начнем ссориться, не стану упрекать тебя в том, что сделала это ради тебя. Потому что я ничего не сделала. Все сделал ты. Только ты.
     Наконец он обрел способность говорить.
     - Значит, - произнес он неуверенно, - я так понимаю, ты остаешься со мной?
     Вместо ответа она метнулась к каменной глыбе, возле которой стояла картина. Нетерпеливо сорвала с нее оберточную бумагу, протянула холст Мерфи.
     - Посмотри и скажи, что ты там видишь!
     Мужчина и женщина - на белом коне. Их лица ему хорошо знакомы. Вокруг них все залито солнечным светом. На заднем фоне - каменный круг; две глыбы - одна упала на другую - образуют подобие креста. Медная пряжка блестит у женщины на развевающейся накидке.
     Но внимание Мерфи больше всего привлекло то, что всадник, сдерживая одной рукой коня, другой крепко прижимает к себе женщину. И она не противится этому - всем телом льнет к нему.
     - Они вместе, - пробормотал он. - Наконец-то. Он не уехал от нее. И она тоже.
     - Я не собиралась рисовать их так, - объясняла Шаннон. - Ведь по легенде ему предстоит уехать. И он уехал, хотя она молила его остаться. Плакала и молила, забыв обо всякой гордости. Но он был воином, и его жизнь была битвой. Она же носила уже его ребенка.
     - Ребенка?
     Он с удивлением взглянул на Шаннон.
     - Да. Может, в легенде не так, но я додумала по-своему. Она не сказала ему ничего про ребенка, потому что хотела, чтобы он остался с ней ради нее самой. Они поссорились здесь, в этом каменном кругу, и он вернул ей пряжку. В гневе отдал ей пряжку, а вовсе не на память, как рассказывает легенда. И ускакал.
     Шаннон вынула руки из кармана куртки, и Мерфи увидел медную пряжку на ее ладони. Солнце уже поднялось над каменными стенами, пряжка сверкнула в его лучах, как золотая.
     - А потом, - сказала Шаннон, вкладывая пряжку ему в руку, - потом он вернулся на белом коне и сказал, что остается с ней и больше никуда не уедет. И она тоже оставалась с ним. И они жили долго и счастливо и умерли в один день.
     И - после некоторого молчания:
     - Я хочу быть здесь с тобой, Мерфи. Это мой собственный выбор. Клянусь, я люблю тебя и потому сделала его.
     Он крепко стиснул ее руку, поднес к губам.
     - Ты позволишь мне продолжить мои ухаживания, Шаннон?
     - Ни в коем случае! - возмутилась она со смехом. - Но я позволю тебе стать моим мужем.
     - Договорились. - Он прижал ее к себе, зарылся лицом в ее волосы. - Ты одна, только ты одна существуешь для меня в целом мире.
     - Я знаю... верю.
     Она закрыла глаза. Ее голова покоилась на его груди, прямо над сердцем. Оно билось сильно и уверенно. Таким был и он сам.
     Любовь замыкает все круги, пришла ей в голову мысль. Даже каменные.
     - Пойдем домой, Мерфи, - позвала Шаннон. - Я приготовлю тебе завтрак.



   Нора РОБЕРТС
   ПОСМЕРТНЫЙ ПОРТРЕТ

Перевод с английского Е.А.Каца. OCR Aldebaran


Анонс

     И вновь лейтенанту полиции Еве Даллас предстоит раскрыть череду непонятных, загадочных убийств. Один за другим умирают трое студентов - молодые, красивые, полные жизни. Их посмертные фотографии получает Надин - репортер и подруга Евы. Но по какому принципу фотограф-убийца выбирает свои жертвы? Что ему нужно от них? Красота, энергия, жизнерадостность? А может быть, их юная сила и власть? Власть над бессмертием...

     Светильник для тела есть око.
     Новый Завет


     Святая память сына
     О матери вечна.
     Сэмюэл Колридж

ПРОЛОГ

     Мы начинаем двигаться навстречу смерти с первого вздоха. Она становится все ближе и ближе с каждым биением нашего сердца. Ее не избежит никто на свете. Однако мы цепляемся за жизнь, молимся на нее, несмотря на ее скоротечность. Или, возможно, благодаря ей.
     И все же мы думаем о смерти. Ставим памятники умершим, чтим ее в наших ритуалах. "Какой будет наша смерть? - спрашиваем мы себя. - Внезапной и быстрой или долгой и мучительной? Будем ли мы испытывать боль? Наступит ли она после долгой и насыщенной жизни или неумолимо настигнет нас в цвете лет?"
     Когда придет наш срок? Для смерти срока нет. Он ей безразличен.
     Мы придумываем себе загробную жизнь, потому что мысль о конце нестерпима. Придумываем богов, которые руководят нами, которые встретят нас в золотых вратах, дабы ввести в вечную землю, где текут молочные реки с кисельными берегами.
     Мы - дети, за одну руку прикованные к добру и вечной награде, а за другую - к злу и вечному наказанию. В итоге почти никто не живет по-настоящему и не знает, что такое свобода.
     Я изучил жизнь и смерть.
     Есть только одна цель. Жить. Жить свободно. С каждым биением сердца сознавать, что ты не тень. Ты свет, а свет следует пить, всасывать в себя отовсюду, из любого источника. Тогда наш конец не будет смертью. В конце мы сами станем светом.
     Меня назовут безумным, но я нормален. Я обрел Истину и Спасение. Когда я стану самим собой, создам и сделаю то, что написано мне на роду, это будет прекрасно.
     И тогда для всех настанет вечная жизнь.

ГЛАВА 1

     Жизнь была чудесной. Ева пила свою первую чашку кофе и одновременно выбирала рубашку. В конце концов она остановилась на тонкой безрукавке. Лето выдалось знойным, и от жары задыхался не только Нью-Йорк, но и все Восточное побережье.
     Ну и пусть. Жара лучше, чем холод.
     Ничто не могло испортить ей день. Совершенно!
     Ева надела безрукавку, оглянулась по сторонам, удостоверилась, что ее никто не видит, и, покачивая бедрами в стиле буги-вуги, отправилась на кухню за второй чашкой кофе. Посмотрев на наручные часы, она убедилась, что времени для завтрака полно, и сунула в микроволновку пару оладий. Потом она вернулась к шкафу за ботинками.
     Ева была высокой, стройной и в последнее время носила брюки цвета хаки со светлой рубашкой. Волосы у нее были короткие, модно подстриженные, русые, со светлыми прожилками, выгоревшие на щедром солнце. Эта прическа очень подходила к ее худому лицу, широко расставленным карим глазам и крупному рту. На подбородке у нее была ямочка, и муж Евы, Рорк, обожал поглаживать эту ямочку кончиком пальца.
     Несмотря на жару, с которой предстояло столкнуться на улице, по дороге в гостиную Ева прихватила с собой легкий жакет и бросила его на портупею с кобурой, висевшую на спинке дивана.
     Значок уже лежал у нее в кармане.
     Лейтенант Ева Даллас вынула из микроволновки оладьи, щедро полила их черничным вареньем, взяла кофе и плюхнулась на диван. Она приготовилась насладиться роскошным завтраком перед тем, как приступить к обязанностям офицера отдела по расследованию убийств.
     Жирный кот Галахад, проявлявший поразительное чутье, когда дело касалось еды, возник из воздуха, вспрыгнул на диван, сел рядом и двухцветными глазами уставился на тарелку.
     - Это мое! - Ева подцепила оладью вилкой и посмотрела на кота сверху вниз. - Дружище, Рорка тебе удалось бы уломать, но меня - нет... Тем более что ты наверняка уже ел, - добавила она, кладя ноги на журнальный столик и продолжая завтракать. - Бьюсь об заклад, что на рассвете ты прокрался на кухню, проскользнув мимо Соммерсета.
     Она наклонилась и посмотрела коту в глаза.
     - Ну, приятель, радуйся. Нас ждут три прекрасные, чудесные, волшебные недели! И знаешь, почему? Знаешь?
     Счастливая Ева сдалась и сунула коту кусочек оладьи.
     - Потому что этот тощий, упрямый сукин сын уезжает в отпуск! Далеко-далеко! - запела она, вспомнив, что дворецкий Рорка, бич ее жизни, не будет раздражать ее ни сегодня вечером, ни в ближайшие вечера. - Мне предстоит двадцать один день жизни без Соммерсета, и это замечательно!
     - Не уверен, что кот разделяет твое ликование, - сказал Рорк, уже давно стоявший в дверях и наблюдавший за женой.
     - Конечно, разделяет! - Ева схватила вторую оладью, не дав Галахаду сунуть нос в тарелку. - Он просто притворяется бесстрастным... Я думала, что сегодня утром ты рассылаешь ценные указания по всей планете.
     - Уже разослал.
     Рорк вошел, и настроение Евы улучшилось еще больше. Она любила следить за изящными движениями своего длинноногого, ослепительно красивого мужа.
     "Его грации позавидовала бы даже кошка", - подумала Ева. Она улыбнулась и решила, что на свете нет женщины, которая не пришла бы в восторг от возможности видеть за завтраком такое лицо. Подобное совершенство мог создавать только бог, причем далеко не каждый день. Худое, с высокими скулами, твердым подбородком и полными губами, от вида которых у Евы текли слюнки. Обрамленное пышными черными кудрями и освещенное голубыми кельтскими глазами. "Все остальное не хуже", - подумала она.
     - Иди сюда, красавчик! - Ева схватила Рорка за полу рубашки, притянула к себе и жадно впилась зубами в его нижнюю губу. Потом провела по ней языком и отпустила. - Ты вкуснее оладий.
     - Я вижу, ты сегодня очень жизнерадостная.
     - Чертовски верно! "Жизнерадостность" - мое второе имя. Сегодня я собираюсь улучшать настроение всем и каждому.
     - Приятно слышать, - весело ответил он, по-ирландски растягивая слова. - Тогда начни с меня. Я переживаю из-за отъезда Соммерсета.
     Ева скорчила гримасу.
     - Это могло бы испортить мне аппетит. - Она быстро доела оладьи. - Нет, не испортило. Скатертью дорога!
     Рорк поднял бровь и дернул ее за волосы.
     - Ты в самом деле так рада?
     - Да. Я готова танцевать от радости. Три недели! - Она довольно потянулась, встала и убрала тарелку подальше от кота. - Три потрясающие недели я не увижу мерзкую физиономию этого типа и не услышу его скрипучий голос!
     - Почему-то мне кажется, что он думает так же... - Рорк вздохнул и поднялся. - Но лично я уверен в том, что вам будет друг друга не хватать.
     - Еще чего! - Ева пристегнула портупею с кобурой. - Сегодня вечером я это отпраздную. Именно отпраздную! Закажу пиццу и съем ее в гостиной. В голом виде.
     Брови Рорка взлетели вверх.
     - Мысль интересная...
     - Если так, закажи себе пиццу сам. - Она накинула жакет. - Пока. Я буду в управлении.
     - Сначала потренируйся. - Рорк положил руки ей на плечи. - Скажи: "Приятного путешествия. Счастливого отпуска".
     - Ты не говорил, что мне придется прощаться с ним. - Увидев выражение лица мужа, Ева выпалила:
     - Ладно, ладно, так и быть! Приятного путешествия. - Потом она растянула губы в улыбку и добавила:
     - Счастливого отпуска... Задница! Наконец-то я избавлюсь от этой старой задницы!
     - Понятно. - Рорк провел ладонями по ее предплечьям, взял за руку и повел к двери. Кот стрелой вылетел из гостиной. - Старик тоже ждет этого с нетерпением. В последние два года он не брал отпуска.
     - Потому что не хотел спускать с меня глаз... Ладно, все в порядке! - весело сказала Ева. - Он все-таки уезжает, а это самое главное.
     Они уже подходили к двери, как вдруг послышался кошачий вопль, проклятие и несколько глухих ударов. Ева была легка на ногу, но Рорк ее опередил. Он уже бежал по лестнице вниз - туда, где лежал Соммерсет среди кучи рассыпавшегося белья.
     - Черт побери... - только и сказала Ева, увидев эту сцену.
     - Не двигайся. Постарайся не двигаться, - бормотал Рорк, склонившись над Соммерсетом.
     Ева добралась до последней ступеньки и нагнулась. Лицо Соммерсета, всегда бледное, на сей раз было белым как мел и покрыто испариной. В его глазах застыла боль.
     - Нога... - хрипло выдавил старый дворецкий. - Боюсь, я сломал ногу.
     Ева и сама догадалась об этом: нога под коленом была неестественно вывернута.
     - Принеси покрывало, - сказала она Рорку, вытаскивая из кармана мобильный телефон. - У него шок. Я вызову "Скорую".
     - Последи, чтобы он не двигался. - Рорк быстро накинул на Соммерсета мятую простыню и бросился наверх. - У него могут быть и другие повреждения.
     - Только нога. И плечо. - Старик закрыл глаза; тем временем Ева набрала номер. - Я споткнулся об этого проклятого кота. - Потом он открыл глаза и насмешливо сказал Еве, которая стучала зубами, несмотря на жару:
     - Вы наверняка думаете: какая жалость, что он не свернул себе шею.
     - Я думаю, что вы старый упрямец!
     Ева перевела дух. Слава богу, он в сознании. Правда, глаза слегка блестят. Она посмотрела на Рорка, возвращавшегося с покрывалом.
     - "Скорая" уже едет. Он злится и ворчит. Похоже, сотрясения мозга нет. Он пересчитал ступеньки и ударился о каменный пол. Споткнулся о кота.
     - О господи...
     Рорк взял Соммерсета за руку и сжал ее. Ева вздохнула. Она часто ссорилась с этим старым бабуином, однако хорошо понимала, что Соммерсет значил для Рорка куда больше, чем родной отец.
     - Я открою ворота "Скорой".
     Она подошла к панели управления воротами, которые отделяли обширные частные владения Рорка от территории города. "Галахад бесследно сгинул и скоро на глаза не появится, - хмуро подумала она. - А может, проклятый кот сделал это нарочно? Решил испортить мне настроение в отместку за оладьи?"
     Услышав вой сирены, Ева открыла входную дверь и чуть не упала от удара тепловой волны. Всего восемь, а жара такая, что мозги плавятся. Небо - цвета кислого молока, воздух напоминает сироп. И все же Ева с удовольствием пила бы и то и другое, будь у нее хорошее настроение.
     "Приятного путешествия, - подумала она. - Сукин сын..."
     И тут в кармане Евы запищал телефон.
     - "Скорая" уже здесь, - сказала она Рорку и отошла в сторону. - Даллас слушает... Черт побери, Надин! - воскликнула она, услышав голос своей подруги, репортера Семьдесят пятого канала. - Ты не вовремя.
     - Я получила сообщение. Похоже, дело серьезное. Встретимся на углу Деланси и авеню "Д". Я выезжаю.
     - Постой, постой! Я не собираюсь сломя голову лететь в Нижний Ист-Сайд только потому, что...
     - Думаю, кого-то убили. Мне прислали фотографии молодой девушки. Думаю, она мертва.
     Ева нахмурилась:
     - Почему ты думаешь, что она мертва?
     - Все расскажу при встрече. Мы даром тратим время.
     Ева жестом пригласила медиков войти и снова прижала трубку к уху:
     - Послушай, если к тебе поступила какая-то информация, почему ты сразу не вызвала полицию?
     - А вдруг выяснится, что это утка? Тогда меня обвинят в том, что я морочу полиции голову. Даллас, по-моему, там случилось что-то очень важное. Приезжай, или я начну действовать самостоятельно. А потом передам в эфир все, что удалось обнаружить.
     - Будь все проклято, ну и денек начинается! Ладно, стой на углу. Купи себе какую-нибудь булочку, что ли... И ничего без меня не предпринимай. Тут у меня самой черт знает что творится! - Она шумно выдохнула и посмотрела на медиков, осматривавших Соммерсета. - Я выезжаю.
     Ева дала отбой и сунула телефон в карман. Потом подошла к Рорку и, не придумав ничего лучшего, потрепала его по руке.
     - Мне нужно проверить одну вещь.
     - Представляешь, я не могу вспомнить, сколько ему лет. Ничего не помню.
     - Эй!.. - На сей раз Ева сжала его руку. - Он не позволит себе слечь надолго. Послушай, если хочешь, я плюну на это дело...
     - Нет, поезжай. - Рорк тряхнул головой. - Споткнулся о чертова кота. Он ведь мог свернуть себе шею! - Он повернулся и поцеловал Еву в лоб. - Жизнь полна мерзких сюрпризов. Берегите себя, лейтенант. На сегодня одного сюрприза достаточно.

***

     Пробки были ужасные, но испортить Еве настроение они уже не могли - оно и так было хуже некуда. Поломка автобуса на Лекс остановила все движение в южном направлении. Раздавались гудки. В небе вились и жужжали вертолеты патрульной службы, мешая горячим головам промчаться по встречной полосе.
     Ева, которой все это осточертело, включила сирену, проехала по тротуару, свернула на восток, а потом, увидев, что путь свободен, снова повернула на юг.
     Она позвонила в управление и сообщила, что берет час личного времени. Не назвав причины и не сказав, что понеслась к репортеру прямого эфира, поманившему ее пальцем. Однако она доверяла инстинкту Надин (нюх у этой женщины был, что у твоей гончей), а потому приказала своей помощнице, сержанту Делии Пибоди, немедленно прибыть в Деланси.
     Жизнь здесь била ключом. В этом районе было полно магазинчиков, кофеен и киосков, которые теснились вдоль тротуара и обслуживали обитателей здешних небоскребов. Ева припарковалась рядом с фургоном посыльной службы и включила маячок. Потом с неохотой покинула прохладный салон и вышла на удушливую и влажную летнюю жару.
     В нос тут же ударили запахи пережженного масла, кофе и пота. Соблазнительный аромат дыни перешибался дымом передвижного мангала, от которого воняло луком. Ева стояла на углу, оглядываясь по сторонам и стараясь не дышать. О господи, кто может есть эту гадость?
     Ни Надин, ни Пибоди еще не было, но зато она увидела нескольких торговцев и ремонтника, о чем-то споривших у зеленого контейнера. Следя за ними, Ева раздумывала, не позвонить ли Рорку. Как там Соммерсет? Может быть, произошло чудо, фельдшеры каким-то образом срастили старику голень, и он собирается в дорогу? В результате утреннего несчастного случая он возьмет не три недели отпуска. А все четыре. Во время отсутствия безумно влюбится в профессиональную проститутку, которая будет спать со старым мошенником бесплатно, женится на ней и поселится в Европе. Нет, не в Европе. Это слишком близко. Они улетят в Новую Зеландию и никогда не вернутся на материк по имени Америка.
     Если она не позвонит, то сможет еще долго цепляться за эту хрустальную мечту...
     Но Ева помнила боль, стоявшую в глазах Соммерсета, и то, как Рорк держал его за руку.
     Она тяжело вздохнула и достала из кармана телефон.
     Прежде чем она успела набрать номер, один из торговцев толкнул ремонтника. Ремонтник ответил тем же. Ева увидела мелькнувший кулак - и ремонтник рухнул плашмя. Она сунула телефон в карман, снова вздохнула и пошла разнимать дерущихся.
     Ева почуяла этот запах еще за метр. Она слишком часто сталкивалась со смертью, чтобы допустить ошибку.
     На тротуаре было тесно. Из киосков и парадных выскакивали люди и подбадривали драчунов криками. У обочины останавливались велосипедисты, желавшие насладиться зрелищем.
     Ева не стала вынимать свой значок. Просто схватила стоявшего за полы рубашки, а на грудь упавшего поставила ногу.
     - Уймись.
     Торговец был маленький, но жилистый. Он попытался вырваться, однако Ева продолжала держать его за потную рубашку. Кровью его глаза налились от гнева, но кровь на губе была настоящей.
     - Леди, это не ваше дело, так что уходите, пока целы!
     - Эта леди - лейтенант полиции. - Ева вынула значок и ослепительно улыбнулась торговцу. - Еще посмотрим, кто из нас будет цел... Так что лучше помалкивайте.
     - Коп? Вот и отлично. Посадите этого вонючего подонка! Я плачу налоги. - Торговец поднял руки и обратился к толпе за поддержкой, как боксер, бегающий по рингу между раундами. - Мы платим, а гады вроде этого на нас плевать хотели!
     Ремонтник, лежавший на земле, казалось, не горел желанием вставать. Он был тучный, страдал одышкой, а его левый глаз уже изрядно заплыл. Но Ева, не испытывавшая приязни к представителям всех ремонтных служб, продолжала прижимать его ногой к земле.
     - Он оскорбил меня действием! Я хочу подать жалобу!
     Ева посмотрела на человека, прижатого ее ботинком.
     - Молчать, - коротко приказала она и ткнула пальцем в торговца:
     - Фамилия!
     - Ремке. Уолдо Ремке. - Он подбоченился, упершись ободранными костяшками в тощие бедра. - Это я хочу подать жалобу!
     - Да-да... Это ваше место? - Она указала на маленькую кулинарию.
     - Уже восемнадцать лет. А до того оно принадлежало моему отцу. Мы платим налоги...
     - Это я уже слышала. Контейнер ваш?
     - Мы платили за этот контейнер уже двадцать раз. Я, Костелло и Минц. - Потный торговец кивнул в сторону двух лавочников, стоявших сзади. - Но он половину времени сломан. Вы только понюхайте! Чуете этот запах? Кто захочет иметь с нами дело, если рядом будет так смердеть? За последние шесть недель мы трижды вызывали ремонтную службу. А им на это начхать!
     Толпа согласно