Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
260 -
261 -
262 -
263 -
264 -
265 -
266 -
267 -
268 -
269 -
270 -
271 -
272 -
273 -
274 -
275 -
276 -
277 -
278 -
279 -
280 -
281 -
282 -
283 -
284 -
285 -
286 -
287 -
288 -
289 -
290 -
291 -
292 -
293 -
294 -
295 -
296 -
297 -
298 -
299 -
300 -
301 -
302 -
303 -
304 -
305 -
306 -
307 -
308 -
309 -
310 -
311 -
312 -
313 -
314 -
всем этим беспределом - зловредный Рыжий с когтистой лапой на
рубильнике...
Такие дела. Упаси боже, Нечаев не настаивает, он вообще не формулирует
четко членораздельных просьб. Он всего-навсего рассыпает деликатные намеки,
которые его собеседник непременно должен понять совершенно правильно...
Беседа затягивается, и понемногу намеков становится чересчур уж много,
пусть они мимолетны и невесомы, но из них без труда можно сложить картинку.
У Мазура все равно начинается отпуск, и одинок наш Мазур, как перст, ни
семьи, ни дома, и делать ему абсолютно нечего, кроме как вульгарно тянуть
коньячок и делать заходы в сторону доступного женского пола - но кто
сказал, что этим нельзя заниматься и в Шантарске? Если подумать, никакой
особенной разницы. Даже наоборот: места курортные, пейзажи прекрасны, отели
удобны, спиртное качественное и недорогое, а доступный женский пол красив.
Излишне добавлять, что все мыслимые расходы будут возмещены, более того,
оплачены заранее с "походом" Адмирал Нечаев дипломатически тонок,
обходителен и застенчив, он вьется вокруг Мазура, как гусар-соблазнитель
возле наивной уездной красоточки, ему крайне неудобно, но он в отчаянном
положении...
А главное - от него многое зависит. ОЧЕНЬ МНОГОЕ. Если он поддержит
Мазуровы осторожные маневры - дело кончится гораздо быстрее и выгорит
непременно. А если он обидится - может и понаставить на пути нехилых
шлагбаумов.
Вот об этой стороне дела - ни намека. Но он знает, что Мазур знает.
Джентльмены понимают друг друга без слов...
В общем, в конце концов высокие договаривающиеся стороны в своем
ненаписанном коммюнике приходят к тому простому выводу, что адмирал
адмиралу - друг, товарищ и брат. И еще через двое суток одетый в штатское
отпускник, контр-адмирал Мазур спускается на лифте, выходит из подъезда и
садится в машину Нечаева, где знакомится с молодой блондинкой, и она
настолько в его вкусе, что зубы сводит.
И они катят на восток, встречь солнцу, в купе СВ. Очень скоро выясняется,
что вверенная его попечению кровиночка весьма даже умна и общаться с ней
интересно. А потом начинает исподволь складываться впечатление, что эта
вполне взрослая красоточка жаждет еще более тесного общения. Остатки
высокой морали и былого кодекса строителя коммунизма, травленого
замполитами, школенною особыми отделами, в семи щелоках стиранного
партсобраниями поначалу дают о себе знать - и Мазур упорно пытается себя
убедить, что принимает желаемое за действительное: в самом деле, зачем этой
стильной красотке разменявший полтинник морской волк?
Но постепенно становится невозможно себя убеждать, будто ему все мерещится
- Света идет к поставленной цели отнюдь даже не вульгарно, но чертовски
целеустремленно. Не понять ее правильно способен лишь импотент либо
голубой, а Мазур ни тот и ни этот, хотя первое, увы, когда-нибудь да
предстоит.
Символический халатик, взгляды, рафинированные пошлости вслух, в такой
упаковке, что пошлостями вовсе и не выглядят...
Ну, и в конце концов - происходит. Что греха таить, к обоюдному
удовольствию. После чего путешествие переходит на качественно иной уровень,
или как там еще выразиться. Гармония тела налицо, но вот с гармонией духа
обстоит далеко не так благополучно - если молодая дама игрива,
легкомысленна и спокойна, то господин контр-адмирал К.С. Мазур чувствует
себя скверно. Можно бы даже сказать, "не в своей тарелке", но он терпеть не
может этого выражения, поскольку оно возникло в старые времена
исключительно из-за ошибки невежды-переводчика, слабо знавшего французский
и спутавшего два схожих слова: "тарелку" и "плохое самочувствие"...
Нельзя сказать, что он лишился сна и покоя, никак нельзя. Не настолько он
субтилен душой и тонок нервами. Но все равно, на душе чувствительно
поскребывали кошки. С дочками сослуживцев он в одной постели еще не
оказывался - и потому в этой нестандартной ситуации никак не мог подвести
свои чувства и эмоции к некоему знаменателю, к четкой определенности...
- Ты опять напряженный, - сказала Света лениво, но на сей раз без всяких
игривых подначек. - Чувствуется. Вот не ожидала такого забавного сочетания
- убивец с мятущейся душой... Вы там все такие?
- А черт его знает, - сказал Мазур. - Другое поколение, наверно. Это плохо?
- Не знаю, честно... - она пошевелилась, чтобы дать ему побольше места на
диванчике, хотя и мягком, но узком. - Я очень надеюсь, ты не вздумаешь,
доставив меня в Шантарск, тут же оттуда улетучиться? У тебя же все равно
отпуск, прекрасно проведем время...
- Я тебе и в Шантарске буду нужен? - спросил он спокойно.
- Ох, как это прозвучало... - она тихонько |рассмеялась. - Вроде бы
невозмутимо, по-суперменски, и в то же время с затаенным страхом. В поезде,
мол, сойдет и это, а в миллионном Шантарске тучами гуляют молодые загорелые
кобели? Ох, до чего ты у меня закомплексованный...
- Проклятые годы, - сказал Мазур. - Сие - суровая реальность. Любопытно,
какие будут у тебя комплексы, когда доживешь до моих нет...
- Бр-р! - она непритворно содрогнулась. - Смени пластинку. Это для мужика
полтинник - не годы, а женщине, если она не дура, подумать страшно...
Особенно если любимая мамочка обладает, пардон, габаритами 90-90-90...
- Ну, это все от тебя зависит... - сказал Мазур. - Вовсе не обязательно
становиться точной копией...
- Я буду очень стараться, - сказала она серьезно. - Вообще-то надежды есть.
Сиятельная маман жизни не слыхивала о диетах и шейпингах - дите той эпохи,
когда благополучные офицерские жены и знать не шали, что тело можно
строить... А потом страшно удивлялись, отчего это мужья их бросают.
- Ну, твои же не разбежались...
- Потому что сиятельный папа до колик боялся... как это у вас называлось?
Оргвыводы?
- Ага. Партийные взыскания и прочие прелести...
- Вот именно. Потому и не бросил свою кубышечку, хотя тянуло ужасно, я-то
знаю... В общем, из кожи буду лезть, чтобы не стать маменькиным клоном.
Пока вроде бы нет почвы для опасений, верно? - она грациозным жестом
согнула в колене и медленно выпрямила безукоризненную голую ногу с
сине-зеленой татуировкой на лодыжке: копия известной картинки из какого-то
манускрипта, века шестнадцатого, обвившийся вокруг якоря дельфин, похожий
скорее на злобного монстра.
- Верно, - искренне признался Мазур.
Он давно уже уловил, что его последняя женщина отзывалась о дражайших
родителях без особой любви. Дело тут, вероятнее всего, не в черствости
характера или каких-то семейных сварах. Тот самый квартирный вопрос, что,
согласно классику, испортил всех. Нынешний искусствовед с голоду, быть
может, и умрет, но на отдельное гнездышко вряд ли заработает. А нынешний
адмирал - уже не тот ферзь, каким был в советские времена. Отдельное
гнездышко любимому чаду, пусть и единственному, вряд ли в состоянии
обеспечить. Тяжко девке в ее годы и с ее живым характером жить при
родителях, отсюда и напряги...
- Хочешь шокирующую идею? Не шальную, а именно - шокирующую.
- Ну-ну, - сказал Мазур.
- Как насчет того, чтобы жениться на беззащитной совращенной девушке,
господин военный?
- Ты серьезно?
- Я серьезно, знаешь ли, - сказала Света, и в самом деле смотревшая на него
с некоторой напряженностью в сером взоре. - Давай поженимся?
Как и большинство мужчин, наверное, Мазур был приведен этим неожиданным
предложением в нечто среднее меж обалдением и пробуждением мощного
инстинкта, повелевавшего немедленно сигануть в окно. Жаль только, что в
щель, откуда била приятная прохлада, не протиснулся бы и супертренированный
"морской дьявол" - то, что поезд мчится на приличной скорости, как раз
ерунда, учены, знаете ли, падать...
- Интересная у тебя физиономия, - сказала Света, вновь без малейшей
шутливости в голосе. - Кирилл, я серьезно. Я за два дня кое-что взвесила...
- Понятно, - сказал Мазур. - Прагматизм, поколение next. Все просчитано,
как на компьютере...
- А почему бы и нет? Ты уж отнесись к этому серьезно. Милый, тебе не
приходило в голову, что в твои, уж прости, годы пора и спокойно подумать о
браке по расчету? Об уютном очаге и кем таком прочем? Тяжеловато случайными
связями перебиваться, не правда ли?
- Ну... - пробурчал Мазур, искренне желая оказаться сейчас в каком-нибудь
уютном и безопасном местечке: ну, например, в президентском дворце черного
генералиссимуса Олигвенти, когда там громыхал путч, и по всем пяти этажам
захлебывались "калаши".
- Я тебя ошарашила?
- Не особенно. Трудно меня ошарашить, знаешь ли...
- Но ты веришь, что я серьезно?
- Пожалуй... - кивнул Мазур, глянув в ее красивое напряженное личико. - Это
не экспромт...
- Вот именно. Давай просчитаем всђ вдумчиво. Тебе со мной хорошо - надеюсь,
не станешь это нахально отрицать? Вот видишь. Да и меня от тебя не тошнит,
отнюдь. Нормальный мужик, та самая каменная стена, положительный, без
особых заскоков, я о тебе много хорошего слышала... До импотенции еще ох
как далеко - а вот холостяцкое бытие, могу голову прозакладывать,
осточертело несказанно. Но кандидатур-то у тебя и нет... Верно? Вот и
проистекает отсюда логический вывод: зачем дергаться в бесплодных поисках,
если есть я? Симпатичная, очень надеюсь, горячая, и, что немаловажно, вроде
бы далеко не дура... В конце-то концов, что плохого в расчете? Давненько
считается, что такие барки самые крепкие и есть... К тому же я своя. Из
касты. Офицеру без умной и деятельной половинки никак нельзя, адмиралу тем
более. Неужели не знаком со старой армейской мудростью?
- Да знаком...
- То-то. Между прочим, неизвестно еще, сумел бы папочка доползти до
нынешнего креслица без помощи дражайшей супруги. Хотя и лопала шоколад
тоннами, и путала Рубенса с рубероидом - но здорово умела подпирать,
двигать и стимулировать... Слышал, поди, краем уха?
- Так, доносилось кое-что... - сказал Мазур.
- Вот видишь. Тебе нужен уютный очаг. А мне, признаюсь честно - спокойное
будущее за крепкой спиной. Поэтому можешь не бояться, что я устрою
какие-нибудь выбрыки или глупости...
"Когда имеешь дело с подобной умницей, следует формулировать как-то иначе,
- подумал Мазур. - Все будет устроено так, что в случае чего стареющий
муженек ничего и не узнает, ни тени подозрения не возникнет... Но ведь
что-то в этом есть..."
- А ведь ты задумался, - сказала Света. - Это хорошо... Привыкни к этой
идее, прокрути ее как следует... Чем плохо? Рассудочный, рационалистичный
союз двух неглупых людей, которые смогут оказаться друг другу полезными...
Есть в этом зерно, ты не согласен?
- Согласен, - сказал он медленно. - Вот только КАК все это будет смотреться
лет через двадцать? Я же тебя старше настолько...
- А вот это уже - второстепенные проблемы...
- Твоими бы устами... - сказал Мазур в задумчивости.
- Что с тобой? Напрягся вдруг...
- Вспомнил просто, - сказал он еще медленнее. - У меня уже была однажды...
адмиральская дочка.
- Да-а? И, судя по тону, все кончилось как-то печально? Она тебя бросила,
бедненький?
- Нет, - сказал Мазур. - Все было не так банально, и посложнее, и
пострашнее...
- Расскажи.
- Не стоит, очень уж давно все это было, тебя и на свете не имелось
вовсе...
Верно говорят, что память о молодых годах с бегом лет лишь обостряется. Он
видел явственно, словно все случилось вчера, видел - как играет мириадами
искорок под солнцем море, как крупнокалиберные пули дырявят стены каюты,
вновь слышал, как ревет вошедший в пике французский штурмовик. Вот только
лица той адмиральской дочки никак не удавалось вспомнить - нечто размытое,
саднящее, неуловимое...
- Ничего, - сказала Света, кончиками пальцев погладив его щеку. - Снаряд в
одну воронку дважды не попадает, а?
- Увы, попадает, - со вздохом сказал Мазур. - Редко, правда, при вовсе уж
фантастической плотности огня...
- Вот видишь, Ну, так что же? Я тебе делаю предложение по всей форме.
Только не надо, бога ради, вести себя, как скромная барышня - глазки
опускать, бормотать, что все это так неожиданно. Ты же битый жизнью мужик,
привык думать резко... Ты, главное, не отказывайся смаху, просто скажи, что
в этом есть рациональное зерно...
- Не смею отрицать, - сказал Мазур серьезно.
- И что же?
- Не гони лошадей, - сказал Мазур задумчиво. - К неожиданным предложениям
нужно привыкать...
"А почему бы и нет?" - подумал он, сидя в изголовье узкого диванчика, держа
руку на гладком женском плече. Быть может, и нет в этом особенного цинизма,
а есть лишь здоровый расчет? И красива, и неглупа, энергична, хозяйственна,
даже в купе ухитрилась обустроиться. Годочки-то бегут, проклятые, а
холостяцкая жизнь и в самом деле тягостно-уныла... Прадеды с дедами были не
глупее нас, поколениями женились по расчету - и ведь жили не так уж и
плохо... Наберись смелости и признайся себе, что стареешь, что на шестой
десяток пошел, что тебе иногда по-настоящему страшно оставаться одному...
- Забавно... - сказал он. - Странно...
- Ты, главное, думай, думай... - сказала Света, приподнявшись на локте,
тоже явственно напряженная. - Привыкай к идее и взвешивай...
- Взвешиваю, - сказал он серьезно.
- И ведь есть в этом толк? - прищурилась она. - Если взвесить трезво и
логично?
- Безусловно, - протянул Мазур.
- Надеюсь, ущемленного мужского самолюбия тут нет ни капли?
- Вот чего нет, того нет...
- Правда?
- Ну конечно, - сказал Мазур. - В конце-то концов... Если женщина тебе
первая нечто противоестественное предлагает, ее и послать подальше не грех
- а вот ежели она на ней жениться предлагает, то дело это вполне
житейское... Можешь честно ответить?
- На какой вопрос?
- Затея чисто твоя или папочка руку приложил?
Света искренне рассмеялась:
- Ну ты и придумал... Господину адмиралу, сиречь папочке, это и в страшном
сне привидеться не могло. Очень уж крепко он впитал кое-какие новомодные
веянья. У него давненько другое на уме: как бы меня сочетать с каким-нибудь
новорусским отпрыском, молодым банкирчиком, одним словом, типичным
представителем нового дворянства. Нашел в прошлом году одного такого -
спасибочки, намаялась, повторять эксперимент не тянет... Пришлось самой
призадуматься о будущем.
- Значит, папочке не понравится? - усмехнулся Мазур.
- А вот это его цеплять не должно, - решительно ответила Света. - Никуда не
денется. Ты, конечно, человек Старомодной закваски, тебе и в голову не
придет к тестю подъезжать с челобитными... а вот я, дитя эпохи, другое
дело. Могу без малейших терзаний грохнуть кулачком по папочкиному столу и в
голос потребовать, чтобы порадел родному зятю... Ну что ты морщишься? Се ля
ви.
- Ума палата... - покачал головой Мазур.
- А как ты думал? Жена тебе достанется умная и предприимчивая, не
сомневайся.
- Говоришь таким тоном, словно все решено и сговорено...
- А я женщина, мне по глазам читать положено. Сначала ты, не удивительно,
ошеломлен был несказанно, потом понемногу начал привыкать к этой идее, а
когда проникнешься ее как следует и обдумаешь все не единожды, окончательно
созреешь... Я чувствую. И то сказать, разве тебе предлагают осетрину второй
свежести? - она грациозно спрыгнула с диванчика и встала посередине тесного
купе в позе боттичеллиевской Венеры. - Какова? А вдобавок еще и умница...
ГЛАВА ВТОРАЯ. Я НАКЛОНЮСЬ НАД КРАЕМ БЕЗДНЫ...
- Накинь на себя что-нибудь, умница, - сказал Мазур понуро. - Охолонуть дай
моей старческой плоти...
- Слушаю и повинуюсь, о мой повелитель, - она накинула короткое джинсовое
платьице, небрежно его застегнула через пуговицу, села рядом и пытливо
всмотрелась: - Кирилл, что ты надулся? Все будет прекрасно...
- Да я и не сомневаюсь, - сказал Мазур вяло. - Это я так, о своем
задумался...
Он и в самом деле думал сейчас о своем. Поезд ощутимо замедлял ход, за
окном потянулись неказистые деревенские домишки, серые покосившиеся
заплоты, лохматые псы неизвестной породы валялись у калиток, стояла
задумчивая корова, повесив безрогую башку. До Шантарска оставалась всего-то
сотня километров или чуть поболее....
Откровенно говоря, Мазур не любил Шантарска. И оттого, что здесь пять лет
назад погибла Ольга, и оттого, что здесь не раз приходилось работать - или,
что немногим веселее, именно отсюда отправляться на работу, а работа не то
чтобы встала поперек души, но... С возрастом в душе накапливается некая
тоскливая безнадежность, начинает казаться, что все было зря - зря резали
друг друга боевые пловцы у Ахатинских островов и на рейде Эль-Бахлака, зря
метались по здешней тайге лихие волкодавы, поливая друг друга из автоматов
и пришпиливая врага к соснам метко брошенными тесаками, зря на
противоположном бочке глобуса, в достопамятной республике Санта-Кроче
азартно играли со смертью горячие латиноамериканские парни и девчонки при
посильном участии российских офицеров... Какая разница, чем все кончалось,
если огромная и необъятная планета будет точно так же нестись в
пространстве и без них? Был один еврей, так он сказал, что все проходит...
Колеса скрипели и пищали - поезд тормозил у крохотного вокзальчика в нелепо
разбросанной на большом пространстве, ничем не примечательной деревушке,
славной лишь тем, что именно ей некогда посвятил парочку желчных фраз в
знаменитых путевых заметках сам Антон Павлович Чехов, аллах его ведает,
почему. Послышалось жестяное шипение репродуктора, сообщившего о прибытии
поезда на второй путь (для прапорщиков - на третью и четвертую рельсы), а
потом о том, что стоянка продлится пятнадцать минут...
- Что-то ты захандрил, - сказала Света, критически его обозрев. - Ладно,
времени достаточно, пойду тебе пива куплю. Бутылочного, местного. Пакет мне
брось... Спасибо.
- Застегнись как следует, - машинально сказал Мазур.
- Слушаюсь, адмирал! - она проворно пробежалась пальцами по незастегнутым
пуговицам. - Вы ведь из собственников, а? -
- Ага, - сказал Мазур без улыбки. - Я жуткий собственник в лучших традициях
"Домостроя", ты это учитывай, коли уж решила мне предложение делать...
- А ты думаешь, я не учла? - фыркнула Света.
Она сунула ноги в легкие босоножки, подхватила со столика свой кожаный
портмонет, послала Мазуру смеющийся взгляд и вышла в коридор. Мазур все так
же сидел у окна, подперев десницей голову. Он видел, как Света летящей
походкой пересекла неширокий пыльный перрон. Вслед ей оглядывались - и это,
вот чудо, доставило Мазуру удовлетворение, то самое чувство собственника
приятно взыграло. Она свернула налево, за вокзальчик, скрылась из виду.
Глянув на часы, Мазур принял решение. Забывать о своих прямых обязанностях
телохранителя и сберегателя было, пожалуй что, рановато. Захолустные
вокзальчики - это, знаете ли, не консерватория... Он быстренько натянул
тренировочный костюм, рывком вбил ноги в босоножки, в секунду,
прикосновением локтя, проверил, на месте ли бумажник в кармане адидасовских
портков. Вышел в коридор.
Дверь соседнего купе была распахнута настежь, мало того, оба обормота
торчали у окна, закупорив проход - сытенькие, пьяненькие, веселенькие,
громогласно общаясь с помощью полудюжины нехитрых словес и нецензурного
довеска.
- Во, кстати! - тот, что был пониже и потолще, при виде Мазура как-то очень
уж нехорошо оживился, загородил дорогу, благоухая алкоголем. - Слышь,
старый, базар есть. Ты внучку свою к нам в гости отпусти, когда поезд
поедет. Мы ей Шопена вслух почитаем, полное собрание стихотворений. А я
тебе за это десять баксов дам. Они зелененькие, к пенсии приварок...
Он с размаху попытался влепить Мазуру в ладонь скомканную зеленую бумажку,
но, разумеется, промахнулся - поскольку Мазур в последний миг неуловимым
движением отвел руку, всего-то на пару сантиметров, и бритый колобок едва
не упал, когда его конечность наткнулась на пустое пространство. Обострять
ситуацию не хотелось, да и настоятельной нужды не было, и Мазур вежливо
сказал, глядя через его голову на второго, что выглядел потрезвее:
- Разрешите пройти...
В следующий миг он понял, что крепко ошибался насчет второго - тот,
качн