елал видеть Сибил такой: совершенно разбитой  и  беззащитной?  Он
резко развернулся и ушел в ванную комнату.
   Через пару секунд Сибил услышала шум льющейся воды, затем Фил вернулся со
стаканом и таблеткой аспирина.
   - Проглоти. Раз ты не хочешь сама о себе позаботиться, это должен сделать
кто-то другой.
   Вода подействовала как чудодейственный бальзам, словно бы возвращая ее  к
жизни. Филип взял у нее стакан, поставил на тумбочку. Сибил подчинилась ему,
словно безвольная тряпичная кукла, и послушно подняла руки, когда  Фил  стал
стягивать с нее свитер.
   - Ты примешь горячую ванну и расслабишься.
   Она никак не отреагировала на  его  слова,  не  помогала  ему,  когда  он
раздевал ее, и только задрожала, когда  осталась  голышом,  продолжая  молча
таращиться на него.
   Филип подхватил ее на руки, отнес в ванную комнату, опустил в воду.
   Ванна была слишком полной, вода - слишком горячей...
   - Сиди. Закрой глаза и расслабься. Ну же! - приказал он так  строго,  что
она покорно закрыла глаза и тут  же  услышала,  как  захлопнулась  за  Филом
дверь.
   Сибил сидела так минут двадцать. Дважды чуть не  заснула.  Только  боязнь
утонуть, правда, довольно смутная, отгоняла сон.  И  еще  страх,  что  Филип
вернется, вытащит ее из ванны и начнет вытирать. Поэтому в конце концов  она
вцепилась в край ванны и с трудом вытянула непослушное тело.
   А может, он ушел? Может, ее истерика вызвала в нем отвращение и он  ушел?
Кто бы стал винить его?
   Однако Филип стоял у балконной двери и смотрел на залив.
   - Спасибо. - Ей было неловко, стыдно.  Ему  тоже,  наверное,  неловко.  -
Прости. Фил резко обернулся.
   - Сибил, если ты еще раз извинишься, то  я  разозлюсь  до  смерти.  -  Он
подошел к ней, взял за плечи и приподнял брови, когда она дернулась, пытаясь
освободиться. - Уже лучше, - решил он, растирая ее плечи  и  шею,  -  но  не
идеально. Ложись. - Фил подтолкнул ее к кровати. - О господи! Я не  думаю  о
сексе. Я умею сдерживаться, особенно когда имею  дело  с  женщиной  в  таком
плачевном состоянии. Ложись на живот. Ну же.
   Сибил вытянулась на кровати и не смогла подавить стон, когда  его  пальцы
начали разминать ее спину.
   - Ты же психолог, не я, - напомнил ей Филип. - Что  бывает  с  человеком,
который постоянно подавляет свои чувства?
   - В физическом или эмоциональном отношении?
   Ее вопрос слегка развеселил Фила. Он оседлал ее  и  принялся  массировать
как следует.
   - Я сам скажу, что бывает, док. Головные боли, изжога,  тошнота.  А  если
вдруг плотину прорывает, поток - слишком мощный и сносит все на своем пути.
   Филип рывком стянул халат с ее плеч.
   - Ты сердишься на меня.
   - Нет, Сибил, не на тебя. Расскажи мне о том времени,  когда  Сет  жил  у
тебя.
   - Это было давно.
   - Ему было четыре года,  -  подсказал  Филип,  чувствуя,  как  она  снова
напряглась. - Ты жила в Нью-Йорке. В той же квартире, что и сейчас?
   - Да. К западу от Центрального парка. Тихий район. Безопасный.
   "Престижный,  -  мысленно  добавил  Филип.  -  Ничего  ультрамодного  или
богемного для доктора Гриффин".
   - Пара спален?
   - Да. Вторую я использую как кабинет. Филип  почти  явственно  увидел  ее
опрятную, удобную, красивую квартиру.
   - Сет спал в ней?
   - Нет. Ту комнату забрала  Глория.  Мы  укладывали  Сета  в  гостиной  на
диване. Он был совсем маленький.
   - В один прекрасный день они просто объявились на твоем пороге?
   - Да, примерно так. Я не видела Глорию несколько лет. Я знала о Сете. Она
звонила мне, когда муж бросил ее. Время от времени я посылала ей  деньги.  Я
не хотела ее видеть. Я никогда не говорила ей прямо, чтобы она не приезжала,
но я не хотела ее видеть. Она такая неуживчивая.., разрушительница.
   - Но она приехала.
   - Да. Как-то днем я вернулась с лекции, и Глория ждала  около  дома.  Она
была в ярости, потому что швейцар не впустил ее, не позволил подняться в мою
квартиру. Сет плакал, а Глория визжала. Это было...  -  Сибил  вздохнула.  -
Типично, я полагаю.
   - Но ты впустила ее?
   - Я не могла поступить иначе. У нее ничего не было.  Только  рюкзачок  за
спиной.., и маленький мальчик. Глория умоляла разрешить  ей  пожить  у  меня
некоторое время, сказала, что приехала на попутных машинах, что у нее нет ни
цента. Когда мы вошли в квартиру, она разревелась, а Сет заполз на  диван  и
заснул. Должно быть, он был совершенно измучен.
   - Сколько они оставались у тебя?
   - Несколько недель. - Ее сознание стало расползаться, раздваиваться между
прошлым и настоящим. - Я хотела помочь ей найти работу, но она сказала,  что
сначала ей необходимо как следует  отдохнуть.  Потом  она  сказала,  что  по
дороге, в Оклахоме, водитель грузовика изнасиловал  ее.  Я  знала,  что  она
лгала, но...
   - Но она - твоя сестра, - подсказал Филип.
   - Нет-нет. Если честно, то надо  признать,  это  давно  перестало  что-то
значить для меня. Только Сет.., он почти  не  умел  говорить.  Я  ничего  не
понимала в детях, но купила книгу, и там было написано, что в  его  возрасте
это уже отклонение.
   Филип еще раз подумал, как это в ее духе - купить нужную  книгу,  изучить
ее, пытаясь разобраться во всем, разложить все по полочкам.
   - Сет бродил по квартире, как  маленький  призрак.  Как  тихая  маленькая
тень. Когда Глория исчезала на целый  день  и  оставляла  его  со  мной,  он
немного оттаивал. А в первую же  ночь,  как  она  не  вернулась  домой,  ему
снились кошмарные сны и он кричал во сне.
   - И ты пустила его в свою кровать и рассказала ему сказку.
   - О принце-лягушке. Эту сказку рассказывала мне няня. Сет боялся темноты.
Я в детстве тоже боялась темноты. - Голос Сибил становился все тише, речь  -
медлительнее. - Когда мне было страшно, я всегда хотела спать с  родителями,
но мне не разрешали... Я  подумала,  что  небольшое  отступление  от  правил
малышу не повредит.
   - Конечно.  -  Филип  мысленно  увидел  маленькую  темноволосую  девочку,
дрожащую в темноте. - Конечно, не повредит.
   - Сет  любил  смотреть  на  мои  бутылочки  из-под  духов,  -  размеренно
продолжила Сибил. - Я купила ему карандаши. Он и тогда любил рисовать.
   - Ты купила ему игрушку, - напомнил Филип.
   - Он любил смотреть на собак, бегающих по парку. И  он  так  обрадовался,
когда я подарила ему игрушечную собаку. Сет повсюду носил  ее  с  собой,  он
спал с ней.
   - Ты полюбила его.
   - Я очень привязалась к нему. Не знаю, как это случилось. Я  жила  с  ним
всего несколько недель.
   - Время не всегда главный фактор. - Фил откинул ее волосы,  чтобы  видеть
профиль.
   - Обычно  время  играет  огромную  роль,  но  не  в  тот  раз.  Мне  было
безразлично, Глория - она забрала мои вещи, деньги.., но  она  забрала  его.
Она даже не дала мне попрощаться с ним. Она  забрала  Сета  и  оставила  его
собаку, потому что знала, как мне  будет  больно.  Она  знала,  что  я  буду
вспоминать, как он плакал по ночам, и волноваться. Поэтому мне пришлось.., я
просто должна была прекратить думать о нем!
   - Тс-с. Все плохое уже закончилось. Она больше никогда не обидит Сета.  И
тебя.
   - Я так глупо вела себя.
   - Нет. - Филип ласково погладил ее шею,  плечи.  Необыкновенная  нежность
затопила его. - Спи.
   - Не уходи.
   - Не уйду. - Он верил в то, что говорил сейчас. - Я никуда не уйду.
   В этом-то и заключается проблема, понял Филип, поглаживая ее руки, спину.
Он действительно хочет остаться с ней. Он хочет смотреть, как она спит - вот
так, как сейчас: глубоко и спокойно. Он хочет утешать ее, когда она  плачет,
ибо он не сомневался, что в минуту отчаяния некому поддержать ее.
   Он хотел смотреть, как искрятся смехом ее похожие  на  озера  глаза,  как
изгибаются пухлые  красивые  губы.  Он  мог  часами  слушать,  как  меняются
интонации ее голоса: от искреннего веселья и изумления  до  серьезности,  до
чопорности.
   Ему нравится, как по утрам, при виде его, по  ее  лицу  пробегает  легкое
удивление, а по ночам ее лицо светится наслаждением и страстью.
   Она понятия не имеет,  какое  у  нее  выразительное  лицо,  думал  Филип,
укрывая Сибил покрывалом. О, смена  выражений  почти  неуловима,  как  и  ее
аромат. Надо подобраться  очень  близко  к  ней,  чтобы  почувствовать  это,
понять... И он подобрался близко, очень близко, даже  не  заметив,  как  это
получилось.
   - Кажется, я влюбился в тебя, Сибил, - тихо сказал он, растягиваясь рядом
с ней. - И, черт побери, это здорово осложнит жизнь нам обоим.

***

   Она проснулась и на одно мгновение почувствовала себя маленьким ребенком,
напуганным страшными существами, затаившимися в темноте.  Она  крепко  сжала
губы, так крепко, что стало  больно.  Плакать  нельзя.  Если  она  заплачет,
услышит кто-нибудь из слуг и расскажет маме. Мама рассердится.  Ее  мама  не
любит, когда она плачет из-за темноты.
   Потом Сибил вспомнила. Она не ребенок. Никто не прячется в темноте. Она -
взрослая женщина и знает, что глупо бояться темноты в мире,  где  так  много
других причин для страха.
   О, как же  она  вчера  опозорилась,  ужаснулась  Сибил,  когда  вспыхнули
недавние воспоминания. Поставила  себя  в  идиотское  положение.  Не  смогла
сохранить самообладание и вместо того, чтобы взять себя в руки, вылетела  из
дома, как последняя идиотка.
   Непростительное поведение.
   Потом чуть не утопила в слезах  Филипа.  Рыдала,  как  ребенок,  усевшись
прямо на траву.
   Филип.
   Сибил застонала от унижения, закрыла лицо руками и испуганно  вскрикнула,
когда чья-то рука обвила ее.
   - Тс-с.
   Она узнала его прикосновение, его запах еще до того, как он притянул ее к
себе. До того, как его губы коснулись  ее  виска,  до  того,  как  его  тело
прижалось к ее телу.
   - Все в порядке, - прошептал он.
   - Я.., я думала, ты ушел.
   - Я же обещал остаться. - Филип чуть приоткрыл глаза, взглянул на  тускло
светящиеся  стрелки  будильника.  -  Три  часа  ночи.  Мог  бы  и  не  глядя
догадаться.
   - Я не хотела будить тебя.  -  Ее  глаза  уже  привыкли  к  темноте,  она
различила черты его лица. Так захотелось дотронуться, что зачесались кончики
пальцев.
   - Я не в силах возражать, когда просыпаюсь в три часа ночи  в  постели  с
красивой женщиной.
   Сибил улыбнулась. Какое счастье, что он  не  напоминает  о  ее  вчерашнем
поведении. Сейчас они просто вдвоем. "Вчера" не существует, и не надо  из-за
него печалиться. "Завтра" тоже нет, и не надо о нем тревожиться.
   - Думаю, с тобой это часто случается.
   - Не стану тебе возражать.
   Его голос был таким нежным, рука - такой сильной, тело - таким крепким.
   - А ты не возражаешь, если просыпаешься в  постели  с  женщиной,  которая
хочет тебя соблазнить?
   - Как ты могла подумать обо мне так  плохо!  -  с  шутливым  негодованием
произнес Филип.
   - Ну, если ты не возражаешь... - Сибил повернулась, скользнула  на  него,
нашла губами его губы, языком - язык.
   - Я дам тебе знать, как только начну возражать.  Сибил  рассмеялась.  Она
была так благодарна ему за все, что он сделал для нее, за то,  кем  он  стал
для нее. Она так сильно хотела выразить свою благодарность.
   Было темно. В темноте она могла быть кем угодно.
   - Может, я не остановлюсь, если даже ты станешь возражать.
   - Я слышу угрозы? - Ее дразнящий шепот изумлял и возбуждал его не меньше,
чем кончики ее пальцев,  танцующие  по  его  телу.  -  Ты  не  сможешь  меня
запугать.
   - Смогу. - Вслед за пальцами по коже заскользили ее губы. - И запугаю.
   - Ну, попробуй... О господи... О, черт побери.
   Сибил снова засмеялась, и ее язычок заработал еще  проворнее.  Когда  его
тело задрожало, дыхание стало прерывистым, она медленно провела  ногтями  по
его разгоряченной коже.
   Что за чудо - мужское тело, думала она.  Твердое,  гладкое,  совершенное,
созданное для женщины. Для нее.
   Шелковистое и грубое. Твердое и податливое. Она  могла  заставить  Филипа
жаждать ее до боли, творить с ним все,  что  он  творил  с  ней.  Она  могла
давать, она могла брать так же, как и он, делать все те чудесные и  порочные
вещи, что люди делают в темноте.
   ...Он сойдет  с  ума,  если  она  не  остановится.  Он  умрет,  если  она
остановится. Ее горячие и неугомонные губы были повсюду. От прикосновений ее
тонких пальцев кровь закипала в его  жилах.  Ее  влажное  от  испарины  тело
скользило  по  его  влажному  телу,  парило  над  ним  бледным  силуэтом   в
расступившейся темноте. Ее глаза сияли в темноте, как  кошачьи,  околдовывая
его.
   Она была просто одной из женщин. Она была единственной женщиной. Она была
необходима ему, как сама жизнь.
   Медленно, как в полусне, она поднялась над ним, стянула халат, откинулась
назад, встряхнула головой.  Ее  переполняли  необыкновенные,  незнакомые  ей
чувства. Свобода. Власть. Вожделение.
   Сибил медленно опустилась, вбирая его в себя, смутно ощущая, каких усилий
ему стоит приноравливаться к ее темпу. Она задохнулась, застонала, пойманная
и освобожденная одновременно, когда его ладони обхватили и сжали ее груди.
   Она качнулась мучительно медленно, глядя ему прямо в  глаза,  возбуждаясь
от сознания собственного могущества. Он содрогнулся  под  ней,  его  мускулы
напряглись. Сильный, какой же он сильный, думала она. Такой сильный, что  не
боится подчиняться.
   Она уперлась ладонями в его грудь, опустилась. Ее волосы накрыли их лица,
ее губы впились в его губы. Их дыхание смешалось.
   Оргазм прокатился, как волна, зародившаяся в глубине океана, и накрыл  их
обоих, и унес за собой.
   Филип обхватил ее бедра, его пальцы впились в ее плоть.  Казалось,  искры
сыплются из глаз. Мозг опустел, легкие разрывались, требуя воздуха,  а  тело
требовало освобождения. И  когда  освобождение  пришло,  оно  было  до  боли
ослепительным.
   Ее тело, нежное и горячее, словно таяло вокруг него восковой  свечой.  Ее
сердце громко билось о его сердце. Он не мог говорить,  не  мог  найти  сил,
воздуха, чтобы вытолкнуть слова. А слова, щекочущие кончик его  языка,  были
теми тремя словами, которые до сих пор он избегал говорить женщинам.
   Пьянящее чувство  победы  еще  сияло  в  ней.  Она  потянулась  лениво  и
удовлетворенно, затем свернулась  клубочком,  прижалась  к  нему  и  сказала
сонно:
   - И все-таки у меня получилось.
   - Что? - не понял Филип.
   Ее тихий смешок закончился долгим зевком.
   - Может, я и не напугала тебя, но точно заставила попотеть.
   - Не спорю. - Филип постепенно приходил в себя.  Если  мужчина  во  время
секса начинает думать о любви, он в большой беде.
   - Впервые в жизни мне понравилось просыпаться в три часа ночи.  -  Уже  в
полусне,  Сибил  положила  голову  на  его  плечо,   поерзала,   устраиваясь
поудобнее. - Холодно.
   Он нащупал скомканные простыни и одеяла, подтянул к ее подбородку...
   Во второй раз за одну ночь Филип лежал без сна,  таращась  в  потолок,  а
Сибил сладко спала рядом с ним.

Глава 18

   - Едва начало светать, когда Филип осторожно поднялся с  кровати.  Он  бы
застонал, но зачем? И так все ясно. Ничего хорошего их не ждет.
   Он почти не спал в  эту  ночь.  Мозги  словно  слиплись  от  усталости  и
тревоги. Даже  предстоящий  день,  полный  тяжелого  физического  труда,  не
казался достойным поводом для жалоб. Вот отсутствие кофе -  отличный  повод.
Сибил зашевелилась.
   - Ты должен идти на верфь?
   - Да. - Натягивая брюки, Филип провел языком по  зубам.  Черт  побери,  у
него нет даже зубной щетки.
   - Хочешь, я закажу завтрак? Кофе?
   "Кофе..." Одно это слово приободрило его, но он схватил рубашку. Если она
закажет кофе, придется с ней разговаривать, а  у  него  такое  омерзительное
настроение, что вряд ли стоит заводить  разговор.  Во-первых,  он  почти  не
спал. Во-вторых,  она  умудрилась  совершить  невозможное  и  заставила  его
влюбиться.
   -  Выпью  дома,  -  раздраженно  ответил  Фил.  -  Все  равно  мне   надо
переодеться.
   И именно поэтому он встал так рано. За его спиной раздался  шорох:  Сибил
села в постели. Следя за  ней  краем  глаза,  Филип  потянулся  за  носками.
Взъерошенная, растрепанная, она была необыкновенно соблазнительна.
   Да, хитра, ничего не скажешь. Как обухом ударила его по голове этой своей
беззащитностью. Рыдала на его плече,  такая  несчастная,  такая  хрупкая.  А
потом проснулась среди ночи и превратилась  в  ненасытную  любовницу,  какие
бывают только в сексуальных фантазиях.
   А теперь предлагает кофе. Ну и нервы. Стальные нервы.
   - Спасибо, что остался на ночь. Это мне очень помогло.
   - Всегда к твоим услугам, - бросил он.
   - Я... - Сибил закусила нижнюю губу, настороженная и смущенная его тоном.
- Вчера был  трудный  день  для  нас  обоих.  Полагаю,  мне  неразумно  было
приходить к вам. Я и так расстроилась из-за звонка Глории, а потом еще...
   Филип вскинул голову.
   - Что? Глория тебе звонила?
   - Да. - "Ну вот, - подумала Сибил, -  оказывается,  эту  информацию  надо
было держать при себе. Филип расстроился. Все теперь расстроятся".
   - Она звонила тебе? Вчера? - Фил схватил туфли, уставился  на  них.  -  И
тебе только сейчас пришло в голову упомянуть об этом?
   - Я не видела смысла. - Пытаясь  занять  чем-то  руки,  Сибил  пригладила
волосы, поддернула простыни. - Я вообще не собиралась упоминать об этом.
   - Неужели? Может, ты на минуточку забыла, что за Сета отвечает моя семья?
Мы имеем право знать, что замышляет твоя сестра. Должны знать. - Он вскочил,
уже не пытаясь сдерживать гнев. - Чтобы защитить его.
   - Она ничего не сделает...
   - Откуда ты знаешь, черт побери? - Филип развернулся и чуть не набросился
на нее. Суставы ее пальцев, сжимавших край простыни, побелели. -  Откуда  ты
знаешь? Наблюдая с десяти шагов? Проклятие! Сибил,  это  не  один  из  твоих
траханных экспериментов. Это жизнь. Чего хотела Глория?
   Сибил хотелось съежиться в комочек  или  превратиться  в  невидимку,  как
всегда, когда на нее орали. Однако она  собрала  всю  свою  волю  и  ледяным
голосом ответила:
   - Конечно, денег. Она хотела, чтобы я потребовала для нее  денег  у  вас,
дала свои. Она кричала  и  ругалась,  точно  как  ты  сейчас.  Похоже,  что,
отступая на десять шагов, я попала в самый центр.
   - Когда она свяжется с тобой в  следующий  раз,  я  хочу  знать  об  этом
немедленно, - жестко сказал Филип. - Что ты ей сказала?
   Сибил потянулась за халатом, и ее рука не дрожала.
   - Я сказала ей, что твоя семья ничего ей не даст. И я тоже ничего  ей  не
дам. Что я говорила с вашим адвокатом, что я сделаю все возможное, чтобы Сет
остался в вашей семье.
   - Ну, уже кое-что, - пробормотал Филип, хмуро глядя, как Сибил натягивает
халат.
   - Это самое меньшее, что я могу сделать, не так ли? -  Ее  голос  был  не
просто ледяным, он звучал, как смертный приговор. - Прости меня.
   Сибил прошла в ванную комнату и закрыла за  собой  дверь.  Филип  услышал
решительный щелчок замка.
   - Ну и прекрасно! Просто прекрасно!
   Он схватил пиджак и бросился прочь.  Казалось,  хуже  и  быть  не  может.
Оказывается, может.

***

   Когда Филип приехал домой, в кофейнике  плескалось  лишь  полчашки  кофе.
Когда он намылился, кончилась - большое спасибо Кэму - горячая  вода.  Когда
он вошел в свою комнату в  одном  полотенце,  замотанном  вокруг  бедер,  на
краешке его кровати сидел Сет.
   Только этого не хватало! Сет внимательно оглядел Филипа с ног до головы.
   - Привет.
   - Ты рано встал.
   - Хочу поработать пару часов. Филип отвернулся к комоду.
   - Ты сегодня не работаешь. У тебя сегодня гости.
   - Еще не скоро. Время есть.
   - Как хочешь.
   Сет не удивился, что Филип зол. Еще  бы.  Он  ведь  втрескался  в  Сибил.
Непросто было прийти сюда, ждать и знать, что  необходимо  сказать  какие-то
слова.
   - Я не хотел ее расстраивать.
   "Дерьмо,  -  подумал  Филип,   натягивая   чистые   трусы.   -   Придется
разговаривать".
   - Ты не виноват. Просто ей надо было выплакаться, вот и все.
   - Наверное, она здорово серди