я весь остаток ее мужества, чтобы просто повернуться и взглянуть в лицо своего сына. - Когда тебе было пять лет, ты взял мой красный лак для ногтей и большими печатными буквами написал на кафеле в ванной: "Я люблю тебя, мамочка". Ничто ни до, ни после этого не значило для меня так много. - В ее взгляде на него была лишь беспомощность и безнадежность. - Жаль, что я не сказала тебе этого раньше.
     В одиночестве она вошла в дом и тихо закрыла за собой дверь.
     Когда он вернулся домой, там его ждала Клер. Встретив его у дверей, она только один раз взглянула и обвила его руками.
     - Не будем говорить об этом. - Она лишь крепче обняла его, когда он прильнул щекой к ее волосам. - Я принесла пиццу. Если тебе хочется побыть одному, я отправлюсь домой. Просто подогрей ее, когда надумаешь.
     Он наклонился и коснулся губами ее губ. - Останься.
     - Хорошо. Анжи и Жан-Поль уехали примерно час назад. Им пора было возвращаться в свою галлерею, они просили передать тебе привет.
     - А Блейр?
     - Он решил поболтаться здесь еще пару дней. - Она отстранилась, чтобы получше рассмотреть его. - Раф-ферти, ты выглядишь ужасно. Тебе не мешало бы подняться наверх и как следует вымокнуть в твоей великолепной ванне. А я пока подогрею пиццу и достану пиво.
     - Худышка, - он сжал ее руку в кулак и поднес к губам, - тебе придется выйти за меня замуж.
     - Что, что придется?
     Он вовсе не был огорчен, увидев в ее глазах замешательство. - Мне нравится сама мысль о том, как ты встречаешь меня у дверей и подогреваешь пиццу.
     Она улыбнулась, слегка отступила. - Подумать только, сделаешь одно доброе-дело, а мужчина уже посягает на всю твою жизнь.
     - В данный момент я бы удовольствовался общением в ванне.
     Ее улыбка стала еще более беззаботной. - Полагаю, для того, чтобы я потерла тебе спину.
     - Ты потрешь спину мне, а я тебе.
     - Договорились. - Она приподнялась и обвила ноги вокруг его талии. - А что ты скажешь, если мы разогреем пиццу попозже?
     - Скажу, что это отличная мысль. Когда солнце начало садиться, они поднялись наверх. Ждали заката и другие люди, но тех мучило беспокойство.

ГЛАВА 22

     В половине десятого в пиццерии "Рокко" было полным полно посетителей. Джолин Баттс отказался от намерения закрыть заведение пораньше, когда туда вошло семейство Хоббсов в полном составе, все семеро. Самый младший, с бутылочкой во рту, что-то гудел, а остальные четверо детей выстроились в ряд для своих игр, держа наготове двадцатипятицентовики. Джолин приняла заказ на три больших пиццы с приправой и снова принялась посыпать блюда нарезанными грибными кубиками под музыку "Супер Донки Конга".
     Теперь уже все четыре кабинки были наполнены людьми и пиццей на разной стадии поедания. На столах валялись скомканные бумажные салфетки. Работавший у них неполный день мальчишка-посыльный уже отнес четыре пиццы с сыром и перцем в пожарное депо. Она заметила, что самый младший из Хоббсов, оставшись без присмотра, прижимал липкие пальчики к стеклянной витрине, рассматривая выставленные там прохладительные напитки и конфеты.
     "Больше уже не придется закрывать в десять вечера", - подумала она.
     Через пару недель, когда начнутся летние каникулы, их заведение будет открыто до двенадцати часов ночи. Подросткам нравилось тусоваться здесь, лакомиться пиццей, сидя в деревянных кабинках и бросая монеты в музыкальный автомат. "Всем, кроме ее сына", - подумала она и засунула очередную пиццу в духовку.
     Ее же сын предпочитал сидеть в одиночестве дома и слушать там свою музыку.
     Она улыбнулась мужу, несущему две картонные коробки к кассе. - Многолюдно сегодня, - бросил он и подмигнул ей.
     "Так почти каждый вечер", - подумала она и начала готовить многослойный сэндвич. Они сделали свое заведение процветающим, как и мечтали. Они шли к этой цели еще с того времени, когда они с Уиллом были подростками. Собственное дело в симпатичном маленьком городке, где их дети будут в безопасности и счастливы. Их ребенок, поправилась она. Два выкидаша, и вопрос о большой семье был закрыт с появлением Эрни.
     Но все остальное у них было. Сама она иногда беспокоилась, но Уилл, наверное, был прав. У Эрни просто переходный возраст. Семнадцатилетним и не должны нравиться собственные родители, и им не должно хотеться проводить с ними время. Когда ей было семнадцать, главной ее целью в жизни было вырваться из дома. Ей повезло, что рядом оказался Уилл, жаждавший того же и дожидавшийся ее.
     Она понимала, что они были исключением. Ранние браки почти всегда оказывались ошибкой. Но в свои тридцать шесть лет с восемнадцатью годами брака за плечами, Джолин чувствовала себя довольной жизнью и уверенной.
     Скорее она была рада тому, что у Эрни как будто не было постоянной подружки. Наверное, они с Уиллом уже в юности были готовы к серьезному шагу, а Эрни к этому готов не был. В чем-то он был еще ребенком, но в другом...
     Джолин откинула назад свою длинную каштановую косу. В этом другом она совсем не понимала его. Он казался старше своего отца и гораздо жестче. Ему еще надо было найти себя, прежде чем всерьез начать относиться к девушке или к чему-либо другому в жизни.
     Хотя Салли Симмонс ей нравилась. Свеженькое личико, воспитанные манеры, аккуратная одежда. Салли могла бы хорошо влиять на Эрни, немного вывести его из замкнутости. Это все, что ему требовалось.
     В общем-то он был хороший мальчик. Она завернула сэндвич и, прибавив еще шесть пачек сигарет "Маунтин Дью", пробила в кассе чек для Моргана, помощника шерифа. - Работаете вечером?
     - Нет. - Мик Морган ухмыльнулся, ей. - Просто голоден. Никто не готовит таких сэндвичей, как вы, миссис Баттс.
     - Я положила двойную порцию лука.
     - В этом все и дело. "На нее приятно посмотреть", - подумал он, - в этом ее белом передничке поверх джинсов и рубашки и с таким раскрасневшимся от плиты лицом". Непохоже было, что у нее уже взрослый сын, но Мик сообразил, что она, должно быть, забеременела в юном возрасте и твердо нацелилась на семью. - Как ваш мальчик? - спросил он, убирая сдачу. - На следующей неделе кончает школу?
     Она кивнула. - Трудно в это поверить.
     - Не волнуйтесь.
     - И вы тоже.
     "Кончает школу, - подумала она и глубоко вздохнула, вобрав в себя воздух, в котором смешались ароматы специй, соуса и острых сыров. - Ее маленький мальчик. Как часто она жаждала вернуться назад на пять, десять лет и уловить момент, когда она сделала неверный шаг".
     "Но это же несправедливо, - уверяла она себя. - Эрни был самостоятельной личностью, и так оно и должно быть". С некоторой завистью она стала наблюдать за тем, как малышка Тереза Хоббс цеплялась за колени отца и хихикала. Может быть, Эрни внешне не проявлял привязанности или особой жизнерадостности, но он и не попадал в неприятные истории. Отметки у него всегда были вплоне сносные. Он никогда не приходил домой напившись или наглотавшись наркотиков, как это частенько случалось с ней до замужества.
     "Он был просто, скажем так, погружен в себя, - полагала она. - Постоянно думал о чем-то".
     Она сожалела, что не знает, о чем именно он думал.
     Он ждал. Эрни знал, что пришел слишком рано, но Чересчур нервничал, чтобы сидеть дома. Адреналин в его крови так бушевал, что ему казалось, он вот-вот взорвется. Но страха своего он не осознавал, потому что тот леденящий страх гнездился в самой глубине его существа.
     Взошла полная луна. Ее свет посеребрил деревья и поля. Вдали он различил ферму Доппера. Поблизости мычал скот.
     Он всмомнил, как приходил сюда в прошлый раз. Тогда он перелез через забор, прихватив веревку и ножи в пакете для прачечной. Тогда не было такой полной луны, а ветер приносил прохладу.
     Он без труда загнал двух телят и связал им ноги, точно так как в фильмах, которые он смотрел в девятом классе на уроках по сельскому хозяйству. Он ненавидел каждую минуту этих занятий, но запомнил фильмы, где показывалось, как клеймят и режут скот, как тот рождается.
     Однако он не знал, просто не представлял себе, что будет столько крови. Не представлял тех звуков, что издавали животные. Или того, как они будут закатывать глаза.
     Сначала его начало тошнить, и пока его внутренности разрывало на части, животные даже убежали в лес. Но он все равно это сделал.
     Вернулся и довел все до конца. Он доказал, чего он стоит.
     Убивать было не таким легким делом, как об этом читать. Держать кровь в пузырьке в ящике - это совсем не то, когда она теплой стру„й льется тебе прямо на руки.
     В следующий раз будет легче.
     Тыльной строной ладони он потер лоб. Должно быть легче в следующий раз.
     Услышав шорох листьев, он обернулся, не сознавая, что в глазах его был страх - тот же самый смертный страх, который он видел в глазах животных. Его рука сжала ключ зажигания. На какой-то момент, всего на один момент его мозг яростно скомандовал ему включить мотор, повернуть машину и уехать как можно быстрее. Бежать, пока еще есть время.
     Но они уже вышли из леса. Как духи или сновидения. Или дьяволы.
     Их было четверо, в длинных одеяниях и масках. У Эрни перехватило горло, когда один из них протянул руку и открыл дверь грузовика.
     - Я приехал, - сказал он.
     - Ты был послан, - последовал ответ. Назад дороги не будет.
     Эрни затряс головой. - Я хочу научиться. Я хочу быть одним из вас.
     - Выпей это.
     Ему подали чашу. Шатаясь, он вылез из грузовика, чтобы принять ее, и, поднеся к губам, выпить, глядя в глаза тому, чье лицо скрывалось за маской Бафомета.
     - Пойдем.
     Один из мужчин влез в грузовик и так загнал его вверх по лесной дороге, чтобы машину не было видно со стороны шоссе. Они повернулись и снова углубились в лес. Эрни шел между ними.
     Они двигались в молчании. У Эрни в голове была лишь мысль о том, какими великолепными и сильными выглядели они в своих длинных одеяниях, шествуя в затененном лесу, и опавшие листья шуршали у них под ногами. "Это как музыка, - подумал он и улыбнулся. По мере того, как наркотик растворялся в его крови, ему начало казаться, что он парит в воздухе. Они все парили среди деревьев, даже проникли сквозь них. Воздух стал подобен воде. вода уподобилась воздуху.
     Лунный свет стал малиновый, и сквозь его дымку ему виделись сверкающие краски, волшебные предметы. Хруст листвы под ногами отдавался барабанной дробью у него в крови. Он шел навстречу своей судьбе.
     Бафомет повернулся, лицо его было огромно, больше и ярче, чем сама луна. Эрни улыбнулся и подумал, что и его лицо изменилось. Превратилось в волчье. Да, он стал волком, молодым, алчным, красивым и проницательным.
     Он не знал, сколько времени они шли. Ему было все равно. С ними он пошел бы и в адский огонь. Пламя не коснулось бы его. Он был одним из них. Он чувствовал, как сила и величие распирали его.
     Когда они подошли к кругу, другие уже ждали. Бафомет повернулся к нему. - Веришь ли ты в могущество Князя Тьмы?
     - Да. - Остекленевшие от наркотиков глаза Эрни смотрели беспомощно. Черты его лица стали бесформенными и вялыми, в них не было никакой алчной красоты и проницательности. - Я поклонялся ему. Я принес ему жертву. Я ждал его.
     - Сегодня ночью ты увидишь его. Сними одежду. Подчиняясь, Эрни снял свои кроссовки и джинсы. Стянул с себя майку с надписью "Черная Суббота", и на нем осталась лишь пентаграмма. На него надели балахон. - Ты будешь без маски. Позже, когда ты станешь одним из избранных, ты сам выберешь себе маску.
     Голос в ушах Эрни звучал низко и торжественно, как похоронный марш или пластинка, поставленная не на ту скорость. - Я учился, - промолвил он. - Я понимаю.
     - Тебе придется еще многому учиться.
     Бафомет вошел в круг. Другие же стали по его периметру. Когда Эрни занял свое место, он увидел женщину. Она была прекрасна в своем красном плаще, с распущенными блестящими волосами. Она улыбалась ему. Даже несмотря на состояние напряженности, которое он испытывал, он узнал ее.
     Сара Хьюитт и раньше принимала участие в подобных церемониях. За сумму в двести долларов все, что от нее требовалось, это улечься голой на деревянной доске и ждать, пока несколько психов не исполнят свой дурацкий ритуал. В нем было много песнопений и взываний к дьяволу. К дьяволу, как бы не так. Все это лишь предлог, чтобы ее трахать. За две сотни ей было наплевать на то, что им нравилось носить маски и трясти друг перед другом своими голыми задницами. Конечно, когда устраивали козлиные жертвоприношения, это было довольно-таки противно, но жертвоприношения, это было довольно таки противно, но парни есть парни. Во всяком случае, сегодняшняя церемония выглядела особенной. Она узнала Эрни и догадалась, что его присутствие добавит кое-что к ночному развлечению.
     "Парнишку накачали наркотиками, - подумала она, - и он, наверняка, слетит с катушек раньше, чем дело дойдет до самого интересного". Но тогда она снова приведет его в форму. Она хорошо умела это делать.
     К тому же она чувствовала облегчение оттого, что ее позвали сегодня вечером. Она совершила ошибку, болтая с Кэмом. Сара прекрасно знала, что за ошибки расплачиваются.
     Прозвонили в колокольчик, зажгли свечи, развели огонь в яме. Сара расстегнула застежку в середине балахона, и он медленно сполз с ее плеч. Секунду она выдерживала позу под взглядами знакомых глаз. Освещенная луной, она подошла к доске и улеглась на нее.
     Верховный жрец вознес руки. - Во имя Сатаны, владыки и господина, я призываю силы Тьмы наделить меня их адской властью. Раскройте шире врата Ада и дайте мне все, чего я жажду. Наша радость - это жизнь плоти. Мы стремимся к ней и требуем ее. Слушайте меня!
     Эрни содрогнулся, услышав произносимые имена. Он знал их, изучал их. Молился им. Но впервые он был не один. И кровь его закипела, растворяя оставшийся внутри него страх, пока он повторял вместе со всеми эти имена.
     По кругу пошла чаша. Эрни смочил пересохший рот вином, в котором был разбавлен наркотик. Казалось, что пламя, жадно рвавшееся ввысь из ямы, стало живым. Плоть его горела.
     Он смотрел на верховного жреца. Скульптурный образ, созданный Клер, вторгся в репльность. "Она знала, - подумал он и возжаждал ее. - Она знала".
     Был поднят меч, чтобы вызвать четырех принцев ада.
     Власть ледяным кинжалом вонзилась в него. Жар и холод чередовались, как в сексуальном танце. Его затрясло, когда он присоединился к песнопению.
     - Повелитель, мы приводим к Тебе этой ночью нашего нового брата. Мы предлагаем тебе его сердце, его душу, его чресла. Молодость благословенна. Молодость сильна. Его кровь смешается с нашей кровью ради твоей славы.
     - Ave, Сатана.
     Он вытянул руку, повелевая Эрни войти в круг. - Пришел ли ты сюда по собственной воле?
     - Да.
     - Признаешь ли ты Князя Тьмы своим Повелителем и Господином?
     - Да.
     - Готов ли ты поклясться сейчас, что будешь хранить священную тайну этого места? Что отдаешь себя в руки Закона?
     - Клянусь.
     Эрни почти не почувствовал укола в указательный палец левой руки. Как во сне он приложил палец к поднесенному пергаменту. И кровью начертал свое имя.
     - Теперь ты дал клятву. Теперь ты присоединил свое имя к немногим избранным. Если ты заговоришь о том, что ты увидел этой ночью, язык твой почернеет и отвалится. Сердце в твоей груди превратится в камень, и дыхание твое остановится. Сегодня ночью ты примешь Его гнев и Его наслаждение.
     - Я принимаю их.
     Жрец положил руки на плечи Эрни и откинул назад голову. - Мы несемся на быстром ветре туда, где ярок свет наших желаний. Нам принадлежат все радости жизни. Жизнь в похоти - наш удел. Мы мужи.
     - Да будут благословенны.
     - Я - ствол пронзающий с наконечником из железа. Женщины жаждут меня.
     - Мы мужи.
     - Плотский восторг наполняет меня. Кровь моя кипит. Мой детородный орган в огне.
     - Мы мужи.
     - Все демоны вселились в меня. - Он опустил голову и впился взглядом в Эрни. - Я пантеон плоти.
     - Ave, Сатана.
     Вперед вышла фигура, поднесшая жрецу маленькую кость. Тот взял ее и двинулся к алтарю, оставив шатающегося Эрни. Кость была водружена меж бедер той, что изображала алтарь. Он взял чашу, стоявшую меж ее грудей и наклонил ее так, чтобы вино пролилось на ее тело.
     - Земля есть моя мать, влажная и плодовитая блуд-ница. - Он провел руками по алтарю, сдавливая и царапая его. - Услышь нас теперь, Великий Сатана, ибо мы взываем к твоему благословению через радости плоти.
     - Поддержи нас, Повелитель.
     - Нас, жаждущих всего на свете.
     - Поддержи нас, Повелитель.
     - Нас, берущих то, что пожелаем.
     - Ave, Сатана.
     Был принесен козел, вынут нож. С кружащейся от наркотиков и гипнотических песнопений головой, Эрни упал на колени. Он молился только что отринутому им Богу, чтобы ему не стало плохо.
     Его поставили на ноги и стащили с него балахон. Жрец вытянул руку, с которой капала кровь, и обмазал ею грудь Эрни.
     - Теперь ты отмечен жертвенной кровью. Назови имя. Эрни закачался, загипнотизированный взглядом горящих глаз. - Сабатан.
     - Сабатан.
     Жрец вернулся к алтарю, повторяя восклицание. Он поднял кость и повернулся так, чтобы остальные участники ритуала могли пройти перед женщиной.
     - Плоть безгрешна, - сказал он.
     Были сброшены одеяния и песнопения зазвучали громче. Эрни слышал лишь их, когда его повлекли к алтарю. Он потряс головой, пытаясь прояснить мысли. Она взяла в руки его одеревеневший член и стала грубо манипулировать им, пока Эрни не задрожал. Под завывание молитв он услышал ее тихий и дразнящий смех.
     - Ну, давай, мальчуган. Разве ты не хочешь показать этим старым козлам, на что ты способен?
     Его охватила ярость, отвращение и вожделение. Он вонзился в нее, со всей силой овладевая ею, пока не увидел, как ее насмешка сходит с ее лица, уступая место выражению удовольствия.
     Он знал, что они наблюдают за ним, но ему было все равно. Ее жаркое дыхание овевало ему лицо. Мускулы его дрожали. В глазах у него выступили слезы, когда звуки песнопений окутали его. Теперь он был одним из посвященных.
     Закончив акт, он смотрел, как предавались сладострастию другие, и снова вожделел. Они занимались этим с ней по очереди, жадно совокупляясь, насыщаясь ее плотью. Они уже не выглядели могущественными, а напротив жалкими, пользуясь для своей похоти одним и тем же сосудом, демонстрируя при лунном свете свою дряблость и слабость.
     Некоторые из них совсем старики, понял он. Жирные старики, сопящие во время совокупления. Его взгляд становился все более циничным по мере того, как наркотик выветривался и возбуждение спадало. От нетерпения некоторые мастурбировали прямо на землю. Они выли, опьяненные сексом и кровью.
     Глаза Эрни насмешливо скользили по ним и встретились с глазами другого. На нем была маска, изображающая Мендеса. Его обнаженное тело было бледно и правильных пропорций, на груди покоился тяжелый серебряный брелок. Он не плясал вокруг костра, не взывал к луне, не падал сладострастно на женщину. Он просто стоял и наблюдал.
     "Вот где была власть", - догадался Эрни. Сосредоточенная в этом человеке. Теперь он это знал, понимал. Когда тот двинулся к Эрни, юноша задрожал от догадки, мелькнувшей у него в голове.
     - Ты вступил.
     - Да. Но ритуал - он отличается от того, что я читал и изучал.
     - Мы берем то, что нам надо. Добавляем то, что нам нравится. Ты против этого?
     Эрни взглянул на женщину-алтарь, на который взбирались мужчины. - Нет. - Именно этого он и жаждал: свободы, славы. - Но похоть лишь один из путей.
     Лицо, скрытое маской, улыбнулось. - У тебя будут и другие. Но эта ночь специально для тебя.
     - Но я хочу...
     - Тебя отведут назад и ты будешь ждать нового вызова. Если хоть слово о том, что ты здесь видел и делал, проникнет за пределы этого круга, ты умрешь. И твоя семья умрет. - Он повернулся и пошел к голове алтаря.
     Эрни отдали одежду и велели одеться. Сопровождаемый шедшими по бокам двумя мужчинами в балахонах, Эрни в