дцать пятого марта?
     - А, понимаю, понимаю... - Анна сложила руки на коленях. - Я была дома. И совершенно одна.
     - Вы ни с кем не виделись, ни с кем не говорили в тот вечер?
     - Насколько помню - нет. У меня нет доказательств - по крайней мере, ничего не приходит в голову, чтобы подтвердить, что я была там, где говорю.
     - А ваша семья, миссис Карвелл?
     - У меня никого нет. Я только могу поклясться, что не приезжала в Нью-Йорк и не организовывала убийство Драко. - Она встала. - Лейтенант, думаю, что с этого момента нашей беседы мне необходимо проконсультироваться с адвокатом. Я ничего больше не смогу сообщить по интересующим вас вопросам, пока не сделаю этого.
     - Это ваше право. Спасибо за сотрудничество. Выключай запись, Пибоди.
     - Не будете ли вы так добры сообщить мне, в какую больницу поместили Кеннета? Мне бы хотелось навестить его и узнать, в каком он состоянии.
     - Он в больнице имени Рузвельта. - Ева тоже поднялась. - Ваш адвокат сможет найти меня в Управлении полиции.
     - Очень хорошо. - Анна подошла к двери и открыла ее. - Всего доброго, лейтенант, - сказала она спокойным голосом и закрыла дверь, щелкнув замком.
     Затем, закрыв лицо руками, она упала на диван и разрыдалась.

***

     - Твои впечатления, Пибоди?
     - Очень спокойная, сдержанная, уверенная в себе. Она или в самом деле убеждена, что Стайлс невиновен, или намерена защищать его до конца. Ее озабоченность его состоянием и положением мне показалась вполне искренней. А вот судьбой Карли она, кажется, не слишком озабочена.
     Ева, подойдя к машине, раздраженно посмотрела на помощницу.
     - А почему она должна быть озабочена ее судьбой?
     - Ну, мне кажется, между ними должна быть какая-то эмоциональная связь...
     - Почему? Она забеременела, выносила, родила. Эти девять месяцев она выбросила из своей жизни. Откуда же взяться эмоциональной связи?
     - Но ведь ребенок зрел внутри ее. Она чувствовала, как он ворочается в утробе, бьет ножками и... я не знаю, что еще делает. Даллас, я высказываю вам свое мнение. И все.
     Пибоди тоже была раздражена и чувствовала себя не в своей тарелке. Ева стояла у машины, окруженная темнотой, словно не могла понять, что делать дальше, и это было очень непривычно.
     - Анна рассказала нам обо всем очень пунктирно, - рискнула Пибоди прервать размышления начальницы. - Она пристроила ребенка и ушла. Я не могу себе представить, что это можно сделать так просто и спокойно. Она чего-то недоговаривает. Вы, кажется, рассматриваете ее как возможную соучастницу в убийстве?
     - Я этого не исключаю. - Больше Ева не хотела говорить на эту тему, опасаясь, что ее собственные чувства выплеснутся наружу. - Возвращайся в гостиницу и посмотри, какого числа Карвелл прибыла туда и зарегистрировалась, делала ли она заказ заранее и на какое число запланировала отъезд.
     - Хорошо. - Вздохнув с облегчением, Пибоди выскочила на свежий воздух.

***

     ... "Какая же женщина согласится лечь в постель с собственным отцом?"
     В голове у Евы стучали молоточки с того самого момента, как она услышала этот вопрос. А если выбора нет? Что тогда? Есть еще один вопрос: "Какой отец может лечь в постель с собственной дочерью?" Но на этот вопрос у нее был ответ. Она знала этот тип мужчин. У нее в ушах до сих пор звучал его горячий сладкий шепот, его мерзкое дыхание разрывает ей легкие... Ева резко выдохнула, чтобы освободиться от него. "А как же мать?" - спросила она себя и вытерла мокрые от пота ладони о брюки. Что делала ее мать? Наверняка она тогда не считала, что лучшая часть ее жизни шевелится у нее в животе! Ева посмотрела на окна Анны Карвелл, за которыми та сидела со своим кувшинчиком шоколада и призраками. Очевидно, Пибоди права. Трудно поверить, что все было так просто. Там определенно было много больше всего. Особенно чувств и переживаний. Там должно было быть много больше человеческой трагедии.
     Большинство нормальных разумных живых существ инстинктивно защищают свое дитя, беззащитного ребенка. А необходимость защищать другого взрослого человека вытекает из долга. Или любви...

***

     Ева забралась в машину, и почти сразу вернулась Пибоди.
     - Она платит чеками. Позвонила вчера после шести и зарезервировала номер. Приехала в отель вскоре после восьми. Планировала отъезд на завтра, но обратилась за продлением пребывания в гостинице.
     - Мать, отец, преданный друг... - бормотала Ева. - Давай вернемся к ребенку.
     - К Карли? Нам придется ехать через весь город. Может быть, мы остановимся где-нибудь выпить чашечку шоколада?
     - То, что они продают в городских барах под видом шоколада, - просто помои.
     - Да, но это шоколадные помои! - Пибоди старалась смотреть на начальницу просящим жалобным взглядом. - Мы не позволим им дать нам какую-нибудь гадость.
     - А может быть, ты еще хочешь печенье или маленьких пирожных?
     - Было бы неплохо. Спасибо, что напомнили.
     - Это был сарказм, Пибоди.
     - Да, сэр. Я поняла. Ответ - тоже.
     Смех, как всегда, разрядил ситуацию, и Ева остановилась около одного из баров, ожидая, пока ее помощница заправится.
     - Вы знаете, я изо всех сил стараюсь ограничить себя в этих сладостях. Но... - Пибоди сунула руку в пакетик с печеньем. - Непонятно, но Макнаб не считает меня толстушкой. А ведь когда парень видит тебя голой, он сразу обнаруживает, где у тебя излишки.
     - Пибоди, с чего ты взяла, что я хочу выслушивать рассказ о том, какой Макнаб тебя находит в голом виде?
     Пибоди уткнулась в пакет с печеньем.
     - Я сказала просто так. Вы ведь и так знаете, что мы занимаемся сексом, и можете легко прийти к заключению, что мы делаем это в голом виде. Вы ведь наш лучший детектив, а это проявляется во всем.
     - Пибоди, согласно званию и должности ты можешь отвечать на сарказм сарказмом - в редких случаях и благодаря моему исключительно хорошему характеру. Но тебе никто не позволял делать это первой. Дай мне это чертово печенье!
     - Это кокосовый хворост. А вы ненавидите кокосы.
     - А почему же ты тогда купила кокосовое печенье?
     - Чтобы позлить вас! - Рассмеявшись, Пибоди достала из сумки другой пакет с печеньем. - Но потом я все же решила купить шоколадные палочки, специально для вас.
     - Ладно, давай их сюда.
     - Хорошо. Итак... - Пибоди разорвала другой пакет и дала Еве печенье. - В общем, у Макнаба маленькая крепкая попа и мощные широкие плечи. Кроме того...
     - Стой! Остановись на этом. Если я представлю себе голого Макнаба, мы попадем в аварию. Лучше стряхни крошки со своей кофточки и постарайся собрать остатки собственного достоинства.
     Ева резко затормозила, останавливаясь перед домом, где жила Карли. Богатый квартал и великолепное здание с шикарным подъездом навели ее на определенные размышления. Анна Карвелл выбрала для своего ребенка состоятельных родителей. Тех родителей, которые могли обеспечить ей привилегированное обучение, безопасность и богатую жизнь. Интересно, уделила ли она достаточно внимания характеру и человеческим качествам будущих родителей своей девочки? Старалась ли найти спокойных, мудрых, любящих людей, на которых можно опереться?..
     - Пибоди, мы интересовались, где училась Карли Лэндсдоун? Это были дорогие частные учебные заведения?
     - Да, сэр. Кажется, так. - Чтобы убедиться в правильности своих слов, Пибоди достала в лифте свой блокнот. - Все точно. Она получила частное привилегированное образование. Еще в школе были дополнительные дисциплины, включая драматическое искусство, танцы, музыку, вокал. Постоянно нанимались домашние учителя.
     - A чем занимаются родители?
     - Отец - доктор, микрохирург. Мать - владелица туристической компании. Но она стала работать только последние годы: предыдущие двадцать лет посвятила ребенку.
     - Больше детей у них не было?
     - Ни одного.
     - Что ж, Анна подобрала процветающих людей. Она старалась, и она нашла таких, - пробормотала Ева, выходя из лифта и направляясь к квартире Карли.
     Понадобилось несколько длинных звонков, чтобы дверь наконец открылась. С опухшими глазами и всклокоченными волосами, Карли посмотрела на них с полным безразличием.
     - Что вам надо?
     - Немного вашего времени.
     - На рассвете?
     - Уже двенадцатый час.
     - Я повторяю, на рассвете! - Она пожала плечами и отошла, пропуская их в квартиру. - Не спрашивайте меня ни о чем, пока я не выпью чашку крепкого кофе. Этот пункт надо бы добавить в текст о правах и ответственности, который вы так любите долдонить,
     - Язва! - прошептала Пибоди, когда Карли отошла.
     Ева осмотрела комнату, прислушиваясь к шуму кофемолки, и изо всех сил сжала зубы, когда услышала запах настоящего дорогого крепкого кофе.
     - Я видела вас вчера на похоронах Ричарда, - сказала Карли, медленно вплывая в комнату с чашкой кофе. Ее ночная рубашка сползла с одного плеча, когда она уселась на софу, скрестив длинные красивые ноги. - Можете начинать без предисловий.
     - Некоторые вопросы, которые я собираюсь обсудить с вами, носят сугубо личный характер. Вам лучше попросить вашего компаньона уйти.
     - Моего компаньона?
     Ева кивнула на низкий столик.
     - Два винных бокала. Смятые подушки у изголовья софы. - Она сунула руку под одну из них и достала оттуда черный чулок. - Нижнее белье находится не на месте.
     - Что ж, ваши потрясающие детективные способности привели вас к правильному заключению. Минувшей ночью я действительно занималась сексом. - Она дернула плечом, и сползший край ночной рубашки опустился еще ниже. - Но с чего вы решили, что он все еще здесь?
     - Потому что вы занимались сексом сегодня утром, когда я так грубо вам помешала. Этот маленький укус на вашей шее очень свежий, только что получен.
     - Неплохо! - В голосе Карли чувствовалось нескрываемое удивление. - Полагаю, что он чувствует себя, как застигнутый врасплох шалунишка. - Она повысила голос, не отрывая взгляда от Евы:
     - Почему ты не выходишь, милый? Лейтенант Даллас все равно уже испортила всю малину.
     Дверь со скрипом приоткрылась, послышались медленные неуверенные шаги. Смущенный и весь красный, в комнату вошел Майкл Проктор.

ГЛАВА 19

     - Гм... - Он прочистил горло, стараясь куда-нибудь пристроить свои руки, но, не найдя ничего подходящего, просто опустил их вдоль тела. Он выглядел помятым и растерзанным. - Доброе утро, лейтенант.
     Карли запрокинула голову и громко расхохоталась.
     - О, Майкл, соберись! Постарайся как минимум выглядеть удовлетворенно и вызывающе, а не смущенно и виновато. Она работает не в полиции нравов.
     - Карли...
     Она отмахнулась.
     - Сделай себе кофе, ты будешь чувствовать себя лучше.
     - Гм... Могу я предложить кому-нибудь... что-нибудь?
     - Он очень мил, не правда ли? - воскликнула Карли, как мать, гордящаяся хорошими манерами своего ребенка. - Продолжай, дорогой.
     Когда Майкл вышел из комнаты, она вновь повернулась к Еве. Выражение ее лица полностью изменилось, как будто она сбросила маску, в голосе зазвучала сталь.
     - Мне кажется, что секс между двумя совершеннолетними гражданами не противоречит закону в этом штате. Надеюсь, мы можем продолжать?
     - Как давно вы с Майклом занимаетесь сексом?
     Карли внимательно изучала свои ногти, а потом несколько секунд полировала их.
     - Думаю, часов двенадцать. Боюсь, что не смогу сказать вам точно, сколько времени длился половой акт и когда наступил оргазм. В этот момент я была без часов.
     - Вы собираетесь вывести меня из себя своим хамством? - спросила Ева совершенно спокойно с легким налетом презрения. - Отлично. Мы отвезем вас в Управление полиции и там посмотрим, у кого задница крепче. Там вы с радостью и по собственной инициативе расскажете мне о том, как Майкл Проктор оказался сегодня утром в вашей постели.
     Карли уже скривила было рот в презрительной гримасе, но идея провести несколько часов в Управлении полиции заставила ее взять себя в руки.
     - Мы встретились на похоронах, потом отправились пропустить по стаканчику, а после этого приехали сюда. Удовольствия возрастали с каждым последующим пунктом повестки дня. В этом есть что-либо недозволенное?
     - Похоронить одного любовника и тут же подобрать свеженького? Не у всех это получается так просто.
     Искры гнева брызнули из глаз Карли, но она сумела сохранить спокойствие в голосе.
     - Оставьте свой узколобый взгляд на эти вещи для кого-нибудь другого! У нас с Майклом очень много общего - например, мы оба со школьной скамьи увлекаемся химией. Кроме всего прочего, я очень сильно его люблю.
     - Одно вас объединяет точно - Ричард Драко.
     - Верно. Но Ричард мертв. А мы - нет.
     Майкл почти неслышно вошел в комнату.
     - Карли, может быть, мне лучше уйти?
     - Ни в коем случае! - Она постучала по дивану рядом с собой. - Сядь. - Это звучало скорее как приказ, чем как предложение. Когда он сел, она довольно улыбнулась и просунула руку ему под локоть. - Итак, лейтенант, о чем вы говорили?
     - Майкл, почему вы не сказали мне о том, что ваша мать была знакома с Ричардом Драко?
     Чашка подпрыгнула у него в руке, и кофе пролился на брюки.
     - Моя мать? При чем здесь она?!
     - Она в свое время играла в одном спектакле с Драко.
     - Твоя мать актриса? - Карли наклонилась к нему.
     - Была ею когда-то. Она покинула сцену много лет назад. До моего рождения. - Он поставил чашку на место и аккуратно стряхнул кофе с брюк. - Оставьте мою мать в покое. Она тут ни при чем.
     - Я разве сказала, что она имеет к чему-то отношение? - "Нервы, - подумала Ева. - Он не может совладать со своими руками". - Вы знаете, что она находилась в интимных отношениях с Драко?
     - Это было мимолетное увлечение. С тех пор прошло много лет...
     - Твоя мать и Ричард? - Карли откинулась назад, изучая его лицо. - Как ужасно! - В ее глазах светилась жалость к нему. - Не позволяй ей спровоцировать тебя, милый.
     Но он уже явно позволил.
     - Послушайте, у нее была малюсенькая роль. Она не была серьезной актрисой. Они с отцом просто вместе... Она бы сказала мне, так как знала, что я боготворю Ричарда, что я его дублер. Он использовал ее! Он всю жизнь использовал женщин! - Майкл решительно посмотрел на Карли. - Да, она была в него влюблена. Все хорошенькие женщины в него влюблялись.
     "Его мать, - подумала Ева, - а может быть, и женщины вообще - его слабое место".
     - Да, ему нравилось использовать женщин. Молоденьких, хорошеньких женщин. Они для него были просто игрушками, которые ему быстро надоедали. Ваша мать отказалась от карьеры, от своих планов и надежд из-за него?
     - Может быть. - Майкл побледнел. - Может быть, это была одна из причин. Но она дала жизнь человеку, это ее делало счастливой!
     - Он сломал ей жизнь.
     - Да. - Глаза Проктора сверкали, в голосе звучала горечь. - Да, он сломал ей жизнь. Вы хотите, чтобы я признался, что ненавидел его за это? Может быть, и так, в какой-то мере.
     - Майкл, не говори больше ничего! - предупредила Карли.
     - Гори все синим пламенем! - В его голосе звучали решимость и гнев. - Моя мать не была дешевой девочкой для мимолетных развлечений, игрушкой, с которой можно поиграть немного и выбросить. Она была милой наивной девушкой. Этим он и воспользовался.
     - Он давал ей наркотики или запрещенные психотропные лекарства, Майкл? - спросила Ева. - Он давал ей их попробовать?
     - Нет. Но он пытался, сукин сын!
     - Майкл, ты не обязан отвечать на эти вопросы.
     - Я хочу раз и навсегда прояснить это. - Горячие волны возбуждения и гнева прокатывались по всему его телу. - Она рассказывала мне, что, когда вошла в комнату, он капал какие-то капли в ее стакан с вином. Она спросила его, что это такое. В ответ он лишь рассмеялся. Он сказал... Моя мама обычно не употребляет грубых выражений, но она точно повторила мне его слова: "Это заставит тебя трахаться, как крольчиха".
     У Майкла на лбу нервно билась жилка, он прямо смотрел Еве в глаза.
     - Она не знала, что это такое. Но мне ясно, что негодяй пытался влить ей в вино "бешеного кролика".
     - Она не выпила это отравленное вино?
     - Нет, она испугалась. Она сказала, что не хочет ничего пить, и это привело его в бешенство. Он стал обзывать ее и пытался заставить выпить зелье насильно. Тут она поняла, что он за человек, и убежала. Мама рассказывала, что была тогда в ужасном состоянии - разбита, растоптана, лишена всяческих иллюзий. Она вернулась домой. И потом всегда говорила: "Лучшее, что я сделала в жизни, - это смогла тогда сбежать домой".
     - А что же Драко?
     - Он даже не помнил ее, - горько усмехнулся Майкл. - У него не хватило порядочности даже на то, чтобы запомнить, как ее зовут!
     - Вы говорили с ним о ней?
     - Мне хотелось увидеть, как он отреагирует на ее имя. Он даже не стал притворяться, что помнит его. Она для него ничего не значила. Все люди для него ничего не значили.
     - Вы сказали ему об этом? Вы напомнили ему о ней?
     - Нет. - Майкл сник. Казалось, из него выпустили весь пар. - Нет, я не видел в этом смысла. Если бы я стал настаивать на этом, я бы потерял работу.
     - Нет! Не давай этим мыслям мучить тебя. - Карли нежно обняла Майкла. Они сидели, обнявшись, в молчании, а потом Ева поймала на себе взгляд Карли, полный ненависти. - Оставьте его в покое! Вам нравится издеваться над людьми слабее себя?
     - Да, я занимаюсь исключительно этим целыми днями.
     "А ты не слабая, - подумала Ева. - От кого ты это унаследовала? От тех, кто тебя родил, или от тех, кто тебя воспитал?"
     - Вероятно, вам приходилось тяжело, Майкл, знать все это и продолжать работать с ним бок о бок, видеться с Драко каждый день, - заметила она.
     - Я вынужден был выбросить все это из головы. Ведь я не мог изменить того, что уже произошло! - Он пожал плечами, пытаясь изобразить вызов. - Что бы я ни сделал, это ничего не изменит. Но в один прекрасный день, когда я выйду на сцену вместо него, все увидят, что я лучше. Этого будет достаточно.
     - Теперь у вас появился такой шанс, не правда ли? - Ева намеренно не щадила его. - Шанс оказаться в свете лучей его славы, шанс спать с одной из его любовниц.
     Майкл сжал зубы, пытаясь унять дрожь.
     - Карли, это не так! Я не хочу, чтобы ты думала, что...
     - Конечно, это не так. - Она взяла его за руку. - Просто у лейтенанта извращенное воображение и испорченное профессией восприятие жизни. Наверное, тяжело иметь дело с одними преступниками? Незаметно для себя сам можешь перенять их оценки людей.
     - Мисс Лэндсдоун...
     Карли проигнорировала Евино обращение, медленно и нежно поцеловав Майкла в обе щеки.
     - Ты пролил свой кофе, дорогой. Почему бы тебе не отправиться на кухню и не сделать нам еще по чашечке?
     - Да. Хорошо. - Он встал с дивана. - Моя мать прекрасная женщина!
     - Конечно, - подтвердила Карли.
     Когда Майкл скрылся за дверью в кухню, она повернулась к Еве и посмотрела на нее с вызовом и гневом.
     - Мне не нравится, когда кто-то пользуется его незащищенностью, лейтенант. Сильные должны защищать слабых, а не бить их ниже пояса.
     - Я предпочитаю не нянчиться с людьми, а давать им возможность развивать свою силу духа. - Ева прислонилась к спинке кресла. - Майкл очень хорошо защищал свою мать. Для некоторых людей семейные связи важнее всего. Кстати, вы не рассказали, что вас удочерили, мисс Лэндсдоун.
     - Что? - Ее глаза подернулись дымкой смущения. - Какого черта я должна была рассказывать? Я сама об этом редко вспоминаю. И какое вам до этого дело?
     - Мне нужно знать, когда вам стало известно, что вас удочерили.
     Карли пожала плечами:
     - Мои родители никогда не скрывали этого от меня. В нашем доме никогда не делали из этого особого секрета.
     - Они показывали вам бумаги о вашем удочерении?
     - Бумаги? Да, конечно, медицинские карты, этнические исследования и прочее. Мне рассказали, что моя природная мать отдала меня другим людям, потому что хотела для меня лучшей