чуть не по  шейку.  Хорошо  еще,
течение было неспешное, ленивое, и вода особенно не напирала- но  все  равно
его амазонкам приходилось туговато: поклажи мало, однако  она  неудобная,  в
узел связать нечем, лиан тут не водится... Одна  рука  у  него  была  занята
автоматом, другой держал одежду, полурассыпавшийся ком, а  кроссовки  связал
шнурками и шнурки намертво зажал в зубах. То и дело оглядываясь, покрикивал:
   - Медленнее, девочки, куда спешить...
   Сам,  однако,  торопился:  сейчас  они  были  легкой  добычей,  следовало
поскорее оказаться  на  том  берегу.  А  берег  крутой,  чтоб  его...  Мазур
зашвырнул на берег одежду и кроссовки, ухватился левой за свисавшие  прочные
корни, прыгнул и, не озаботившись одеванием, встал на кромке с автоматом  на
плече. Ольга, раздвигая грудью воду, шла к  нему.  Вика,  отстав  метров  на
десять,  вдруг  неловко  затопталась,  уже  поднявшись  из  речки  по  пояс,
дернулась вслед за поплывшими по течению кроссовками.
   - Давай на берег! - прикрикнул Мазур.- Мясо держи, шмотки!
   Положил автомат и  "щучкой"  прыгнул  в  воду/  Быстро  поплыл  вслед  за
потрепанной обувкой, по старому навыку - без  малейшего  плеска,  еще  успев
подумать: ну и задачка для крутого Ихтиандра, дамские чеботы  на  мелководье
ловить, да пресном вдобавок...
   Подплывая к берегу, заметил в тайге шевеление.
   Приподнявшись из воды, крикнул:
   -  Стойте  спокойно!  Смотрите,  что  за  спиной!   Обнаженные   амазонки
повернулись и замерли -совсем недалеко на берег вышел высоченный  лось,  так
что женщины оказались меж ним и Мазуром. Мазур поплыл что есть мочи, уже  не
заботясь о красоте стиля, вздымая брызги. Животина эта может так  звездануть
копытом, что костей не соберешь...
   Выбросил обутки на берег к ногам Вики,  торопливо  нагнулся  к  автомату.
Женщины зачарованно таращились на рогача- а тот,  тяжело  поводя  боками  и,
словно не замечая их, шумно пил из реки, отражаясь в ней во всей  красе.  До
него было метров тридцать. Пофыркивая, лось косил огромным лиловым глазом  -
бог ты мой, подумал Мазур, сколько мяса прибежало...
   Но стрелять не стал - как-то рука не поднялась, мясо у них  еще  было,  а
сохатый выглядел измотанным, даже пошатывался. Гонит кто-то? Волки летом  не
рискнут, нет у них ни  малейшего  шанса  завалить  этакого  дядю...  Значит,
человек? А человеки, стервы, разные бывают...
   Бока сохатого  раздувались  на  глазах.  Подняв  голову  -  вода  стекала
радужными струями  -  он  покосился  на  людей,  издал  что-то  среднее  меж
хрипеньем и фырканьем и  решительно  вошел  в  воду,  попер  на  тот  берег,
оставляя  кильватерный  след,  что  твой  эсминец.   Мазур   тоже   поневоле
засмотрелся.
   - Ух ты...- прошептала Ольга.
   Мазур старательно вытряхивал воду из Викиных кроссовок  -  только  бы  не
разлезлись, а то ведь придется на первобытный  манер  обутку  ей  из  ее  же
собственной  куртки  мастерить...  Все  трое  стояли  голыми,   обсыхали   и
чувствовали себя совершенно непринужденно, преодолели некий порожек, где и в
самом деле начинается племя...
   - Вот и помылись,- фыркнул он, старательно тряся  четырьмя  конечностями,
смахивая прозрачные капли. Посмотрел назад, но уже не  увидел  за  деревьями
дыма.
   И сохатый давно пропал в чащобе на том берегу. Проводив  его  взглядом  с
некоторым  сожалением,  Мазур  первым  полез  в  штаны,  натянул  кроссовки,
озабоченно отметив, что жесткий верх еще держится, а вот вставки из какой-то
мягкой  и  чертовски  непрочной  синтетики   уже   совершенно   истрепались,
получились дыры правильной формы. Ладно, хоть подошва держится...
   - Пошли,- сказал он, закидывая автомат на плечо.- Озябли? Вот на марше  и
согреетесь...
   Довольно долго они  шагали  по  лиственничному  лесу,  что  не  прибавило
веселого настроения: и зверье, и птица избегает мест, где лиственница растет
обильно и густо. Лес такой не то чтобы выглядит  мрачно,  но  в  нем  как-то
неуютно из-за полного безмолвия- белка ни разу не цокнула, дятла не  слышно,
не встретишь и птичьей мелкоты... Зато Мазур наломал  тонких  прочных  веток
для стрел, все польза. И голубики поели от пуза.
   ...Сначала он подумал, что видит  гигантский  гриб,  маслята,  случается,
вымахивают этакими великанами. Свернул влево, подошел поближе. Во мху  белел
человеческий череп.
   - Подождите,- оглянулся он.- Посмотрим... Усмехнувшись про себя, отметил,
что растрепанные амазонки с обмотанными барсучьей шкурой талиями смотрят  на
бренные останки неизвестного странника чуть ли даже не равнодушно- вышколила
тайга-матушка... Нагнулся и поднял карабин - образца  1944-го,  переделка  в
охотничий,  до  сих  пор  служит   и   выпускается.   Ствол   уже   покрылся
буровато-рыжей коростой ржавчины, но смазан был в свое время обильно-  Мазур
без особых усилий  подбил  снизу  кулаком  рукоятку  затвора,  передернул  с
хрустом. Выскочил позеленевший  патрон.  И  еще  один.  Так  что  недостаток
боеприпасов тут ни при чем...
   Прошелся  меж  деревьев,  разглядывая  кости-  валявшиеся  там   и   сям,
растасканные мелким зверьем. В костях определенно некоторый  недостаток-  не
видно тех, что помельче.
   - А ведь ты, приятель, пожалуй что, подснежник...- буркнул он задумчиво.-
С прошлого года тут кукуешь, самое малое... Ага, вон что...
   Кость голени косо переломлена,  по  ней  змеится  глубокая  трещина,  уже
почерневшая из-за набившейся земли, вымытой  потом  дождями.  Дело  ясное  -
как-то  ухитрился  сломать  ногу,  полз,  пока  было  сил,  а   потом   силы
кончились... Отбросив кость, Мазур невольно вытер руки о штаны.
   И продолжал бродить меж стволами, низко пригнув-шись  -  авось  попадется
что-то  годное  в  хозяйстве.  От  одежды  и  обуви,  конечно,  и  следа  не
осталось...
   Он  нашел  "командирские"  часы  самого  первого  выпуска,  на   вид   не
пострадавшие. Но заводиться они не желали, и Мазур, пожав  плечами,  выкинул
их в  кусты.  Отыскал  остатки  брезентового  рюкзака-  видимо,  зверье  его
распороло, ища съестное. Быть может,  и  нашли-  и,  конечно,  истребили  до
крошки. Дешевенький компас в пластмассовой коробочке тоже оказался негоден -
внутрь давно попала вода, стрелка  свободно  вертелась  на  оси,  ничего  не
указывая. А вот это уже лучше, это великолепно просто... Он  бережно  закрыл
коробочку из-под  зубной  пасты  "Жемчуг"  -  сколько  лет  прошло,  как  их
перестали выпускать? -  положил  в  карман.  Там  лежало  несколько  иголок,
воткнутых в пробку от винной бутылки, три катушки суровых ниток. И  жестяной
портсигар с моточками лески  и  несколькими  крючками  пригодится.  Неплохое
наследство. Очень похоже, покойник был некурящий -  ни  кисета,  ни  трубки.
Впрочем, если у него были папиросы или сигареты, они давно размокли  в  кашу
из-за  дождей  и  снега,  ветром  развеяло...  Бумага  в  тайге   долго   не
залеживается.
   Еще одна металлическая коробочка, из-под совсем уж  древнего  грузинского
чая. Пуста. Может, хранил в ней спички, и они все вышли?  Заржавленное  шило
уже не годится, охотничий нож с грубой деревянной ручкой тоже не  прельщает,
своих два, получше... А это, может, и есть табак?
   Однако  кисет  из  плотной  черной  материи,  едва  уловимо  попахивавший
соляркой, был  странно  тяжелым.  Мазур  поддел  кончиком  ножа  заскорузлые
завязки, запустил туда руку, оглядел находку и присвистнул:
   - Вот он ты кто...
   Больше ничего интересного не нашлось. Вернувшись к женщинам, присевшим  у
ствола, он плюхнулся рядом и осведомился:
   - В миллионерши кто-нибудь хочет?
   - Да ну, неинтересно,- сказала Ольга.- Домой бы добраться...
   Вика бледно улыбнулась, пожала плечами.
   - Я серьезно,- сказал Мазур, продемонстрировал им полную ладонь крохотных
камешков и тяжелых песчинок, большей  частью  серовато-грязных,  но  кое-где
тускло-желтых.- Тут, на глазок, крупки будет килограмма два. Люди гибнут  за
металл...
   - Что, золото? - равнодушно спросила Вика.
   - Ага,- сказал Мазур.- Оно, бешеное.  Самородное,  Так  оно  в  натуре  и
выглядит. Хорошее местечко где-то отыскал  бедняга,  да  впрок  не  пошло...
Сломанную ногу в тайге ни за какое золото  не  залечишь.  Ну  что,  никто  в
миллионеры не хочет? На особняк тут не хватит, а на машину - запросто...
   Глянув  на  их  безучастные  лица,  фыркнул,  завязал  кисет,  хорошенько
раскрутил его, как пращу и, не глядя, запустил в кусты. Сказал:
   - Нехай будет клад. Авось повезет кому... Пошли?  Однако,  пройдя  метров
пятьдесят, хлопнул себя по лбу, рявкнул:
   - Ну, я дурак!  Пошли  назад,  искать  будем...  Они  послушно  повернули
следом. Мазур с хрустом копошился в сухом кустарнике, как кабан в камышах.
   - Что, золотая лихорадка? -с любопытством спросила Вика.
   - Да нет, здравый смысл проснулся,- ответил Мазур, раздвигая  старательно
жесткие ветки у самой земли.- Мы тут как-то приобвыклись, что денег  платить
ни за что не надо. А нам ведь примерно через недельку  денежки  понадобятся.
Хорошо, если нужный человек на месте. Да и он не  миллионер...  Прикиньте-ка
по  нынешним  ценам,  сколько  понадобится,  чтобы  троих  одеть,  пусть   и
скромненько, билеты купить... А золото, что характерно, всегда в цене.
   - На базар с ним пойдем? - спросила Вика.
   - На базар, конечно, не сунешься.  Но  попытаемся,  придумаю  что-нибудь,
благо  времена  нынче  рыночные.  Не  с  автоматом  же  на  большой   дороге
разбойничать. Я бы не погнушался, честно  тебе  признаюсь,  но,  как  Бендер
говорил, проклятый телеграф всюду натыкал своих столбов с проволками. Это  в
старые времена вольготно было...
   Ольга выпрямилась с ликующим воплем. В руке у нее тяжело болтался  черный
мешочек.
   - Спрячь в карман,-  сказал  Мазур.-  Будешь  потом  за  коньячком  врать
романтически... Ну, шагом марш и прежним курсом?
   Легонько поддал Вике ладонью пониже  талии,  и  она  ответила  мимолетной
улыбкой. Мазур  удовлетворенно  проводил  ее  взглядом-  положительно,  даже
походка изменилась,  бедра  пишут  раскованную  амплитуду...  Возвратить  ей
душевное равновесие оказалось, как Ольга и предугадала, предельно  просто  -
как только осознала, что она теперь чья-то, что Мазур  как  бы  и  ее  мужик
тоже,- поперла по тайге с завидным темпераментом, ни утешать,  ни  подгонять
больше  не  нужно.  Правда,  прошлая  ночь,  проведенная  в  кедровнике,   в
примитивном шалаше, амурам не способствовала,  племя  еще  не  достигло  той
свободы нравов, где непринужденно начинается "амор де труа"* -  но  все  еще
действовал полученный в пещере заряд бодрости. А вообще-то, в  мусульманском
многоженстве что-то есть, подумал Мазур с  извечным  мужским  цинизмом.  Вот
только попробуй прокорми двух на нынешнее жалованье каперанга - это  вам  не
старые времена, хоть и Андреевский флаг вновь развевается...
   Он одним движением сорвал с плеча автомат, волчком крутнувшийся на ремне,
выстрелил, держа его одной рукой. Метрах в двадцати  от  него  несущийся  во
весь опор рыжевато-бурый ком вмиг покатился по земле, застыл.
   - Ну не мог я такой  случай  пропустить,-  сказал  Мазур  чуть  виновато,
увидев, как от неожиданности шарахнулись женщины.- Вон какой зайчище  и  пер
прямо на меня, как чумной...- он вынул нож и стал отрезать очередную  полосу
от своей многострадальной куртки, чтобы приторочить зайца к поясу.  Ободрать
и выпотрошить  можно  на  привале,  они  и  так  задержались,  разбираясь  с
наследством незадачливого старателя.
   Словно какая-то заноза  засела  в  мозгу  -  то  ли  вспомнить  о  чем-то
следовало, то  ли  догадаться.  Он  так  и  не  понял.  Быстро  управился  с
тяжеленным, отъевшимся ушаном, встал во главе отряда.
   Лиственниц становилось все меньше, а кедрача понемногу  прибавлялось.  По
чистой случайности Мазур раздобыл крупную спелую  шишку-  поддел  ее  носком
кроссовки. Сунул в карман - пригодится.
   ...Серовато-бурое пятно неслось прямо на него,  Мазур  не  успел  бросить
руку к автомату - узнал  марала.  Рогатый  мчался,  делая  огромные  прыжки,
хрипя, в последний миг Мазур сообразил, что уступать дорогу зверь лесной  не
намерен, и, схватив за локти своих амазонок, оттащил  за  ближайшее  дерево.
Марал промчался так близко, что Мазур ощутил прикосновение  жесткой  шерсти,
вдохнул душноватый звериный запах-чуть копытом не звезданул по  ноге,  право
слово, шашлык рогатый... Слева, подальше, мелькнул еще один  олень,  так  же
слепо, напрямик мчавшийся, не разбирая дороги.
   Лось, Заяц. Марал. Еще марал. И  всем,  такое  впечатление,  на  человека
решительно плевать.
   Он поднял голову- шелестели крылья, над головой неслись птицы.
   - Ну и дурак я...-  сказал  Мазур  громко.-  Идиот...  Отчаянно  раздувая
ноздри, принюхался - нет, гарью пока что не тянет, но справа и слева хрустят
кусты, трещит валежник, над головой уже безостановочно шумят крылья, потоком
несется птичий крик. Так бывает в одном-единственном случае...
   - Назад! - выдохнул он.- К реке!
   - Да что  такое?  -  подняла  брови  Ольга.  Мазур  дернул  ее  за  руку,
разворачивая лицом в сторону реки, без всякой деликатности подтолкнул Вику:
   - Пожар!
   Сколько до реки  километров?-  прикидывал  он,  тяжелой  рысью  трюхая  в
арьергарде, проламываясь сквозь кусты. Шли часа полтора, не больше,  значит,
шесть-восемь... Погода почти безветренная,  но  это  роли  не  играет,  если
пожар- верховой... Хорошо, что скоро пойдет  лиственница,  она  хуже  горит,
хоть немного, да выиграем...
   Над головой неслись птицы. С обоих  сторон  катился  неумолчный  треск  и
хруст, очередной заяц ошалевшим клубком промчался прямо меж Ольгой и  Викой.
Бежать было неудобно, ушастый трофей болтался сзади, колотил  по  ногам,  по
заднице, словно язык спятившего, пустившегося в пляс колокола,  но  не  было
времени от него избавляться, он попробовал было раз, на бегу  выхватив  нож,
полоснуть по тесемке, но промахнулся и решил перетерпеть. Только  сбросил  с
плеча автомат, нес в руке, чтобы не колотил по боку.
   Ольга шарахнулась от пронесшегося впритирку оленя -  рога  мелькнули  над
самой ее головой,- сбилась с темпа. Догнав ее в два прыжка, Мазур проорал  в
ухо:
   - Вперед! Вперед,  мать  твою!  Все  зажаримся!  Лихо  перепрыгнул  через
поваленное дерево, протянул руки, помог перебраться женщинам, закричал:
   - Только без паники тут!  Спокойно  бежим!  Попробуйте  бежать  спокойно,
когда по пятам ползет лесной пожар... То и дело он оглядывался. И  никак  не
мог определить - в самом деле настигает волна раскаленного воздуха  или  это
его бросило в жар. Пахнет гарью, или мерещится?  Мелькали  шершавые  стволы,
корявые сучья, кусты...
   - Глаза берегите!- орал он придушенно, делая огромные прыжки.
   В очередной раз вывернув голову за плечо,  Мазур  увидел  стелющийся  меж
стволов дымок- пока еще почти прозрачный, робкий, жиденький... Завопил:
   - Наддай, кому говорю!
   Резкий запах гари лез  в  ноздри-  но  впереди  уже  голубела  спокойная,
неспешная вода. Сам Мазур поневоле шарахнулся,  когда  совсем  рядом,  обдав
душной вонью, высоко подбрасывая зад, целеустремленно пронесся бурый  хозяин
тайги. Медведь с разбегу бухнулся в воду- оглушительный плеск, фонтан брызг,
словно мина рванула! - вытянув оскаленную морду,  извиваясь,  то  прыгая  по
дну, то пытаясь плыть, рванул на противоположный берег.  Преодолел  речку  в
молниеносном темпе и, не отряхиваясь, ломанулся в тайгу.
   Сзади наплывал жар, густеющий дым, удушливая гарь.
   - Некогда! - крикнул он, увидев,  как  Вика  припала  на  одно  колено  и
потянулась к шнуркам.- Давай так!
   Она соскользнула в воду с обрывистого бережка- Мазур успел заметить,  что
они вышли к реке  совсем  в  другом  месте,-  балансируя  поднятыми  руками,
двинулась наперерез течению. За ней пошла Ольга. Тут было чуточку  поглубже,
и вскоре обе затоптались на середине.
   Мазур прыгнул "солдатиком", ногами вперед, вытянув руку  с  автоматом  на
всю длину. В  веере  брызг  стал  продвигаться  к  ним,  догнал,  большим  и
указательным пальцем, словно ухватом, захватил не умевшую  плавать  Вику  за
шею под затылком, изо всех сил напрягши мускулы, приподнял над водой и  стал
толкать вперед, отталкиваясь от твердого  дна  обеими  ногами,  подпрыгивая.
Ольга плавала прилично, и за нее он не беспокоился- ну да,  загребает  одной
рукой, коса стелется по воде...
   Слева, шумно фыркая, проплыло что-то длинное, обдало брызгами - но  Мазур
даже не посмотрел в ту сторону, кто бы  там  ни  был,  сейчас  не  опасен...
Провалился- ямка, видимо,- на миг ушел с  головой,  хлебнул  водички,  шумно
выплюнул.
   Вот и все -дно пошло вверх. Отпустил Вику, оглянулся на Ольгу - порядок,-
обогнал их, первым вылез на берег, протянул руку.  Все  трое,  обессиленные,
распластались на траве.
   На том берегу трещало пламя. Мазур лежал лицом к  воде  и  прекрасно  все
видел - как огонь стелется понизу,  пепеля  высохший  кустарник,  как  лижет
стволы деревьев, проникает к кронам. Повсюду сухой треск, словно  взрываются
брошенные в костер патроны - сгорает хвоя,  шипя,  брызгая  искрами,  ползут
потоки горящей смолы. Последний заяц, оказавшийся везучим, вылетел буквально
из пламени, кинулся в реку, прижав уши к спине, поплыл...
   Отдуваясь и отфыркиваясь, Мазур поднялся и сел  -  не  настолько  он  был
вымотан, чтобы валяться пластом, да и бодрость духа следовало  показать.  На
том берегу стояла сплошная стена рыжего  пламени,  вся  пронизанная  черными
колоннами- стволами, уже, лишившимися веток  и  крон.  Куда  ни  глянь,  дым
медленно поднимается в небо. Как и в прошлый раз, он долго  не  мог  отвести
взгляда. Одна из колонн, совсем неподалеку, медленно  накренилась,  рухнула.
Взлетел широкий сноп искр. Еще два  дерева  с  некоторой  даже  величавостью
обрушились в  пламя.  Даже  сюда  долетал  жар,  припахивало  гарью,  резким
запашком сгоревшей смолы.
   Мазур не особенно беспокоился: ветра нет, пылающие головешки  через  реку
не перелетят. Можно отсидеться. И тут же послышался Ольгин голос:
   - Что, будем сидеть?
   - Ага,- сказал он, не  сводя  глаз  с  того  берега.-  Сюда,  похоже,  не
перекинется, скоро прогорит... А если и перекинется, нам тем более нужно тут
сидеть - чуть что, в речку полезем, не будет другого выхода...
   Однако в реку лезть не пришлось- пожар, распространившийся на том берегу,
насколько  хватало  взгляда,  помаленьку  утихал.   Еще   горела   кора   на
лиственницах, кое-где великанскими свечами пылали высохшие, мертвые  деревья
и повсюду стелился дым  -  но  огонь,  упершись  в  речку,  потерял  разбег,
неторопливо дожирал добычу и наполеоновских планов определенно не питал.
   Вика молча тронула его за локоть, показала назад- там, метрах  в  ста  от
реки, лежал марал, видно было, как тяжело ходят бока. Он не мог не  заметить
людей, но усталость, сдается, пересилила.
   - А...- великодушно махнул  рукой  Мазур,  Наконец-то  отцепил  от  пояса
тяжеленного зайца, хозяйственно положил рядом.- Пусть живет, рогатый, не  до
него...
   И подумал: интересно, отчего полыхнуло? Может, Прохору пришла в голову та
же идея - поджарить немножко везучих беглецов из охотничьего рая? Или доктор
постарался? То ли по оплошности не справился  с  костром,  то  ли...  Точно,
Мазур при нем как-то обсуждал эту задумку, насчет пожара, аккурат  за  сутки
до того, как сучий эскулап решил отколоться... А в принципе, какая  разница?
Главное, ноги унесли. Обходить стороной пожарище не стоит и пытаться  -  кто
знает, насколько широко раскинулось? Придется подождать пару-тройку часов  и
переть напрямик, огонь на глазах утихает, оставшись без пищи...
   На  том  берегу  стелился  над  землей  белесоватый  дым.  Марал  наконец
поднялся, постоял на широко расставленных ногах и, не оглянувшись на  людей,
побрел в тайгу. Мазур тщательно проверил автомат и, убедившись, что  вода  в
него не попала, сказал:
   - Ну, пора подвести итоги?
   Оказалось,  у  них  осталась  одна  фля