ноги судорогой, приходилось делать массаж.  Как  он  ни  журил,  призывая  к
максимальной осторожности, то и дело кто-нибудь рвал одежду об острые сучки,
и костюмы уже зияли прорехами в самых неожиданных местах.
   Когда на второй день,  после  полудня,  никак  не  удавалось  подстрелить
что-нибудь летающее или бегающее - плохой денек выдался для охоты,  бывает,-
Мазур, не колеблясь, пристукнул палкой подвернувшуюся на свою  беду  гадюку,
аккуратно отхватил голову ножом, а остальное засунул Ольге в узел.
   - Будем жарить? - тоскливо вздохнула она.
   - Не варить же, не в  чем,-  сказал  Мазур.-  Ничего,  вы  уже  ко  всему
привыкли. Бывает хуже. Ты, помнится, Арсеньева читала?
   - Ага.
   - Любимую охотничью собаку Альпу помнишь?
   - Смутно.
   - А куда она потом девалась, знаешь?- Мазур вздохнул.- Съел  ее  господин
Арсеньев, когда заблудился. Выхода другого не было, все равно померла  бы  с
голодухи, а так хоть он добрел до людей. Это  я  к  тому,  что  собака  была
любимая, а означенная гадюка нам совершенно незнакома. Не сблюете...
   И точно, не сблевали, сожрали, как миленькие. Следующие змеюки - Мазур  с
умыслом на другой день высматривал именно их- пошли уже гораздо легче. И все
же  троицу  едва  не  вывернуло,  когда  Мазур,  обнаружив  на  лугу   массу
кузнечиков, наловил их штук  двадцать,  оторвал  головенки,  а  на  привале,
оборвав и крылья, нанизал на прутики, поджарил и  в  сторонке  съел.  Нельзя
сказать, что при этом он чавкал от удовольствия и облизывался, но  кузнечики
были - сплошной белок...
   Два раза он слышал далеко в стороне шум  вертолета  -  похоже,  большого,
настоящего. Однажды- впереди, однажды - слева. И  не  собирался  впадать  по
этому поводу в панику.
   У Прохора нет под рукой не то что дивизии, а и роты. И вертолетов у  него
вряд ли много. Чтобы отыскать в тайге беглецов, потерявши след,  потребуются
усилия средненького военного округа. Прочесывание- штука серьезная, этого-то
как раз ожидать не следует. И хитроумные датчики не помогут, будь  их  целый
мешок. Потому что нужно еще знать, куда их сбросить, и знать,  куда  послать
свой единственный вертолет. Мазур, будучи профессионалом, прекрасно  помнил,
что самая безнадежная затея - вылавливать в густом лесу партизан. Неважно, в
Белоруссии дело происходит,  или  в  Малайзии.  За  американской  армией  во
Вьетнаме стояла могучая, технически развитая  держава,  прилежно  снабжавшая
последними достижениями пытливой конструкторской мысли  -  и  все  равно  не
помогло.
   Правда, есть некоторые отличия. И уязвимые места.
   Мазур и его слабосильная команда не партизаны. Прохор не знает, где  они,
зато заранее может просчитать, куда они идут. Строго  на  юг.  К  населенным
местам. Вот это и есть Мазурова ахиллесова пята. Он  ставил  себя  на  место
противника - благо не  бином  Ньютона  предстояло  решать  ч  не  египетскую
клинопись разгадывать - и каждый раз, проникнувшись, просчитав  и  прикинув,
возвращался к единственно возможной гипотезе.
   Никто  больше  не   будет   за   ними   гнаться.   Возможно,   получившие
чувствительный щелчок по носу охотнички и попытаются сесть на хвост, но  сам
хозяин неминуемо выберет тактику встречного поиска.  Мобильные  засады,  вот
что. Это аксиома, азбука. У Мазура нет карты,  а  они  прекрасно  знают  эти
места.  И  постараются  поставить  заслоны-  в  местах  наиболее  вероятного
появления.
   Что еще  сделал  бы  Мазур  на  их  месте?  Держал  под  наблюдением  все
мало-мальски крупные населенные пункты, куда беглецы могут  выйти.  Особенно
Пижман. Все дороги, ведущие с севера, проходят через Пижман. И пора  бы  уже
подумать, как и где раздобыть  одежонку,-в  таком  виде  по  Пижману  будешь
шлепать  до  первого  милиционера,  не  дальше.  А  милиционером   этим   не
обязательно будет Паша Сомов. На  месте  Прохора...  Вот  именно,  на  месте
Прохора Мазур обязательно завел бы в  Пижмане  верных  людей  из  облеченных
достаточной властью- сразу же, едва начавши  оборудовать  охотничье  угодье.
Два сезона подряд исчезают туристы, а никто  пока  не  забеспокоился,  иначе
Мазуру непременно намекнули бы в родимой конторе, что он выбрал  для  отдыха
не самые подходящие места...
   - А это правда, что Арсеньев съел Альпу? - спросила Вика, поравнявшись  с
ним.
   - Чистейшая,-  сказал  Мазур,  старавшийся  держаться  с  ней  как  можно
душевнее и дружелюбнее (ибо собственный муж вновь стал  откровенно  воротить
рыло).- Ну, ничего другого не оставалось.
   - Может, он и Дерсу Узала съел?  -  бледно  улыбнулась  Вика.-  С  жуткой
голодухи. А потом свалил все на разбойников?
   - Хорошая версия,- ухмыльнулся  Мазур,  радуясь,  что  она  еще  способна
шутить-Дело темное... Кто их там знает, тайга все спишет... Эй!
   Поддержал ее под локоть - места пошли пересеченные и буреломные, сплошное
скопище заросших лесом сопок: вверх-вниз, вверх-вниз... Почти не видно неба,
почти забываешь, что такое идти по горизонтали -одни подъемы и спуски...
   На сей раз они  поднимались  к  вершине-  Мазур  усмотрел  издали  лысую,
каменную макушку и хотел оглядеться оттуда.
   - А почему вас жена назвала другой фамилией?
   - А у меня их две,- сказал Мазур.- Одна от мамы, одна от папы.  Пользуюсь
той, что больше нравится, а в паспорте, конечно, другая...
   - Смеетесь?
   - И не думаю.
   - Мазур - это от "мазурика"?
   Вот зараза, все еще пытается кокетничать. Мазур светски улыбнулся:
   - От Мазуров. Жил такой народ на балтийском побережье, да  и  сейчас  еще
доживает. Вроде поляков, только не совсем.  Крутые  были  мужички,  скажу  с
гордостью...  Крестоносцы  от  них  горючими  слезами  заливались.  Так  что
упрямство у меня - наследственное...
   Он поднял к глазам бинокль. Склон круто уходил вниз, впереди были  те  же
надоевшие сопки, но они немного  расступались,  и  левее  начиналась  вполне
приличная  падь  с  узеньким,  извилистым  ручьем  посередине,  уходившим  в
распадок.  Высокая  трава  чуть  колышется  под  южным   ветерком,   кое-где
оранжевыми огоньками светятся последние  жарки,  таежные  тюльпаны,  темнеет
поваленное дерево...
   - Слава те господи,-сказал Мазур.-Хоть по равнине пройдемся...
   Он ловко и быстро срубил ножом четыре  молоденьких  сосенки,  очистил  от
веток.  Опираясь  на  эти  палки,  цепочкой  принялись  спускаться.   Справа
протрещала крыльями взлетевшая стайка рябчиков, но сейчас было  не  до  них,
все внимание поглотил спуск - там и сям на поверхность вылезал голый камень,
а чертовы кроссовки неизвестной марки на нем отчаянно скользили. Хорошо еще,
не собирались пока разлезаться по швам, пошиты прочно, спасибо и на том...
   Мазур остановился меж крайних деревьев. Автомат оттягивал плечо, знакомо,
привычно, придавая бодрости. Медленно ползли секунды.
   - Почему стоим?- спросила Ольга, опустив на землю свернутую в ком  куртку
с немудрящим багажом.
   Мазур молчал. Медленно вытащил пачку и вопреки  установленному  для  себя
лимиту - сигарет осталось мало, следовало беречь- прихватил  фильтр  зубами.
Глубоко затянулся, выпустив дым через ноздри.
   Ничуть не помогло. Он и сам не понимал, что с  ним  сейчас  творилось.  С
равнины не доносилось ни звука, ярко  сияло  солнце,  поблизости  размеренно
стучал  по  сухому  стволу  дятел.  Здесь  покой  и  безветрие,   тишина   и
симметрия...
   Никакой опасности не слышно и не видно. И все же он не мог  идти  вперед,
ни шагу не мог сделать. Что-то не пускало, таившееся  в  нем  самом.  Он  не
должен был спускаться туда, вот и все.
   На него уже поглядывали с недоумением. А он  по-прежнему  стоял,  стиснув
автомат, словно искал поддержки у своего привычного инструмента.
   - Ну, мы идем? - сварливо бросил Егоршин.
   Мазур даже не колебался- просто  стоял  столбом,  прислушиваясь  к  себе.
Никакой внутренней тревоги, беспокойства, неудобства, ничего  подобного.  Не
болит, не свербит...
   А с места не стронешься.  Такого  с  ним  прежде  не  случалось.  Бывают,
конечно,-   любой   военный   человек   подтвердит-   неописуемые    словами
предчувствия. Предвиденья  опасности,  ранения,  смерти.  И  тогда  командир
бомбардировщика на свой страх и риск отменяет боевой вылет, а потом  техник,
которого попросили проверить моторы, растерянно чешет в затылке и объявляет,
что правый мотор, точно, сдох бы аккурат над вражеской территорией...
   Примеров множество, рассказывать можно дотемна.
   Мазур и сам мог бы добавить  к  этой  коллекции  немало  случаев  -  иные
происходили с ним, иные с его друзьями. Но  в  том-то  и  соль,  что  всегда
что-то чувствуешь, пусть и не можешь это описать.
   Сейчас он не чувствовал ровным счетом  ничего.  Но  твердо  знал,  что  в
долину не пойдет. И точка.
   - Пошли,- сказал он, стряхнув оцепенение.
   И стал забирать влево, где под тупым углом смыкались два крутых склона.
   - Опять наверх карабкаться? - возмутился доктор.
   Ничего не ответив, Мазур упрямо двигался вперед, иногда  тыкая  палкой  в
заросли папоротника. Женщины почти сразу же двинулись за ним, да  и  доктор,
ворча и крутя головой, все же не  осмелился  на  открытый  бунт.  От  сердца
помаленьку отлегло. Они спустились, стали подниматься.
   Треск валежника. Мазур моментально прицелился в ту сторону. Меж деревьями
мелькнуло  серовато-белое  пятно-  это  уносился  марал,   закинув   голову,
промчался вниз по гребню, показался в долине...
   Сухой хлопок, неяркая вспышка!  Взлетело  плотное  облачко  серого  дыма.
Олень осел на  задние  ноги,  рывком  вскочил  и  кинулся  бежать  странными
скачками, вихляя, качаясь. Снова негромкий взрыв,  под  передней  ногой,-  и
рогатый покатился кубарем, забился, уже не смог встать,  катался  по  земле,
крича надрывно и жутко.
   - Стоять всем! - рявкнул Мазур.
   И двинулся в ту сторону, пригнувшись, зорко глядя под ноги.  Олень  бился
на том же месте, хотелось  зажать  уши,  но  Мазур  помаленьку  продвигался,
ощупывая палкой дорогу, как слепец. Остановился, поднял  бинокль  к  глазам,
изучая широкую полосу примятой травы.
   Он уже примерно догадывался, что увидит. Так и есть: меж  сочных  стеблей
высокой травы торчали почти неотличимые по  цвету,  но  слегка  выделявшиеся
изгибом и наклоном жесткие усики. Не  будь  ветерка,  заметить  их  было  бы
гораздо труднее, но легонький ветерок  дул,  и  настоящая  трава  колыхалась
вовсю - а вот зеленые тугие усики, смахивавшие на листья ананаса,  почти  не
шевелились.
   Еще одно пакостное  изобретение  пытливого  ума:  легкие  противопехотные
мины, на иных театрах военных действий их высевали  как  раз  с  вертолетов,
сотнями, с приличной высоты. Входит  глубоко  в  землю,  выбрасывает  усики,
достаточно  мимолетного  прикосновения...  Модель  устаревшая,   но   весьма
эффективная. В иных уголках земного шара их можно  закупать  хоть  вагонами,
были бы денежки.
   Мина-крошка, конечно же, не  убивает  -  кишка  тонка.  Даже  специальные
ботинки с особой стелькой от нее уберегут. Но человеку  в  нормальной  обуви
покалечит ступню. На то и рассчитано  нехитрое  противопартизанское  оружие:
чтобы было как можно больше раненых, становящихся обузой для  затерянного  в
джунглях отряда...
   А  для  Мазура  и  один-единственный  раненый-   несказанная   обуза.   В
особенности если этим раненым стал бы он сам. Тогда осталось бы пустить пулю
в лоб, предварительно посоветовав то же остальным...
   Прохор даже серьезнее, чем Мазур  думал.  Впрочем,  ничего  удивительного
-зарубежные связи, международный клуб для избранных... Мазур с ходу  мог  бы
назвать города, где купить такие мины не  труднее,  чем  стаканчик  кедровых
орешков в Шантарске. То-то и вертолет появлялся... Расчет был точен,  любой,
умученный бесконечными подъемами и спусками, с радостью рванет в долину.
   Он поднял автомат и послал пулю в голову оленю.  Тот  моментально  умолк,
перестал биться. Задняя половина тела лежала на каменистом склоне, где любой
сюрприз заметен издали, и Мазур  решился,  вынув  нож,  осторожненько  пошел
туда.
   Возился он минут пятнадцать, вернулся  к  своим  с  ободранной  от  шкуры
задней ногой, еще капавшей кровью. Притворился,  будто  не  видит  печальных
женских взглядов, сунул свою ношу доктору:
   - Вот и мясцо... Понесете,  Пошли,  нужно  это  поганое  местечко  обойти
подальше. И смотрите под ноги, душевно вас прошу. Если  кто  подорвется,  не
знаю, что и делать...
   - Мины?!
   -  Ценное  наблюдение,  Вика,-  сказал  Мазур.-  Они,  клятые.   Хоть   и
слабенькие, а настоящие.
   - Боже мой...- то ли вздохнула, то ли всхлипнула она.- А  завтра  на  нас
бомбы бросать начнут?
   - Сначала нас найти надо,- веско сказал Мазур.- За мной шагайте,  след  в
след...
   Он ступал медленно, как по тонкому льду, то и дело пробуя дорогу сосновым
дрыном.  Вообще-то  "высевать"  такие  игрушки   на   густую   тайгу-   вещь
безнадежная: запутаются в кронах, не уйдут  в  землю,  как  надлежит,  будут
валяться как попало, одна из сотни встанет  на  боевой  взвод.  Тут  вам  не
равнина, тут климат иной... Но  это  -  рассуждение  военного,  профи.  А  в
окружении Прохора такого может и не оказаться,  еще  сыпанут  наугад  лишнюю
жменю - так что осторожность не помешает. Логика  непрофессионала  -  темный
лес...
   Мазур старался выбирать каменистые участки, их, слава  богу,  хватало.  И
часто оглядывался. Слабосильная команда старательно топала за  ним,  след  в
след. Доктор нес оленью ногу на  отлете,  ухитряясь  даже  сейчас  сохранять
брезгливую физиономию. Зато жрать будет, как миленький...
   Сзади вдруг ойкнула Ольга. Мазур мгновенно развернулся  на  полусогнутых,
но там все обстояло благополучно -она стояла целая и  невредимая,  показывая
рукой куда-то вверх.
   - Что? - окликнул он.
   - Интересное что-то на суку болтается...
   Мазур вернулся к ней. Точно,  среди  темно-зеленых  пышных  сосновых  лап
виднелось что-то продолговатое,  чуть  более  светлого  оттенка.  И  оно  не
походило ни на животное, ни на птицу, и уж тем более на воронье  гнездо  или
гайно*. Скорее уж на мятую тряпку... или  на  небольшой  парашютик,  ну  да,
что-то вроде тоненьких строп просматривается, а пониже виден  черно-рифленый
шарик...
   - Мина? - спросила Ольга пугливо-любопытно.
   - А черт ее знает.- Мазур поднял бинокль, теперь эта  штука  была  словно
перед глазами.
   Мина может выступать в любом облике, что да,  то  да  -  но  все  же  это
походило больше... Вот именно, на микрофон.
   - Пошли! - рявкнул Мазур.
   И первым направился в самую чащобу.  Руки  чесались  сбить  этот  поганый
шарик камнем из пращи - но вряд ли  он  один  такой.  Еще  одна  вьетнамская
наработочка -такие штуки  тысячами  высыпали  на  джунгли,  они  вылавливали
малейший шорох, а уж тренированное ухо оператора-слухача  выхватывало  звуки
шагов, тихие разговоры...
   А потом прилетали самолеты. И бомбили от пуза...
   Ну,  предположим,  у  Прохора  нет  бомбардировщиков,  и  все  же   лучше
пересолить, чем недосолить...
   Ага! Он  уперся  ладонью  в  скользкую,  зеленовато-замшелую  поверхность
огромного поваленного ствола, перепрыгнул. Подал  руку  Ольге,  потом  Вике.
Доктор перебрался самостоятельно. Место  было  самое  подходящее-  несколько
таежных исполинов давно рухнули, вероятнее всего, от  дряхлости,  причудливо
навалились друг на друга, словно  просыпанные  из  полного  коробка  спички.
Вокруг давно уже выросли новые деревья, соприкасаясь кронами так,  что  неба
не видно.
   - Туда! - показал Мазур, присев на корточки и обозрев укрытие, попробовал
покачать рукой ближайший ствол - нет, не шелохнется.
   Вика первой проползла на четвереньках, немилосердно пачкая спину  влажным
мхом. Следом юркнула Ольга. Мазур жестом отправил за ними  доктора.  Остался
стоять, насторожив уши.  Лучше  выглядеть  потом  живехоньким  дураком,  чем
лежать грустным и холодным...
   Проходили томительные минуты. Он уже решил было,  что  угодил  пальцем  в
небо, начал обдумывать, как выбраться из этого положения с наименьшим уроном
для репутации орла-командира, но тут явственно расслышал тоненькое  железное
зуденье, приближавшееся примерно с северо-востока.
   На карачках прополз под стволом, присоседился к  остальным,  сбившимся  в
тесном пространстве. Вертолет приближался, теперь уже  никаких  сомнений  не
осталось. Значит, сидел где-то тут, неподалеку, на ровном месте - и там  был
оператор, прилежно бдивший в наушниках...
   Железное гуденье превратилось в шелестящий грохот,  опускавшийся  сверху,
как   мощный   пресс.   Мазур   инстинктивно   сжался,   захотелось    стать
маленьким-маленьким, крохотулечкой... Обзора не было никакого - словно  мышь
под поленницей. Совсем рядом -  побледневшее  лицо  Вики.  Мазур  постарался
подмигнуть ей как можно более ухарски.
   Они замерли, стиснутые со всех сторон замшелыми стволами.
   Возле лаза, сквозь который они  проникли  в  середину  завала,  виднелась
зеленая травка-единственное, что  Мазур  мог  разглядеть  со  своего  места.
Сочно-зеленая трава, почерневшая, встопорщившая  чешуйки  сосновая  шишка...
Все это виделось нереально четко, играло десятком красок и оттенков - бывает
такое в минуту смертельной опасности...
   Могучее лопотанье вертолетного винта, казалось, вот-вот  вырвет  деревья.
Трава перед глазами Мазура  заколыхалась  -  значит,  и  кроны  переливаются
тяжелыми волнами, вертолет висит над самыми верхушками,  там  пытаются  хоть
что-то разглядеть...
   Посреди травы брызнули фонтанчики- стреляют! Треска очередей не слышно за
ревом мотора. Тут же он до  предела  обострившимся  чутьем  уловил  вереницу
звонких ударов по нависшему сверху бревну - ничего, не прошьет, даже в столь
прогнившем стволе автоматная пуля застрянет, как в подушке...
   Мощное гуденье то  отдалялось,  то  вновь  повисало  над  самой  головой-
вертолет маневрировал короткими зигзагами, тупо,  упрямо  обрабатывая  сопку
огнем. Понемногу Мазур опытным ухом стал различать в гуле длинные очереди  -
словно стрекотанье швейной машинки. Патронов они не жалели, твари. И автомат
там не один.
   Казалось, это продолжается целую  вечность.  Гул  накатывался,  отплывал,
возвращался. Прижавшуюся  к  Мазуру  Вику  прямо-таки  колотило,  а  сам  он
хладнокровно прикидывал шансы. И вскоре понял, что нет ни единого. Не с  его
дюжиной патронов пытаться наугад подстрелить "железную птицу"  или  хотя  бы
кого-то  из  тех,  кто  азартно  опустошал  магазин,  высунувшись  за  борт.
Осторожненько высунул голову,  взглянул  вверх  и  не  увидел  ничего  -лишь
тяжелое колыхание пышных веток.
   Внезапно обожгла пугающая мысль: а что, если не он один такой умный? Что,
если они додумаются до того же нехитрого  фокуса:  поджечь  лес?  Заимку,  в
принципе, можно обезопасить без особых хлопот: пустить встречный  пожар  или
удачно выбрать место. Они-то прекрасно знают эти места, никаких сомнений...
   Секунду  он   старался   об   этом   не   думать,   мелькнул   совершенно
шизофренический страх, что кто-то там, наверху, прочтет его мысли,  как  тот
танк в давнем  фантастическом  рассказе.  Сделает  именно  то,  чего  жертва
панически боится...
   Вздор! Взять себя в кулак!
   Снова полоса рыжеватых фонтанчиков прошла по доступному взгляду  лоскутку
поросшей травой земли. И вновь отдалился  железный  гул.  Вертолет,  похоже,
ходил по расширяющейся спирали. Значит, они не в силах  локализовать  точное
место... Вообще-то, аксиома для данной ситуации - высадка  десанта.  Роты  у
них нет, но десятка полтора головорезов найдется.  Правда,  вертолету  здесь
негде сесть - не полезут же на собственные мины? - но это не  помеха,  можно
опустить людей на тросах, при столь плотном заградительном  огне  головы  не
поднимешь. И потому Мазур, обратясь в слух, пытался  не  пропустить  момент,
когда стихнут очереди,- это будет означать, что десант пошел вниз...
   Нет, ничего похожего. Вертолет мотался над  сопкой,  не  прекращая  огня.
Что, не нашл