ожком такой, как в кино...

- А вы не преувеличиваете, хорошая моя? - спросил Котовский, оглянувшись на
Мазура быстро и цепко.

- Очень похоже, а вы знаете, что не преувеличиваю... Автомат ведь очередью
стреляет? Трах-тах-тах?

- Ага, - сказал Котовский. - Есть у него такая особенность.

- Вот видите. У них и автомат был. -

- Это точно, - сказал рядом шофер, ни к кому в точности не обращаясь. -
Натуральный "Калашников", хотя и старенький. Что я, в армии не служил?

- Интересные дела, - сказал Котовский. - И что?

- Ну, что... Разъезжали по полю и палили вверх, - вовсе уж надрывным тоном
поведала Галина Прокопьевна, нервно похрустывая худыми пальцами. - Сначала
издали, потом все ближе и ближе. В конце концов начали в нас целиться,
орать разную похабщину... И насчет наших девочек, и насчет того, что нам
следовало бы отсюда убраться, и побыстрее. С их древней независимой земли.
Один, скотина, из ружья так выпалил, что пуля над головами пролетела. Ну, я
распорядилась прекратить работу и возвращаться в лагерь. Так один на
прощанье прикладом двинул по стеклу на полном галопе, джигит долбаный...

- Милицию надо, - угрюмо сказал шофер. - Только откуда ее тут возьмешь...
Где старшой, интересно?

- Увы... - сказал Котовский. - В обнимочку с бадьей почивает.

- Послал бог начальничка... Котовский, отведя Мазура в сторонку,
скороговоркой сообщил:

- Пора отсюда линять, Степаныч. Берем Томку и линяем. Нехорошие дела.
Совсем мне не тянется болтаться там, где эти чингисхановы внуки на тропу
войны собрались...

- Боишься? - усмехнулся Мазур. - Стволов у нас до черта...

- Бояться не боюсь, а играть в индейцев решительно неохота, - честно
признался лысый. - Видишь ли, Степаныч, тут - самая азиатская окраина
государства. На пару сот километров вправо-влево и вокруг ни власти, ни
писаных законов, ни, что гораздо печальнее - понятий. А это уже такой край,
что дальше ехать некуда. Законченная Папуасия. С этими азиатами по понятиям
толковать заранее бесполезно. Нравы у них совершенно первобытные: ни
авторитетов не понимают, ни понятий, ни сложившегося уклада... Как тыщу лет
назад. Творят, что хотят, совершенно не думая, что им за это может быть.
Этакий своего рода беспредел. Хуже ничего нет, точно тебе говорю. Здесь
такие бандочки что хотят, то и творят. Его ж потом еще найти надо... Вот по
ту сторону, в Монголии, с ними разговаривать умеют. Ежели там такой вот
джигит с нашей стороны на краже скота попадется, разговор короткий - бросят
в яму и будут месяц на голову какать, пока с голоду не загнется, потому что
кормить его никто не озаботится...

- Что, в двадцать первом веке? - спросил Мазур.

- В этих краях, Степаныч, век не двадцать первый, а вообще непонятно
который. Подозреваю, никаких веков тут и нет - одна беспросветная
азиатчина. Я ж говорю - самая беспредельная окраина державы, первобытные
люди во всей красе... Я пойду с Томкой почирикаю, а ты тем временем
заговори зубы Галине - мол, возникла у любящего папаши срочная
необходимость в присутствии родимой доченьки... Наплети что-нибудь, ты же
обаятельный... Галина, хоть и кандидат наук, в нынешней жизни разбирается
еще хуже, чем я в буржуазной лженауке кибернетике. Полагает, что мы с Папой
- шантарские бизнесмены и не более того. Ты уж ее не разубеждай, к чему
советскому человеку в голову пихать лишние сложности? Он и так перестройкой
ушиблен, будто поленом по тыкве. С ним надо, как с дитем неразумным...

- Пожалуй, - сказал Мазур озабоченно.

И направился следом за археологичкой, державшей путь прямехонько в палатку
Буряковского. Вошел следом. Там, ясное дело, ничего не изменилось:
бородатенький, живописно разметавшись пузом вверх, храпел с переливами и
присвистом. С первого взгляда понятно, даже интеллигентке советской
закваски, что будить его бесполезно.

- Это, знаете ли, надолго... - сказал Мазур тоном знатока.

- Сама знаю, - уныло огрызнулась она. - Научена долгим опытом общения...
Что же теперь делать? Я боюсь, правда... Они же могут опять нагрянуть... Ни
милиции, ни властей поблизости не доищешься В первый раз со мной такое, а
ведь сколько сезонов в поле отработала.

- По-моему, вам бы самое время свернуть лагерь и уехать, - сказал Мазур
искренне. - Сдается мне, что шофер кругом прав: в таких ситуациях нужен
пулемет. А пулемета у вас нет.

- Откуда?

- Вот то-то. Что вас сюда вообще принесло?

- Как вы не понимаете? Чагатайская культура, курганы хызырского периода,
почти не изученные... - она безнадежно махнула рукой. - Впрочем, вас ведь
это наверняка, простите, не трогает, у вас интересы другие. Видела я вашу
машину... Где вам понять, что такое для науки хызырский период...

Мазур мягко спросил:

- А вы, простите, знаете разницу меж литоралью и абиссалью*? [Литораль -
зона морского дна, затопляемая при приливе и осушаемая при отливе; абиссаль
- глубины свыше 3 000 м.]

- Понятия не имею, - сказала она устало. - Говорю же, в ваших новорусских
делах не разбираюсь совершенно - брокеры эти ваши, дилеры, литораль,
абиссаль... - уныло уставилась на Буряковского, которому,было покойно,
уютно и хорошо. - Нет, полная кататония. Все опять у меня на шее... .

- Послушайте, - сказал Мазур. - По-моему, вам определенно следует
собрать...

Он замолчал, когда снаружи раздался выстрел - одиночный сухой хлопок
охотничьего ружья. Одним движением отдернув полог палатки, выскочил наружу.

И замер в напряженной позе.

Метрах в двух от его лица располагалось дуло. Принадлежало оно автомату АКМ
(образцу устаревшему, но тем не менее надежному и убойному), каковой
довольно уверенно держал невысокий раскосый субъект в потертых джинсах и
зимнем армейском бушлате, надетом на синюю майку.

- Руки вверх сделай, нарядный, - расплывшись в дурной улыбке, распорядился
сагаец.

Мазур медленно поднял руки - в такой позиции бросаться очертя голову на
трещотку было бы самоубийством. Этот скот не выглядел ни пьяным, ни
обкуренным, и автомат держал с известной сноровкой. Так что оставалось лишь
тянуть время в надежде его выиграть...

- Давай туда! И ты тоже, мадама! - тип с автоматом слегка повел стволом.

Мазур окинул лагерь хватким профессиональным взглядом. Диспозиция не ахти:
молодые "гробокопатели", и Котовский с ними, старательно держа руки над
головой, сбились в кучку под прицелом двух охотничьих ружей и потертого
мосинского карабина, только шофер джипа, чьего имени Мазур так и не узнал,
оказался чуть в сторонке - и сейчас, оскалясь от ярости, надвигался на
ближайшего сагайца с целеустремленностью бульдозера, приговаривая:

- Я тебе щас, обезьяна, жопу порву на немецкий крест, чтобы не
выделывался...

Физиономия у него была решительная и глупая, его явно не колотили еще по
темечку жизненные сложности, не клевал жареный петух, он слитком уж привык
ощущать себя в Шантарске силой, которой ни одна сявка не посмеет сунуться
поперек...

- Стоять! - заорал Мазур, видя, как субъект с карабином, развернувшись на
полусогнутых, ощерился, положил палец на спуск.

Поздно. Выстрел ударил не так уж и громко. С видом величайшего изумления на
лице пошатнулся, споткнулся, моментально сбившись с шага, медленно поднял
руку, зажал левой ладонью опаленную дырку в черной футболке прямо против
сердца - и, подламываясь в коленях, завалился навзничь. Упал. Раскинулся
нелепо, как сплошь и рядом бывает с трупами. Раздался отчаянный девичий
визг - и тут же затих, когда стрелявший повел карабином в сторону
перепуганного табунка археологов, в миг из вольного народа ставших
пленниками непонятной злонамеренной силы.

- Пошел!

Мазур, не дожидаясь, когда поддадут прикладом, присоединился к остальным,
медленно-медленно переместился так, чтобы встать рядом с Котовским. Тот
зловеще набычился, сверля взглядом ближайшего конвоира, но стоял
смирнехонько, справедливо рассудив, так же, как и Мазур, что в данный
момент против рожна не попрешь. Одними губами прошептал:

- Не дергайся, авось прорвемся...

- Ага, - таким же шепотом ответил Мазур

Он давно уже прикидывал холодно, четко, профессионально: итак, четверо...
лошадей, надо полагать, привязали где-то в отдалении., это те же самые, что
приехали к раскопу, сомнений нет... два охотничьих ружья, "Мосин" и АКМ...
самое скверное, что патрона в стволе пригревшегося под мышкой "Макарова"
нет... самый последний номер даже не у тех, что с ружьями, а у того, что с
карабином - тем-то лишь на курки нажать, а хозяин карабина, олух; затвор не
передернул, гильзу не выбросил, патрон не дослал... опаснее всего понятно,
автоматчик...

Как нередко случается в такие минуты, он прямо-таки физически ощущал эмоции
и чувства - исходивший от бедолажных археологов липкий страх, нахальную
безнаказанность, злую решимость этой четверки... Ерунда, бывало опаснее,
гораздо опаснее... Всего-то и нужно, что точно рассчитать момент, дальше
все пойдет по тому раскладу, что он сам навяжет... Нападающий обычно имеет
четкий план, а вот тот, что обороняется, должен к нему подстраиваться,
импровизировать на ходу, угадывать и в чем-то роковым образом ошибаться...

Справа от него Галина Прокопьевна вскрикнула с запалом митингового оратора:

- А почему собственно...

И умолкла, кончился на этом весь ее запал. Незадачливый шофер, лежавший
шагах в десяти мертвее мертвого, выглядел убедительно...

Тип с автоматом, весьма походивший на главаря, не удостоит ее и взгляда. Он
медленно поводил головой, разглядывая кучку замерших перед ним людей, и
невозможно было понять по этой азиатской физиономии, классически
непроницаемой, какие чувства им в этот момент движут, нельзя было сходу
просчитать характер, первые наметки сделать... По слишком явной аналогии
Мазур вспомнил свою эпопею в теплых южных морях, где плавали джонки и
водились пираты - ну да, самым трудным в том деле как раз и было просчитать
азиатов с их чертовыми непривычными рожами... Начиная от того кабатчика и
кончая Мэй Лань - впрочем, с женщинами все обстоит иначе, хрен их поймешь,
что азиатских, что европейских...

- Ну что? - громко, с расстановочкой произнес тип с автоматом. - Значит,
говорите, белые люди из Европы? Умный люди, ученый люди - испидисси? А ты,
лысый, наверное, профессор? Волоса от умствований повылезли? (Котовский
шумно сглотнул слюну, пепеля его взглядом, но благоразумно промолчал.) Чего
молчишь?

- Ага, профессор, - проговорил Котовский с видом грызущей удила лошади. -
Академию превзошел, библию из рук не выпускал...

- Ух, какой ты цивилизованный! - расплылся в улыбке главарь. - Темному
азиату рядом с тобой и стоять зазорно...

Он отнюдь не примитивен и не туп, уверился Мазур. Есть мозги в голове, и
культурка присутствует. Впрочем... кто сказал, что людоеды из первобытного
племени были тупицами и тугодумами? Наверняка и ум у них был острым, и
интеллект - развитым. Просто они были другие. Они не видели ничего
необычного или скверного в том, чтобы сожрать чужака в буквальном смысле
слова - и уж вокруг этой исходной точки плясала вся их философия, весь их
уклад...

- Ну что, европейцы? - громко продолжал атаман. - Пригорюнились? Чья это
такая машинка блестящая? Нешто такие нынче интеллигентам выдают? Ну,
молчите пока, разберемся...

Он, не поворачивая головы, громко отдал какой-то приказ на своем непонятном
языке - и один из его людей, тот, что был с охотничьим ружьем, скрылся в
палатке профессора. Очень быстро появился вновь, двигаясь спиной вперед, с
натугой волоча за ноги храпевшего Буряковского. Ружье висело у него на
плече. Мазур в несколько секунд прикинул расклад - нет, не подходит...

- Положи его в сторонке, - распорядился атаман на сей раз по-русски. -
Умный люди, ученый люди, пусть поспит... - и добавил что-то непонятное.

Вновь скрывшись в палатке, его подчиненный на сей раз вышел с белым
эмалированным ковшиком, до краев наполненным пахучей светло-коричневой
брагой. Подал атаману со всем почтением. Тот, перехватив автомат одной
рукой и по-прежнему наводя его на пленных, шумно отпил изрядную часть,
вернул опустевший наполовину ковшик, отдуваясь, констатировал:

- Неплохо. Вы, русские, конечно, сброд последний, но вот брагу гнать
умеете... Ну, продолжим наши игры? Вам кто разрешил, белые морды, шляться
по древней сагайской земле? Я к кому обращаюсь? Уши заложило?

- Это экспедиция Шантарского университета... - пискнула Галина, и голос у
нее вновь прервался.

- Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты! Ниверситет, надо же! Впору от радости плясать
- осчастливили диких туземцев белые городские люди... Знаешь, в чем твоя
везуха, вобла сушеная? - спросил он совершенно деловым тоном. - Да в том,
что у нормального мужика на тебя в жизни не встанет, особенно когда тут
столько кисок поприятнее... - видно было, что его немного разобрало от
доброй профессорской браги, он щелчком пальцев подозвал джигита с ковшиком
и осушил емкость до дна, что Мазура только порадовало.

Джигит с опустевшим ковшиком что-то непонятное спросил. Атаман ответил
резко и определенно отрицательно. Даже не понимая ни слова, Мазур по
направлению взглядов понял, в чем тут суть: доблестному воинству тоже
хотелось остограмиться, но вождь им категорически запретил, что было его
стороны не так уж и глупо.

- Ну что, европеоиды, продолжим наши игры? - осклабился атаман. Он уже
держал автомат не так настороженно, ствол склонился градусов под сорок пять
к земле. - Вы что, так и не поняли, в чем ваши прегрешения? Ну что ж вы
так, интеллигенты? Да в том, что вы приперлись на нашу исконную землю и
принялись тут мало того, что гадить, так еще и осквернять могилы наших
славных предков. Да за это надо ноги из жопы повыдергать, не рассуждая...

Ученая дура, Галина Прокопьевна, должно быть на чистом автопилоте громко
попыталась объяснить, что хызырские курганы никак не могут быть местом
упокоения предков сагайцев, поскольку всему научному миру известно...

Что именно известно ученому миру, никто так и не узнал - атаман, рывком
вздернув дуло автомата, пустил поверх голов короткую очередь, отчего кто
пригнулся, кто присел, а кто и шлепнулся с визгом на пятую точку.

На этом научная дискуссия как-то сама собой прекратилась.

- Это ты у себя в университете этой ерундой мозги пудри таким же выдрам, -
кратко резюмировал атаман. - А у нас в Азии люди простые и бесхитростные.
Все знают, что тут могилы славных предков - и точка... Ты вообще, пенсне
надень, мышь белая, когда стоишь перед потомком Чингисхана. В вашем поганом
университете, я так понимаю заветов Чингисхана не преподавали? Ну, будет
вам практический урок. Заветы великого Чингисхана для данного случая просты
и незатейливы: если на твою священную землю вторгся, враг, ты его обязан
победить, весь айран у него выпить, всех его женщин поиметь, все его добро
себе забрать. Ты чего приготовилась на сосну лезть, вобла? Сказано же, к
тебе пункт второй не относится. - Он обвел собравшихся недвусмысленным
взглядом и поманил к себе многострадальную Лизочку, быть может, из-за того,
что выделялась среди женского пола коротенькими шортиками. - Цып-цып-цып! А
ну-ка, сюда, живенько! Сейчас устроим наглядную демонстрацию, чтобы дело
пошло глаже... Я кому сказал! - рявкнул он с непритворной злостью и поднял
автомат. - Тебя что, рядом с этой падалью положить?! - он кивнул на труп
качка. - За мной не заржавеет...

Лизочка покорно потащилась к нему, спотыкаясь и тихонечко хныкая. Среди
женской части археологов послышалось тихое всхлипыванье.

Плохо, когда у человека нет ничего, кроме дуры в руке и желания
покуражиться на всю катушку, подумал Мазур. Сразу видно, что ни малейшего
опыта обращения с пленными или заложниками у дурня нет. Так и оставил
стоять всей толпой с поднятыми руками, не рассортировал по половому
признаку, не связан, не обыскал... Видимо, вес дело в том, что он давненько
не получал сдачи. Пора учить жизни обормота...

Он прикинул кое-какие возможные траектории, перемещения, маневр...
Получалось вовсе даже не безнадежно.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЕНОТА ПОЙМАТЬ НЕЛЕГКО, НЕЛЕГКО...

Ничего выдающегося не произошло - Мазур попросту шагнул вперед, спокойно, с
ленивым видом, чтобы не спровоцировать резким движением автоматную очередь
в упор или заряд от кого-то из обормотов с ружьями. Автоматное дуло,
разумеется, дернулось в его сторону, но скорее уж с легким удивлением, если
можно так выразиться. Мазур шел вперед небрежно, неспешно. Он уже составил
себе некоторое представление об этом типе, взявшемся разыгрывать этакого
монгольского полководца - и видел, что дурной истеричности в нем нет. Зато
позерства хоть отбавляй, а это позволяет кое-что просчитывать...

- Эй! Стоять!

Мазур остановился, тщательно рассчитав дистанцию - она не годилась для
броска, но все же была чертовски близка к необходимой. Взял за плечи
остолбеневшую Лизавету, легонько переставил ее в сторону - она так и
осталась на том месте - вполне доброжелательно улыбнулся атаману и с ходу
спросил:

- А как насчет приличного выкупа и последующего мирного расставания,
господин потомок Чингисхана?

- В смысле? - настороженно осведомился сагаец.

- Я тебе скажу откровенно, старик, - начал Мазур ленивым, внушительным
тоном. - Мне вся эта кутерьма с пальбой и публичным траханьем моих
сотрудников абсолютно ни к чему. Да и тебе, я думаю, приятнее было бы
золотишком в кармане позванивать, чем комедию ломать...

Как бы там ни обстояло с азиатской загадочной непроницаемостью, Мазур
явственно видел вспыхнувший в раскосых глазах деловой интерес. Он бил
наверняка. Он кое-что читал об археологии и археологах. Сплошь и рядом - и
не только в России, отнюдь - местное население твердо уверено, что интерес
археологов к битым горшкам и ржавым гвоздям насквозь показной, а на самом
деле они, хитрюги, прочитали в своих пыльных летописях о бесценном золотом
кладе, каковой и выкапывают целеустремленно, маскируя подлинные цели
болтовней о научном значении позеленевших бронзовых бляшек и просверленных
раковинок. Ни во что люди не верят так яростно и убежденно, как в то, что
их ближние скрывают от них золотишко...

- Ну, и как тебя понимать? - спросил атаман, сделав своим встрепенувшимся
орлам знак оставаться на месте, что безусловно было добрым признаком.

- В самом прямом смысле, - сказал Мазур. - Ты тут что-то говорил насчет
дани? Идея, в принципе, толковая. Я только, уж извини, не склонен отдавать
тебе все. Это не бизнес, милый... а вот если ты будешь умным, то у нас
может получиться долгий и очень даже взаимовыгодный бизнес... Как насчет
доли? В обмен на долгое сотрудничество?

Физиономия атамана приобрела весьма примечательное выражение - он хотел
верить и опасался подвоха... Клюнул клиент, почти весело констатировал
Мазур, повело клиента...

- Ты о чем? - спросил сагаец настороженно.

- О золоте, братишка, о золоте, - сказал Мазур. - Ты себе не задавал
вопрос, что среди этих милых советских интеллигентов делают такие ребятки,
как мы, на такой вот машинке? - он кивнул в сторону черного "крузера",
изрядно запылившегося на проселочных стежках, но выглядевшего по-прежнему
авантажно. - Это все, понимаешь ли, мои люди. Они на меня работают. Твой
человек выволок из палатки бедолагу профессора, - он кивнул в сторону
Буряковского, благополучно дрыхнувшего под открытым небом, - но не
догадался пошарить там как следует... Эй! - он поднял ладонь, останавливая
субъекта с ружьем, на автопилоте ринувшегося к палатке. - Чего ты
дергаешься, пока я с твоим главным говорю... Так вот, то, что в палатке
лежит - лишь небольшая часть того, что осталось в земле. Поэтому нам лучше
бы договориться...

Атаман усмехнулся:

- А может, проще тебе пятки в костер сунуть? Чтобы сам все выдал, без
всяких договоров...

- Братишка, ты, по-моему, человек умный, - сказал Мазур спокойно. - Пятки в
костре - это, конечно, убедительно... только где у тебя при этом раскладе
гарантии, что я тебя не обману? Что настоящее место покажу? И потом, меня ж
искать будут, серьезные люди, рано или поздно у тебя неприятн