тся
на десятки метров в глубину и вниз, а выходов на  поверхность  столько,  что
перекрыть их все не под силу и взводу. Вряд ли у кого бы то ни было  имелась
точная карта  лабиринта,  и  ни  один  разумный  человек  туда  не  сунется.
Предположим, можно залить внутрь с полтонны бензина и  поджечь,  но  сначала
беглецов нужно выследить. Под толстым слоем кварца присутствия  человека  не
откроет ни один детектор, земля возле входа в пещеры  каменистая,  да  и  не
земля это вовсе - голый кварц, на котором кое-где желтеет принесенный ветром
песок. Взвесив все "за" и "против", Мазур устроил женщин в отдаленной пещере
и до темноты таскал туда сушняк и лапник.
   Получилась  классическая  картинка  из   жизни   первобытных   людей-   в
полукруглой пещерке жарко пылал костер, на котором Мазур  решил  приготовить
всего барсука зараз (жареное мясо все  же  чуточку  дольше  сохранится,  чем
сырое). Пещерка была большая, и потому углы тонули во  мраке,  а  женщины  в
колышущихся  отсветах  чистого,  бездымного   пламени,   казались   прежними
красавицами, чья прелесть ничуть не пострадала от долгих странствий по дикой
тайге, где единственным аксессуаром дамского обихода был вырезанный  Мазуром
гребешок, с первого  взгляда  напоминавший  старинное  орудие  пытки.  Чтобы
чем-то занять руки, а заодно и голову, он  принялся  вырезать  из  кедрового
сука другой, стараясь сделать его чуточку  поизящнее.  Не  дожидаясь,  Ольга
расплела косу и принялась расчесывать волосы старым,  временами  морщась.  В
пещере стало тепло, даже жарко, и она непринужденно  расстегнула  куртку  до
пояса. Сам Мазур давно уже сидел голым по пояс и пытался  прикинуть,  сможет
ли побриться ножом, тем, что с роговой рукояткой. А  заодно  -  где  бы  ему
уединиться с Ольгой. Несмотря  на  многодневный  марш-бросок,  выма-тывавший
тело и душу, он, стоило задержать взгляд на молодой жене, всегда слышал  над
ухом шепот беса. Особенно сейчас, когда  в  пламени  костра  Ольга  казалась
чуточку незнакомой и оттого еще более влекущей.
   На  алых  головешках  трещало  капавшее  туда  барсучье   сало.   Поплыли
аппетитные запахи. Поблизости, где-то внизу, журчал невидимый ручеек.
   - Что вы на меня так  уставились,  гардемарин?-  спросила  Ольга  наивным
тоном.- Взгляд у вас больно уж звероватый... Вика, меня,  чует  мое  сердце,
соблазнить хотят. Вступишься, если угроза для добродетели возникнет?
   Никакой реакции. Вика лежала спиной к костру, в тени, подложив  под  щеку
сложенные ладони - вот уже добрых полчаса, почти не шевелясь, только  иногда
вздрагивая всем телом. Больше всего Мазур боялся, что она сломается. Тут все
как на ладони, муженек, хоть и дешевка, был  для  нее  единственным  близким
существом, надежно связывавшим с большим миром и всем, что там осталось. Они
с Ольгой, как ни крути- не более чем случайные  попутчики,  чужаки.  У  них-
своя связь, свой мирок, замкнутым он и остается, как ни  притворяйся,  будто
сей микрокосм открыт для бедолажной спутницы...
   - Вот,-  гордо  сказал  Мазур,  вручая  Ольге  вполне  приличный  на  вид
гребешок- точная копия изделия неизвестного мастера, творившего  в  каменном
веке неподалеку от будущего Рима...
   - Похоже,- фыркнула она. Подсела к Вике, все-таки  растормошила  чуточку,
заставила сесть и стала причесывать, как маленькую. Украдкой  посмотрела  на
Мазура с немым вопросом во взгляде. Он растерянно пожал плечами,  решительно
не представляя, что тут можно  сделать.  Поправил  вертела  с  барсучатиной-
заранее натаскал больших камней, обложил  ими  костер,  и  получился  вполне
приличный очаг.
   - Ладно,- сказал он, вставая.- Вы тут пошепчитесь о девичьих секретах,  а
я дозором пройду...
   Повесил на плечо автомат, взял горящую ветку и, пригибаясь,  двинулся  по
туннелю. Оказавшись у  поворота,  за  которым  был  выход,  тщательно  ветку
затоптал, прислушался и выскользнул наружу, под звездное небо.
   Воздух в ложбинке был совершенно  неподвижным,  ни  малейшего  дуновения.
Высоко над верхушками сосен  висела  луна,  похожая  на  освещенный  изнутри
стеклянный шар. Ночная жизнь, как обычно, себя  почти  что  и  не  проявляла
звуками: пару  раз  в  глубине  тайги  жутко  ухнула  сова,  кто-то  пискнул
неподалеку, шустро взбегая по стволу. Мазур пошел по ложбинке. На откосе, на
уровне его взгляда, на миг сверкнули два  серебристо-зеленых  глаза,  но  он
равнодушно прошагал мимо: судя по размеру глаз и  расстоянию  меж  ними,  на
него таращилась какая-то таежная мелочь вроде лисы.
   Поднялся по косогору, повернулся лицом к северу.
   Потом передвинулся левее, чтобы округлая сопка  не  закрывала  горизонта.
Ага.   Далеко   на   севере   на   горизонте   чуть   заметно    подрагивала
бледно-золотистая  полоса  -пожар  зажил  собственной   жизнью,   ширясь   и
распространяясь. Все было в порядке, скоро там начнется ад кромешный...
   Второй  раз  в  жизни  он  устраивал  пожар,  чтобы  спастись"  Так   что
беспокоиться рано, чертов колдун напророчил насчет третьего...
   Первый пожар был двенадцать лет назад, в месте, которое Мазур даже сам  с
собой привык называть просто Порт. Потому что  секретность  была  небывалая,
превосходившая все прежнее- и, как ему потом мимоходом шепнули  по  великому
секрету, даже обаятельный англосакс Драммонд, инкогнито  стоявший  за  теми,
кто   пытался   группу   Мазура   отловить,   твердый   профессионал,    чье
генеалогическое древо где-то в прошлом  соприкоснулось  боковой  веточкой  с
потомками Генриха Плантагенета, даже он так и не  просек,  с  кем  конкретно
имеет дело.
   ...Им сели на хвост уже в Порту, когда  семерка  возвращалась  из  чужого
пекла, унося невеликий  железный  чемоданчик-кассету,  с  бумагами,  которые
адмиралы одной стороны не обменяли бы и на бриллианты по  весу,  а  адмиралы
другой как раз обменяли бы, подвернись им возможность уладить дело чейнджем.
Именно там они и нашли Володю  Чемякина  с  крутым  местным  сержантом  -  в
неузнаваемом почти  виде.  Случайную  группочку  "синих  аксельбантов",  это
устроивших, ребята Мазура кончили наспех, но катер те успели спалить- вместе
с аквалангами, подводными буксировщиками и прочей роскошью,  предназначенной
для потаенного отхода. Получалось насквозь хреново -в  Порт  вот-вот  должны
были  ворваться  джипы  с   погоней,   судно-база   торчало   за   пределами
территориальных вод, имея строжайшие инструкции в таковые не входить, рация,
правда,  работала   и   даже   обещала   подбросить   на   выручку   корабль
правительственных ВМФ, но верилось в это плохо -Мазур помнил, что почти  все
корабли незадачливого президента заперты в бухте  тройной  цепочкой  морских
мин, выброшенных ночью с вертолетов.  Такая  уж  шла  игра,  флот  стоял  за
президента,  авиация  -  за  претендента,  а  сухопутные   силы   причудливо
раскололись примерно пополам...
   Он послал Турундаева поджечь емкости с горючим -  очень  уж  удобно  были
расположены, пылающий бензин отрезал  бы  мол,  где  они  засели,  от  всего
остального мира. Все понимали, что  поджигатель  живым  уйти  не  успеет,  и
Турундаев тоже- но пошел, конечно. И поджег. И  получилось  все,  как  Мазур
рассчитывал: джипы появились-таки, но охотнички  остановились  перед  стеной
огня, понемногу захватывавшей и склады, постреливали наугад сквозь  пламя  и
на двух диапазонах требовали подмоги. Перехвативший  их  переговоры  Морской
Змей сообщил, что они вызвали вертолеты, так что развязка- вопрос времени.
   И они лежали на молу, потому что ничего другого делать  не  могли,  могли
только ждать, а стоявшая тут же  рация  бубнила  открытым  текстом,  хоть  и
условными терминами радист базы призывал их к бодрости духа, словно  ребенка
конфетами, прельщал кораблем - и надсажался до тех пор,  пока  Морской  Змей
точным грациозным пинком из положения лежа не  сбил  рацию  в  воду,  и  она
потонула, даже не булькнув.
   А поскольку чудеса на войне нередки -корабль пришел, еще издали  паля  по
замаячившим на горизонте вертолетам из носового "Бофорса", в гавань ворвался
серо-стальной, изящно-хищный фрегат шведской постройки под правительственным
флагом, лихо отшвартовался у мола, и на него сыпанула здешняя морская пехота
- кофейного цвета орелики из одного  с  президентом  племени,  в  чистеньких
"леопардовых" комбинезонах, свеженькие и даже выбритые, бля...
   Ну, наградили, конечно.  А  за  рацию  он  потом  отписывался  в  четырех
экземплярах, как старший  группы.  Четырежды  заверял  своей  незамысловатой
подписью, что данный портативный агрегат инвентарный номер такой-то  все  же
получил непоправимые повреждения в ходе операции, а не продан на  знаменитой
столичной толкучке.
   Там,  на  известном  всему  континенту  базаре,  на   него   и   наскочил
полуколдун-полуюродивый, каких в  столице  водилось  изрядно,-в  удивительно
чистом белом балахоне с коричневой вышивкой, ритуальными насечками на щеках,
увешанный амулетами,  как  Брежнев  орденами.  Долго  следовал  параллельным
курсом, суя под нос то загадочные  лечебные  корешки,  то  корявые  эбеновые
фигурки, порывался гадать, а потом заорал вслед на здешней базарной  латыни,
дикой смеси семи языков, европейских и окрестных:
   - Бойся третьего пожара, сотник! Третьего пожара бойся!
   Если перевести его чин в старинные местные ранги, то  Мазур,  пожалуй,  и
впрямь был тогда сотником. Он,  как  и  положено,  тут  же  заложил  колдуна
резиденту, чтобы проверили как следует, пресловутое местное ясновидение  тут
замешано, или что-то другое, но результатов проверки уже не узнал: сделавшую
свое группу отправили домой, в столице началась заварушка, и с резидентом он
больше никогда не встречался - тот был сухопутчиком.
   ...Притоптал окурок подошвой и пошел обратно. Чиркнул  спичкой  и  шагал,
держа ее на вытянутой руке, пока впереди  не  забрезжил  колышущийся  отсвет
костра. В пещере ничего почти  не  изменилось,  только  Вика  не  лежала,  а
сидела, притянув колени к подбородку, обхватив  их  руками,  глядя  в  огонь
неотрывно и тоскливо.
   - Вот кстати,-сказала Ольга.- А то мне бы в  кустики,  а  одной  страшно.
Пошли, проводишь.
   - Здесь пещер полно...- неохотно встал он.
   - Да ну, не будем в квартире гадить...
   Однако, оказавшись снаружи, она в кустики не  пошла.  Встала  вплотную  к
нему, машинально оглянулась на черный вход и прошептала:
   - Надо что-то делать. Эта принцесса на горошине вконец  расклеилась.  Еще
немножко- и крыша поедет, точно. Бывают этакие беззащитные создания. Мне  уж
страшно...
   Мазур безнадежно пожал плечами:
   - Ну что ты мне делать прикажешь? Ольга помялась и, глядя  ему  в  глаза,
прямо-таки распорядилась:
   - Иди ее трахни. На неврастеничек прекрасно  действует.  Пещер  тут  и  в
самом деле куча...
   - Ты что, любимая супруга?- Мазур немного оторопел.- Что, вот так вот...
   - Да придется мне перетерпеть,- нехотя проговорила  Ольга.-  Пользы  дела
для. Она тут всхлипывает, что совершенно чужая, что мы ее бросим завтра, как
кутенка... Придется тебе ради ободрения постараться. Только не  притворяйся,
будто станешь над собой насилие совершать, знаю я  тебя...  Кинешь  ей  пару
палок, чтобы повеселела.
   - Лексикончик у тебя, интеллектуалка..- хмыкнул Мазур.
   - Да ладно тебе,-  устало  сказала  Ольга.-  Не  вижу  я  что-то  другого
допинга, вот и вое. Точно тебе говорю: если она  еще  и  ночь  пропечалится,
завтра на спине тащить придется. А то и вовсе подвинется на этом пунктике...
Раз уж такая жизнь пошла первобытная, единожды  я  тебе  прощу.  Из  женской
солидарности, жалко дуру. Я к ней немного  присмотрелась-  без  поддержки  и
опоры моментально в кисель превращается...
   Вернувшись в "гостиную", Мазур  растерянно  затоптался  -всякое  в  жизни
бывало, но в  столь  пикантном  и  запредельном  положении  еще  не  увязал.
Расскажи кому - не поверят. Юмор и сложность в том, что Вика ему  нравилась,
еще и из-за того, наверное, что являла собою полную противоположность Ольге-
во всем, от внешности до характера - полные антиподы.
   Ольга неожиданно  облегчила  ему  задачу:  присела  у  огня,  перевернула
тяжелые, курящиеся парком куски мяса и будничным тоном бросила:
   - Массаж делать будешь? Вика жаловалась, ногу сводит...
   - Я не жалуюсь...- бесцветным голосом произнесла Вика.
   - Да жаловалась,- махнула рукой Ольга.- Кирилл, займись-ка делом, что  ты
торчишь, как часовой у Мавзолея...
   Пожалуй, ее голос не был безразличным - не  столь  уж  и  легко  давалось
этакое благородство души, встречавшееся разве что в дамских  романах  начала
века. Впрочем, те романы эротику целомудренно не  затрагивали...  Мазур  все
еще торчал у огня, чувствуя себя неуклюжим,  как  собака  на  заборе.  Ольга
глянула на него и с выразительной гримасой постучала себя пальцем по голове.
   Он решился, подошел и мягко тронул Вику за плечо:
   - Пошли.
   Она  молча,  покорно  встала,  сделала  несколько  шагов   мимо   костра,
вопросительно оглянулась. Мазур вынул из костра  горящую  палку,  кивнул  на
один из проходов, ведущий в пещерку, где он сложил запасы  топлива  и  ворох
лапника. Вика пошла туда вялой походкой манекена. Обогнав ее, Мазур  осветил
дорогу, прикрыл ей макушку ладонью, чтобы не вмазалась  ненароком  в  низкий
свод. Поблизости лопотал невидимый ручей. От стен попахивало  сырым  камнем.
"Гостиная" исчезла за поворотом. Вика дрожала.
   - Что, холодно? - спросил Мазур.
   - Ты меня убьешь? Мазур даже остановился:
   - Сдурела?
   Вика смотрела ему в лицо:
   -Я вчера сон видела. Как ты меня убиваешь, чтобы не мешала. Зачем я  вам,
в самом-то деле...
   - Сдурела,- повторил Мазур.
   - Я же вижу, что лишняя,- повторила она со столь  обреченной  покорностью
судьбе, что Мазура самого бросило в дрожь.
   Он притянул ее свободной рукой и  поцеловал.  Губы  у  нее  сначала  были
холодными и вялыми, но понемногу потеплели, она почти не отвечала, словно не
веря. Тяжко вздохнула и робко прижалась к нему всем телом.  Ветка  догорала,
руку уже обдавало жаром, и Мазур легонько подтолкнул женщину вперед.
   Быстро и сноровисто  разжег  костерок  в  углу,  подальше  от  "дровяного
склада". Вика стояла на коленях на мягких пихтовых  ветках,  теребила  замок
"молнии" - и в ее глазах Мазур увидел надежду. Вот и  прекрасно,  сказал  он
себе. В первобытном мире лечат  первобытными  лекарствами.  Капитан  первого
ранга Мазур, психотерапевт племени...
   - Что снимать? - тихо спросила Вика.
   - Все,- сказал он, опускаясь рядом и старательно притворяясь перед  самим
собой, будто им движет исключительно гуманность и филантропия.
   Ее взгляд невольно метнулся к проходу:
   - А...
   Мазур осторожно опустил ее в ворох мягких иголок и медленно потянул  вниз
"молнию". Она подчинилась, закрыв глаза и, кажется, даже не дыша, полуоткрыв
рот. Пока Мазур ее раздевал, Вика оставалась  скованной  и  напряженной,  но
после первых же прикосновений сплела руки у  него  на  спине,  вся  подалась
навстречу. Он еще никогда не брал женщину,  ставшую  прямо-таки  воплощением
покорности, нежной и полной, старавшейся предугадать всякое его  движение  и
последовать за ним- и в то же время остававшейся страстной. Ему ничуточки не
пришлось стараться, чтобы кончить  одновременно,-  Вика  мягко  и  незаметно
подвела его к беззвучному взрыву, пронизавшему обоих. Сначала, еще оставаясь
расслабленно в ней, Мазур подумал довольно:
   фантастическая женщина. И лишь потом, немного остывши, прижимая ее к себе
и бормоча на ухо что-то бессвязное и  утешительное,  понял  ее  до  конца  и
пожалел, чуть ли  не  ужаснулся  -это  и  есть  та  лоза,  что  не  способна
существовать без опоры, жизнь без половинки для нее сплошной  ужас.  Бог  ты
мой, как ей должно быть жутко сейчас...
   - А как же Ольга?- спросила она тихо.- Идти-то назад теперь страшно...
   - Обойдется,- сказал Мазур, погладив ее по плечу.-  В  нашем  первобытном
племени и нравы упростились чуточку... Так что не переживай, поймет.
   Вика прижалась к нему всем телом, чуть распухшая от комариных укусов щека
лежала на его груди.
   - Знаешь, я всегда тайги боялась чуточку,- призналась она тихо.- А он все
равно таскал. Как сердце чуяло... Я, правда, во  сне  видела,  что  ты  меня
убил.
   - Вот и выходит, что сны надо толковать как раз наоборот,-  сказал  Мазур
философски.
   - Ты по обязанности, или как?
   - Победительница, ты  чудесная  женщина,-  искренне  сказал  Мазур.-  Вот
только скоту досталась, уж извини. И с ним-то, если каким чудом попадется, я
цацкаться не буду...
   - Ну и пусть,- сказала она решительно. Провела ладонью по его бедру.-  Мы
когда-нибудь еще...
   - Почему- когда-нибудь?-  сказал  Мазур,  перехватив  ее  ладонь  и  чуть
передвинув. И шепнул на ухо нечто такое, от чего она засмеялась  уже  совсем
весело.
   Что скрывать, роль вождя племени ему пришлась по вкусу  и  по  душе.  Но,
возвращаясь в  "гостиную",  он  все-таки  немного  робел  из-за  необычности
ситуации. Однако все прошло гладко: возившаяся у костра Ольга глянула на них
и совершенно буднично бросила:
   - Явились, прелюбодеи? Садитесь жрать. Чего ей  это  спокойствие  стоило,
Мазур мог только догадываться. Не сыщешь женщины, которая в таком  положении
не испытывала бы ничего, кроме умиления собственным благородством. И все  же
держалась она прекрасно, мимоходом взъерошила Вике волосы:
   - Не бери в голову, Гюльчетай. Коли уж получилась нежданно  мусульманская
семейка... В городе посмеемся, Только на будущее давай четко  прикинем,  как
нам нашего мужика делить по справедливости...
   Мазур сидел, не поднимая глаз, старательно вгрызаясь в горячий кус сочной
барсучатины. Женскую логику он давно познал вдоль и  поперек,  а  потому  не
сомневался, что подсознательно Ольга считает его виноватым, хоть и  сама  ко
всему подтолкнула. Самые лучшие на свете женщины - всего лишь женщины, и  не
более того, аминь...
   По рукам текло горячее сало, в углу лежала щетинистая барсучья  шкура,  а
рядом с автоматом покоился лук с отпущенной тетивой и пучок грубо отделанных
стрел. И тут же - электронные часы на руке Ольги и  отблески  света,  матово
игравшие на ее полуобнаженной груди, круглившейся под расстегнутой  курткой.
Сюрреализм -  спасу  нет,  подумал  Мазур.  И  с  сожалением  удержал  руку,
потянувшуюся было к следующему аппетитному куску -  экономить  следовало,  в
тайге раз на раз не выпадает.
   Ольгины часы коротко пискнули.
   - Сколько там? - поинтересовался он.
   -  Полночь.  Самое  время,  чтобы   какой-нибудь   призрак   из   глубины
притащился.- Ольга, упорно не глядя на него, вновь дернула Вику за  волосы:-
Да не переживай... сестричка. Мужик наш нас обязательно вытащит, он такой...
Лишь бы мы не скулили. Вытащишь, вождь?
   - Ага,- сказал Мазур, вытирая жирные руки о многострадальные  штаны,  уже
зиявшие кое-где мелкими прорехами.- Нам  бы  еще  иголку  с  ниткой,  совсем
печалей не знали б. А то вы скоро в натуральных амазонок превратитесь, наяды
и дриады, да и я на манер Маугли смотреться буду... Олечка, расскажи  сказку
на сон грядущий. Что-нибудь  искусствоведческое?  Хоть  коротенькое.  Просто
жажду услышать что-то искусствоведческое,  не  имеющее  отношения  к  дикому
лесу...
   Мечтательно   прищурившись,    глядя    в    потолок,    Ольга    напевно
продекламировала:
   - Томас Чиппендейл, знаменитейший мастер мебели,  свои  собственные  идеи
соединял с образцами французского и  восточного  искусства,  вдохновлялся  и
английской поздней готикой, и рокайлем...- и вздохнула.- Не  могу,  язык  не
поворачивается. Как-то и не верится сейчас, что все это где-то есть-  музеи,
фонтаны, Констебль с Рубенсом... По-моему, я лес и  на  картинах  видеть  не
смогу...

   Глава шестнадцатая
   ОНА УШЛА
   Неглубокую речку шириной  метров  семьдесят  пришлось  переходить  вброд,
раздевшись догола, держа над головой пожитки.  На  середине  вода  поднялась
Мазуру до груди - женщинам, соответственно,