все  неясности.  Теперь
они знают: кто-то выжил после бомбежки. Быть может,  сгоряча  преувеличивают
число уцелевших - то-то и подняли парочку батальонов, скоты...
   Мазур предусмотрительно срубил две молоденьких елочки, обрубил ветки, так
что получилось две палки повыше человеческого роста. Вручил одну Джен:
   - Ваше копье, скво...
   - Что, драться?
   - Ох...- вздохнул он.- Нащупывать дорогу. Никогда не топала по болотам?
   - Не приходилось...
   - Прежде чем поставить ногу,  прощупывай  как  следует.  А  то  попадется
"окошко", ухнешь туда, даже пискнуть "Боже, храни  Америку!"  не  успеешь...
Иди за мной, след в след. Провалишься - клади палку поперек.
   Он тщательно замаскировал низенькие пеньки и кучку лапника мхом и  старой
хвоей - чтобы походило издали на муравейник. И оба двинулись в глубь болота.
   Довольно скоро пятнистые штаны вымокли по колено. Холодная вода проникала
в туго зашнурованные ботинки через верх - правда, вскоре  она  нагрелась  от
тела,  прохлада  стала  привычной,  неощущалась  уже.  Мазур  не   собирался
забираться далеко в болота - можно вляпаться так, что  и  в  самом  деле  не
вынырнешь, хотел всего лишь пройти по кромочке, чтобы оставить  меж  ними  и
погоней, если та возьмет след, широкую полосу.  Да  и  опасно  держаться  на
открытом месте - вдруг пошлют вертолеты?
   Перед болотом остановится любая собака, даже  обученная  должным  образом
туда не полезет, а сунется, все равно не возьмет след с  поверхности  ржавой
воды... Беда в том, что его процессор оперировал  цифрами  солидными,  самой
мелкой  единицей  измерения  взяв  километр  (представавший   на   крохотном
экранчике, пожалуй, десятой долей миллиметра). И  там,  где  граница  болота
четко светилась красным, в реальной жизни хлюпающая под ногами вода тянулась
на десятки и десятки метров за пре-делы отмеченной  территории.  Убедившись,
что от процессора сейчас толку нет, Мазур спрятал его в  карман,  застег-нул
на пуговицу  и  положился  на  звериное  чутье,  на  прошлый  опыт  таежного
уроженца.
   Болотные прогалины  сменялись  полосками  сухой  земли,  украшенной  лишь
редкими  березками,  корявыми  я  хилыми,  жесткой  осокой,   блекло-желтыми
зарослями  тра-вы,  название  которой  Мазур  давно  забыл.  Временами   они
пересекали гривы - целые острова, широкие, обширные, поросшие то  елями,  то
великанскими кедрами. Тогда мож-но было и припустить рысцой. Порой в стороне
взлетали испуганные рябчики, тяжелые осенние глухари - судя по  их  реакции,
охотники сюда захаживали не так уж редко.  Однажды  слева  вдруг  затрещало,
словно через кусты пер трактор. Это оказался высоченный  лось.  Джен  так  и
присела,  разинув  рот.  Мазур  без  лишних  уговоров   дал   ей   легонький
подзатыльник, подтолкнул вперед. Автомат он держал  под  рукой  -  на  гриве
можно столкнуться и с медведем, от неожиданности  способным  разобидеться  и
полезть в драку. На гривах полно грибов, ягод, кое-где,  в  кедрачах,  земля
усыпана шишками. И кормится тут самый разный лесной народ, от  бурундука  до
"хозяина тайги"...
   Вновь - широченная полоса  болота,  голая  равнина,  утыканная  вовсе  уж
редкими березками. Под ногами хлюпает, вздымаются крупные  пузыри,  ощущение
такое, словно шагаешь по подвесному мостику или бесконечным качелям... Мазур
старательно щупал дорогу палкой, поставив ногу в воду, чуть притопывал.
   "Окна" -штука и  в  самом  деле  коварная...  Далеко  позади  послышалась
автоматная очередь - едва  различимая  череда  тихих,  но  звонких  хлопков.
Нервишки  шалят?  Или  на  медведя  напоролись  и  шмальнули  сгоряча?  Джен
дернулась ближе к нему.
   - Стоять! - бешеным шепотом скомандовал Мазур.- Не торопись,  мать  твою,
иди, как я учил...
   И тронулся вперед, щупая палкой, как слепец. Это не трясина,  к  счастью,
дно сухое, корни травы длинные, за годы срослись, образовав огромный  ковер,
но можно угодить и на прореху... А до дна порой  бывает  далеко,  с  головой
ухнешь...
   - Далеко еще? - задала Джен насквозь идиотский вопрос.
   Он не ответил - сам не знал. Шагал, как робот,  озабоченно  отмечая,  что
тени становятся  все  длиннее,  что  сумерки  скоро  сгустятся.  То  и  дело
оглядывался на Джен - пора бы и устраивать ее  на  ночлег,  а  то  свалится,
захандрит от такого начала пути...
   Остановился перед  неширокой,  метров  в  двести,  полосой  ржавой  воды,
разделявшей две обширных гривы. Заботливо спросил:
   - Писать не хочешь?
   - Нет, спасибо,- серьезно ответила Джен, подула, отбрасывая со лба  прядь
мокрых волос.- Пойдем дальше, пока идется?
   - Подожди...
   Он решительно свернул вправо, подошел к кедру, всмотрелся.
   Когда-то, очень  давно,  на  стволе  сделали  затес  -  столь  широкий  и
глубокий, что дерево  с  раной  так  и  не  справилось,  как  ни  затягивало
нарастающей корой, осталось нечто вроде дупла.  И  из  самой  его  серединки
торчало нечто ядовито-зеленое...
   Мазур попробовал пальцем. Больше всего  походило  на  окисленную  медь  -
гвоздь? Ага. похоже. Годочков этому  гвоздю  должно  быть  поболе,  чем  ему
самому,- как и кедру. Вот кого здесь не было за последние полсотни лет,  так
это лесорубов, кедры, как на подбор, матерые, вековые...
   Он поднял бинокль, мысленно продолжил прямую  линию.  На  том  берегу  на
стволе стоящего у самой воды кедра метрах в трех от земли виднелось столь же
уродливое дупло, стянутая рана, и в центре ее - очередной медный гвоздь.
   - Пошли,-  сказал  он  решительно.-  Кто-то  предусмотрительный  оставлял
отметочки, охотниками тут и не пахнет - им это ни к чему...
   Гвозди некогда были длиннющими - они и сейчас, конечно, такими  остались,
но ушли в кору по самую шляпку...
   В лесу было, как обычно, гораздо темнее, нежели на равнине.
   Мазур спешил, шаря взглядом по стволам. Но неведомый путник,  озабоченный
когда-то тем, чтобы проложить надежную систему указателей, поработал в  свое
время на совесть -даже теперь без труда можно было рассмотреть целую цепочку
зеленых шляпок, забитых метрах в десяти одна  от  другой.  Не  исключено,  в
старые времена болото было поглубже, и путь через него знал лишь  загадочный
забивальщик гвоздей - потому и вколачивал их, в общем, на виду...
   Мазур не особенно и удивился, когда впереди показалась небольшая избушка.
Сумерки сгущались. Он  хозяйственно  прислонил  к  дереву  обе  палки,  снял
автомат с предохранителя и передал Джен фонарик, предупредив:
   - Пока не подойдем вплотную, не включай, в тайге свет далеко видно...
   Избушка, похоже, была поставлена в те времена, когда дедушка Мазура гулял
по Невскому бравым новоиспеченным гардемарином, ревниво  глядя,  вовремя  ли
отдают честь нижние чины вкупе с городовыми... И работал тут не один человек
- очень уж могучие бревна пошли некогда в дело. Даже крыша уцелела - плоские
толстенные плахи, придавленные парочкой выворотней с  обрубленными  корнями.
Окна напоминают бойницы - в избушке недурно можно отсидеться. Дверь  заперта
на огромный висячий замок. Обойдя избушку кругом, оценив окна-бойницы, Мазур
опустил автомат - внутрь мог забраться разве что кто-то вроде бурундука  или
белки. Поблизости - яма с прозрачной водой, определенно  родничок.  В  стену
вбиты несколько проржавевших больших колец - коновязь?
   Он присмотрелся к замку, потом  отступил,  примерился  и  могучим  пинком
сокрушил его - замок за долгие годы превратился в комок  ржавчины,  изъевшей
его до нутра, на землю упала лишь парочка рыже-черных железок,  а  остальное
взвилось облаком тяжелой трухи. Дверь скрипнула, чуть подалась,  но  открыть
ее сразу не удалось, пришлось  прямо-таки  выковыривать  ножом  проржавевшие
трубчатые петли,  а  потом  еще  долго  раскачивать  толстые  доски,  сбитые
широкими самоковаными полосами. В конце концов сломались и эти скрепы: решив
не  мудрствовать,  Мазур  пинками  вышиб  две  доски,  оставив  остальные  в
неприкосновенности,- достаточно, чтобы человеку пролезть внутрь, и ладно...
   - Мы что, будем там ночевать?  -  спросила  Джен,  до  того  смирнехонько
стоявшая в сторонке.
   - Ага,- сказал Мазур, отряхивая с себя тяжелые  чешуи  ржавчины.-  Не  на
дереве же сидеть. Если нас тут достанут - что под крышей ты здесь ночуй, что
на вольном воздухе, все одно...- и засмеялся.- Тьфу ты, поймал себя на  том,
что с утра по-русски не говорил...
   Изнутри потянуло устойчивым запашком гнили и запустения, но  чистоплотная
американочка носом уже не  крутила  -  начала  понемногу  привыкать,  успела
перемазаться и употеть так, что на посторонние запахи уже не реагировала.
   Мазур, стоя на пороге, повел лучом. Неподъемный стол, две лавки,  лежанки
с кучей истлевшего тряпья...
   - Заходи,- сказал он, посторонившись.- Вытерпеть можно. Снимай быстренько
штаны и все, что под ними, нужно выжать как следует, огонь  я  разводить  не
рискну...
   Поставил фонарик в уголке рефлектором вверх, вышел, отошел  на  несколько
метров - нет, с дальнего  расстояния  совершенно  незаметно  будет,  деревья
заслоняют. Вернулся в избушку.  Джен,  сидевшая  на  лежанке  с  обнаженными
ногами, дернулась чуть смущенно.
   - Сиди,- сказал он устало.- Какие тут светские приличия, да  и  женщин  я
видел во всех видах...- Расшнуровал свои ботинки,  стащил  брюки,  шерстяное
белье, принялся старательно выжимать.- Как и ты,  надо  полагать,  мужчин...
ага?
   - Что?
   - Колечко видишь? - он показал в полумрак.- Ну, точно... Там подвал. Надо
глянуть.
   - Зачем? - устало спросила она.
   - А вдруг там клад. Вот будет обидно - груда  золота,  и  не  возьмешь  с
собой... Все равно делать нечего, а спать рано...
   Ему и в самом деле было любопытно - избушка ни капельки  не  походила  на
обычное охотничье зимовье, скорее уж на этакий таежный блокгауз.  И  вообще,
когда это в глухой тайге, за пару сотен верст от ближайшего жилья, на  двери
навешивали  замки?  Нужно  быть  либо  заматерелым   скопидомом,   одержимым
патологической боязнью воров,  либо  предусмотрительным  человеком,  имеющим
основания опасаться визита постороннего.
   Мазур попробовал люк. Кольцо проржавело лишь сверху, но  за  долгие  годы
крышка чуть ли не срослась с досками пола, пришлось  старательно  поработать
ножом по контуру, а потом и выломать петли. Понатужившись, рванул.  Взлетело
облачко древесной трухи, открылся черный проем, и оттуда шибануло застарелой
затхлостью - однако не столь уж спертой, как он ожидал. Видимо,  в  подполье
были продухи для вентиляции. Пережидая, пока туда проникнет немного  свежего
воздуха, Мазур оглянулся на спутницу. Покачал головой,  подошел  и  приложил
ладонь ко лбу. Жара нет, но девушку явственно трясло.
   - Ну-ка, вытяни очаровательные  ножки,-  сказал  он,  доставая  флягу  со
спиртом.- Грех тратить столь качественный продукт на растирание, но здоровье
дороже- Давай ногу и не дергайся, не до эротики тут.
   Старательно растерев ей ноги спиртом, решил на этом  не  останавливаться,
извлек аптечку и принялся перебирать шприцы. Джен моментально отшатнулась.
   - Да ладно тебе.- сказал Мазур терпеливо.- На сей раз - вполне безобидное
зелье, для страховки от  простуды.  После  таких  прогулок  и  у  привычного
человека ноги скрутит.
   - Знаю я твою фармацевтику...
   - Не суетись,- сказал Мазур.- Я и себе делаю, видишь? Та  же  в  точности
маркировка... Или у тебя есть еще секреты, вовсе уж смертоносные?
   - Да нет...
   - Тогда давай руку и не  дергайся.  Скинь  все  осталь-ное  -  пропотело,
мокрое... Бушлат накидывай прямо на голое, быстрее согреешься. Потом все  же
попробуем костерчик...- Он отступил на шаг  от  лежанки,  критически  окинул
девушку взглядом.- Ну вот, добавить  обольстительную  улыбку  к  российскому
бушлату на голое тело - и готов разворот для "Плейбоя". Под заголовком типа:
   "Новое мышление и  мирное  сотрудничество".  Вообще,  твоему  шефу  я  бы
намылил шею: посылать милую девочку в сибирские дебри...
   - Опять мужской расизм? - вполне  серьезно  поморщилась  она,  кутаясь  в
бушлат и в самом деле являя собою довольно приманчивую картинку.
   -  Глупости,-  сказал  он.-  Всего-навсего  -  "бадди-систем"*.  Тебе  не
плеснуть глоток спирта?
   - Ага,- сказала она живо.- Сначала - глоток спирту, потом -  "не  холодно
ли будет мне спать одной?"
   - Все еще ждешь от русского подвоха?
   - Вы, мужики, везде одинаковые...
   - Stop catching crabs**,- проворчал Мазур.
   - Что?
   - Родной язык надо. знать,- отмахнулся он.- Ну ладно, если уж  полезли  в
голову  фривольности,  значит,  отогрелась  немного  да  и   лекарство   уже
действует... Пойду посмотрю, что там за пещера Аладдина.
   Посветил  вниз  широким,  пронзительно-белым  лучом.  Спустился  на  пару
ступенек, осторожно пробуя их босой ногой. Присвистнул, покачал головой:
   - Вот оно что...
   Подпол оказался совсем маленьким - примерно четыре на  четыре.  По  всему
периметру черными щелями зияли "продухи". Не обычное деревенское подполье, а
сущий склеп, сплошная каменная коробка. В одном углу  громоздилась  какая-то
странная махина, высокий агрегат с массивным колесом, определенно  чугунным.
Штабелем лежали непонятные пухлые пачки.  А  под  лестницей  навзничь  лежал
скелет - одежда из прочной домотканины хорошо  сохранилась,  рядом  валяется
старомодный  картуз,  из-под  полы  поддевки  видна  потемневшая  серебряная
цепочка, а на  костяшках  пальца  тускло  посверкивает  широкое  обручальное
кольцо. Покойника и не подумали в свое время обобрать,  значит,  дело  не  в
грабеже...
   - Что там? - спросила сверху Джен.
   - Точно, пещера Аладдина,- отозвался он.- Покойников не боишься?
   - Если они по ночам не шастают.
   - Есть тут скелет, один-единственный...
   - Иди ты!
   - Ну, спускайся.  Правда,  скелет.  Коли  уж  он  до  сих  пор  не  начал
выступать, и дальше будет смирнехоньким...
   На верхней ступеньке появилась пара стройных  обнаженных  ножек  -  Мазур
мимолетно засмотрелся. Джен спустилась, встала рядом с ним, чуть вздрогнула,
увидев костяк, но, в общем, не собиралась падать в обморок.
   Мазур присел на корточки, посветил:
   - Видишь определенно несовместимую с жизнью дырку в башке?  Что  скажешь,
специальный агент?
   Джен присмотрелась, с понимающим видом покачала головой:
   - Теменная кость проломлена острым предметом,  предположительно  топором.
Смерть должна быть мгновенной.
   - Вот и мне так кажется,- пробурчал  Мазур,  двумя  пальцами  вытянул  за
цепочку потемневшие серебряные часы-луковицу, глянул, положил обратно.-  Его
не ограбили, значит, дискуссия возникла по неким принципиальным поводам...
   - А это еще что?
   Он подошел поближе.  Поднял  ближайшую  пачку,  разодрал  ветхую  бумагу,
указательным пальцем поддел бечевку, легко разорвал. В  подвале  не  было  и
следа сырости, не зря его так  старательно  выкладывали  камнем.  Обертка  и
бумага обветшали, но содержимое свертка сохранилось почти идеально...
   Деньги всегда делали из  отличной  бумаги.  Мазур  взял  верхнюю  купюру,
непривычно большую. Из окруженного причудливыми узорами овала на него  диким
взором таращилась мордовская физиономия государя Петра Алексеевича.
   - Это что, деньги? - догадалась Джен.
   - Деньги,- сказал он.- Царские. И приличные деньги, надо тебе сказать. За
одну такую бумажку можно было купить... ну, я не знаю, колье с во-от  такими
бриллиантами. Только они все, надо полагать, фальшивые - очень уж эта махина
смахивает на печатный станок... У нас тут в старые времена хватало мастеров.
Без всяких ксероксов чудеса делали. Тут миллионы... Правда, ни  на  что  они
уже не годятся.
   - Почему же все это оставили?
   - Ну-у...- сказал Мазур.- У нас же, если ты не  знала,  была  гражданская
война, и почище вашей. Такие бури пронеслись... Надо полагать, хозяин где-то
сложил голову, посреди всех перипетий, а другие не знали...
   - Может, это  хозяин  и  есть?  -  она  кивнула  на  ухмылявшийся  череп,
обративший пустые глазницы к никчемным сокровищам.
   - Вряд ли,- подумав, сказал Мазур.- Напади на  него  кто-то  со  стороны,
обязательно унес бы деньги. Я  не  специалист,  но  сделано  на  совесть,  с
большим тщанием... Это, скорее всего,  и  есть  дизайнер,  он  же  печатник.
Может, хозяин решил, что пора вовремя остановиться. И уволил  работничка.  А
сам уже сюда не вернулся... Скорее всего, так и было. И при Советской власти
эти денежки были в обращении, еще несколько лет ходили, так что  обязательно
забрал бы, останься он  жив...  В  общем,  за  давностью  лет  расследование
прекращается.
   - И никакого золота,- сказала Джен разочарованно.- Везде одни бумажки...
   - Я ж говорю - что бы мы с золотом делали? - пожал плечами  Мазур.-  А  в
общем, нам  повезло.  Подвал  каменный,  сухо,  отличной  бумаги  навалом  -
разведем огонь прямо тут и одежду подсушим весьма даже качественно...

   ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
   РЕЧНОЙ КОРОЛЬ
   Мазур имел все основания гордиться собой. Пошли пятые сутки  "автономного
плавания", если считать с того  рассвета,  когда  они  покинули  избушку  со
скелетом (так и не побеспокоившим ночью), а в сухопутном экипаже не было  ни
потерь, ни серьезных травм. Мелкие царапины в счет  не  шли.  Как  и  легкая
депрессия,  в  которую   Джен   помаленьку   погружалась,   столкнувшись   с
необозримостью здешних просторов, которые следовало прилежно преодолевать на
своих двоих. Мазур лишь следил, чтобы эта вполне понятная тоска не переросла
в безнадежность,- старался изо всех сил, чередуя кнут и пряник, порой взывая
к профессиональной гордости, не позволяющей уронить  престиж  ФБР  в  глазах
бывшего коммуниста, то бишь его, порой  откровенно  пугая,  что  вколет  ей,
скрутив по рукам и ногам, вовсе уж жуткое снадобье, превратив на недельку  в
совершеннейшего робота.
   Ничего даже отдаленно похожего у него в  аптечке  не  имелось,  но  Джен,
накрепко усвоившая, что  русские  обожают  устраивать  "промывание  мозгов",
пугалась  чисто  автоматически.  Правда,   особого   беспокойства   она   не
доставля-ла, пряник пока что пришлось применять лишь дважды, а кнут - вообще
единожды.
   Главное, от погони они оторвались. В первый день еще  слышали  отдаленное
вертолетное зуденье у горизонта, но оно умолкло уже через каких-то  полчаса.
Определенно, преследователи решили,  что  беглецы  пойдут  прямо  на  юг,  к
Шантарску, и действовали соответственно. Если еще  действовали.  Они  быстро
должны были понять, что в таких  условиях  беглецов  не  разыщет  к  парочка
воздушно-десантных дивизий, а значит,  Мазур  не  обольщался,  ско-ро  будет
выбрана более выигрышная тактика. Кордоны у населенных пунктов, поднятая  на
ноги агентура, проверки на дорогах - и прочие удовольствия, которые  человек
с богатым опытом легко способен предвидеть. От  чего,  впрочем,  его  задача
легче не становится...
   Единственное  светлое  пятно   во   всей   этой   истории   -   полнейшая
неосведомленность противника о том, сколько человек уцелело после  бомбежки.
И кто именно уцелел. Мазур успел  как  следует,  хоть  и  бегло,  осмот-реть
погибших - добрая половина из них, как  ни  тягост-но  об  этом  думать  так
отстраненно, с холодной логикой, практически испарилась, угодив в  эпицентр.
Вакуумная бомба такого типа в некоторых отношениях  уступает  лишь  атомному
взрыву, штука страшная... И ситуация работает на  Мазура:  когда  невозможно
дать точную ориентировку на розыск, неизбежны накладки и  провалы.  То,  что
возле Глаголева оказался стукач, не меняет дела. Мазур прекрасно представлял
себя на месте того, кто руководит облавой, представлял, как скрипят мозги  и
пляшут разнообразнейшие комбинации: женщина  и  трое  мужчин?  Двое  мужчин?
Полдюжины?  Здесь  бессильна  и  ЭВМ:   количество   комбинаций   выражается
четырехзначной  цифрой,  если  принять  за  исходную  точку,   что   уцелели
пятеро-шестеро диверсантов...
   И  все  равно,  в  первом  же  населенном  пункте  придется  нелегко.  За
глухонемую ее выдать, что ли? Но