в воду,
осторожненько переставляя ноги, чтобы не напороться на какую-нибудь ржавую
хреновину. Когда вода достигла плеч, оттолкнулся обеими ступнями и поплыл -
умело, расчетливо, не выкладываясь полностью, но и не экономя силы.

Оглянулся на обрыв - белой футболки там что-то не видно - ага,
забеспокоился, милый, начал что-то соображать...

У Мазура были все шансы. Кратчайшее расстояние меж двумя точками - как
известно, прямая. По прямой он и плыл. От берега до берега по воде -
километр с лишком. А по суше от одной точки до другой - километров двадцать
пять, не меньше, Таков уж град Шантарск, вытянутый в длину по обеим берегам
реки. Даже если те, кто следил за ним, будут гнать, как сумасшедшие - все
равно опоздают. Во-первых, сегодня на дорогах масса пробок. Во-вторых, на
том берегу не во всяком месте и подъедешь на машине к воде, они же не знают
точно, куда именно он нацелился - и вряд ли у них с собой какая-нибудь
мощная оптика. Нет, им придется потратит очень уж много времени, чтобы
отыскать его на правом берегу...

Он плыл, энергично работая руками. Вода, конечно, не подарок, довольно
прохладная, а года не так уж чтобы юные - но нужно было выдержать, спасти
Светку, как-то выкарабкаться из этой поганой истории, а потом еще отыскать
ту сволочь, которая допустила утечку и поговорить с ней по душам, если
удастся...

- Эй, мужик! - раздался слева жизнерадостный вопль. - Ты шизанутый, или
просто дурью маешься?

Мазур посмотрел в ту сторону. К нему подгребал абориген на резиновой
лодочке, над бортами которой торчало штук пять коротких удилищ. Ничего не
ответив, Мазур плыл в заранее избранном направлении, крепко зажав зубами
угол пакета.

Лодочка не отставала, ее хозяин, лыбясь, таращился на Мазура и явно
намеревался продолжить общение. От берега их отделяло метр двести.

- Эй, ты что, на тот берег собрался? Может, тебя спасти?

Мазур остановился, перевернулся на спину. Левой рукой вынул зажатую меж
зубов булавку, прихваченную на случай внезапной судороги, поднял ее повыше
и рявкнул:

- Плыви себе, куда плыл, а то проткну твой гандон надувной в десяти местах!
Не мешай новому русскому ящик коньяку выигрывать, кому сказано!

Присмотревшись к сверкающей булавке и представив, должно быть, последствия
громко высказанной угрозы, рыболов потерял интерес к странному пловцу.
Заработал маленькими веслами, отплывая подальше, явственно пробурчал:

- Совсем стебанулась буржуазия, твердой земли ей мало, на воде пошли
выежовываться...

Оставив без внимания это теплое напутствие, Мазур вновь зажал зубами и
пакет, и булавку - между прочим, для этаких цирковых номеров ловкость нужна
нешуточная - и вновь заработал конечностями так, словно спасался от
легендарного морского змея.

Чем дальше, тем сильнее стало ощущаться, что ему не только не тридцать уже,
но и не сорок, что годы, мать их так, свое берут исподтишка. Нет, он не
ослабел и уж тем более не паниковал - хрен дождетесь! - однако все было
гораздо труднее, чем лет пятнадцать назад, что все иначее...

Главное - не измерять слишком часто взглядом расстояние, отделяющее тебя от
заветного берега. Не вычислять, сколько уже проплыл и сколько еще осталось.
Работать копченостями, как машина... машина...

По воде любой звук разносится далеко. Могучее тарахтенье наплывало справа,
приближалось, силилось...

И ничего нельзя сделать! Куда ты денешься на большой воде от надвигающейся
"Ракеты"? Остается лишь помахать рукой, надеясь, что заметят и обогнут...

Снизу, от воды "Ракета" казалась невероятно высокой, огромной. Но ее нос
нацелен в сторону... слава богу, солнце светит им в спину, а не в глаза...

Оглушительное тарахтенье величаво проплыло совсем рядом - и, перекрывая
его, с кормы загромыхала великолепная матерная тирада, длиннейшая,
экспрессивная, красочная, образная, сложносочиненная и непечатнейшая.
Мелькнула тельняшка, обветренная физиономия, ядреный кулак - речной морячок
долго еще махал рукой и крыл пловца на чем свет стоит.

"Ракета" удалялась против течения. Мазур мельком подумал, что по части
затейливых матерных фиоритур пресноводная разумная фауна все же безусловно
уступает морской. Это прибавило ему бодрости, он даже ухмыльнулся про себя,
качаясь на поднятой "Ракетой" волне. До берега всего-то метров двести...

Левую ногу свело тупой судорогой в самый неподходящий момент - выучка
выучкой, опыт опытом, а от этого никто не застрахован, когда бултыхается в
прохладной сибирской речке, пусть даже на берегу стоит месяц июнь...

Не было особых причин терять самообладание. Он действовал механически -
изогнувшись, уколол себя в мышцу, переждал временный паралич конечности. И
рванулся к берегу со всей возможной боевой злостью.

А там и ноги ощутили илистое дно... Впереди был безлюдный берег, заваленный
бревнами - неподалеку располагалась какая-то лесопилка. Бревна,
покосившийся казенный забор, длиннющий и некрашеный, и уж совсем далеко
впереди - частные домишки...

Присев на замшелое, нагретое солнцем бревно, он позволил себе отдохнуть -
аж минуту. Разодрал пакет, сбросил мокрые плавки как следует растерся
полотенцем и принялся одеваться.

Ноги все-таки остались влажными, и носки к ним липли, костюм малость
помялся, но это были, в принципе, пустяки. Главное, он вновь стоял на
твердой земле, и поблизости не имелось ни одного шпика...

И ни единого зрителя. Обошлось. То огибая, то перепрыгивая бревна, Мазур
двинулся в глубь суши, что твой Колумб, забирая вправо. Как и следовало
ожидать, прекрасно видимая с того берега церквушка, новенькая,
краснокирпичная, оказалась не у самого берега, а улицы через две от него,
но это уж были сущие пустяки. Главное, обошлось. Главное, добрался...

Выйдя к церквушке, он огляделся. Ага! Вот она, синяя "жига", вот она,
знакомая физиономия за опущенным стеклом... Мазур прошел еще метров
двадцать, открыл дверцу, плюхнулся на сиденье и с нескрываемой радостью
сказал:

- Ну, здорово, кавторанг... Поехали отсюда быстренько. Ты покрутись
где-нибудь, чтоб посмотреть, нет ли хвоста...

Михась преспокойно кивнул и включил зажигание. Он прошел ту же школу, не к
ночи будь помянута, и потому любые жизненные сюрпризы воспринимал со
спокойствием удава - по крайней мере, внешним.

Несколько минут они крутились по каким-то улицам, широким и узеньким,
асфальтированным и немощеным. Мазур ощущал себя невыносимо благостно: он
больше не был заплутавшимся одиночкой, "голым среди волков", его вновь
вобрал, втянул, поглотил этот непонятный чужим могучий организм под
названием Армия...

Плохо только, что эта благостная умиротворенность тут же, как ей и положено
в данной ситуации, улетучилась. Потому что ничего ободряющего пока и не
случилось, собственно. Он всего лишь отыскал своих, и только, и не более
того...

- Все чисто, - сказал Михась уверенно.

- Ну тогда приткнись где-нибудь в глухом месте, - распорядился Мазур. -
Поговорим. Времени у меня не то чтобы мало, но мне не следует исчезать из
их поля зрения надолго...

Кивнув, старый сослуживец притер машину к обочине в хорошем месте - и
безлюдно, и другим не мешает. Он не задал ни единого вопроса - лишь пытливо
глянул на Мазура. Спокойный, несуетливый профессионал, привыкший относиться
ко времени со всем возможным бережением и решпектом...

Пока Мазур рассказывал, он так и не задал ни единого вопроса - должно быть,
не видел нужды. Хмурил лоб, то отводил глаза, то поднимал к потолку машины
- что-то просчитывал про себя, в темпе анализировал...

- Вот такие дела, - сказал Мазур, пытаясь быть спокойным. - Нужно из всего
этого как-то выпутываться...

- Это точно.

- Не разыгрывай ты Федю Сухова, очень тебя прошу...

- Я просто думаю, - мягко сказал Михась. - Ситуация, в самом деле, не то
чтобы безнадежная, но весьма пакостная... Самое скверное, это не наши
клиенты, отнюдь не наши, мы с ними не работали, у нас на них особой
информации нет, не говоря уж о навыке...

- Смежники, - сказал Мазур.

- Ну естественно, смежники... Их и придется тревожить. Вот тут начинаются
загвоздочки... Никак нельзя дать делу официальный ход, правильно? То есть,
ты никак не можешь явиться в какой-нибудь наш доблестный правоохренительный
орган и настрочить заявление по всей форме... Гвоздь этот твой, конечно,
сволочь, но просчитал он все грамотно. Поди найди тот ножичек, то бишь
девушку... Что отсюда проистекает? Операцию на первом этапе придется
крутить насквозь неформально, работать на личных контактах - чтобы ни
единой бумажки, чтобы механизм не включать. Поскольку в механизме у твоих
новых знакомых есть такие колесики, что и на них вертятся...

- Уж это точно, - убежденно сказал Мазур.

- Папе, конечно, ни в коем случае пока не сообщаем?

- Вот именно, - сказал Мазур. - Он, как любой пала на его месте, от
беспокойства начнет телодвижения делать - что автоматически ведет на
каком-то этапе к неизбежным утечкам, вообще к ненужному многолюдству
посвященных... Многолюдство "больших звезд" все равно никому не поможет...
Сам знаешь.

- Ага. Даже если дюжину маршалов подпряжешь - только напортишь. Потому что
результат зависит не от маршала, а от толкового опера... И к тому же, к
тому же... У этой истории есть еще один, сам по себе поганенький
аспектик...

- Давай уж открытым текстом, - сказал Мазур. - Ты профессионал, или уже
где? Это зовется не "аспектик", а "сука". Пользуясь лексиконом моих новых
знакомых, у нас в Питере завелся некий ссученный субъект, который нашу
поездочку заложил еще до старта... Или тебя такое предположение коробит?

- Ни хрена меня не коробит, адмирал, - задумчиво сказал Михась. - На ЦРУ
работали иные "большие звезды", что уж там касаемо наших отечественных
бандюков... Вот то-то. Еще и протечка, о которой неизвестно, кто она и где
она. Лаврика бы нам в компанию, он при всей своей стервозности здорово
навострился щелкать такие дела... Взвалил ты на мня задачку...

- Вывернись из кожи, кавторанг, - сказал Мазур, с неудовольствием ощутив,
что голос на миг предательски дрогнул. - Мы же каста...

- Вот спасибо, что напомнил, - фыркнул Михась. - А я уж было забыл. В
общем, так. Я, само собой, немедленно разверну бешеную подлую деятельность,
как выражался герой какого-то мультика. Подумаю, с кем лучше всего
поговорить, как напрячь смежников, как не допустить новой утечки, и все
такое прочее... Запиши-ка мне твой телефончик и пейджерок. На всякий
случай. Вряд ли этот наш некто настолько могущественный, чтобы организовать
прослушивание здесь. Хотя, конечно, нужно какие-нибудь нехитрые коды
разработать, не отходя от кассы, точки рандеву продумать... Поехали?

- Конечно, - сказал Мазур. - Что нам тут дальше-то стоять... Машина выехала
на потрескавшийся асфальт. Ничего еще не было решено, но Мазур чувствовал
себя гораздо бодрее. Он оставался во власти некоей машины - беспринципной и
безжалостной, как любой машине и положено, но вот-вот должна была
заработать другая, порой еще более беспринципная и безжалостная, поскольку
принадлежала не частным лицам, а государству. Так уж на этом свете
повелось, что любое государство в сто раз беспринципнее и безжалостнее в
некоторых делах, чем любой его отдельно взятый подданный, как бы он ни был,
подданный этот, кровав, жесток и безжалостен...

- Знаешь, что мне пришло в голову? - бледно усмехнулся Михась. - У тебя
целых две недели впереди... Может, проще будет не ломать голову, как их
обезвредить с минимальным вредом для заложницы, а попросту найти того, кто
их тут шлепает? И плюхнуть информацию на стол под твердые гарантии,
настрого предупредив, чтобы не вздумали вилять? Почему бы и нет?

- Почему бы и нет? - механически повторил Мазур. - Тут ведь главное - не
победить, а выручить девочку. По большому счету, черт с ними, пусть ими
потом смежники занимаются... Могу заверить, что я не горю желанием...

Его мобильник вдруг мелодично закурлыкал, и Мазур, вздрогнув от
неожиданности, подхватил его с колен.

- Адмирал, ты где гуляешь? - послышался голос Котовского. - Куда пропал?

- Да так, работаю помаленьку... - осторожно сказал Мазур.

- Отвлечься в данный момент можешь?

- Ну, вообще-то...

- Говори быстренько, куда за тобой тачку подогнать, - Котовский говорил
быстро, без обычного зубоскальства.

- Ну, подумать надо... Туда, где расстались, а? Минут через... минут через
двадцать.

- Быстрее можешь?

- Я, конечно, постараюсь, - сказал Мазур. - Но мне ж еще такси ловить, и я
неблизко... Что там у тебя?

- У нас пятый, - отчеканил лысый. - Ты понял? Пятый, у нас. Хватай колеса и
лети, я сам подъеду...

- Такие дела, - сказал Мазур в ответ на вопросительный взгляд Михася. - У
них пятый жмурик, могу спорить, опять ни следов, ни улик...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДЫХАНИЕ ЗАГАДОЧНОГО ВОСТОКА

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ГРОБОКОПАТЕЛИ

- А может, я бы ляльке помог кашку доварить? - с надеждой поинтересовался
их шофер, широкоплечий парнишечка с кобурой под курткой.

- Сиди, - лениво сказал Котовский, вытянув ноги, насколько позволяли
габариты джипа. - Кашевар нашелся, Хазанов из колинарного техникума... Вон,
сейчас доцент выползет, без тебя поможет...

- Все равно без дела паримся...

- Сиди, озабоченный, - распорядился лысый уже пожестче. - Я кому сказал?
Никакой дисциплины, перед столичным генералом неудобно... Степаныч, погоняй
его от нечего делать строевым шагом повдоль и поперек поляны, а? Чтоб
служба медом не казалась...

Шофер опасливо примолк. Мазур махнул рукой:

- Я в эти игрушки уже наигрался...

Все четыре дверцы могучего джипа были распахнуты, все стекла опущены. Они
полулежали на откинутых сиденьях, время от времени брызгая вокруг себя
какой-то аэрозольной отравой из большого красного баллончика - комары так и
вились вокруг. Дело было вечером, делать было нечего... Ну, предположим,
едва перевалило за полдень, но делать и в самом деле оказалось нечего -
оставалось лишь ждать, когда "гробокопатели долбаные", по вескому
определению Котовского, вернутся от стародавних могилок.

Тишина, солнышко и полнейшее отсутствие цивилизации - если не считать
приметами таковой их черный "крузер" и полдюжины стареньких палаток, рядком
выстроившихся у ручейка. Со всех сторон живописно и первобытно зеленела
тайга, возле сложенной из кирпичей печурки хлопотала загорелая девочка в
шортиках и майке - это на нее заинтересованно таращился шофер, думая про
себя нехитрые думы.

- Ты на меня не косись, чадушко