е те же занавески. - Пибоди вытянула шею и заглянула внутрь. - И мебель на месте.
     - Они ее оставили. Им пришлось сматываться в спешке. Возможно, они упаковали вещи и уехали в течение суток после нашего первого визита.
     Ева начала стучать в соседние дома, покуда одна из дверей не открылась. Она показала значок молодой блондинке в розовом спортивном костюме.
     - Что-нибудь не так? Произошел несчастный случай? Мой муж...
     - Нет, мэм, ничего не произошло. Простите, что я вас потревожила. Я ищу ваших соседей - Дьюксов. Они не отвечают на звонок.
     - Дьюксы... - Женщина пригладила волосы, напрягая память. - Не уверена, что я... Ах да, конечно! Я слышала об этом в передаче новостей. Вы - та самая женщина-полицейский, на которую они собираются подать в суд?
     - Не думаю, что они решатся это сделать. Вы знаете, где они?
     - Господи, да я и их-то практически не знаю! Видела, как хорошенькая молодая женщина идет на рынок каждый понедельник и четверг в половине десятого. По ней можно было часы сверять. Они потеряли старшего сына, не так ли? Я никогда ничего о них не знала - они поселились здесь всего два года назад и с соседями почти не разговаривали. Так ужасно потерять ребенка...
     - Да, мэм.
     - Я видела, как мистер Дьюкс приходит и уходит. На вид он был не слишком симпатичным. По воскресеньям ровно в десять они все куда-то уходили. Думаю, в церковь, судя по одежде. Возвращались в половине первого. Их младший мальчик никогда не играл на улице с другими детьми, и я никогда не видела, чтобы другие дети заходили к ним в дом. - Женщина вздохнула. - Полагаю, они держали сына взаперти, боясь, чтобы и с ним чего-нибудь не случилось. Подождите, вот идет Нита, моя подруга, мы с ней вместе бегаем трусцой.
     Она энергично замахала рукой женщине, которая вышла из дома напротив. На ней тоже был спортивный костюм, только голубой.
     - Нита никогда ничего не упустит из виду, - сказала первая женщина. - Спросите ее о Дьюксах.
     - Тебя арестовали? - весело осведомилась Нита, подойдя к нам. - Лучше заприте ее покрепче. Сэл - особа скользкая.
     - Потом поговорим, кто из нас скользкий, - прервала ее Сэл. - Они спрашивают о Дьюксах, которые живут через два дома от тебя.
     - Дьюксы куда-то уехали дня два назад. Загрузили всю машину чемоданами. По-моему, жене уезжать не хотелось - она плакала. Это было... дайте подумать... рано утром в среду. Я вышла полить цветы и увидела их.
     - Вы не видели, чтобы кто-нибудь посещал их перед этим?
     - Видела вас, - усмехнулась Нита. - За день до того. Судя по тому, что я слышала в новостях, вы здорово его разозлили.
     - Нита...
     - Перестань суетиться, Сэл. Мне не нравился этот человек, и я не боюсь сказать об этом вслух. - Она прислонилась к стене, словно собираясь поболтать с подругами. - У меня был кокер-спаниель, старый Фрэнки. Умер в прошлом году. За несколько месяцев до того я его прогуливала и остановилась у дома Дьюксов поговорить с соседкой, которая тоже вышла погулять. Ну, я отвлеклась, и Фрэнки сделал свое дело прямо возле их ограды. Конечно, я бы все убрала. Я убирала за ним шестнадцать лет. Но командир подошел к двери и закричал, что пожалуется на меня в полицию. Так разошелся, будто в жизни не видел собачьих какашек. Ну, я тоже в долгу не осталась. Не собираюсь терпеть такое ни от кого! - Нита перевела дух. - Он захлопнул дверь, я убрала за Фрэнки и пошла домой. А через пять минут ко мне постучалась молодая девушка-полицейский и сообщила, что Дьюкс подал жалобу. Можете себе представить? Так как я уже уничтожила улики, ничего из этого не вышло. Но девушка сказала, что он в бешенстве, и, хотя она его успокоила, мне лучше держать собаку подальше от их дома.
     - Это был ваш единственный разговор с Дьюк-сом?
     - Больше мы с ним и слова друг другу не сказали.
     - Они потеряли ребенка, - напомнила ей Сэл. - Такое может озлобить человека.
     - Некоторые рождаются злобными. - Нита кивнула в сторону дома на другой стороне улицы:
     - Как тот тип.

***

     Ева провела три беседы с клиентами Грина, которые демонстрировали различную степень гнева, смущения и страха. У судьи Веры Арчер ее ожидал холодный прием, чего, собственно, и следовало ожидать.
     - Я предпочитаю вести этот разговор в отсутствие вашей помощницы, лейтенант Даллас.
     - Пибоди, подожди снаружи.
     Арчер положила руки на стол. Строгий рабочий кабинет соответствовал ее облику. Это была высокая и худощавая, но по-своему привлекательная женщина лет шестидесяти трех с короткими темными волосами. Она имела репутацию судьи, принимающего быстрые, но обдуманные решения, которые обычно выдерживали все апелляции.
     На службе Арчер не снисходила до театральных ухищрений, которыми явно наслаждалась в интимной обстановке. На видеопленке она была запечатлена в розовом бальном платье. Арчер мастерски исполняла стриптиз, оставшись только в узкой полоске на бедрах и кусочках ткани на сосках, перед двумя атлетически сложенными мужчинами в качестве прелюдии к любви втроем.
     - Я поняла, что мне этого не избежать, когда услышала, что Ника Грина убили. Но должна сразу заявить, что моя частная жизнь не подлежит обсуждению. Я не нарушала никаких законов, кроме законов здравого смысла.
     - Тем не менее, вы платили Грину семьдесят пять тысяч долларов в месяц.
     - Да. Выплата гонорара не является противозаконной. А если квалифицировать это как шантаж, то преступление совершал Грин, вымогая подобный гонорар. Я не собираюсь комментировать ни содержание диска, ни его мотивацию, так как имею право на личную жизнь.
     - Да, ваша честь, и вы, безусловно, платили за это более чем достаточно. Однако содержание диска и ваши выплаты в данный момент фигурируют в расследовании убийства.
     Арчер и бровью не повела.
     - Для меня было бы лучше, чтобы Грин оставался жив. Мне было куда легче платить ему, чем опасаться огласки. Это поставило бы в неловкое положение не только меня, учитывая мою должность, но и моего мужа. Ему я все рассказала год назад. Можете в этом удостовериться, если сочтете нужным, но это опять же личное дело. Мы с мужем решили продолжать выплаты.
     - Вам известны обстоятельства смерти Ника Грина?
     - Да.
     - Я сочувствую вашему стремлению оберегать личную жизнь от постороннего вмешательства, ваша честь. Но это сочувствие не распространяется на террористов, ответственных за смерть Грина и еще шести человек.
     - И каким же образом обнародование содержания этого диска поможет вашему расследованию? А моя карьера на этом будет кончена. Занимая судейское кресло, я должна пользоваться уважением зала. Вы преследуете и арестовываете преступников, но правосудие вершится в суде. Как я смогу вершить его, став посмешищем?
     - Я сделаю все от меня зависящее, чтобы уберечь вас от огласки. Расскажите, как вы начали пользоваться услугами Ника Грина?
     Арчер поджала губы так, что они стали почти невидимыми.
     - Я услышала о нем от знакомой. Все это выглядело достаточно безобидно, и, хотя его деятельность считалась более чем сомнительной, я воспользовалась ею. Это помогало снимать напряжение, вызываемое работой, а кроме того... Впрочем, неважно. Некоторое время я прибегала к услугам Грина раз в месяц. Потом он вручил мне копию диска, сообщил график выплат и предупредил о последствиях отказа. Все выглядело разумно и деловито.
     - И вы даже не рассердились?
     - Рассердилась, и очень. Более того, я чувствовала себя последней дурой. Женщину, которая прожила более шестидесяти лет и провела четырнадцать из них в судейском кресле, так легко обвели вокруг пальца! Но я платила, так как за глупость всегда приходится расплачиваться, и больше не пользовалась его услугами.
     - А вы не боялись, что он все равно разоблачит вас?
     Арчер усмехнулась:
     - И лишит себя маленького, но стабильного дохода? Нет.
     - Грин когда-нибудь увеличивал сумму или угрожал это сделать?
     - Нет. По-своему он был хорошим бизнесменом. Если вымогать слишком много, рискуешь опустошить источник. - Арчер развела руками - единственный излишний жест, который она позволила себе во время разговора. - Я даже перестала возмущаться необходимостью платить. Это напоминало мне, что я человек. Мне очень важно было ощущать себя человеком - поэтому, собственно, я и прибегла к услугам Грина. Вы, вероятно, изучили мое личное и профессиональное прошлое?
     - Да, ваша честь, в общих чертах.
     - Я всю жизнь служила закону, служила хорошо и не готова уходить в отставку. - Она бросила взгляд на маленький настенный экран. - Я видела утреннюю передачу по каналу 75. Грина обрекли на жестокую, страшную смерть. Он был шантажистом, наживался на том, что можно назвать пороками, эксплуатируя тайные человеческие слабости. Но Грин не заслужил такой смерти. Ни он, ни эта девочка. - Арчер посмотрела Еве в глаза. - Вы подозреваете, что я одна из тех, кто называет себя "Искателями Чистоты"? Но они отстаивают все то, что я ненавижу, лейтенант. Все, борьбе с чем я посвятила свою жизнь. Это трусы и убийцы, разыгрывающие Господа Всемогущего. Я намерена отказаться от адвоката и готова добровольно подвергнуться тестированию. У меня только два условия: чтобы тестирование проводил наедине со мной лицензированный специалист, и чтобы результаты, если они очистят меня от подозрений, были засекречены вместе с этим диском и всеми файлами, касающимися моей роли в этой истории.
     - Я согласна с вашими условиями. Могу попросить доктора Миру провести тестирование.
     - Доктор Мира меня вполне устраивает.
     - Не сомневаюсь, что результаты положат конец вашему участию в этом деле, ваша честь.
     - Благодарю вас.
     - Могу я попросить у вас совета и узнать ваше мнение по другому вопросу, связанному с моим расследованием?
     - Да, конечно.
     - Я затребовала ордера на вскрытие опечатанных файлов с данными о несовершеннолетних жертвах, имеющих непосредственное отношение к этому делу. Детская служба блокировала мой доступ к этим файлам и прочим документам их организации. Прокуратура тут же пустилась в обычные юридические выкрутасы, и файлы остаются блокированными.
     - Опечатанные сведения по делам о несовершеннолетних обычно весьма деликатны.
     - Но ведь я расследую дело о терроризме и серийных убийствах! Время дорого, а расследованию продолжают препятствовать. Речь ведь не идет о разглашении информации, а всего лишь о знакомстве с ней следователя. Если бы решение пришлось выносить вам, как бы вы поступили?
     Арчер откинулась на спинку стула.
     - У вас действительно есть серьезные основания требовать эти ордера, лейтенант?
     - Более чем серьезные. Детская служба заявляет, что файлы должны оставаться запечатанными, дабы защитить несовершеннолетние жертвы и их семьи от дальнейших неприятностей. Но ведь содержание файлов будет известно только следственной группе, это не может никому навредить.
     - Пожалуй, я вынесла бы решение в вашу пользу. Кто подписал ордера?
     - Судья Мэттьюс.
     - И он же потом пересмотрел свое решение?
     - Нет, ваша честь. Аргументы были представлены судье Линкольну.
     - Линкольну? Понятно. Хорошо, я наведу справки.

***

     Ева вышла из здания суда вместе с Пибоди.
     - Если она виновна, значит, я окончательно потеряла чутье.
     - Мы продолжаем работать по списку?
     - Да. А пока что просмотри данные о судье Линкольне.
     - Еще один судья? Ну и ну!
     - Он не пользовался услугами Грина. - Ева села в автомобиль. - Но мне не понравилось выражение лица Арчер, когда я назвала его фамилию. - Услышав сигнал, она нахмурилась и достала из кармана телефон. - Даллас.
     - Встретимся через двадцать минут в баре О'Мэлли, - быстро произнес Дуайер. - Приходите одна.
     - В "Голубой белке", - отозвалась Ева, предпочитая знакомую территорию. - Через четверть часа.
     Она отключила связь.

ГЛАВА 20

     Ева посещала "Голубую белку" не так часто, как раньше. Эта была самая обычная забегаловка, и в течение дня здесь бывали лишь случайные посетители, забредшие в напрасной надежде дешево поесть и развлечься. Зато по ночам заведение наполняли люди, достаточно крутые или безумные для того, чтобы рисковать жизнью, поглощая напитки, которые в подобных местах сходили за алкоголь.
     Музыка грохотала что есть силы, столики были маленькими и грязными, а воздух наполняли запахи скверной выпивки и выдохшегося "зонера". Тем не менее, Ева испытывала странную привязанность к "Голубой белке", и с радостью обнаружила, что со времени ее прошлого визита в ней ничего не изменилось. Какое-то время гвоздем программы здесь была Мейвис, которая выступала в костюмах, не поддающихся описанию, и так вопила под оглушительное инструментальное сопровождение свои песни, что было странно, как танцующие умудряются не сбиваться с ритма.
     Вспомнив о Мейвис, Ева подумала, не убавит ли ей энергии грядущее материнство, и пришла к выводу, что на это нет никаких шансов.
     - Займи столик с противоположной стороны, - велела она Пибоди. - Можешь поесть, если осмелишься.
     - Картофель фри с соусом у них не так уж плох. Пожалуй, я рискну.
     Ева выбрала столик в дальнем углу и сделала заказ, вспомнив, что картофель здесь действительно не так уж плох и заслуживает лучшей участи. Вместо кофе она решила обойтись водой в бутылке, хотя и боялась, что ее наливают туда из-под крана в одной из задних комнат мужчины с грязными волосатыми лапами.
     Не видя нигде Дуайера, Ева достала телефон и позвонила Фини.
     - Как дела?
     - Почти готово. - Голос Фини звучал бодро. - Еще два часа - и мы получим вирус. А чем ты занимаешься?
     - Через пару минут буду есть ленч в "Голубой белке".
     - Ты здорово рискуешь, Даллас.
     - Ничего не поделаешь. У меня здесь встреча с Дуайером. Он скоро придет. Думаю, он хочет договориться.
     - Со мной у него этот номер не пройдет. - Фини шумно высморкался. - Не хочешь рассказать мне, что здесь утром понадобилось начальству?
     - Пока не могу. Должна подождать кое-какой информации.
     - Подцепила крупную рыбу? Не забывай, что у нее имеются зубы, малышка.
     - Я буду осторожна. Идет Дуайер. Пока.
     Ева спрятала телефон, ожидая, когда Дуайер подойдет к столику.
     - Я же сказал, приходите одна. Уберите помощницу, или ничего не выйдет.
     - Помощнице нужно поесть. Если вам это не нравится, уходите - дело ваше. - Ева взяла с подноса бутылку воды. - Только воздержитесь от кофе, если хотите жить, - посоветовала она.
     Дуайер сел напротив Евы. Ее не удивило, что он заказал бутылку пива.
     - Ваша подружка сообщила вам о нашем вчерашнем разговоре?
     - Проявляйте уважение, говоря о Клариссе! Она - леди! Хотя едва ли вы знаете, что это такое.
     - Зато я знаю, что такое никудышные копы, заговорщики, убийцы и фанатики. - Ева глотнула воды, не сводя глаз с Дуайера. - И меня не заботит то, как они себя именуют.
     - Держитесь подальше от Клариссы. Предупреждаю вас в последний раз.
     Ева наклонилась вперед:
     - Вы мне угрожаете, Дуайер? Намекаете на то, что, если я продолжу расследование деятельности Клариссы Прайс, вы попытаетесь причинить мне физический вред?
     - Что, испугались?
     - Нет. Просто хочу точно уяснить смысл вашего предупреждения, а то как бы вы не оказались на улице в результате недопонимания.
     - Думаете, вы больно крутая? Вы, копы из отдела убийств, считаете себя элитой! Вы не ходите по улицам и не подбираете останки - девочку, которую били и насиловали, мальчишку, который перебрал "Джаза", приобретенного у какого-нибудь стервятника на школьном дворе...
     Ева ощутила крупицу сочувствия к копу, который видел больше того, что мог вынести. Но даже это не давало ему права переступать черту.
     - Вот почему вы в этом участвуете, Дуайер? Вам не давали доводить дела до конца, и вы решили стать судьей, присяжным и палачом?
     Ей подали картофель, но она этого даже не заметила. Дуайер схватил бутылку пива и сорвал крышку с такой силой, словно сворачивал кому-то шею.
     - Я хочу, чтобы вы оставили в покое Клариссу!
     - Вы повторяетесь. Скажите что-нибудь новое.
     Он сделал два больших глотка.
     - Я не утверждаю, что могу вам что-то сообщить. Но если бы это было так, мне бы понадобился договор.
     - Я не могу покупать кота в мешке.
     - Не умничайте! - фыркнул Дуайер. - Я коп, и знаю, как это делается. Если мне есть что сообщить по поводу недавних убийств, то мне нужна неприкосновенность для Клариссы и для меня в связи с возможным обвинением в соучастии.
     Ева потеряла последнюю крупицу сочувствия к нему. Он не был полицейским, сломавшимся под прессингом. Напротив, Дуайер надувался, как воздушный шар, высокомерием и гневом, который считал праведным.
     - Неприкосновенность? - Ева откинулась на спинку стула. - Проще говоря, вы хотите, чтобы я не упоминала ваши грешки? Семеро погибших, в том числе один коп, а вы требуете неприкосновенности для вас и вашей леди. И каким образом, по-вашему, я смогу это осуществить, Дуайер?
     - С помощью вашего авторитета.
     Ева нахмурилась.
     - Почему вы думаете, что я использую мой авторитет с целью помочь вам выйти сухим из воды?
     - Потому что вам нужен арест. Я знаю таких, как вы. Надеетесь получить очередную гребаную медаль, раскрыв это дело.
     - Меня вы не знаете. - В тихом голосе Евы послышались угрожающие нотки. - А как вам понравится такая картина, Дуайер? Шестнадцатилетняя девочка изрезана на куски человеком, которого довела до безумия группа людей, решившая, что он должен умереть. Девочку звали Ханна Уэйд. Вся ее вина состояла в том, что она была глупа и оказалась в неподходящее время в неподходящем месте. Как и Кевин Хэллоуэй - молодой коп, просто выполнявший свою работу. Интересно, как у вас это называется? Допустимый процент случайных потерь?
     - Кларисса мучается из-за этой девочки. Она всю ночь не могла сомкнуть глаз.
     Ева сделала несколько глотков воды, чтобы смыть подступающую к горлу желчь.
     - Возможно, ее раскаяние подействует на прокурора. Может быть, вас обоих ввели в заблуждение те, кто стоял во главе организации, а вы просто искали способ защитить детей.
     Дуайер кивнул и заказал вторую бутылку.
     - А если бы мы добровольно сообщили важные сведения, то вы могли бы обеспечить нам неприкосновенность?
     "Вот гнида!" - подумала Ева, но ее лицо оставалось бесстрастным.
     - Вы знаете, что я не могу гарантировать неприкосновенность. Решение зависит не от меня. Я могу лишь обратиться с просьбой об иммунитете.
     - Вы знаете, какую кнопку нужно нажать.
     Ева отвернулась. Мысль о том, что она поддается искушению, вызывала у нее тошноту. "Правосудие не всегда выметает дочиста", - повторила она про себя слова Пибоди.
     - Хорошо, я нажму кнопку. Но с условием: и вы, и ваша леди уйдете со службы.
     - Вы не можете...
     - Заткнитесь, Дуайер! Предлагаю вам сделку в первый и последний раз. Я представлю дело так, что информация, сообщенная вами и Прайс, была ключевой для моего расследования. Вас не отправят за решетку, но вы уйдете из полиции, а она - из Детской службы. Вопрос о пенсии будет решать ваше начальство - меня это не касается. - Ева отодвинула свою тарелку. - Если же вы откажетесь от сделки, я не успокоюсь, пока не добуду достаточно улик, чтобы предъявить вам обоим обвинения в террористической деятельности и убийствах первой степени, в том числе убийстве полицейского. Вы и Прайс пробудете за решеткой до конца дней. Это станет для меня делом чести.
     Глаза Дуайера блестели от гнева, страха и алкоголя. И, как с удивлением подметила Ева, от обиды.
     - Я шестнадцать лет горбатился на службе!
     - А сейчас у вас есть пять минут, чтобы принять решение. - Она встала. - Будьте готовы сообщить мне его, когда я вернусь. Или уходите.
     Проходя мимо столика Пибоди, Ева сделала ей знак оставаться на месте и направилась в помещение, именуемое комнатой отдыха, с пятью узкими кабинками и двумя умывальниками. Она брызгала в лицо холодной водой, пока не почувствовала, что жа