сквозь  кроны  деревьев.  Народу  на  улицах  прибывало   -   опять-таки
трезво-веселого,  добродушною.  Многие,  как   и   ожидалось,   были   в
маскарадных  костюмах  -  но  Мазур,  присмотревшись  и  быстро   уловив
тенденцию, растерянно вертел головой, потому что вокруг  них  с  Бриджит
так и кишели фигуры в черных балахонах с намалеванными  фосфоресцирующей
краской скелетами, несомненные черти и прочая  нечисть,  порой  довольно
экзотическая,  неизвестная  прежде,  сугубо  здешняя.   Маски-черепа   с
оскаленными зубами и седыми  лохмами,  рожи  полузверей-полулюдей  вроде
отечественных оборотней, зубастые рыбы с волчьими ушами и летучие  мыши,
покойнички синие и  зеленые,  какие-то  вовсе  уж  неузнаваемые  русским
человеком, но определенно злокозненные образины, куда ни глянь - нежить,
нечистая сила, упокойнички, скелеты и пара дюжин смертей с  косами.  Для
полного счастья не хватало разве что Вия с веками до земли...
   Что характерно, вся эта кутерьма протекала  весело  -  повсюду  смех,
девичий  визг,  песни  под  какие-то   инструменты   наподобие   гитары,
импровизированные пляски...
   - Не пойму, что тут такое, - искренне пожаловался  Мазур,  когда  они
вынырнули из красочной толпы на тротуар.
   - Не  помню,  как  это  называется  по-испански,  я  вообще  не  знаю
испанского... но что-то вроде праздника смерти. Отсюда и все эти рожи. А
вообще-то, в этом есть смысл. Заводит, а? Когда вокруг столько старух  с
классическими косами и прочих вампиров,  поневоле  вспоминаешь,  что  ты
молод и полон жизни...
   Мазур посмотрел на нее. Неподалеку ослепительными струями бил  фонтан
фейерверка, грохотали петарды, хлопали шутихи, на лице Бриджит  блуждали
загадочные тени, а глаза казались бездонными. Хороша была чертова кукла,
правнучка плантаторов, так, что зубы сводило...
   - Что ты так уставился? - поинтересовалась она с невинным видом.
   - Любуюсь, - кратко ответил Мазур.
   - Можно нескромный вопрос?
   - Ну-ка...
   - Джонни, ты, часом, не педик?
   - Бог миловал.
   - А как насчет импотенции? Мазур проникновенно сказал:
   - Честно тебе признаюсь: до смерти ее боюсь, но пока мы с ней  как-то
не сталкивались...
   - Что же ты в таком случае придуриваешься?
   - То есть?
   Бриджит придвинулась вплотную, обдав ароматом дорогих духов и  свежей
кожи:
   - Честное слово, ты какой-то не правильный моряк...  Как,  по-твоему,
чего может хотеть женщина, обладающая муженьком, которого ты  достаточно
лицезрел? Напряги извилины...
   Мазур честно сказал:
   - Я временами бываю робким, как идиот. Когда  попадается  такая,  как
ты, слишком красивая для простого бродяги...
   Она посмотрела снизу  вверх,  улыбаясь  так,  что  человек  не  столь
морально стойкий уже волок бы ее в ближайший темный уголок:
   - Джонни, ты прелесть... Пошли. - Куда?
   Бриджит взяла его за руку и уверенно повела куда-то за угол:
   - Если верить путеводителю -  а  я  его  вдумчиво  изучила  -  где-то
поблизости есть отельчик с часовыми номерами...
   - Ничего себе, - сказал Мазур, покорно шагая  следом.  -  Такие  вещи
пишут в приличных путеводителях?
   - Ах ты, простая морская душа... Путеводители, Джонни, бывают разные.
На    любой    вкус.    Для    почтенных    супружеских     пар,     для
студентов-хич-хайкеров, для членов Ассоциации молодых христиан... и  для
повес, для извращенцев даже. Ну, мы-то с тобой  не  извращенцы,  правда?
Короче говоря, я купила один такой путеводитель, и теперь могу считаться
специалистом. Там все  перечислено  -  бордели  на  любой  вкус,  приюты
любви... Последние, как выяснилось, - ты только  не  удивляйся,  простая
душа, - тоже делятся на притоны и вполне респектабельные заведения, куда
не стыдно и  не  опасно  заглянуть  парочкам  вроде  нас...  Как  раз  в
респектабельный отель я тебя и веду. Путеводитель самый свежий, так  что
заведение должно быть на месте...
   Оно  оказалось  на  месте,  и  выглядело  в   самом   деле   донельзя
респектабельно, что снаружи, что внутри.  Трехэтажное  здание  старинной
постройки с массой архитектурных излишеств, просторный  холл  -  красный
бархат, зеркала,  лепнина-позолота,  старинная  мебель  -  благообразный
седой сеньор за стойкой... черт побери, в натуральнейшем смокинге!
   Гостей он встретил так,  словно  они  были  делегатами  какого-нибудь
съезда христианских епископов или специалистов  по  творчеству  позднего
Матисса - с  непроницаемым  лицом,  безукоризненно  вежливо.  Правда,  в
противоположность своим коллегам из настоящих  люксовых  отелей,  он  не
стал предлагать постояльцам зарегистрироваться по всем правилам. Увидев,
какие денежки Бриджит пришлось выложить, Мазур про  себя  присвистнул  -
для человека в его положении (да и натурального австралийского  бродяги)
сумма была более чем приличная.
   А впрочем,  номер  того  стоил  -  ненавязчивая  роскошь  и  порядок,
огромная    старинная    кровать,    вычурные    кресла,    холодильник,
замаскированный под  буфет  времен  здешних  войн  за  независимость  от
испанской короны (происходивших самую чуточку позже наполеоновских).
   При виде всего  этого  на  Мазура  напала  некоторая  оторопь,  и  он
поневоле  ощутил  себя  соблазняемой  школьницей.  Поставил   в   уголок
драгоценную сумку, переступил с ноги на ногу.
   Бриджит вздохнула, старательно закатив глаза:
   - Джонни,  ты  прелесть!  Видел  бы  себя  со  стороны...  А  как  же
экзотические красотки в портовых борделях?
   - Так они ж продажные... - сказал Мазур.
   - И что же?
   - С ними можно бесцеремонно...
   - Нет, ты прелесть... - она сбросила туфельки, подошла  к  постели  и
моментально примостилась на покрывале в грациозной позе, скрестив высоко
открытые ножки, спустив бретельку с плеча. - Джонни, с голодной женщиной
можно еще бесцеремоннее. Судя по твоему  лицу,  ты  всерьез  собираешься
пробормотать какую-нибудь романтическую  чепуху...  Брось  ты  это,  иди
быстренько  сюда,  и  покажи,  что  делают  с   бордельными   красотками
беззастенчивые моряки...
   Пока  Мазур  шел  к  постели,  она  уже  успела  сбросить  платье.  И
понеслось, без особых прелюдий, так, что дураку было, бы ясно:  нет  тут
никакого притворства, никакой игры, в его объятиях и в самом деле билась
смертельно изголодавшаяся женщина...
   Давненько его так не  выматывали  -  на  все  лады  и  порой  этакими
изысками, что комната и впрямь напоминала пятизвездочный бордель. Иногда
было весьма познавательно  -  при  его-то  опыте,  и  впрямь  включавшем
экзотических красоток из разных уголков света...
   Через пару часов блаженно разметавшаяся рядом с ним красавица  лениво
поинтересовалась:
   - И каковы же впечатления, морячок?
   - Черт знает что, - сказал Мазур.  -  Хоть  бросай  все  на  свете  и
отправляйся к вам на юг...
   - А что же ты думал, милый? Настоящая южная девочка  -  это  тебе  не
какая-нибудь бледная травиночка из Новой Англии, которая  выросла  среди
бетона. И ноги у нее кривые,  и  в  рот  взять  толком  не  умеет  из-за
замшелых пуританских традиций... Милый, ты так романтично  зажмурился...
Я тебя шокирую?
   - Не дождешься, - сказал Мазур столь же лениво. - Нет, в самом  деле,
здорово...
   - Это все Юг, Джонни. Солнце, чистый воздух, вереница предков, череда
истых аристократов-плантаторов, которые  сотню  лет  ели  и  пили  самое
лучшее, женили красавиц на  красавцах...  -  она  фыркнула.  -  И,  хотя
принято твердить о чистоте расы, но должна тебе по секрету сказать,  что
к благородной  англосаксонской  крови  на  юге  примешано  немало  иной,
довольно-таки горячей и подчас самой что ни на  есть  экзотической:  все
эти француженки и испанки,  очаровательные  креолки  и  негритянки...  -
Бриджит провела кончиками пальцев по  гладкому  бедру.  -  И  результат,
признай, неплохой?
   - Уж это точно, - искренне сказал Мазур.
   - Могу я свести с ума? - Можешь.
   - А очаровать на всю оставшуюся жизнь?
   - И это запросто.
   - Вот видишь... Теперь напряги фантазию и представь  хорошенько,  как
мне живется с новоанглийским плюгавым  недоноском,  у  которого  остатки
накопленной предками энергии до капельки уходят в бизнес, а на мою  долю
остается... ну, не десть секунд конечно, но и не бурные ночи...
   - Бедное создание...
   - Я, между прочим, вполне  серьезно,  -  твердо  сказала  Бриджит.  -
Джонни, если бы  ты  знал,  как  меня  все  это  достало...  Словами  не
передать. Особняк с сонными слугами, двуногие рыбы обоего пола на всяких
там раутах... И невозможно поискать маленьких  радостей  на  стороне,  и
развязаться с такой жизнью невозможно: черт побери, я же ничего не умею,
ничему не училась, и своих денег у меня почти нет...
   - Положение, в самом деле, аховое, - сказал Мазур ради приличия.
   Бриджит приподнялась на локте и заглянула ему в глаза:
   - Но отнюдь не безвыходное...
   Что-то было в глубине ее глаз такое, отчего Мазур невольно поежился и
натянуто усмехнулся:
   - Ты это таким тоном произнесла, что отчего-то мороз по коже...
   Она прищурилась:
   - Джонни, ты вроде бы не тряпка, так что не будем  ходить  вокруг  да
около... Тебе приходилось убивать людей?
   - Ну, как тебе сказать... Ее глаза потемнели:
   - Скажи, как было на самом деле.
   - Ну, всякое бывало... - уклончиво произнес Мазур. -  Жизнь  -  штука
суровая... - он моргнул, уставился на нее, словно впервые увидел. -Черт,
не хочешь же ты сказать...
   - А почему бы и нет,  Джонни?  -  спокойно,  невинным  тоном  сказала
очаровательная южанка, не сводя с него глаз. - Почему бы и нет?
   - С ума сошла?
   - Вот уж нет, - решительно сказала Бриджит. - Сумасшедшие, я  читала,
отличаются нелогичностью мыслей и поступков, а я, смею думать, рассуждаю
насквозь логично... Тебе нет нужды объяснять,  что  за  создание  -  мой
муженек. Сам видел. В трезвой полосе он еще хуже -  застегнутое  на  все
пуговицы,  холодное,  как  лягушка,  ничтожество,  поглощенное   делами.
Классическая бледная немочь. По-моему, типа вроде него любой решительный
мужик может завалить без особых душевных терзаний. Особенно  если  имеет
некоторый опыт. - Она смотрела на Мазура холодно и  серьезно,  почти  не
мигая. - Джонни, я не шучу. Я  серьезно.  Хочешь  заработать  сто  тысяч
долларов? За непыльную, несложную работенку... Мазур усмехнулся:
   - Если мне память не изменяет, закон такую работенку иначе именует...
   - А кто тебя просит попадаться? Дай и мне сигарету... спасибо. -  Она
глубоко, умело затянулась. - Вообще-то я почти не курю,  так,  в  особых
случаях... Так вот, Джонни, я отнюдь не дура, ты,  может  быть,  заметил
уже? Я все это придумала не сегодня, и не вчера  -  давно...  С  полгода
уже, как в голове сложились первые наметки. Но именно потому, что  я  не
дура, очень быстро поняла: у меня ничего не получится дома, в Штатах.  У
меня нет никакого опыта в таких делах. Полиция, знаешь ли, не  только  в
фильмах начинает  в  первую  очередь  подозревать  оставшегося  в  живых
супруга. У нас хорошая полиция... Следовательно, самой мне никак нельзя.
Могу тебя заверить, я смогла бы всадить в него  пулю...  но  у  меня  не
хватит умения и ловкости сделать все так, чтобы остаться вне подозрений.
А искать кого-то для работы... Я не представляю, как это делается.  Есть
огромный риск нарваться на проходимца, пустомелю... наконец, даже если и
отыщешь нужного человека, он потом  может  шантажировать...  А  здесь  -
совсем другое. Здесь куча бандитов, есть партизаны...  Кто-то  напал  на
машину в уединенном месте,  всадил  пулю  в  беднягу  Бобби  и  скрылся.
Разумеется, я потом добросовестно опишу полиции эту парочку или троицу -
ну,  скажем,  зверообразный  негр  в  красной  майке,  усатый  латино  с
татуировкой в виде змеи,  да  в  придачу  метис-полуиндеец  в  полосатой
рубашке... Пусть ищут, сколько влезет.  Ты  понял,  Джонни?  Там,  дома,
адски трудно все это  устроить.  Здесь  -  гораздо  легче.  Я  потому  и
уговорила его поехать сюда, думала, тут будет  гораздо  легче  подыскать
подходящего человека. Никак не удавалось. А потом появился ты...
   - У меня столь располагающая внешность?
   - По-моему, ты - неслабый парень, Джонни. И карман у тебя  пустой.  И
жизнь тебя, сдается,  изрядно  помотала.  Доброта  и  душевность,  такое
впечатление, через край из тебя не хлещут - я как-никак женщина, мы чуем
такие вещи... Ты  -  достаточно  твердый.  А  я  -  достаточно  умная  и
решительная.  Я  хочу  быть  богатой  вдовой.   А   ты,   голову   можно
прозакладывать, хочешь иметь в кармане сто тысяч долларов...
   - Они у тебя с собой? - усмехнулся Мазур. - В сумочке?
   - Ну, не плети ерунды! - поморщилась Бриджит. - У меня их вообще нет.
Пока. Зато потом у меня будет примерно двадцать миллионов - в основном в
активах фирмы, но сто тысяч наличкой я уж, безусловно, раздобуду... Я  -
единственная наследница, Джонни, я это знаю  совершенно  точно.  Что  ты
ухмыляешься?
   - Да просто подумал: его поверенный, должно быть, не особенно твердых
моральных устоев...
   - Милый, он форменным образом раскис, - самодовольно сказала Бриджит.
- Я особо и не старалась - просто-напросто позволила ему  кое-что,  чего
не позволяла пуританка-супруга, страшная, кстати, как  смертный  грех...
Ладно,  это  мои  дела.  Главное,  я  знаю,  что  числюсь   единственной
наследницей.
   - Вот этот поверенный тебя и сдаст.
   - А как он докажет? - фыркнула красотка. - Или  ты  к  нему  пойдешь?
Здесь все продумано, Джонни, я тебе еще раз повторяю: в этих местах  наш
Бобби может умереть к чертовой матери без  всяких  последствий  для  нас
двоих. Я буду безутешно рыдать... а тебя  вообще  никто  не  заподозрит,
можно повернуть все так, что мы оба подтвердим алиби друг друга...
   - Знаешь, я тоже иногда читаю детективы  и  хожу  в  кино,  -  сказал
Мазур. - И,  насколько  я  помню,  дамочки  вроде  тебя  обычно  лихо  и
решительно кидают таких парней, как я...
   Так это в кино, - сказала Бриджит. - А  ведь  о  тех  случаях,  когда
никто никого не кинул, когда  все  уладилось  к  обоюдному  удовольствию
сторон, никто попросту никогда  и  не  узнает...  Логично?  Нет,  скажи,
логично?
   - Логично, - вынужден был признать Мазур. - Вот  видишь.  Мне  просто
невыгодно  тебя  обманывать.  Проще  поступиться  сотней   тысяч,   зато
обеспечить  себе  отличное  будущее  на  много   лет   вперед.   -   Она
обольстительно улыбнулась. -А я, со своей стороны,  совершенно  уверена,
что ты не нагрянешь в Штаты, чтобы  шантажировать  меня  потом.  Ты  там
никогда не бывал, сам говорил, пока мы ехали. Ты там чужак, а из чужаков
плохие шантажисты, их чересчур  легко  переиграть  на  своем  поле...  В
общем, мы просто  обязаны  поступить  друг  с  другом  честно  -  именно
честность в  грязных  делах,  как  говаривал  мой  дядюшка,  и  приносит
реальные плоды.
   - Умный человек был твой дядюшка... - протянул Мазур.  -  Но  ведь  в
этом случае получается, что мне  всецело  придется  полагаться  на  твою
порядочность...
   Она прищурилась, погладила его по щеке:
   - Ага, уже легче... Значит, мы начинаем прикидывать и торговаться...
   - Э, нет! - заторопился Мазур. - Я тебе ничего не обещал!
   - Но ты ведь уже прикидываешь, взвешиваешь и торгуешься? - сощурилась
она так, что Мазур не видел ее глаз. - Уже неплохо...
   - Нет, но получается, что мне придется всецело тебе доверять...
   - Ну,  а  что  делать?  -  пожала  она  безукоризненными  обнаженными
плечами. - Нет у тебя другого выхода. Это твой  шанс,  Джонни,  так  что
поневоле придется поверить... Не будет у тебя  другого  такого  шанса...
Что скажешь?
   Мазур лихорадочно прикидывал и взвешивал но отнюдь  не  то,  что  она
имела в виду...
   Проще всего отказаться - гордо, несгибаемо, решительно. Однако в этом
случае красавица, ручаться можно, пошлет  его  ко  всем  чертям,  сиречь
немедленно рассчитает нерадивого  слугу  без  объяснения  причин,  благо
никаких контрактов они не подписывали. И обещанных долларов он пока  что
в глаза не видел. Значит, вновь придется пускаться в неизвестность почти
без гроша в кармане, так и не выйдя  на  связь  со  своими.  Нерадостная
перспектива, чего уж там.
   Зато, согласившись для виду, обретаешь и запас времени,  и  некоторую
свободу маневра. Выиграть время, потянуть,  проехать  с  ними  еще  пару
сотен  километров,  поближе  к  цели...  А  там  будет  видно,   решено.
Соглашаемся  на  очередную  непыльную  работенку,  благо  вознаграждение
царское...
   Бриджит с интересом спросила:
   - И к чему же привели нешуточные умственные усилия, в кои ты был явно
погружен?
   - Боюсь, что буду таким дураком, что соглашусь... -  медленно  сказал
Мазур. - Твой муженек - и в самом деле омерзительный тип.  Но  смотри  у
меня... Ты умница, но, и я не дурак, постараюсь  обдумать  и  провернуть
все так, чтобы у тебя не было ни единого шанса меня подставить.  А  если
обманешь потом, я тебя отыщу в Штатах,  думаю,  это  будет  нетрудно,  и
тогда уж не обессудь...
   - Джонни, милый! - укоризненно поморщилась она. -  Я  же  говорю,  мы
обязаны доверять друг другу... - и вкрадчиво добавила:
   - Только, мало  ли  что...  Людям  иногда  приходят  в  голову  самые
дурацкие мысли... В общем, если ты все это выложишь Бобби,  он  тебе  пи
капельки не поверит, а я... о, я  при  таком  обороте  непременно  найду
случай тебе качественно отомстить... Хорошенько запомни, Джонни - только
безукоризненная честность в грязных делах ведет к успеху...
   - Да, я запомнил... - вздохнул Мазур.
   - Вот и прекрасно, - сказала Бриджит энергично. - Завтра  мы  выберем
время - учитывая привычки Бобби, это будет нетрудно -  и  обговорим  все
уже подробно. У меня мало времени, каких-то пара дней...  -  она  гибким
движением придвинулась к Мазуру и закинула руку ему на шею. -  У  нас  и
сейчас мало времени... Сделай  со  мной  еще  что-нибудь  бесстыжее.  Не
думай, это в плату  не  входит,  просто  я  и  в  самом  деле  чертовски
изголодалась по настоящему мужику, неужели не заметил?
 
ГЛАВА ТРЕТЬЯ 
 
РАЗВОД ПО-ЮЖНОАМЕРИКАНСКИ, ИЛИ МОРЯКИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ! 
 
   Лениво   прихлебывая   микроскопическими   глоточками   чернейший   и
крепчайший кофе, Мазур предавался откровенно крамольным  мыслям  о  том,
что учение Карла Маркса, конечно,  великое  и  всесильное,  но,  тем  не
менее,  вдали  от  замполитов  можно  себе  признаться,  что   случаются
исключения, которые в него не укладываются. Вот взять  хотя  бы  некоего
австралийца Джонни. Следуя  классическим  формулировкам,  его  следовало
отнести к  тому  самому  угнетенному  и  эксплуатируемому  пролетариату,
которому  нечего  терять,  кроме  своих   цепей.   С   другой   стороны,
эксплуатация заключалась в том, что записной пролетарий пока что два дня
болтался со своей очаровательной эксплуататоршей по  живописным  местам,
кабакам и музеям, завершая сей круиз в том самом приличном заведении  на
уже знакомой постели.  Последнее  эксплуатацией  можно  было  назвать  с
превеликим трудом, поскольку удовольствие получалось обоюдное...
   Вот и теперь,  судя  по  нескольким  перехваченным  взглядам  местных
светских  львов  в  белоснежных  костюмах,  любой   из   них,   хотя   к
пролетариату, безусловно, не  принадлежал,  что  с  первого  впечатления
ясно,  с  визгом  и  за  приличные  деньги  поменялся   бы   местами   с
эксплуатируемым...
   Ресторанчик, располагавшийся  на  углу,  напротив  отеля,  именовался
"Buscador  deperlas",  что,  как  Мазур  уже  выяснил,  означало  "ловец
жемчуга". И обстановка была соответствующая:  стены  затянуты  рыбачьими
сетями, куда ни глянь, якоря, вычурные старинные барометры,  штурвалы  и
картины с кораблями, вместо столов - половинки бочек, вместо стандартных
официантов - очаровательные, на подбор девицы в куцых черных юбчонках  и
тельняшках в обтяжечку, там и сям украшенных  продуманно  расположенными
прорехами.  Публику  в  основном  составляли  те  самые  бездельники   в
белос