деревьев промелькнули собаки,  чертовски  приметные  на  фоне  тайги,
белая и черно-белая. И закрутились на месте, дергаясь, визжа. Ах, вот оно  в
чем дело, поводок был один на двоих, собаки привязаны к обоим его концам - и
теперь, сломя голову  кинувшись  бежать,  обогнули  дерево  с  двух  сторон,
поводок-то и зацепился...
   Жалко, но ничего не поделаешь.  Мазур  снял  с  шеи  тесемку  с  наганом,
прикинул все, прокачал - и  взмыл  из-за  ствола,  трижды  нажал  на  спуск.
Отбросив бесполезный револьвер, упал, перекатился. Автомат и бинокль  больно
впились в тело.
   Прополз пару метров, выглянул. Все в порядке- собаки лежат неподвижно,  а
вот один из неосмотрительно подставивших спину,  наоборот,  орет  и  ползает
вокруг дерева. Мазур целил пониже спины, а значит, туда и попал.
   Автоматная очередь  хлестнула  по  стволам  высоко  над  головой.  Следом
прошлась  вторая,  уже  пониже.  А  потом  загремел  "Стечкин",  определенно
нащупывая мишень. Это уже хуже. Нельзя безобразничать до бесконечности, пора
и честь знать. Цель, в общем, достигнута.
   Выстрел, взлетели алые клочья- какой-то идиот засадил по висящему рукаву.
Почти наугад выпустив оставшиеся стрелы, Мазур пополз в сторону. Чуть ли  не
там, где он только что лежал,  в  дерево  звонко  шлепнули  пули  -  вовремя
убрался...
   Он кружил по лабиринту поваленных стволов, где согнувшись в три погибели,
где пробегая на корточках, где перекатом. Крики  и  ставшие  совсем  редкими
выстрелы помаленьку  отдалялись,  и  Мазур  стал  забирать  вверх,  на  ходу
обматывая лук  отпущенной  тетивой.  Оглянулся.  Метрах  в  тридцати  позади
колыхались  ветви  поваленных  деревьев  -  кто-то  настырный  пытался   его
преследовать. Рывком перебросив автомат под локоть, Мазур перевел рычажок на
одиночную стрельбу  и  послал  две  пули  прямо  в  зеленое  шевеление.  Там
мгновенно  воцарилась  полная  неподвижность.  Согнувшись,  Мазур   двинулся
дальше, время от времени оглядываясь через плечо, забирая вправо. Погони  не
было. Он отметил мельком, что завладел ничем иным, как АКС-74, сработанном в
бывшей ГДР, а это уже кое-что- пуля  калибра  5,45  убойность  сохраняет  до
километра. Именно  ее  дилетанты  и  именуют  "пулей  со  смещенным  центром
тяжести", а она попросту гораздо легче и тоньше обычной и  оттого,  попав  в
цель с большой скоростью, начинает кувыркаться, как дура...
   Оказавшись на гребне, оглянулся, стараясь,  чтобы  его  прикрывали  сухие
кусты багульника. Никого уже не мог рассмотреть, но отчаянные вопли долетали
и сюда. Раненых у них, дай боже, половина - и скверно  раненых,  так  что  в
привыкших к комфорту  и  безопасности  импортных  душах  поневоле  поселится
неуверенность. Мазур был чрезвычайно доволен собой, хотя  и  нечем  особенно
было гордиться- он  всего  лишь  показал,  на  что  способна  дрессированная
пиранья. В последний раз глянул вниз, хищно покривил губы, отдал честь двумя
пальцами на американский манер, к виску, потом резко вперед, хохотнул:
   - Я вам не как-либо что, а что-либо как...
   И побежал вниз по склону, держа устойчивый темп. Впервые за все это время
он был совершенно точно уверен, что погони за беглецами нет. Однако это  еще
не повод для беспечности и лени- вовсе  даже  наоборот:  сто  шансов  против
одного, что теперь-то вместо джентльменской  охоты  начнется  самая  бешеная
травля. В свою очередь, это отнюдь  не  повод  для  уныния-  ловить  кого-то
наугад в тайге все равно что играть в жмурки парою на стадионе в Лужниках...
   Он остановился, отщелкнул магазин и стал большим  пальцем  выдавливать  в
пригоршню патроны, прямо-таки облизываясь от  удовольствия,  словно  кот  на
сметану. Вместе с  тем,  что  в  стволе,  насчитал  семнадцать.  Не  царская
роскошь, но и не убожество. Хватит, чтобы вторично принять встречный  бой...
Оказавшись у ручейка, смыл с лица грязь, а тело трогать не стал -  сойдет  и
так. Попутно обнаружил, что его часы  накрылись:  стекло  разбито,  минутная
стрелка сорвана,  а  часовая  безнадежно  погнулась.  Жалко,  надежные  были
ходунцы. Это не пуля была,  он  бы  почувствовал  -  видимо,  при  одном  из
перекатов грохнул о камень, какой-то мерзкий  хруст  в  памяти  отложился...
Ничего, в тайге и без часов можно прожить.
   Приближаясь к месту, где оставил свою незадачливую  команду,  еще  издали
прислушался, но тишина стояла полнейшая. Не перегрызлись  на  сей  раз,  вот
удивительно...
   Правда, подойдя вплотную,  он  убедился,  что  загадывал  преждевременно.
Определенно за время его  отсутствия  вновь  имела  место  базарная  склока:
доктор сидит на корточках у дерева,  зыркает  бешеным  взором,  лицо  так  и
дергается, Ольга воинственно выпрямилась над завернутыми в куртку припасами,
держа наперевес неведомо где раздобытый здоровенный сук, Вика стоит тут  же,
неумело зажав в кулаке  обкромсанную  рукоять  ножа.  Все  действующие  лица
взъерошены и взбудоражены, у доктора на левой щеке  сочные  царапины,  какие
могли быть оставлены исключительно женскими ногтями, и ничем  другим,  а  на
груди косой порез- это уже  не  ногти...  Порез,  конечно,  поверхностный  -
куртка вспорота, крови самую малость натекло - но все равно видно, что свара
была нешуточная. Не могли уж  до  смерти  прирезать,  красотки  асфальтовые,
подумал Мазур в приливе черного юмора. Все хлопот меньше...
   Все вытаращились на него, грязнющего и встрепанного.  Мазур  хладнокровно
прислонил автомат к дереву, уселся рядом и взял сигарету.
   - Ну, что уставились?- спросил он, откусив  и  выплюнув  фильтр.-  Ничего
страшного, поболтали и разошлись...
   - Бог ты мой, ничего страшного...- протянула Ольга с таким видом,  словно
выбирала, рыдать ей или хохотать.- Даже тут слышно было, пальба такая...
   -  Ага,-  сказал  он,  ничуть  не  рисуясь-  В  тайге   выстрелы   далеко
разносятся...-приподнялся и  рявкнул:  -  Отставить!  -  и  повторил  мягче-
Отставить. Глазки не закатывай и слезки не пускай. Место  для  романтических
эмоций ну совершенно не подходящее.  Я  и  так  знаю,  что  ты  меня  любишь
беззаветно, благо сам нечто подобное испытываю... Лучше  доложи-ка,  что  вы
тут без меня делали, и почему у вас вид столь романтический...
   Ольга все еще стояла, уронив руки, сук валялся у ног, и Мазур,  чтобы  не
выглядеть бесчувственной скотиной,  подошел,  мимолетно  поцеловал  в  щеку.
Получилось  довольно   неуклюже,   он   совершенно   не   привык   к   столь
кинематографическим сценам- его,  как  правило,  и  провожало,  и  встречало
хмурое, отнюдь не сентиментальное начальство. А про первую женушку лучше  бы
забыть начисто...
   - Ну, докладывай,- сказал он мягче.- Только в  темпе.  нам  быстренько  с
места сниматься надо...
   В общем, чего-то такого он и ожидал. Через часок после его  ухода  доктор
занервничал и стал в голос  требовать  свою  законную  банку  тушенки.  Ему,
естественно,  отказали,  памятуя  об  инструкциях  отца-командира.  Он  стал
напирать  И  настаивать,  потом  попытался  взять.  Женщины  не  давали,   и
развернулся  шумный  скандальчик,  плавно  перетекший  очередное   выяснение
отношений меж супругами. Охрипнув, доктор ненадолго унялся. Главная  баталия
развернулась потом, когда  стала  слышна  далекая  канонада,-  тут  Егоршин,
совершенно потерявши голову, стал изрыгать черные пророчества, заверяя,  что
Мазура непременно убили или вот-вот убьют,  а  посему  им  нужно  немедленно
сниматься  с  якоря,  естественно,  под  его   чутким   руководством.   Дамы
противились,  высказывая  вполне  законные  сомнения  как  в   предсказанном
доктором исходе схватки, так и в его командирских талантах.  Доктор  заявил,
что уйдет один, и  покусился  на  припасы.  Тут-то  и  началось  генеральное
сражение с маханьем ножиками, царапаньем и возней...
   Мазур хмуро обозрел доктора, ничуть не  сомневавшегося,  что  сейчас  его
будут бить, и больно. Сплюнул. Вот ведь поди ж ты- мужик рослый, накачанный,
симпатичный, а ведет себя, как дерьмо последнее. Но удивляться тут нечему  -
насмотрелся в жизни похожего. Иной  так  и  помрет  с  репутацией  отличного
парня, чуть ли не героя - только потому, что всю жизнь провел  в  при-вычных
условиях, без испытаний неизвестными доселе сложностями... Положим, одни  не
сломаются и  в  любой  неизведанной  экстремалке-  зато  другие  моментально
хрупнут, как сухое печенье. Не убивать же его, в самом-то деле?
   - Ладно,- сказал Мазур, не  раздумывая.-  Я,  как  всякий  сатрап,  после
славной виктории великодушен, всевозможные милости народишку объявляю, вроде
амнистии.- Посмотрел на доктора и уточнил:- "Виктория"- это победа, если  вы
не знали. Словом, я вас амнистирую, но требую впредь поведения исключительно
комильфотного...
   - Ну что вы комедию-то ломаете?-угрюмо бросил доктор.
   - А так жить легче,- сказал Мазур.- Языком почешешь - оно и полегчает,  к
жизни очень уж серьезно не надо относиться... Поднимайтесь,  соколы.  Погони
за нами, могу вас обрадовать, пока что  нет.  Зато  разозлились  на  нас  до
чрезвычайности. Как любой на их месте. И потому - на крыло!
   ...Очень скоро, не успели и пяти минут прошагать,  Мазур  услышал  слева,
далеко позади, шум  вертолета.  Остановился.  Комариное  жужжание  двигателя
соскользнуло вниз, к  горизонту,  потом  утихло.  Он  махнул  рукой,  и  все
двинулись дальше. Вот и гадай теперь - то ли он раненых  прилетел  забирать,
то ли вдобавок высадил поисковую группу...
   На всякий случай он обработал следы табачком, И надеялся  изо  всех  сил,
что Дерсу Узала у них был единственный...
   Через час с лишним сзади вновь  послышалось  тарахтенье  вертолета  -  но
другое какое-то, более звонкое, что ли. Мазур вчера уже слышал  такое.  Звук
словно бы рыскал челноком, как хорошо обученный спаниель на утином  болоте,-
слышался то слева, то справа, чересчур уж проворно мотаясь над тайгой. Мазур
перебрал в уме все марки вертолетов, какие знал,- но  определить  так  и  не
смог.  Начал  подозревать,  что  столкнулся  с  чем-то  экзотическим,  вроде
одноместного крохи-геликоптера, широко распространенной за  рубежом  игрушки
для богатых. А что, похоже, чуется в  шуме  мотора  некая  несерьезность  не
свойственная  тяжелым  машинам.  Моторный  дельтаплан?   И   это   возможно.
Игрушечка, надо признать, для беглецов  опасная  -радиус  действия,  правда,
небольшой, зато  из-за  малой  скорости  в  качестве  соглядатая  даже  хуже
обычного вертолета...
   Он старался вести людей по самым густым зарослям, потом подумал, что  это
мало чем поможет, если на вертолете стоят какие-нибудь хитрые датчики.  Даже
не особенно хитрых вполне достаточно...
   И стал почаще поглядывать на небо, пытаясь засечь  чертов  аппарат.  Пару
раз  казалось,  что  вот-вот  увидит  -  над   самой   головой   равнодушное
металлическое стрекотанье,-  но  неким  волшебным  образом  невидимый  пилот
ухитрялся уходить из  поля  зрения.  Чертовщина  какая-то,  чуть  растерянно
подумал Мазур. Вот же он, слева, пусть высоко летит, но просто  обязан  себя
показать...
   Рискнуть? А ведь придется...
   - Сюда,- показал он рукой.
   И снял автомат с предохранителя. Они двинулись по широкой пади, перебегая
от одной кучки сосен к другой...
   Ага! Слева, на большой высоте, их догонял какой-то странный аппарат - без
хвоста, без колес, без  лыж,  больше  всего  смахивающий  на  толстый  синий
ананас, над  которым  подрагивает  туманный  круг  винта...  Что-то  никогда
раньше...
   Идиот! Надо ж так лопухнуться!
   Мазур припал на одно колено, ведя стволом вслед  за  проворной  машинкой.
Выстрел. Второй. Третий...
   Синяя машинка дернулась в воздухе, рывком  провалилась  вниз,  метров  на
десять, попыталась выровняться. Четвертый выстрел. Длиннющие, тонкие лопасти
замерли, вертолетик рухнул метрах в тридцати от Мазура, и он  побежал  туда,
уже все прекрасно понимая.
   Оптическая иллюзия подвела. Он невольно искал глазами большой,  настоящий
вертолет. А был и в самом деле размером с приличный ананас,  оттого-то  звук
мотора и казался непонятным,  странным,  игрушечным  чуточку.  И  все  равно
опасным, как  гремучая  змея.  Радиоуправляемая  штучка-  в  последние  годы
такими, самой разной величины, усиленно вооружаются и армии,  и  полиции,  и
даже журналисты. Дешево и сердито. Начинку можно натолкать любую...
   Из осторожности он несколько минут стоял поодаль - вдруг рванет?-  но  не
было взрыва, и бензинчиком не пахло, несло чем-то  вроде  горелой  изоляции.
Похоже, пули угодили в какие-то нежные электронные  схемочки,  и  они  столь
варварского обращения не перенесли. Сплошной пластик - и корпус, и  лопасти.
Хорошая игрушка, самому бы такую. То-то они и  волокли  здоровенный  рюкзак-
предусмотрительные...
   Мазур наскоро осмотрел занятный трофей - с такой системой  он  прежде  не
сталкивался,  но   аналогичные   видывал.   Крохотные   затейливые   штучки,
приляпанные там и сям, на телекамеры не  похожи  -  да  телекамеры  и  плохо
помогли бы в тайге. Какие-то датчики, что  вернее.  Инфракрасное  излучение,
регистратор массы, нечто вроде ТНГ-10 или "Махаона".
   Разбирать и вдумчиво изучать не было смысла- отлетался  -  высмотреть,  и
ладненько...
   ...На ночлег устроились в распадке, подальше от широкого ручья, чтобы  не
вскидываться зря посреди ночи, такой ручеек по темному времени издает  самые
загадочные звуки, лопочет, журчит, могут и шаги вражьи примерещиться, и черт
знает что... Чтобы не расставаться с  привычками  цивилизованного  человека,
Мазур отправился вымыть физиономию на ночь. Отфыркавшись и вытерев  ладонями
щеки, он обнаружил, что рядом стоит доктор.
   Мазур закатал штаны,  опустил  босые  ноги  в  прохладную  воду.  Егоршин
терпеливо ждал. Потом присел рядом на корточки.
   - Что, мужской разговор есть?- лениво поинтересовался Мазур.
   - Да как вам сказать...
   - Так и говорите.
   - Сигарету дайте.
   - Вы ж не курите.
   - Бросал...
   Мазур сунул ему сигарету и  закурил  сам.  Ни  капли  любопытства  он  не
испытывал.
   - Знаете, у меня один знакомый работал врачом на  севере.  И  был  у  них
случай...- Доктор помолчал, но не дождавшись заинтересованных реплик Мазура,
негромко продолжал.-Там полярный поселок, домики разбросаны...  Один  парень
ходил на свидания к девушке. Ночь, поземка  метет...  И  тут  прямо  на  них
вынесло белого медведя. Я сам их не видел никогда, но рассказывают,  зверюга
страшная. А у парня - ничего, даже ракетницы не было... В общем,  он  вжарил
бежать со всех ног.
   - А девушка? - спросил Мазур.
   - Девушку медведь сожрал. Но я не это имел в виду...  Понимаете,  кое-кто
его потом осуждал. А другие считали, что он нисколечко не виноват.  Что  это
не  трусость  в  нашем  понимании.  Инстинкт  какой-то,  условный   рефлекс,
биологический позыв, берущий начало с первобытных времен. У мужчины в  генах
записано, что он должен ради продолжения рода спасать  свою  жизнь,  отсекая
все побочное. Вот программа и сработала...
   - Возможно,-  сказал  Мазур.-  Тема  дискуссионная.  А  какое  она  имеет
отношение к нашему сиротскому положению? Тут белых медведей нема, а бурые  и
не особенно сейчас опасны...
   - Давайте уйдем,- бухнул доктор, решившись.
   - Куда?
   - По прежнему маршруту. Только без них.
   - Без кого? - непонимающе поморщился Мазур.
   - Без баб. Мы вдвоем: вы и я. Мы же мужики, будет гораздо легче. Они  все
равно не вытянут, рано или  поздно  сломаются.  Я  свою  куклу  знаю.  Да  и
менструация у нее  откроется  дней  через  пять,  а  она  их  всегда  тяжело
переносит, пару суток ползает, как вареная, кастрюлю поднять не может...
   Мазур понимал каждое слово, но смысл, казалось, ускользает.  Быть  может,
еще из-за того, что сидевший рядом с ним человек произносил все это обычным,
спокойным, будничным голосом- ни тени  эмоций,  ни  малейшего  истерического
надрыва. Похоже,  он  давно  это  придумал,  а  то  и  репетировал  не  раз,
добивался, чтобы фразы звучали убедительно, веско...
   - Да мало ли сюрпризов?- продолжал доктор, ободренный его молчанием.- Они
ж сломаются рано или поздно, я по тайге самую чуточку ходил, пусть туристом,
знаю...
   - Значит, бросить? - сказал Мазур.
   - Ну...- поморщился врач, недовольный, сразу видно, такой прямотой.
   Мазур встал, выкинул сигарету в ручей. Легким рывком поднял врача, согнул
указательный палец правой руки и  несильно  ударил  под  горло  выставленным
суставом. Подхватил, взял левой за волосы и сказал без особой злости:
   - Я думал, ты дешевка, а ты - сука... Мораль я тебе читать не буду,  дело
дохлое. Одно скажу: глаз  с  тебя  не  спущу,  и  если  еще  раз  попробуешь
взбрыкнуть... А хочешь один идти - валяй. Прямо сейчас. Все дороги открыты.
   - Дур-рак...- прошипел врач.- Гуманист сраный. Погоди, жизнь клюнет...
   - А поди ты, козел,- сказал Мазур беззлобно, отпустил его и направился  к
шалашику.

   Глава четырнадцатая
   ЛЮДИ И НЕБО, ЛЮДИ И ЗЕМЛЯ
   Последующие два  дня  прошли,  можно  сказать,  совершенно  буднично,  не
принеся ничего нового и не огорчив никакими опасностями.
   К некоторому удивлению Мазура, доктор наутро держался с ним  так,  словно
никакого разговора и не было, никакие подлости вслух  не  предлагались.  Без
особых церемоний слопал оставшуюся с вечера белку, вслух не  ныл  -  хотя  в
глазах, если украдкой присмотреться, и затаилось  нечто  враждебное,  как  у
злопамятной собаки, ждущей только случая, чтобы цапнуть.
   Мазур ни о чем не напоминал, вообще помалкивал.  Он  не  сомневался,  что
Егоршин еще преподнесет ему сюрпризы при первом же удобном случае- и  был  к
этому  готов.  Профессионализм  как  раз  и  заключается  в  том,  чтобы  не
находиться ежесекундно в напряжении и  боевой  готовности,  а  свыкнуться  с
мыслью: нападение может последовать в любую секунду. Не ждать  опасности,  а
жить с нею, словно с окружавшим воздухом, который глотаешь автоматически, не
отдавая команд каждому мускулу...
   Хлеб  они  доели  до  крошечки.  Две  банки  консервов  Мазур  отложил  в
неприкосновеннейший запас.  Жили  на  белках  и  рябчиках  -  они  тут  были
непуганые, подпускали  совсем  близко,  даже  когда  Мазур  подшибал  одного
стрелой, остальные перепархивали не так уж далеко и вновь садились.  Однажды
на рассвете под стрелу угодил глухарь - правда, старый и потому жесткий, как
подметка. На неизвестной по имени  мелкой  речушке  Мазуру  повезло-  вогнал
стрелу в небольшого тайменя и  еще  метров  тридцать  гнался  по  берегу  за
крепкой на рану рыбиной. Хорошо еще, глубоко вошедшая первая  стрела  мешала
ей плыть, и добить удалось быстро. Назавтра попалась парочка  ежей-  и  часа
три путешествовала  с  ними,  завернутая  в  куртку.  Потом,  когда  попался
достаточно  глубокий  ручей,  Мазур  их  скинул  в  воду,   дождался,   пока
развернутся, и быстренько прикончил. Ради морального ободрения он, перед тем
как подать на стол ежатину, напомнил о классическом герое  Ярослава  Гашека,
уплетавшем ежей за обе щеки. Литературный пример вдохновил плохо, но кое-как
ежей все же оприходовали.
   Попадались ягоды.  Попадались  грибы,  которые  потом  пекли  на  костре.
Короче, нельзя сказать, чтобы они были сытыми - Мазур видел, как  помаленьку
вваливаются у других щеки, а значит, примерно  то  же  происходит  и  с  его
физиономией - но никто пока не собирался протягивать ноги. Худо-бедно  можно
было существовать. Августовская тайга с голоду подохнуть не даст, если  руки
прилажены к туловищу соответствующим концом.
   Хуже с одеждой. Перепревшие носки разлезлись,  и  их  пришлось  выкинуть.
Костюмы из синтетики - для тайги одежда самая неподходящая, на  жаре  в  них
телу душно, а от ночного холодка  защищают  плоховато.  Каждый  вечер  Мазур
старательно мастерил подобие постели из кучи лапника,  но  все  равно  утром
начинался скрежет  зубовный  и  колотун  -  с  последним  Мазур  справлялся,
безжалостно заставляя делать пробежки и зарядку. У Вики уже два раза сводило