Просто-напросто, Влад, меня заверили, что  здесь  нет  ни  единого  поганого
"клопика", а я успела уже убедиться, что дон Херонимо  не  бросает  слов  на
ветер. Могу я в этом случае немного пошалить? Чтобы развеяться  и  забыть  о
шпионах...
   Комната, в которой они оказались, предназначалась, безусловно, для  более
веселых и приятных дел, нежели шпионаж. Кончита прямо-таки сунула  Мазура  в
низкое мягкое кресло, словно плюшевого медвежонка, уселась рядом на столь же
низкий диванчик, повела рукой:
   - Берите фрукты, вот их сколько. У вас же, наверное,  ничего  этого  нет?
Снег, медведи... а водку в самом деле наливают в  с...самовар,  или  он  для
другого предназначен?
   - Из него пьют чай,- сказал Мазур.- Насчет снега и  медведей  вы  немного
преувеличиваете, Кончита, у нас есть много всяких интересных  вещей,  помимо
снега и медведей...
   - Но ананасов-то не растет? И винограда тоже? Мне говорил дон Херонимо...
Ешьте.
   Мазур вежливости ради потянул с блюда кисточку почти  черного  винограда.
Кончита  подобрала  ноги,  уперлась  в  колени  тонкими   руками,   положила
подбородок на стиснутые кулачки  и  стала  за  ним  наблюдать  с  непонятным
выражением.  Она  была  тоненькая,  очаровательная,   с   огромными   карими
глазищами, и, как сплошь и рядом бывает, не верилось, что эту девочку  можно
примитивно купить за деньги. Впрочем, Мазур с долей самокритичности  признал
про себя, что, несмотря на элегическо-грустное направление мыслей, мысли эти
ничуть не помешают ему довести происходящее до логического конца. Мужик есть
мужик, и пишется мужик, аминь...
   - Ты правда моряк? - спросила она с интересом.
   - Правда.
   - Интересно, а ты не пробуешь в глубине  души  меня  жалеть?  -  спросила
Кончита.- Терпеть не могу, когда  попадаются  такие  вот...  которые  жалеют
бедное падшее создание... А попутно все равно используют.
   - Брось,- сказал Мазур.- И не думаю я  тебя  жалеть.  Молодая,  красивая,
наверное, не  бедная,  зарабатываешь,  могу  побиться  об  заклад,  побольше
скромного морского офицера...
   - Ты и правда  так  думаешь?  -  Она  пытливо  всмотрелась  ему  в  лицо,
удовлетворенно  кивнула.-  Правда.  Дедушка  у   меня   был   брухо...   как
по-английски... колдун. Я кое-что умею, клянусь  мадонной...  А  пистолет  у
тебя с собой?
   - Угадай, если умеешь,- сказал Мазур.
   - Нету... Ну, тогда ты и впрямь серьезный человек - шпион  без  пистолета
опаснее  шпиона  с  пистолетом,  только  дурачки,   локо,   мелкие   людишки
увешиваются стволами... Может, мне что-то такое сделать? Может,  ты  чего-то
хочешь?
   - Я пока так посижу,- сказал Мазур.- Трудный денек выдался.
   - Тогда пей. Это "Кансильер", прошлого года, отличное... Возьми  бокал  и
иди сюда,- подвинулась она.
   Мазур сел с ней рядом, отпил  из  бокала  и  откинулся  на  мягко-упругую
спинку дивана. Смокинги. Роковые красотки. "Ла Палома", куда кого попало  не
пускают. А ведь не врали романы, все это  есть,  досталось  же  на  старости
лет...
   Осторожно покосился  на  очаровательную  соседку,  безмятежно  умостившую
пышноволосую головку у него на плече.
   - Ага-а...- протянула Кончита.- Ну, я  верю,  что  ты  меня  не  жалеешь,
только вот в глазах у тебя присутствует второй классический вопрос... Как  я
сюда попала, а?
   - Ты это тоже терпеть не можешь?
   - Да нет, почему. Наоборот. Я, видишь ли, Влад, не пала, а  поднялась.  У
родителей ранчо в Барралоче. Понятно?
   - Не совсем.
   Девушка недоуменно  покосилась  на  него  снизу  вверх,  что-то,  видимо,
сообразила:
   - Ах да... Милый, это у гринго и в Мексике  ранчо  означает  поместье.  У
нас, если поместье, это называется "финка" или "асиенда". А ранчо у нас,  да
будет тебе известно,- это простая деревенская хижина. Стены глинобитные, пол
земляной, крыша - соломенная. Оценил? Во-от... Жутко  подумать,  что  бы  со
мной было, останься я в Барралоче.- Она искренне передернулась.- Потасканная
корова с кучей сопляков и мужем-бурро... ослом. А как я живу теперь? У  меня
была рито. Как тебе объяснить...  Рито  -  это  удача,  фортуна,  счастливый
случай... Влад, ты почему такой напряженный?
   Мысленно махнув рукой, Мазур сказал:
   - Я сегодня, кажется, видел привидение.
   - Случается,- ничуть не удивилась Кончита.- Я  сама  не  видела,  но  они
иногда показываются... Кто-то, кого ты убил?
   - Нет,- сказал Мазур.- Жена. Ее убили.
   - Ко-олепредо...- протянула Кончита.
   - Что?
   - Ну и дела... Здесь убили?
   - Нет, там, у нас...
   - Молодая или старая?
   - Молодая. Как ты.
   - Красивая?
   - Очень.
   - Так...- задумалась Кончита, прижавшись теснее.-  Что  бы  тебе  на  это
сказал дедушка? Она тебя любила?
   - Думаю, да.
   - Думает он, видите ли... Ох, мужчины... Н-ну... Будь это кто-то, кого ты
убил, можно сразу уверенно говорить, что он тебе пророчит беду. Те, кого  ты
убиваешь, это уж-жасно любят, заявиться в самый  неподходящий  момент,  беду
напророчить. А если жена, любящая... Хм, она тебя предупреждает.
   - О чем?
   - Ну откуда я знаю? Надо ей о чем-то тебя  предупредить,  понимаешь?  Так
тебе и сказал бы толковый брухо. А уж плохое там или хорошее... Quien sabe?*
По-английски это...
   - Я знаю,- сказал  Мазур,  успевший  выучить  эту  незамысловатую  фразу,
применявшуюся здесь  в  массе  ситуаций  и  носившую  невероятное  множество
значений и оттенков.- Но вот о чем...
   -  Вряд  ли  есть  необходимость  беречь  верность,-  лукаво   покосилась
Кончита.- Сам подумай, если она тебя любила, ей приятно, что ты  продолжаешь
с красивыми женщинами... Если ее все равно нет, это же не измена, понимаешь?
Глупо хранить верность мертвым.  И  вообще,  los  muertos  e  idos  no  tien
amigos...
   - Что?
   -  У  мертвых  и  ушедших  нет  друзей,-  сказала  Кончита.-  Это   такая
пословица...
   - Черт, верно,- растерянно сказал Мазур. По  крайней  мере,  к  нему  эта
пословица подходила на все сто - у тех, кто уходит на задание, друзей больше
нет...
   - Ты весь зажатый,- тихо сказала Кончита.- Не бойся, я  же  тебе  говорю,
большую беду любимая жена не пророчит, предупреждает просто.
   - Мне просто показалось,- сказал он, злясь  на  себя  за  то,  что  вновь
потихонечку допускал в мозг прежнее ощущение, испытанное  там,  на  площади.
Что чуточку верил, будто видел Ольгу на самом деле.
   -  Ничего  не  показалось,-  наставительно  сказала   Кончита.-   Значит,
приходила она к тебе, глупый...
   И, гибко выгнувшись, прильнула к его губам долгим поцелуем.

   Глава пятая
   UNA GUAPA BONITA
   Как  давно  известно  сведущим   людям,   главная   сложность   случайных
романчиков,  платных  или  бесплатных,  заключается  в   искусстве   красиво
разойтись утром. Мазуру в этом смысле повезло - у смышленой девчонки,  умело
и яростно пробивавшейся из  грязи  в  князи,  стиль  был  неплох.  Наверняка
отработан на неизвестном количестве предшественников, но  это,  в  сущности,
неважно. Умеренно-короткие ласки после пробуждения, легкий завтрак  с  кофе,
непринужденная  болтовня  -  все  катилось  по  накатанной,  так  что  Мазур
почувствовал себя совершенно свободно.
   В девять утра после деликатного стука в дверь объявился второй секретарь,
мужчина представительный,  холеный  и  в  других  обстоятельствах  наверняка
надменно державшийся бы со столь плебейскими  гостями,  зачем-то  прикрытыми
дипломатическим паспортом. Однако перед Мазуром  с.  Кацубой  он  откровенно
прогибался и, судя по некоторым наблюдениям,  искренне  -  явно  получил  от
кого-то  неизвестного  хорошую  накачку.  Дополнительный  штрих   в   пользу
серьезности операции.
   - Подожди минутку,- сказала Мазуру Кончита, почти не обращая внимания  на
импозантного дипломата  (быть  может,  искренне  считала  его  чем-то  вроде
посольского шофера).- Сейчас уедет наш особо скрытный гость...  Полюбоваться
хочешь?
   Мазур выглянул в  окно.  На  обсаженной  эвкалиптами  аллее  стоял  белый
"мерседес", и к нему живенько поспешал невидный субъект в сопровождении двух
квадратных мальчиков, декорированных темными очками.
   - Министр  земледелия,-  беззаботно  пояснила  Кончита.-  Крайне  нервный
субъект, поскольку женат на состоянии супруги, а  она  однажды  уже  грозила
разводом. Конечно, кресло у него весьма доходное, но по сравнению с деньгами
сеньоры - й-ют!* Вот и бережется... Ну, всего тебе наилучшего.-  По-прежнему
игнорируя третье лицо, она приподнялась на цыпочки и звонко чмокнула  Мазура
в щеку.- И чтобы призраки больше не навещали...
   "С ума сойти,- грустно подсмеиваясь над собой, думал Мазур, спускаясь  по
витой лестнице следом за дипломатом.- Выхожу это я  утречком  из  одного  из
самых шикарных борделей столицы, смотрю, а из соседней двери -  сам  министр
земледелия... Поэма. Обычно воспоминания в сто раз прозаичнее..."
   ...И завертелось, закрутилось, с удовольствием бы сказал "понеслось",  но
все  обстояло  как  раз  наоборот-  поползло...  Теперь  вместе  со   вторым
секретарем по  кругам  здешнего  бюрократического  ада  поплелись  и  они  с
Кацубой, и кругов этих было не семь, как в  каноническом  аду,  а,  пожалуй,
семижды семь, не считая тупиков, ответвлений и ловушек.
   Российские коллеги здешнего крапивного семени выли бы от зависти, узнав в
точности,  как  здесь  обставлено  дело.  Самые  любимые  присказки  местных
чиновничков - "Quien sabe?" и "маньяна" - "завтра". Мазур  полагал  сначала,
что ржавые колеса и прочие приводные ремни начнут вертеться быстрее, если  в
ход пойдет то, что здесь именуется  "мордида",  а  по-русски  -  "на  лапу",
однако Кацуба обескуражил, авторитетно разъяснив,  что  мордида  помогла  бы
ликвидировать процентов двадцать пять волокиты,  и  не  более  того.  Просто
порядки таковы, и точка...
   Однажды оказалось, что их дипломатические паспорта не только не помогают,
а в парочке случаев  даже  мешают.  Будь  у  них  простые  туристские  визы,
сэкономили бы часа три, убитых на визит в мунисипалидад - городскую  управу.
Мазур уже отчаялся хоть капельку понять здешний механизм,  покорно  таскался
за спутниками по коридорам и кабинетам, механически  повторяя  то,  что  ему
подсказывали, подписывая, что  подсовывали,  а  в  иных  случаях,  наоборот,
протестуя и отказываясь  по  наущению  Кацубы  подписывать  -  однажды  даже
добросовестно орал  на  пожилую  канцелярскую  крысу,  грозя  жалобой  лично
президенту и дипломатическим скандалом (что на крысу особого впечатления  не
произвело, но таковы уж были правила игры - отчего-то именно в этом кабинете
требовалось орать, пугая, что из-за этого  вот  субъекта  Россия  немедленно
разорвет отношения с Санта-Кроче).
   Из мунисипалидад отправились в министерство общественных работ, почему-то
ведавшее еще и почтой,- дабы получить закорючку, позволяющую отправлять свою
корреспонденцию на каких-то  льготных  условиях  (они  вовсе  не  собирались
никому писать, но тем не менее закорючку получить были обязаны).  Оттуда-  в
министерство  здравоохранения,  заверить  дубликаты  своих  свидетельств   о
прививках.
   Разрешение на временное  обладание  парой  самозарядных  винтовок,  парой
помповушек и парой револьверов выдали в полицейском управлении  за  четверть
часа. Вот только потом пришлось подниматься на шесть этажей выше, чтобы  все
эти  стволы  зарегистрировать,-  почему-то  не  там  же,  в  полиции,  а   в
департаменте общественной безопасности, подчинявшемся той же  мунисипалидад,
но разместившемся от нее за пять длиннейших  кварталов.  Мало  того,  оружие
разрешалось   содержать   в   готовом   к   стрельбе   состоянии   лишь   за
административными границами столицы. И посему  они  потащились  еще  за  два
километра, где в конторе, чье официальное титулование  тут  же  выле-тело  у
Мазура  из  головы,  скобы,  спусковые  крючки,  затворы  ружей  и  барабаны
револьверов опутали прочными шнурами, украсив каждый ствол  двумя  казенными
печатями, а потом еще упаковали все  по  отдельности  и  свертки  опять-таки
запечатали, трижды объяснив согласно длиннейшей  инструкции,  что  нарушение
печатей в пределах столицы позволяет официально и  автоматически  причислить
нарушителей к герильеро и прочим антиобщественным элементам.
   И  снова  министерство  общественных  работ  -  получить  разрешение   на
официальный  наем  при  необходимости  подданных  Санта-Кроче   в   качестве
подсобных  рабочих  экспедиции.  Спуск  двумя  этажами   ниже   -   получить
свидетельство, гласящее, что господа дипломаты едут  в  глубинку  не  просто
так, а как раз и  являются  научной  экспедицией.  Субъект,  безусловно,  не
обладающий чувством юмора, долго растолковывал, что проводников,  поваров  и
проституток  они  вправе  нанимать  без  регистрации,  а   вот   лодочникам,
носильщикам  и  охотникам  обязаны  выдавать  должным  образом   оформленные
квитанции, иначе рискуют вступить в конфликт с налоговым управлением. Мазур,
не  удержавшись,  поинтересовался,  почему  такие  льготы  для  трех  первых
категорий. Субъект, ничуть не удивившись, объяснил, что льгот  никаких  нет,
просто  проводникам,  поварам  и  проституткам  обычно  платят  по  твердой,
известной  фискальным  органам  таксе,  а  вот  прочие  требуют  денежку  по
договоренности. И в доказательство  предъявил  длиннющий  циркуляр,  любезно
предложив перевести вслух на английский, но Мазур отказался.
   Управление железной дороги - еще одна закорючка, дающая некие льготы  при
путешествии поездом (должно быть, заключавшиеся в  том,  что  их  не  станут
выпихивать на полном ходу, как, не исключено, поступают с лицами,  льгот  не
имеющими). Управление речного транспорта - то же самое (видимо,  не  имеющих
льгот вполне могут выбросить за борт, привязав к ногам колосники).
   Некстати оказалось, что в департаменте Чаулуке, который  их  поезд  будет
пересекать на протяжении километров пяти, только что из-за герильеро введено
военное положение, и  следует  получить  в  военном  министерстве  еще  одну
закорючку. И они отправились бы туда, как три дурака,  но  другой  чиновник,
слышавший разговор, поправил коллегу:  положение  объявлено  не  военное,  а
осадное, значит, сеньорам нет  нужды  тащиться  через  полгорода  в  военное
министерство,  достаточно  заглянуть  в  Главный  департамент   общественной
безопасности. Мазур едва не расцеловал этого  симпатичнейшего  человека,  но
побоялся, что могут неправильно понять.
   Всезнающий Кацуба рассказал, что случаях  в  трех  виной  всему  даже  не
бюрократия, а здешнее национальное своеобразие. Жители  республики  делились
на гачупино (потомки испанцев), юропо (потомки  выходцев  из  Европы),  чоло
(метисы с индейской  кровью),  кахо  (метисы  с  негритянской  кровью).  Сие
придавало порой бюрократическим игрищам особую запутанность  -  подполковник
готов был поручиться, что  их  лишний  раз  гоняли  по  этажам  министерства
общественных работ только потому, что некий  гачупино  внутренне  возмутился
тем, что ему нечто смеет "предписывать"  некий  чоло.  А  избавивший  их  от
лишней поездки в военное министерство  альтруист  и  не  альтруист  вовсе  -
просто он,  юропо,  рад  был  при  посторонних  посадить  в  лужу  кичливого
гачупино, перепутавшего военное положение с осадным...
   Но вот настал великий миг - они добрели до последнего бастиона  коварного
противника,  скрывавшегося  за  невинным  названием  министерства  природных
ресурсов, коему подчинялся "заповедник". Мазур уже  ничему  не  удивлялся  и
ничего не хотел - как автомат, шагал по коридору, держа под мышкой роскошную
кожаную папку на  молнии.  В  папке  хранились  подготовленные  неизвестными
спецами  подробные  материалы,  неопровержимо  свидетельствовавшие,  что  их
хозяин,  то  есть  Мазур,  принадлежит  к  шизанувшемуся   племени   упертых
фанатиков, свято верящих в  летающие  тарелки,  контакты  с  высшим  разумом
посредством обычного пылесоса и лохнесское чудище. Правда,  согласно  папке,
бзик у  Мазура  был  несколько  иной  -  он  был  убежден,  что  задолго  до
ледникового периода на территории  Санта-Кроче  существовала  высокоразвитая
цивилизация, следы каковой он и рассчитывал обнаружить на Ирупане.
   Такого позора он еще не испытывал. При одной мысли, что придется излагать
эту галиматью серьезному взрослому человеку, занимающему  немаленький  пост,
бросало в краску. Но коли уж собака попала в колесо...
   А защитник последнего бастиона пост занимал определенно немаленький, судя
по обширной  приемной  с  набором  всевозможнейших  канцелярских  игрушек  и
невероятно холеной секретаршей, вряд  ли  умевшей  обращаться  и  с  десятой
частью всего этого. Правда, их в приемной долго не мариновали. Едва  услышав
их имана, красотка хлопнула  длиннющими  ресницами,  для  порядка  постучала
пальчиком по клавишам какого-то никелированного ящичка и объявила:
   - Дон Себастьяно Авила вас немедленно примет, сеньоры...
   Да, это был  дон!  Лет  шестидесяти,  но  прямой,  как  клинок  шпаги,  с
благородной  седой  шевелюрой  и  черными  усами  а-ля  Бисмарк,   орденской
ленточкой в петлице безукоризненного черного пиджака и властным взглядом, он
не мог быть простым сеньором - исключительно доном...
   Впрочем, прием был не ледяным, а  довольно  теплым,  киска  из  приемной,
умеренно колыша бедрами, принесла кофе и здешний коньяк. Мазур,  ухитрившись
ни разу не покраснеть и не  сбиться,  кратко  изложил  суть  овладевшего  им
безумия  и  выразил  надежду,  что  обнаружение  следов  могучей   сгинувшей
цивилизации  принесет  Санта-Кроче  мировую  известность,  не  говоря  уж  о
невероятном подъеме туристской индустрии. Дон Себастьян  слушал  все  это  с
невозмутимостью истинного кабальеро, отнюдь не склонного сразу же  хвататься
за телефонную трубку и набирать номер ближайшей психушки только потому,  что
собеседник именует себя Наполеоном Бонапартом.
   - Ну что же, дон Влад...- задумчиво сказал сановник, когда  Мазур  умолк,
внутренне сгорая от стыда.- Мы  давно  уже  стали  демократическим  открытым
обществом, развивающим контакты самого разнообразного характера, в том числе
и,  гм...  научные.  Идея  не  нова,  конечно,  ярым  приверженцем  подобных
взглядов, вернее, самым знаменитым на нашем континенте их  приверженцем  был
полковник Фосетт, но он пропал без вести, побрекито*, так и не отыскав своих
затерянных городов... Конечно, места, куда вы направляетесь,  гораздо  более
безопасны, нежели поглотившие Фосетта джунгли, к тому же на  дворе  двадцать
первый век... Вам повезло. Еще лет двадцать  назад  в  подобном  предприятии
могли усмотреть в угоду политической конъюнктуре в стране  и  в  мире  нечто
ужасное  и   злонамеренное,   вроде   шпионажа...-   Он   тонко   улыбнулся,
недвусмысленно отделяя себя от авторов подобных версий.- Однако  с  тех  пор
многое изменилось, прежние  порядки  давно  осуждены  общественным  мнением,
невероятно глупо было бы подозревать  нечто  подобное  -  вы  собираетесь  в
места, где единственными стратегическими  объектами  на  добрых  пару  тысяч
квадратных километров является парочка полицейских участков  да  заброшенный
еще в сорок девятом военный аэродром... Иными словами, я полностью  разделяю
одно из британских установлений: джентльмен из общества имеет право на любое
хобби, не нарушающее законов, гражданских свобод других и морали...
   Он протянул руку  к  подставке,  извлек  роскошный  "Паркер"  и,  секунду
помедлив, поставил  затейливую  подпись  на  одном  из  казенных  бланков  -
последний штрих, завершающий эпическое полотно под  названием  "Хождение  по
бюрократии". Промокнул ее не менее роскошным пресс-папье. Вежливо улыбнулся:
   - Вот и все, ваши мытарства кончены...
   - Благодарю вас, дон Себастьяно,- сказал Мазур искренне.
   И замер в ожидании недвусмысленного разрешения покинуть кабинет.
   - Я вижу, насколько обрадованы вы и дон Мигель,- мягко сказал Авила, и  в
сердце  у  Мазура  моментально  ворохнулась  смутная  тревога.-  Увы...