это здоровая агрессивность.
     - Вы мне очень подходите, Элис, - вздохнув, Роксана откинулась на спинку скамьи. Впрочем, она потирала руки, а это явно указывало на то, что она нервничает. - Все с вами кажется таким уравновешенным, правильным, простым. Мне, знаете ли, нравится рутина. Возможно, все это оттого, что моя работа требует дисциплины.
     Элис спокойным взглядом изучала Роксану.
     - Я бы не назвала вас женщиной, которая не любит неожиданности.
     - Некоторые неожиданности. Я не допущу, чтобы жизнь Ната была поломана. И моя жизнь тоже, если уж на то пошло. Я знаю, что ему нужно больше всего. Я хочу, черт возьми, знать, что ему больше всего нужно. И я, конечно же, знаю, что больше всего нужно мне.
     Элис на минуту замолчала. Она не относилась к той категории женщин, которые говорят, не думая. Она собрала воедино все свои мысли на этот счет, и сделала это так же аккуратно и избирательно, как если бы собирала полевые цветы.
     - Вы хотите, чтобы я сказала вам, что скрывать Ната от его отца - это правильно.
     - Да, я считаю, что это правильно, - Роксана взглянула на Ната и, проявляя осторожность, заговорила шепотом. - По крайней мере до тех пор, пока я не почувствую, что пришло время сказать. У него нет никаких прав на Ната, Элис. Он отказался от них, когда ушел от нас.
     - Он не знал, что будет "мы".
     - Дело не в этом.
     - Может быть, не в этом, а, может быть, и в этом. Не мне судить.
     - Так стало быть, - Роксана поджала губы, почувствовав очередное предательство, - вы заодно с ними.
     - Это ведь не игра в футбол, и я не болельщик, Роксана.
     Так как Элис больше всего на свете ценила дружбу, она положила руку на роксанины застывшие пальцы. - Что бы вы ни сделали, все мы будем за вас. Независимо от того, согласны мы с вами или нет.
     - А вы не согласны.
     Вздохнув, Элис покачала головой.
     - Не знаю, как бы я поступила в вашей ситуации. Только вам одной известно, что творится у вас в душе. Я могу сказать, что Люк за ту неделю, что я его знаю, успел мне понравиться. Мне нравятся его сила, отчаянность, целеустремленность. Некоторые из этих черт привлекают меня и в вас.
     - Значит, вы хотите сказать, что я должна приблизить его и доверить ему Ната.
     Здесь трудно давать совет, подумала Элис. Интересно, почему многие так любят это занятие.
     - Я хочу сказать, что вам следует сделать то, что вы считаете правильным. Но что бы вы ни сделали, факт остается фактом: Люк - отец Натаниеля.

***

     Люк, Люк, Люк. Роксана кипела от злости, когда он вместе с Лили показывал номер под названием "Женщина в стеклянном ящике". Мышка вместе с Джейком стояли в стороне. Они оторвались от своего электронного прерывателя, над которым сейчас работали, чтобы посмотреть этот номер.
     Стоило Люку вернуться, как он тотчас же стал солнцем, а все остальные стали обращающимися вокруг него планетами. Почему это произошло? Сие обстоятельство выводило ее из себя.
     Все было не так, как хотелось. Они репетировали в его огромной гостиной с высокими потолками и роскошной лепниной на них. Внезапно они оказались на его территории и выполняли его команды. Динамики стереосистемы изливали звуки рок-музыки. Он подстраивался под ритм песни Брюса Спрингстина "Рожденные странствовать". Они всегда работали под классическую музыку, подумала Роксана, засунув руки в карманы своих спортивных брюк. Всегда. Ее еще больше раздражало, что рок его устраивал и подходил к номеру.
     Все было быстрым, захватывающим, сексуальным. Все, что он делал, можно было охарактеризовать этими тремя словами. Она слишком хорошо знала, что публика будет в восторге от такого номера. И это еще больше портило ее и без того плохое настроение.
     - Хорошо, - Люк повернулся к Лили и поцеловал ее в раскрасневшуюся щеку. - Время, Джейк?
     - Три минуты сорок секунд, - он только остановил секундомер.
     - Я думаю, можно еще десять секунд срезать, - несмотря на включенную вентиляцию, он истекал потом. Тем не менее, ему нравилось вести этот номер на бешеной скорости и он жаждал сделать его еще более коротким.
     - Выдержишь еще один прогон, Лили?
     - Конечно.
     Конечно, ухмыльнувшись, подумала Роксана. Для тебя, Люк, - все, что только захочешь. И когда только захочешь. Она возмущенно повернулась и ретировалась в дальний угол комнаты. Она собиралась заняться номером "Вращающийся кристалл", на отработку которого ей не хватило времени перед последним представлением. Там, возле массивного камина стоял длинный раскладной стол с готовым для репетиции набором подставок.
     Ей особенно нравился кристалл, сделанный в форме брильянта и отливающий всеми цветами радуги. Она взяла его в руку. Весил он, как оказалось, немало. В ее воображении .возникли мелодии Чайковского, затемненная сцена, голубоватый свет скрещенных лучей прожекторов и она сама в сверкающе-белом наряде.
     Она выругалась, когда ее мечтания разбил первый аккорд Спрингстина.
     Люк услышал брошенный ему злобный выкрик и улыбнулся.
     - Мышка, а как насчет того, чтобы заняться левитацией. По-моему, у нас есть для нее музыка.
     - Разумеется, - Мышка услужливо поплелся выполнять поручение.
     - Выходит, ты водишь всех на поводу? - сказала Роксана, когда Люк подошел к ней.
     - Это называется "взаимодействие".
     - У меня есть другое название. Самоуничижение. Пресмыкательство.
     - Стало быть, у тебя целых два названия, - он закрыл своими руками ее руки, лежавшие на кристалле. - Посмотри на все с другой стороны, Рокс. Как только мы с этим разделаемся, ты можешь даже ко мне не подходить. Если не захочешь.
     - Я подумаю. - Уж лучше думать об этом, чем о том, что сейчас, когда соприкоснулись их руки, ее кровь вскипела. - Я хочу поподробнее узнать об уайаттовском деле. Ты его от меня скрываешь, а мне это не нравится.
     - Это ты скрываешь, - ровным голосом произнес он, - а не я.
     - Не понимаю, о чем ты говоришь. - Она отвела глаза.
     - Понимаешь. Понимаешь. Есть что-то такое, о чем ты мне не рассказываешь. Что-то, из-за чего все дрожат. Как только расколешься, мы проясним ситуацию.
     - Расколюсь? - она метнула смертоносный взгляд в его сторону. - И что же это такое я тебе не рассказываю? Что же это может быть? Давай подумаем... может быть, то, что я тебя ненавижу?
     - Нет, - он опередил ее, проведя ладонями по предплечьям. Ее руки не успели оторваться от кристалла. - Ты уже целую неделю стараешься меня в этом убедить. Но ведь ты ненавидишь меня только, когда сама себя заставляешь об этом думать.
     - Но это происходит так естественно, - она улыбнулась, улыбка ее была сладкой как намазанное медом лезвие ножа.
     - И только потому, что ты все еще без ума от меня, - он поцеловал ее в кончик носа. Она же зашипела на него. - Мы здесь на работе, да?
     - Да.
     - Так вот давай работой и займемся, - он медленно и зловеще улыбнулся. - И тогда посмотрим, что происходит естественно, а что нет.
     - Мне нужно больше информации.
     - Ты ее получишь. Как получишь и камень, когда все закончится.
     - Стой! - она схватила его за руку в тот момент, когда он отворачивался. Дрожащими руками она снова положила кристалл на место. - Что ты сказал?
     - Что камень будет твоим, когда все закончится. Можешь быть уверена на все сто процентов.
     Она всмотрелась в его лицо в ожидании услышать всю правду, но лишь пожалела, что не может видеть его мысли, как раньше.
     - Почему?
     - Потому что я тоже его люблю.
     Она ничего не могла сказать, ибо это была правда, и она это увидела. Она затаила дыхание, с трудом выдыхая слова.
     - Мне хочется тебя ненавидеть, Каллахан, - выдавала она из себя. - Мне очень хочется тебя ненавидеть.
     - Лихо сказано, а? - он провел пальцем по ее щеке. - Мне это чувство знакомо, потому что мне хотелось тебя забыть. Мне очень хотелось тебя забыть.
     Она посмотрела в его глаза, и Люк впервые с момента своего возвращения увидел, как она открывается ему. Червяком пролез в ее душу, подумал он не без отвращения. Воспользовался ее любовью к Максу. Надо было избрать другой путь.
     - Почему? - ей не хотелось задавать этот вопрос, она боялась услышать ответ.
     - Потому что любовь к тебе, воспоминания о тебе убивают меня.
     Ее колени затряслись, сердце растаяло.
     - Меня тебе не взять, Каллахан.
     - Ага, - он взял ее за руку и повел к середине комнаты, - но я все равно возьму.
     - Почти готово, - присвистнул Мышка. Здорово, что они опять вместе, думал он. Пусть даже они и не улыбаются. Его потрясли искорки, пролетавшие между ними. Мышке казалось, что такие искорки появляются только когда влюбленные остаются вдвоем в темноте. Проявление интимности на публике рискованно.
     Роксана подняла руки, так, чтобы Мышка смог закрепить на них канаты. Но она, не отрывая глаз, смотрела на Люка. Она вынуждена была, пусть и с неохотой, признать, что ей нравится именно этот номер. Были в нем и огонь, и плавность, и драма, и поэзия.
     Кроме того, ей нравилось пререкаться с ним по поводу каждой детали этого номера.
     - Музыку будем использовать?
     - Ага, только я ее подберу.
     - Это еще почему?..
     - Потому что ты подбирала свет.
     Она нахмурилась, но с такой самоуверенной личностью не поспоришь.
     - И что же будет за музыка?
     - "Дым застилает твои глаза", - он ухмыльнулся, когда она закатила свои. Группа "Плэттерс", Рокс. Это не классическая музыка, но это классика.
     - Если бы ты хоть чуть-чуть умел сам сочинять темы для мюзиклов, то ты бы знал, что одна основная мелодия должна проходить через все представление.
     - А если бы ты обладала хоть каким-нибудь чутьем, ты бы знала, что смена ритма прибавляет шику.
     - Шик, - поморщившись, она убрала волосы с лица, - Давай попробуем.
     - Давай. Пускаем музыку.
     Она взметнула руки вверх и закачалась. Он вытянул руки вперед и зашевелил пальцами, как бы подзывая к себе. Или заставляя подойти. Всячески противясь, она закрыла предплечьем лицо и протянула другую руку к нему, после чего нехотя отвернулась. Она не отступала, она завлекала. Глядя на нее и только на нее, он следовал за ней, с зеркальной точностью отражая каждый ее шаг, словно их связывали невидимые нити. Они коснулись друг друга пальцами, застыли на мгновение и разомкнулись.
     Роксана почувствовала, как некая тяга, словно вино, ударила ей в голову.
     Забыв о сценарии, она смотрела ему прямо в глаза. И не могла оторваться. Он пронзал ее своим сосредоточенным взглядом, и она могла теперь легко и мечтательно вертеть головой.
     Она, возможно, одержала бы верх в этом поединке.
     Впрочем, не исключено, что, отступая, она уже одержала верх.
     Люк взметнул вверх руки, этим театральным жестом моля Роксану. Она же ускользнула. И тут же остановилась, застыв на месте, когда его руки опустились и потянулись к ней. Медленно, как будто в трансе, она обернулась.
     Она не шелохнулась, когда он подошел вплотную. Он провел ладонью перед ее лицом. Ее закрытые веки задрожали. Тела их почти касались друг друга. Стоя к ней так близко, он водил вокруг нее руками. Его движения были долгими, медленными, томительными. Она встала на цыпочки и откинув голову назад, оторвалась от пола.
     Пока музыка набирала ритм, он делал пассы руками. Тело Роксаны трепетало, не подчиняясь ее сознанию. Она следила за ним из-под ресниц. Она не могла контролировать себя сейчас и была уверена, что закричит от желания и досады, если эти руки будут продолжать виться вокруг нее, не касаясь.
     Люку казалось, что он слышит, как бьется ее сердце. Он с трудом удержался от желания прижать руку к ее груди и почувствовать эти удары жизни. У него пересохло во рту, и он знал, что дышит слишком быстро. Но сейчас он уже вышел из иллюзии.
     Он хотел сделать этот номер романтическим, сексуальным, - зная, что будет плыть стоя, но не знал, как быстро утонет.
     Он наклонился к ней, губы его приблизились к ее губам. Тихий звук, который она издала, сдерживая стон, показался ему криком.
     Он взял ее руку, провел по ней своей рукой до плеча, затем по спине. Когда их пальцы сомкнулись, он тоже начал подниматься. Его глаза не отрывались от ее лица, когда они вдвоем покоились, лежа в воздухе. Когда музыка стала затихать, он повернулся, положил ей руку под голову и коснулся ее губ своими.
     Сомкнувшись, и сделав оборот, их тела вернулись в вертикальное положение. Когда их ноги коснулись земли, его руки все еще обвивали ее, а ее губы были все еще в его плену.
     Джейк, прокашлявшись, нажал на кнопку секундомера.
     - Не думаю, что кого-то волнует время, - шепнул он и запихнул секундомер в карман. - Пошли, Мышка, нам надо на пешеходную зону.
     - Куда?
     - На пешеходную зону. Нам нужны запчасти. Мышка удивленно заморгал.
     - Какие еще запчасти?
     - Те запчасти, - Джейк закатил глаза и мотнул головой в сторону Роксаны и Люка. Они уже разомкнулись и смотрели друг на друга.
     - Ой, мне тоже кое-что нужно купить, - прослезившаяся Лили схватила Мышку и потащила его к выходу. - Мне очень много чего нужно. Пошли.
     - А как же репетиция...
     - По-моему, они уже остыли к ней, - сказал Джейк и с улыбкой принялся выпроваживать Мышку из зала. От тишины у Роксаны закружилась голова.
     - Номер... номер затянулся.
     - Это ты мне говоришь, - казалось, он вот-вот взорвется. Он водил руками вверх-вниз по ее спине прежде чем освободить от узды для левитации. - Но финал будет - закачаешься.
     - Над ним еще работать надо.
     - Я говорю не о финале, - он снял с себя узду. - Я говорю о нас с тобой, - глядя на нее, он запустил руки под ее блузон и провел ими по теплой, гладкой спине, - и об этом. - Он еще раз нежно поцеловал ее.
     Ей ничего не оставалось, кроме как ухватиться за его плечи, дабы удержать равновесие.
     - У тебя не получится меня соблазнить. Он провел губами по ее подбородку. Он знал, как вызвать в ней дрожь.
     - Спорим, получится?
     - Я могу уйти от тебя, когда захочу, - произнесла она, прижимаясь, однако, к нему и водя губами по его лицу. - Ты мне не нужен.
     - И ты мне тоже, - он взял ее в охапку и направился было к лестнице.
     Если бы только ее тело перестало дрожать, она бы наверняка пришла в себя. А сейчас ей только надо было держать себя в руках.
     Она знала, что делала. Надеялась, что знала. Из-за этих ужасных приступов влечения все остальное казалось ничтожным и жалким. Все сводилось только к нему, и ни к чему другому. Издав стон, она уткнулась лицом в его шею.
     - Торопись.
     Больше она ничего не сказала.
     Если бы он мог, он взлетел бы сейчас над лестницей. Казалось, все его мышцы дрожат, а дыхание вот-вот сорвется. Захлопнув за собой дверь спальни, он снова потянулся к ее губам. Он благодарил все земные и небесные силы за то, что даровали ему прозорливость, благодаря которой он успел приобрести кровать.
     Это была всем кроватям кровать. Огромная, мягкая. На ней уместились бы четыре человека. Они упали на нее словно в облако. Он остановился на мгновение, всего лишь на мгновение, чтобы посмотреть на нее сверху вниз и вспомнить - заставить ее вспомнить все, чем они были друг для друга, что делали друг для друга и друг с другом тогда, пять лет назад.
     Он заметил в ее глазах попытку отвергнуть его и поборол ее жадным поцелуем.
     Теперь ей от него не увернуться, он этого не допустит. Схватив ее за запястья он поднял ее руки над головой. Если бы она прикоснулась к нему, он бы загорелся, как бикфордов шнур. Но он хотел вначале убедиться в том, что она испытывает все те чувства, которые он дарит ей сейчас.
     Она завертелась, пытаясь высвободиться из его объятий, сердце ее подступило к горлу и билось, словно барабан в пустом пространстве. Он дошел губами до того места, где находится сердце, начиная тем самым раскрытие всех тайн, которые помнил.
     Сколько раз он мечтал об этом моменте, в скольких комнатах, в скольких местах! Но то, что он чувствовал сейчас, не могло сравниться ни с какими мечтами. Ее привкус, пробившийся к нему, был подобен пиру после нескольких лет голода. Он понял, что ни сейчас и никогда больше не будет себе в ней отказывать.
     Она не боролась с приливом чувств. Не могла. Он возвращал ей все, некогда отобранное, и даже больше Она уже почти разучилась страстно желать и никогда по-настоящему не понимала, что значит забыть обо всякой воле. После столь долгого воздержания казалось так просто, так естественно отдаться чувствам. С каждым слиянием их губ она испытывала шок от воспоминаний и дрожала перед неизвестностью.
     Его кровь вскипела, когда он услышал свое имя, сорвавшееся с ее уст. Каждый вздох, каждый стон отдавался ударом в его чреслах. Желая большего, он отпустил ее руки и разорвал на ней одежду. Он застонал от восторга, когда она предстала перед ним во всей ослепительной наготе.
     - Торопись, - повторила она, разорвав на нем рубаху в желании слиться в объятиях. Все внутри накалилось до предела. Она хотела иметь его в себе, и только тогда вспыхнуть. Она хотела, чтобы он поддерживал этот огонь желания.
     Ему хотелось наслаждаться ею, пожирать ее. Жадно глотая воздух, он с трудом расстегнул джинсы. Она нетерпеливо хватала его руками. Ее поцелуи, словно удары молнии, били его по плечам и груди.
     Он вошел в нее. При первом же торопливом сокращении ее захлестнул целый фонтан неведомых доселе и не имеющих названия ощущений. Ее тело прогнулось и завибрировало, как струна. Воздух вырвался из ее легких с криком, обозначившим одновременно боль и победу.
     Затем она обвилась вокруг него. Ее ноги были мягкими как щелк и твердыми как сталь. Почти обезумев от счастья, он вонзался в нее еще и еще, до тех пор, пока не достиг своего блаженства, а возможно, и освобождения.

***

     Он замер, распластавшись, на месте, не в силах оторваться от нее. Он чувствовал, что она слишком долго молчит. Если бы все было как раньше, она бы лениво погладила его рукой по спине, вздохнула, прижалась бы к нему, шепнула бы что-нибудь такое, от чего он бы засмеялся.
     Но не было ничего, кроме этого долгого молчания. Это испугало его и уже начинало выводить из себя.
     - А не жалеешь ли ты, что это произошло? - властным движением он запустил руку в ее волосы и, не давая ей пошевельнуться, откинулся, чтобы взглянуть на нее. - Себя, может, ты в этом и убедишь, но меня не сможешь
     - Я разве сказала, что жалею? - трудно было сохранять спокойствие, когда нарушается привычный ход жизни. - Я знала, что это произойдет. Я это поняла в тот момент, когда вошла в свою уборную и увидела тебя там, - она изобразила нечто вроде пожатия плечами. - Я часто совершаю ошибки и не жалею о них.
     Его глаза заблестели, и он откатился от нее.
     - Знаешь куда ударить. Всегда знала.
     - Это не ответный удар, - она решила подойти к проблеме с практической стороны. - Мне понравилось заниматься любовью с тобой. У нас всегда хорошо получалось в постели.
     Он схватил ее за руку прежде, чем она успела дотянуться до свитера.
     - У нас все всегда хорошо получалось.
     - Получалось, - осторожно согласилась она. - Скажу тебе честно, Каллахан. Я не уделяла много времени таким вещам с тех пор, как ты ушел.
     Он не мог сдержаться. Его это раздулось, как воздушный шар.
     - Что, правда?
     Она не могла понять, как может один мужчина одновременно разгневать, возбудить и развеселить женщину.
     - Не смотри так самодовольно. Это был мой выбор. Я была занята.
     - Должен признаться, - он лениво провел пальцем по ее груди, - что ты была единственной, кого я испортил.
     - Я хочу сказать, - она шлепнула его по руке, отодвинув ее прежде, чем прикосновение растворило бы остатки гордости. - Ты поймал меня в... - "уязвимый" было не совсем подходящее слово, - взрывоопасный момент. Мне кажется, всякий, кто поднес бы в тот момент спичку, зажег бы меня.
     - Если об этом речь, то ты, должно быть, уже вся выгорела.
     У него всегда была быстрая реакция. Ей не стоило удивляться тому, что она опять л