вать
происходящее вокруг, чтобы кто-нибудь не выскочил за спиной...
   Они  рысцой  спешили  по  коридорам,  еще  носившим  следы   только   что
отшумевшего маскарада: потушена половина  ламп,  повсюду  болтаются  гроздья
сморщившихся воздушных шариков, пол устлан пестрым мусором, а уж конфетти...
   Две уборщицы, возившиеся в дальнем конце  зала,  уставились  на  них,  но
Мазур наддал, что есть силы тыча стволом в спину Белову, и  они  проскочили,
прежде чем женщины успели приглядеться.
   -  Слушай,  ну  не  будь  ты  дураком...-  задыхаясь,  просипел   Белов.-
Договоримся, заплатим...
   - Пулей? - хмыкнул Мазур, не сбавляя темпа.- Да зачем  же  я  вам  нужен,
таким крутым?
   - Ситуация... Договоримся...
   - Молчать! Вперед!
   Это не охранник налетел на них, а они на  него  -  выскочив  из-за  угла.
Парень поразительно быстро оценил обстановку, увидев взмыленного босса и  за
его спиной Мазура, выглядевшего  отнюдь  недоброжелательно,  подозрительного
сверх меры с точки зрения любого сторожевого пса...
   Кажется, он и пистолет заметил. Не было времени гадать, кто это  такой  -
мальчик с двойным дном, посвященный боевик или обычный бодигард...
   Мазур выстрелил. Как он ни спешил, следовало проверить... Нагнулся, полез
под пиджак. От сердца отлегло, когда там обнаружился такой же пистолет,  как
тот, что был у него в руке. Так, теперь быстренько извлечь из него обойму, и
запасную не забыть...
   Белов двигался быстрее,  чем  Мазур  от  него  ожидал.  Но  удар,  вполне
профессиональный, пропал впустую- Мазур попросту  упал  на  спину,  выбросил
ногу,  зацепил,  сбил...  Ударил  так.  чтобы  ошеломить,  но  не  оглушить.
Воспользовался  секундной  передышкой,  чтобы  заменить  обойму  на  полную.
Казалось, время несется мимо, словно поезд, грохоча и погромыхивая...
   Женский вскрик  сзади.  Мазур  обернулся,  увидел  уборщицу,  с  отвисшей
челюстью созерцавшей эту картину: труп на полу, человек с пистолетом в руке,
второй поднимается, потирая коленку...
   Но не стрелять же в нее! Мазур погрозил пистолетом и рявкнул:
   - Исчезни!
   Она с воплем унеслась за угол. Совсем плохо. Вскорости вся охрана кинется
спасать босса, искренне веря, что его обижает плохой парень...
   - Вперед, тварь! Дорогу показывай, Сусанин!
   Позади еще слышались заполошные вопли уборщицы.
   - Вот здесь,- показал Белов.
   Глянув в иллюминатор и убедившись,  что  проводник  не  соврал,  Мазур  с
превеликим  удовольствием  врезал  ему  по  затылку  -  по  причине   полной
бесполезности отныне этого типа для всего происходящего.  Конечно,  из  него
получится отличный язык, но это  -  если  все  получится.  Если  пограничный
корабль все-таки придет...
   Он посмотрел в иллюминатор на двери. Оказалось, прибыл  в  самую  пору  -
внизу, на темной воде, виднелся сейнер, метрах в сорока,  маневрировавший  с
крайней осторожностью. На топе единственной мачты вопреки  морским  правилам
горел один-единственный огонь, зеленый, надстройка ярко освещена, видно, что
на палубе, задрав головы, стояли несколько человек.
   Что до борта "Достоевского" - возле опущенного трапа  стояли  трое,  все,
конечно же, спиной к Мазуру, один перевесился наружу, держа в руке  мегафон,
готовился подавать советы. Чертовски нагло себя ведут, но в этом свой  резон
- даже если кто-то из команды или пассажиров увидит приближающееся  к  борту
лайнера суденышко, ничего не заподозрит: недоумевать, конечно, будет, однако
ему и в голову не придет усматривать в происходящем криминал. С какой стати?
Не южные моря, пиратов здесь не видывали со времен Иоанна Грозного...
   Оглянувшись и убедившись, что коридор за его спиной пуст, Мазур  мысленно
прокрутил последовательность действий,  рванул  на  себя  тяжелую  дверь  и,
выскочив на палубу, как чертик из коробочки, вскинул пистолет, держа  его  в
обеих руках.
   Некогда было миндальничать и сожалеть. Пистолет трижды дернулся  в  руке,
привычно, легонько.
   Тот, что стоял, перегнувшись за борт, так и улетел туда  головой  вперед.
Вскоре послышался всплеск, не особенно и шумный.
   Мазур подбежал к борту, кинув мимолетный взгляд не лежащих и  убедившись,
что правки не требуется. Оглядевшись  вправо-влево,  поднял  прислоненный  к
борту короткий автомат с  глушителем,  передернул  затвор.  Поставил  назад.
Посмотрел на сейнер.
   Тот приближался. Они не могли не видеть свалившегося за борт человека, но
палуба все же была слабо освещена, должно быть, сами постарались  для  вящей
конспирации. Озадачатся, конечно, забеспокоятся, но будут выполнять приказ -
пока что не  узрели  ничего,  наглядно  свидетельствовавшего  бы  о  провале
операции. В конце  концов,  это  случайного  свидетеля  могли  отправить  за
борт... Или он себя убаюкивал такими мыслями, приписывая противнику излишнюю
глупость?
   Похоже, пока угадывал правильно.  Фигуры  на  палубе  сейнера,  насколько
удавалось рассмотреть,  определенно  сообразили,  что  в  продуманном  плане
произошли некие импровизации. Но видели ли, как упали  те  двое?  Напряженно
всматриваются, и в блудливых ручонках металлические предметы поблескивают...
   Но сейнер-то приближается... Мазур рассмотрел  заботливо  подвешенные  на
правом борту автопокрышки, двух человек в ярко освещенной надстройке -  один
держал возле уха предмет, очень напоминавший радиотелефон. Черт,  знать  бы,
что нового произошло на "Достоевском"...
   Он нагнулся, вытащил из кармана заранее запасенный (будучи в  радиорубке,
оторвал) кусок простыни. Намочил его спиртом, обвязав горловину.
   - Эй, что там? - окликнули снизу.
   Распрямившись, как пружина, Мазур чиркнул зажигалкой - и  банка  полетела
прямо  в  окно  надстройки,  зазвенели  стекла,  мигом   позже   взметнулось
синевато-прозрачное пламя.
   Он понимал, что это не бутылка с "коктейлем Молотова". В  общем,  погасят
шустро. Но на несколько секунд противник был ошеломлен  -  а  вслед  за  тем
Мазур, положив ствол автомата на борт, открыл огонь  по  рубке  сейнера,  по
ярко освещенным фигурам.
   Он высадил весь магазин, пройдясь очередью и по  палубе.  Запасных  рядом
что-то не видно - и он отбросил бесполезный автомат.
   Сейнер беспомощно болтался на волнах, встав почти перпендикулярно к борту
"Достоевского", колотясь о него носом. Над  головой  вжикнули  пули,  высоко
вверху разлетелся иллюминатор, посыпались какие-то обломки.
   Согнувшись за фальшбортом, Мазур усмехнулся -  они  палили  из  чертовски
неудобной позиции, то попадая  в  борт  лайнера,  то  вышибая  иллюминаторы.
Переместился вправо, взмыл на миг над бортом и послал вниз еще три -пули.
   Никого не задел. Насколько он понял, к штурвалу сейнера все еще никто  не
встал - те, что были на палубе, старательно пытались попасть в Мазура, а это
было задачей нелегкой даже для опытных стрелков...
   Выстрелил еще раз, выскочив там,  где  его  вряд  ли  ждали,-  у  него-то
пространства для маневра нашлось с избытком,  бегай  вдоль  борта,  пока  не
надоест...
   Не следовало забывать и о тылах. Временами он, согнувшись в три погибели,
заглядывал в оставшуюся распахнутой дверь - но коридор был пуст.
   Нате вам! Над головой вдруг вспыхнула  целая  гроздь  прожекторов,  залив
палубу, где разместился  Мазур,  ослепительным  светом.  Это  как  прикажете
понимать?
   Пущенные снизу пули звонко ударяли в борт, рикошетили с визгом.  Черт,  а
ведь Белов может и очухаться...
   За всеми хлопотами так и  не  нашлось  времени  глянуть  на  часы.  Когда
собрался наконец, обнаружил, что стекло разбито, стрелки  нелепо  выгнулись.
Ударился запястьем, конечно, пуля никак не могла достать...
   Он посмотрел в морс - чернота и звезды, ничего больше, берег  как  раз  в
той стороне, куда Он смотрит, но  никаких  признаков  спешащего  на  выручку
сторожевика...
   Топот в коридоре?
   Поколебавшись  секунду,  он  бросился  туда.  Как  ни  крути,  а  высадка
противника, похоже, сорвана, на "Достоевском"  определенно  возникла  суета,
свидетельствующая, что уборщица все же  подняла  тревогу.  Повсюду  включают
прожекторы, лампы над головой уже горят не  через  одну,  а  всей  цепочкой,
что-то разворачивается, и вряд ли в таких условиях парни с сейнера пойдут на
абордаж - засветились, обнаружены, кранты...
   Нет, не стоит себя убаюкивать. Он сам пошел бы до конца - еще  не  поздно
добиться своего даже в этих условиях, просто  "пропавших  без  вести"  будет
гораздо больше, чем найденных на  потерпевшем  крушение  корабле,  только  и
всего...
   Надлежащим Беловым склонилась  темноволосая  девушка  в  белой  блузке  и
кружевном передничке. Увидев Мазура, так и обомлела.
   - Иди отсюда, дура! - рявкнул он, недвусмысленно махнув пистолетом.-  Иди
отсюда, говорю!
   Торопливо кивая, она выпрямилась, стала отступать в глубь коридора. Мазур
повернулся к двери...
   То ли он заметил что-то неправильное, то ли чутье сработало.  Но  на  миг
позже, чем следовало...
   Все произошло одновременно. Нажав на спуск, Мазур ощутил, как раскаленным
железом со всего размаху ширкнуло по голове над левым ухом. На долю  секунды
запоздал уклониться, и девка его достала, но она уже запрокидывалась, вторая
пуля Мазура кинула ее к переборке, пистолет выпал из  руки,  и  она  замерла
нелепой куклой.
   Достала, сука... В голове шумело.  Мазур  шагнул  вперед,  сорвал  с  нее
передник, скомкал и прижал к голове, невольно взвыв про себя от боли. Он  не
мог определить сейчас, задета кость или сорвало  кожу,  но  чувствовал,  как
легонький комок кружев быстро намокает кровью.
   Выбежал на палубу, пошатнувшись, задев  плечом  переборку.  В  два  счета
задраил дверь снаружи. Голова кружилась. Холод его немного привел в чувство.
Мазур шагнул к борту - сейнер, сразу видно,  уже  обрел  рулевого,  качается
метрах в трех от "Федора", ничуть не выказывая желания пуститься наутек...
   Пуля вжикнула над самой макушкой. Он выстрелил в ответ, отпрянул,  слыша,
как молотят  в  дверь  изнутри  чем-то  тяжелым.  И  увидел  далеко  в  море
тонюсенькую, ослепительную полосочку - именно так в ночи выглядит  прожектор
корабля...
   Колени подкашивались - то ли от радости, то ли  от  потери  крови.  Плохо
только, что, когда он вновь взглянул в море, уже не  смог  отличить  далекий
луч прожектора от пляшущих перед глазами искр.  "Слишком  много  для  нас  с
тобой...- пронеслось в туманящемся сознании.- Слишком много для нас с тобой,
майор, а мы уже не юнцы..."
   Голова  кружилась,  перед  глазами  колыхались  искорки,   заслоняя   луч
прожектора,- если только он был,  если  это  и  в  самом  деле  приближались
погранцы. Колоссальным усилием воли заставляя себя держаться, Мазур, стиснув
пистолет,  сидел  у  фальшборта   и,   честно   говоря,   подбадривал   себя
исключительно  старым  присловьем  "морских   дьяволов":   "Мы   так   часто
возвращались, ребята, что это вошло в привычку..." Повторял это,  пока  были
силы удерживать пистолет.

   ПРИМЕЧАНИЕ
   * В селе  Кончанском  некоторое  время  жил  А.В.  Суворов,  уволенный  в
отставку императором Павлом 1.
   * Враги сожгли родную хату,
   Сгубили всю его семью.
   Куда ж теперь идти солдату,
   Кому нести печаль свою?
   (М.Исаковский, перевод П. Темпеста.)
   ** Хмелел солдат, слеза катилась,
   Слеза несбывшихся надежд,
   И на груди его светилась
   Медаль за город Будапешт.
   * Жди меня, и я вернусь,
   Только очень жди.
   Жди, когда наводят грусть
   Желтые дожди...
   (К.Симонов, перевод Тома Боттинга.)
   * Вставай, страна огромная,
   Вставай на смертный бой
   С фашистской силой темною,
   С проклятою ордой!
   (Перевод Уолтера Мея.)
   * Уж я не тот любовник страстный,
   Кому дивился прежде свет:
   Моя весна и лето красно
   Навек прошли, пропал и след....
   (Французский поэт Клеман Маро (1496-1544), перевод А.С. Пушкина.)
   * В.Ю. Визе - ученый и полярный исследователь, участник  экспедиции  Г.Я.
Седова (1912-1914), в советское время  руководил  экспедициями  на  "Седове"
(1930),  "Сибирякове"  (1932),  "Литке"  (1934).  Б.А.  Вилькицкий-  русский
гидрограф. В  1913-1915  гг.  возглавлял  экспедицию  на  судах  "Таймыр"  и
"Вайгач", открывшую Северную Землю, острова Малый Таймыр и  Старокадомского,
совершившую плавание Северным морским путем из Владивостока  в  Архангельск.
Эмигрировал в 1920 г., больше в Россию не возвращался.
   * Буйреп - трос, на котором крепится буек.
   * Пайола - съемный деревянный или стальной настил в трюме, предохраняющий
дно трюма от повреждения грузом.
   * В морской терминологии - условленное место встречи двух кораблей.
   * Снесите на вершину меня -
   я так хочу,сосновую лучину зажгите,
   как свечу.
   ** Меня на белом свете
   когда-нибудь весной
   колхидский вспомнит ветер
   и конь мой вороной...
   (С. Чиковани, из военной лирики. Перевод Д. Роттенберга.)



   Александр Бушков.
   Возвращение пираньи.

   Действующие лица романа вымышлены,
   как и место действия, не имеющее аналогов
   на географической карте.
   Александр БУШКОВ

   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
   ...И на дороге ужасы

   ...Итак увидел я, что нет ничего лучше,
   как наслаждаться человеку делами своими:
   потому что это - доля его, ибо кто приведет
   его посмотреть на то, что будет после него?
   Екклезиаст, 3, 22

   Глава первая
   ПРИВАЛ ПОД ЗНАКОМ ТРИУМФА
   Пьянка была не унылая и не веселая. Собственно говоря, и не пьянка  вовсе
- так, легонькое поправление организмов после вчерашнего превышавшего  нормы
окаянства. Как давно подмечено  старыми  змееборцами,  одинаково  чреваты  и
неприемлемы две крайности: долгий запой и пошлое воздержание.  Истина,  коей
полагается пребывать посередине, проста. Самое лучшее и полезное  -  выжрать
неумеренное  количество  водки,  назавтра  предаться   долгому,   неспешному
попиванию пивка, а потом надолго забыть обо всем спиртосодержащем.
   Так Мазур с Кацубой и поступили. И пребывали сейчас в пивной стадии. День
клонился к вечеру, а потому на столе примерно в равной  пропорции  теснились
пустые и полные пивные бутылки с бравым и беззаботным купцом  на  этикетках,
всем своим  видом  демонстрировавшим  полное  отсутствие  всех  и  всяческих
проблем.
   Впрочем, так уж счастливо сложилось, что и у них на  данном  историческом
отрезке не имелось ничего, хотя бы отдаленно  напоминавшего  проблему.  Даже
наоборот. Во-первых, пуля, доставшая-таки Мазура на "Достоевском",  чиркнула
по касательной, он даже сотрясения мозга  не  заработал,  бравые  ребята  из
пограничного спецназа сунули ему под нос  нашатыря,  в  два  счета  замотали
башку  бинтом,  и  все  ограничилось  парой  миллиончиков  покинувших   вены
эритроцитов, что отнюдь не смертельно. Бывало и хуже.
   Во-вторых, на них с Кацубой звездным дождем пролились отличия и регалии.
   История  с   алмазным   месторождением   огласку   получила   широчайшую,
продержавшись на первых страницах газет не менее недели,- наверняка  оттого,
что кто-то победивший  сводил  счеты  с  кем-то  проигравшим.  Как  водится,
кое-кого столичного и вальяжного торжественно,  показательно  повязали.  Как
водится, большие дяди с большими звездами компетентно заверили, что ситуация
с самого начала была под контролем, а также  -  о  недопущении  впредь.  Как
водится, президент публично осерчал и возмущенно поведал россиянам, что есть
у нас, понимаешь, такие которые, каковые совсем даже не такие, а если к  ним
вдумчиво приглядеться, сякие, и  где-то  даже  разэтакие,  и,  коли  уж  они
этакие, то и  мы  им  не  позволим,  стало  быть,  путать  личную  шерсть  с
государственной. Примерно так. Разумеется, страна в очередной раз не  узнала
своих героев - на газетные скрижали не попали ни Мазур с Кацубой, ни те, что
полегли в ходе операции. Первые к этому нисколечко и не стремились, привыкши
оставаться в тени, а вторым по большому счету было все  равно.  Не  плеснули
грязи на могилу- уже хорошо. Бывает, и плескают в горячке.
   Совесть была чиста, ни  у  кого  не  имелось  к  ним  никаких  претензий,
вернулись живыми и неубитыми, относительно целыми и невредимыми  -  что  еще
нужно человеку для  счастья?  Разве  что  получить  зарплату,  которую  и  в
"Аквариуме" задержали на два месяца. А на недлинный  загул  хватило  скудных
сбережений. Словом, оба пребывали в блаженном расслаблении, и Мазур, во  всю
длину вытянувшись на  казенной  койке,  лениво  внимал  Кацубе,  а  тот  под
собственный аккомпанемент на баяне исполнял на мотив  бессмертного  детского
шлягера отнюдь не детский шансон, некогда имевший большую популярность среди
господ  офицеров,  служивших  рухнувшей  империи  в  довольно  специфических
войсках.
   Кацуба старался, как мог, выводя  с  цыганским  надрывом  и  хмельноватым
усердием:
   Медленно ракеты уплывают вдаль,
   встречи с ними, мистер Рейган, жди.
   И хотя Америку немножко жаль,
   у япошек это впереди.
   Может, мы обидели кого-то зря,
   шлепнув пару лишних мегатонн,
   посмотри, как весело кипит земля
   там, где был когда-то Пентагон...
   Скатертью, скатертью газ бинарный стелется
   и упирается мне в противогаз.
   Каждому спецназовцу в лучшее верится,
   может быть, кто-нибудь да выживет из нас...
   Он возвысил голос на последних  строчках,  подчеркивая  жизнеутверждающее
начало припева, проникнутое, что ни говори, некоторой верой в будущее.  Свел
меха,  отозвавшиеся  громким  взвизгом,  принялся   откупоривать   очередную
бутылку.
   Решив, что пора внести свой  эстетический  вклад  в  происходящее,  Мазур
вооружился старенькой гитарой и забренчал то, что примерно в те  же  времена
пели у них:
   Мне велит разбиться в доску
   генерал немолодой.
   У меня - погон с полоской,
   у него -лампасы вдоль.
   И теперь хошь плачь, хошь матом -
   не отменит он приказ.
   Там, где нету дипломатов,
   окаянствует спецназ.
   Жаль, не сделать фотоснимка,
   жаль, не сделать фотоснимка,
   я бы был во всей красе -
   с пулеметом я в обнимку,
   с пулеметом я в обнимку
   на ничейной полосе...
   На столе, на общепитовском блюдечке, красовались столь  прилежно  обмытые
вчера регалии. Особым великолепием они,  правда,  не  поражали.  Кацуба,  по
неведомой Мазуру причине два года переходивший в майорах, получил,  наконец,
по выслуге подполковника. Мелочь, но приятно.
   Кроме того, за труды праведные на берегах Северного Ледовитого океана оба
получили  по  медальке.  Неизвестно,   что   думало   начальство   и   какие
хитросплетения  клубились  в  верхах  вокруг  этого  дела,  но   два   друга
нежданно-негаданно  оказались  кавалерами  медалей  "За  отличие  в   охране
государственной границы". Хорошо хоть, не "За отличие в охране общественного
порядка".  А  в   общем,   медалька   красивенькая,   серебряная,   украшена
изображением пограничного столба,  винтовки,  шашки,  дубовыми  и  лавровыми
листьями. Даже номер есть.
   И,  наконец,  Мазура  уже  здесь,  под  Шантарском,  разыскала  юбилейная
ненумерованная медалюшка "300 лет российскому флоту", у  понимающего  народа
вызывавшая легкую тошноту. Во-первых, ее не получили разве  что  корабельные
коты, во-вторых, Мазур, как и многие  флотские,  упрямо  считал,  что  флоту
российскому не триста  лет,  а,  ежели  пристрастно  разобраться,  не  менее
тысячи. В конце-то концов, Олег и  Святослав  плавали  под  Царьград  не  на
зафрахтованных папуасских челнах...
   Вот и все регалии, но глупо думать, что оба по этому поводу  хоть  как-то
комплексовали.  Начиная  с  определенного  момента,  награды  не  то   чтобы
перестают волновать вовсе - попросту  воспринимаются  с  долей  философского
цинизма. Особенно когда в ящике стола и без того имеется  звонкая  пригоршня
самых разнообразных побрякушек, порой весьма экзотических,  пожалованных  не
менее экзотическими личностями. Перебрать этих субъектов в памяти - само  по
себе развлечение, с лихвой заменяющее несколько толстых томов Майн Рида  или
Флеминга. Парочка ухитрилась до сих пор удержаться на трон