но?
   -  Не  всегда.  Любит  Дракон  тумана  напускать...  -  Ирина   повторила
мечтательно: - Два-три дня... И потом - недели две  сущего  курорта,  сиречь
возвращения домой без опасных сюрпризов... И куча ночей...
   Она склонилась над Мазуром,  прильнула  к  его  губам  так,  что  дыхание
перехватило, а мужское начало проявило себя во всей красе и несгибаемости.
   Глава вторая
   О ПРЫТКИХ И ЛОВКИХ
   Приблизившись к округлой черной дыре - входу в подводную пещеру, -  Мазур
посветил туда фонарем. Узкий белый луч выхватил из  мрака  довольно  широкий
проход с бугристыми, неровными стенами. На первый взгляд, подходяще  -  сюда
протиснулся бы не только пловец, а, пожалуй что,  и  грузовик  мог  въехать,
попади  он  каким-то  чудом  под  воду   и   сохрани   там   способность   к
самостоятельному передвижению. Пока что подходяще.
   Он обернулся, показал большой палец страхующему Князю и жестами  показал,
что пойдет  внутрь.  Князь  кивнул,  пропустил  между  пальцами  канатик  из
валявшейся у его ног  бухточки.  Другой  конец  был  закреплен  на  пояснице
Мазура, превратив его в некое подобие бобика  на  веревочке.  Что  поделать,
отцы-командиры с недавних пор стали осторожничать даже там, где,  на  взгляд
Мазура, можно было бы продолжать по-прежнему рассудочно  нарушать  уставы  и
предписания благодаря особым условиям работы...
   Видимо, всю дело в том, что работа,  похоже,  подошла  к  концу.  Носовая
часть незадачливого фрегата старательно выпотрошена, пара центнеров золота с
редкими добавлениями драгоценных камней доставлена на корабль.  Чему  Мазур,
как и другие,  радовался  не  из-за  достижения  цели,  а  потому,  что  эта
примитивная пахота выматывала  даже  больше,  чем  иной  подводный  поход  в
условиях, максимально приближенных к боевым. Было в ней  что-то  от  простой
разгрузки вагона с цементом - когда с помощью малогабаритных  "пылесосов"  и
"ветродуев" пловцы вскрывали сгнившие ящики и доставляли золото  на  твердый
грунт, в этом нетрудно усмотреть нечто творческое, как-никак работа сложная,
порой небезопасная и уж никак  не  монотонная.  Но  вот  сновать,  что  твой
челнок, буксируя к шлюзовому люку  тяжеленные  пластиковые  мешки  с  желтым
металлом... Точно, цемент. В товарном вагоне. Золото уже не  воспринималось,
как золото. Хитрюга Стивенсон лишь беглой скороговоркой обрисовал в "Острове
сокровищ" труды своих героев по перетаскиванию клада  на  "Эспаньолу",  а  в
них-то, как  на  собственной  шкуре  убедился  Мазур,  главные  трудности  и
крылись. Все перестрелки с пиратами, если разобраться,  были  не  более  чем
развлечением, веселым карнавалом. Вот таскать мешки с  золотом  на  горбу...
Ручаться можно, не зря юный Джим Хокинс зарекся  искать  клады  и  зажил  на
берегу благонамеренной жизнью скучного фермера. Еще раз это пережить  -  нет
уж, увольте...
   Он приостановился, уцепившись за выступ скалы. Поправив на поясе  тяжелую
кобуру с подводным пистолетом, посветил  вниз.  Нет,  показалось  -  это  не
кусочек светлого металла, а случайная рыбешка, отчего-то неподвижно стоявшая
над каменным дном. Мазур легонько  шевельнул  ластом,  и  она,  опомнившись,
рванула у него под ногами к выходу из  пещеры.  А  Мазур  медленно  двинулся
дальше по туннелю.
   Метрах в пятидесяти отсюда покоилась кормовая часть фрегата. Все там было
в точности, как рассказал Самарин: кто-то прыткий успел вволю  похозяйничать
много лет назад. Судя  по  оставленным  следам,  неизвестный  ловкач  -  или
неизвестные ловкачи  -  ничуть  не  спешили.  Пловцы  увидели  не  результат
погрома,  а  следствие  неспешного,  методичного   обыска.   Помещения,   по
обстановке и размерам больше всего  походившие  на  каюты  господ  офицеров,
обшарили настолько тщательно, что там даже не осталось никаких личных вещей.
А ведь должны были быть  -  кто,  спасаясь  в  шторм  с  терпящего  бедствие
корабля, стал бы сносить  в  лодку  многочисленные  пожитки  джентльменов  с
туманного Альбиона? Тут шкуру бы спасти... Единственное, что удалось  найти,
- часы с разбитым стеклом, заросшим известковой коркой циферблатом, судя  по
цвету и весу - серебряные, да ядовито-зеленую  из-за  толстой  корки  окисла
статуэтку  лошади  на  квадратной   подставке,   скорее   всего,   бронзовое
пресс-папье.  Их,  конечно,  хозяйственно  прихватили  с  собой  в  качестве
вещдоков, но ведь обнаружить рассчитывали совсем другое...
   Снова остановился,  посветил  вниз.  Не  раздумывая,  опустился  на  дно,
удержал равновесие на бугристом камне. Присев на  корточки,  протянул  левую
руку в луч фонаря и поднял тускло отразившую электрический свет вещичку.
   Подводный компас, никаких сомнений, - тяжелая, массивная вещица. Ремешок,
надо полагать, истлел, а это означает, что был изготовлен из кожи или  иного
естественного  материала,  не  способного  долго  противостоять  разъедающей
морской воде. Такие ремешки давным-давно делают из пластика, это  сколько  ж
времени  провалялась  тут  старомодная  штуковина?  Впрочем,  делать  выводы
преждевременно. Современный ныряльщик,  не  обремененный  лишними  деньгами,
вполне мог использовать давным-давно списанную экипировку сороковых годов. В
этом случае компас лежит тут года два-три... нет,  все  же  гораздо  дольше.
Чересчур толстый слой известковых частичек и мшанок. Стекло разбито,  торчат
толстые зубчатые осколочки по  всей  окружности.  Стекло,  а  не  опять-таки
ударопрочный надежный пластик. Такое впечатление, что компасом со всего маху
хряпнули  по  острому  выступу  скалы  и  он  не  выдержал  столь   хамского
обращения...
   Сунув нечаянную находку в сумку на поясе, Мазур легонько  оттолкнулся  от
дна, вытянулся горизонтально и поплыл дальше.
   На миг показалось, что он летит в бездну. Разумеется,  Мазур  моментально
справился с этой иллюзией - ничего страшного не  произошло,  просто  туннель
кончился и он оказался в огромной пещере, высоком гроте, и мощный луч,  куда
им ни поведи, не достигал  стен  или  потолка,  упирался  во  мрак.  В  луче
мелькнул сверху вниз то ли рачок, то ли крупная креветка,  моментально  ушел
из поля зрения. Вряд ли обитавшая в пещере мелочь когда-либо сталкивалась  с
ярким электрическим светом...  или  просто-напросто  слишком  много  времени
прошло с тех пор, как сюда заплывал хозяин  разбитого  компаса.  Кстати,  за
каким чертом  его  сюда  занесло,  интересно  бы  знать?  Вообще-то,  пещера
казалась  идеальной  базой  для  того,  кто  потаенным  образом  вздумал  бы
покопаться в кормовой части "Агамемнона"... но  не  нужно  делать  поспешных
выводов. "Казалась" еще не означает "была". Неподалеку есть и другие пещеры,
где сейчас точно так же шуруют со страховкой ребята...
   Он опустился на дно, повел  лучом.  Ничего  интересного  -  куски  камня,
заросшие водорослями, пустые раковины давно и  благополучно  померших  своей
смертью моллюсков, странно, что здесь совсем не  видно  рыбешек,  они  такие
укрытия обожают... Стоп!!!
   Развернувшись влево, Мазур посветил в то место.  На  чистое,  без  следов
песка каменистое дно легла  косая,  сложная,  чересчур  уж  не  свойственная
естественному объекту тень...
   Акваланг, мать твою! Точно, акваланг!
   Подавив желание немедленно подать  сигнал  подергиванием  веревки,  Мазур
встал  на  дно  и  присмотрелся.  Двухбаллонный  акваланг  какой-то   старой
конструкции, баллоны грязно-бурого цвета - краска  давным-давно  отслоилась,
растворилась в  соленой  воде,  изготовленные  из  обычного  железа  баллоны
проржавели настолько, что зияли целой россыпью дырочек. Кончиком ножа  Мазур
осторожно коснулся ближайшего участка  -  и  под  клинком  эта  грязно-бурая
поверхность  податливо  рассыпалась,  провалился  внутрь  кусок  с   тарелку
размером. Тяжелые чешуйки ржавчины, вяло кружась,  опустились  на  дно.  Это
сколько же лет валяется здесь  старомодная  "дыхалка"?  Двадцать,  тридцать?
Маска то ли разбита, то ли раздавлена - похожа скорее на восьмерку, железная
основа погнута...
   Что-то  коснулось  его  щиколотки,  легкое,  мимолетное  касание  тут  же
сменилось ощутимым сжатием, словно лодыжка угодила в тиски...
   Мазур от растерянности не шелохнулся.  Он  явственно  ощущал,  как  нечто
гибкое и сильное, плотно охватившее лодыжку, будто бы пульсирует, прилипает,
давит...
   И тут в неподвижном луче фонаря,  только  что  положенного  Мазуром  так,
чтобы свет бил на акваланг, что-то шевельнулось. В первый миг это показалось
змеей. Тут же он убедился, что ошибся: луч фонаря плавно, неспешно пересекло
бурое щупальце  в  руку  толщиной,  покрытое  круглыми  присосками  с  четко
различимыми по краям  белесоватыми  коготками.  Конец  второго,  казавшегося
из-за осмысленности движений самостоятельным разумным существом,  словно  бы
ввинтился в полосу света, застыл, подрагивая.  Через  пару  секунд  щупальце
скрылось во мраке.
   Показалось, что резиновая шапочка на  голове  -  из  чистого,  неимоверно
холодного льда. Мазур замер в первобытном, слепом ужасе, боясь шевельнуться.
Давление на лодыжку немного ослабло,  самую  чуточку,  но  его  правая  нога
по-прежнему оставалась в капкане.
   Потом в голове панически пронеслось: "БОЛЬШОЙ МУЗУНГУ!" Покойный полисмен
был прав, все это не сказка, а доподлинная быль, тут вам и звиздец...
   Хорошо еще, он не упустил загубник, по-прежнему дышал размеренно,  как  и
следовало. Именно ощущение загубника во рту и привело  его  в  относительную
норму, вместо панического хаоса первобытных  страхов  и  желания  немедленно
рвануть прочь пришла кое-какая холодность мыслей.
   Второе щупальце, определенно не то, что обвивало его  ногу,  все  так  же
извивалось в луче фонаря. Это не жуткий монстр из фильма ужасов, это обычный
осьминог, разве что, судя по толщине щупальцев, довольно большой...
   "Нечего бояться, нечего бояться... - внушал себе Мазур,  стоя  совершенно
неподвижно. - Нечего бояться..."
   Это животное. Здоровенное, неглупое, но все же животное, обычный  морской
житель, никакая не нечистая сила.  Это  большой  осьминог,  всего  и  делов.
Большой. Не гигантский из моряцких  баек,  якобы  способный  утопить  фрегат
вроде "Агамемнона". Гигант попросту не протиснулся бы в туннель...
   Успокойся. Соберись окончательно. Он пока что не нападает, он попросту по
своему всегдашнему обыкновению изучает новый  предмет,  которого  прежде  не
было. Всего одним щупальцем. Хватка слегка ослабла, щупальце шарит по  ноге,
по ласту... Всего одно щупальце, значит, осьминог  спокоен,  лежит  себе  на
дне...
   Словно музунгу  прочитал  его  мысли  -  второе  щупальце  взмыло  вверх,
исчезнув из луча света, и тут же Мазур почувствовал прикосновение  к  груди,
присоски чиркнули по ремням, по поясу с ножом и пистолетом...
   Пистолетом! Он примерно представлял, где находится тело, оно же - голова.
В пистолете четыре пули, вернее,  стальных  иглы,  в  просторечии  именуемых
"гвоздями". На дистанции  поражения  насквозь  прошивают  дюймовую  сосновую
доску...
   Вот только осьминог мало напоминает доску. Скорее уж -  желе.  Его  можно
издырявить всего - гарпунами, пулями, копьями, но это мало чем поможет, если
не попадешь с первого раза в уязвимые точки. Истыкаешь его  "гвоздями"  так,
что станет напоминать ежа, - без особого вреда для твари...
   Нужен один-единственный, но точный удар, а его-то как раз не нанести,  не
видя цели. Значит, стрелять не следует. Вцепится всеми щупальцами, отсечь их
ни за что не успеешь, может сорвать маску, вырвать  загубник,  сам  того  не
желая, не подозревая даже головоногим умишком о существовании таких вещей...
   "Спокойно, -  повторял  себе  Мазур.  -  Спокойно.  Знаменитая  сцена  из
"Тружеников моря" - побасенка чистейшей воды. Гюго был великим писателем, но
в осьминогах не разбирался совершенно, ему тогда же на это  указали  ученые,
коих классик высокомерно проигнорировал..."
   Специально осьминог за человеком не охотится. Не питается он человечиной.
Тут другое - раздраженное вторжением в его логово восьминогое создание может
утопить не по природной злобности, а из тупого инстинкта. Не  нравится  ему,
когда в пределах  досягаемости  щупальцев  невозбранно  шляются  посторонние
крупные  организмы.  Проблему  следует  ликвидировать  немедленно,   считает
осьминог, - и труп останется валяться на дне, пока... Черт, не произошло  ли
именно  так  с  хозяином  старомодного  акваланга?  То-то   маска   разбита,
скручена...
   Одно щупальце елозило по  лодыжке,  второе  изучало  кобуру  с  подводным
пистолетом, колыхавшуюся, как сухой лист, и весьма  чувствительно  стукавшую
Мазура  по  бедру.  Он  стоял,  обратившись  в  статую.  Тактика   поведения
выработана  ныряльщиками  давным-давно:  замереть,  как  в   детской   игре.
Столкнувшись с полной неподвижностью, тварь рано или поздно уберет щупальца.
И можно будет смыться.
   Дернуть конец трижды, чтобы Князь в темпе  его  выдернул?  Нет,  чересчур
рискованно. Хорошо, если музунгу просто лежит на дне, но  если  он  уцепился
хоть одним щупальцем за подходящий камень или успеет уцепиться,  пока  Князь
станет тянуть, - дело плохо. Судя по толщине щупалец, осьминог  здоровенный,
Князю его ни за что не перетянуть, а вот Мазуру тем  временем  будет  совсем
худо. Лишишься загубника - пропадешь...
   Если обратиться не к сказкам, а к сухим фактам  -  в  двадцатом  столетии
осьминоги в аналогичных условиях  утопили,  пожалуй,  не  менее  пары  дюжин
оплошавших аквалангистов, моряков, простых купальщиков. Малейшая  оплошность
- и пополнишь сей печальный список...
   Убедившись, что на пути его руки не будет  осьминожьего  щупальца,  Мазур
плавным, замедленнейшим  движением  дотянулся  до  пояса  и  двумя  пальцами
потянул  конец  "моментального"  узла.  Как  и  следовало,  узел  развязался
мгновенно, канатик упал к ногам. Так оно будет лучше, еще  придет  в  голову
Князю потянуть напарника - и пиши пропало...
   "Уйди, тварь такая, - взмолился Мазур  про  себя.  -  Уйди  к  той  самой
матери. Что я тебе - экспонат?"
   Одно из щупалец утянулось во мрак. То, что прежде сжимало лодыжку. Второе
переползло с кобуры  на  колено,  оно  не  обвивало  -  просто  прикасалось.
Попробовать все же отчаянный рывок? Или чересчур опасно будет  отступать  по
узкому проходу, имея на хвосте разъяренного музунгу?
   Все внутри бунтовало, требуя резких движений, рывков, боя, отступления, и
Мазур  с  превеликим  трудом  сдерживал  себя,  то  и  дело  повторяя,   как
заведенный: спокойствие, спокойствие, обойдется...
   Щупальце опало на дно, теперь Мазур его не видел. Ну, довольна эта  тварь
или нет? Ни черта не видно. Осьминог, разумеется, не полезет по доброй  воле
в  луч  света  -  к  чему  ему  такие  неудобства?  Где  он  примерно  может
располагаться? Поди найди тот ножичек, поди найди тот ножичек...
   Вот ведь, черт,  совершенно  не  помню,  хорошо  ли  эта  тварь  видит  в
кромешной тьме, есть ли у нее превосходство  над  человеком.  А  ведь  читал
что-то. На спецкурсах осьминогам и прочим спрутам почти не уделяли внимания,
занимаясь  главным  образом  ядовитыми   рыбами   и   ядовитыми   кораллами,
барракудами, муренами, боевыми дельфинами, акулами...
   Прислушавшись к своим ощущениям, Мазур понял, что почти полностью овладел
собой.  Пора  было  на  что-то  решаться.  Он  совершенно  точно  знал,  где
расположен за его спиной выход из пещеры, а  вот  ее  высоты  совершенно  не
представлял. Отшвырнуть пинком фонарь в  сторону,  может,  тварюга  на  него
отвлечется? Где он вообще, мешок с  дерьмом?  Не  чувствуется  ни  малейшего
движения воды. Значит, неподвижен. То ли рядом, то ли в отдалении. Нет,  все
же пора...
   Медленно-медленно Мазур стал приседать на корточки, держа правую руку  на
кобуре, вытянув левую к фонарю. Кровь стучала в висках.
   Выпрямился, держа фонарь на отлете, в  вытянутой  руке  -  старый  фокус,
используемый во время перестрелок на ограниченном, замкнутом пространстве, в
темных  коридорах,  переходах,   бункерах...   Так,   а   теперь   попробуем
осторожненько отработать задним ходом... Музунгу,  не  стоит  забывать,  еще
лучше тебя ощущает малейшее движение воды...
   Сразу три щупальца метнулись к фонарю, к нему,  заранее  размыкаясь  так,
что это не могло оказаться  простой  случайностью:  осьминог  видел  цель  и
уверенно атаковал. Осознав это в неуловимую долю  секунды,  Мазур  отшвырнул
фонарь, не наобум отбросил, аккуратно, чтобы осветил  поле  боя.  Вырвал  из
кобуры пистолет и моментально выпустил все четыре "гвоздя"  туда,  где,  как
ему яростно хотелось верить, угадывал тело... Щупальца, так и не сомкнувшись
на его теле, взвились вверх, во мрак, извиваясь, сплетаясь в кольца!
   Мазур прянул в сторону, распластался на каменистом дне. И  ощутил  не  то
что движение - бурление воды. Над  его  головой  щупальца  бешено  рассекали
мрак, молотили впустую. А ведь зацепил, не понравилось ему, с-суке!
   Выпустив  бесполезный  уже  пистолет,  Мазур,  стелясь  над  самым  дном,
скользнул к фонарю, ухватил его, другой рукой выхватывая нож. Страх  куда-то
пропал, он вновь действовал, как автомат, как  безупречная  убойная  машина,
продукт многолетних усилий отличных специалистов одного из мощнейших военных
флотов планеты...
   Как только стало ясно, что перед ним не монстр, не мистическое чудище, не
исполин, страх удивительным образом растаял,  вмиг  превратившись  в  боевую
ярость. Теперь он точно знал, с чем столкнулся, а значит, готов был драться.
   Мазур шел вперед, как торпеда,  выставив  фонарь,  прекрасно  представляя
теперь расположение щупалец. Они вынырнули  из  мрака  и  справа,  и  слева,
сверху, смыкались, извиваясь - но в белом  конусе  света  уже  зажглись  два
огромных глаза, неподвижные, выпуклые, холодные, не людские, и под  ними  из
мягкой складки, напомнившей, вот  странно,  нечто  гораздо  более  приятное,
выскочил черный кончик клюва...
   Уже чувствуя на тебе сомкнувшиеся щупальца, Мазур сильным движением  ласт
достиг цели, фонарь ударил в мягко-упругое,  живое,  стало  гораздо  темнее,
левый  глаз  чудовища,  пронзенный  насквозь  сильным  лучом  света,  засиял
диковинным образом...
   Мазур нанес сильный удар, отчаянным усилием вспарывая эту живую,  мягкую,
упруго  продавившуюся  под  клинком  податливость,  описал  ножом  полукруг,
инстинктивно защищая лицо, голову, маску левой рукой с  фонарем,  без  труда
вырвал нож и ударил вторично, налетев  локтем  на  нечто  острое,  рванувшее
рукав гидрокостюма. И еще один удар  с  поворотом  клинка,  и  еще,  твердые
блямбы присосок соскользнули с боков, с груди, хватка не то чтобы ослабла  -
прекратилась совсем...
   Он оттолкнулся от чего-то, мягко подавшегося под ластами,  спиной  вперед
отпрыгнул  назад.  Опустившись  на  дно,  повел  лучом.   Над   блинообразно
растекшийся тушей курился синеватый дымок  -  у  осьминогов  кровь  голубая.
Большой музунгу больше всего  напоминал  теперь  груду  небрежно  брошенного
мокрого белья. Ни одно щупальце вопреки расхожим  легендам  не  подрагивало,
осьминог умер сразу и окончательно.
   Темнота за спиной уже не  таила  угрозы,  одно  об  осьминогах  и  прочих
обладателях щупалец он помнил твердо: в отличие от многих  морских  жителей,
они не стайные животные, терпеть не могут делить свое логово с  кем-то  еще,
не  переносят,   изволите   ли   видеть,   коммуналок   -   голубая   кровь,
аристократические привычки... Второго тут никак не может оказаться.
   Тренированными  приемами  он  восстанавливал  нормальный  ритм   дыхания.
Нервная  дрожь  все  еще  сотрясала  тело  легонькими  приступами.  Осьминог
оказался не столь уж и чудовищным  -  если  присмотреться  и  прикинуть,  от
кончиков щупалец до того, что при некотором напряжении фантазии можно счесть
затылком, - не более пяти метров. Никак не Великий Кракен.  Но  утопить  мог
запросто, как с кем-то это в давние времена и произошло. Интересно, это  тот
же самый музунгу или другой, тоже выб