пытается сорвать кандалы на пути к виселице. И тут он почувствовал металлический запах крови.
     Слишком быстро дышу, сказал он себе, испугавшись беспомощного хриплого звука в его легких, которым не хватало кислорода. Успокойся, черт тебя побери, успокойся!
     Он весь извернулся. Боль во время манипуляций руками была привычна, это успокаивало. Плечо изогнулось до предела, дав ему свободу движения в смирительной рубашке.
     Пульс в висках заставлял его проклинать "Джек Дэниел?с". Пришлось остановиться и собраться с силами, чтобы превозмочь боль. Началось головокружение. Он отчетливо вспомнил то состояние, в котором был предыдущим вечером, - и Роксану. Проблески воспоминаний о вчерашнем навязчиво вспыхивали в голове, несмотря на все его попытки отогнать их и сконцентрироваться на высвобождении рук. Ее кожа, мягкая белая кожа и скользящие по ней его руки. Ее тело, изогнутое и податливое под его телом.
     О Боже праведный, неужели он соблазнил ее, неужели, будучи в душевном смятении и подпитии претворил в жизнь фантазию, преследовавшую его столько лет?
     Пот стекал с Люка горячими ручейками. Он потерял счет времени, а это была серьезная ошибка. Если бы у него осталось воздуху хотя бы на один вздох, он сейчас бы закричал проклятия в свой адрес. Когда он наконец вылез из смирительной рубашки, все его мышцы и суставы ныли от боли. Ему оставалось только колотить в стенки ящика, как когда-то он колотил в дверь чулана.
     Они открыли бы его, выпустили, дали вдохнуть воздуха. Голова откинулась, резко ударившись о стенку. Обжигающая боль пронзила ее; перед закрытыми глазами скакали образы.
     Кобб, со злобным взглядом,  изрыгающий мерзкую ложь.
     Люк пообещал себе решить проблему Кобба. Здесь дело лишь в деньгах.
     Роксана. Изображение Роксаны на пленке, которую он методом запугивания отобрал у Джеральда. Ему казалось, что он слышит, как рвется ткань ее блузки, как она приглушенным голосом требует отпустить ее; видит, почти осязает брызнувшую кровь Джеральда и ее высвобождение из его объятий.
     Бог ты мой, как же она держалась, когда стояла там, сжав кулаки, приготовившись к бою, подобно амазонке. Она буквально излучала мужество, и лишь глаза выдавали страх и ненависть. Как бы он хотел обнять ее в этот момент, снять ласками дрожь. И точно так же он хотел избить до полусмерти и без того изувеченного Джеральда.
     Но он был не только разгневан. Ему было еще и стыдно. Неужели он, ослепленный выпивкой и похотью, сделал с Роксаной то, что Джеральд только намеревался сделать?
     Нет. Глупости. Разве он не проснулся от боли и тошноты, и при этом был полностью одет? Даже ботинки были на нем. Привкус во рту не имел ничего общего с Роксаной, это был противный привкус затхлого виски.
     Страсть и шантаж. Ни то, ни другое не стоит смерти. Он поднял дрожащую руку и сильно ударил себя один раз, два раза так, чтобы боль развеяла все туманные образы в голове.
     Осторожно заглатывая воздух он приступил к оковам на ногах.

***

     - Слишком долго, - Роксана услышала панические нотки в собственном голосе и схватила отца за рукав. - Папа, уже больше двух минут.
     - Знаю, - Макс положил свою ледяную руку на руку дочери. - У него есть еще время.
     Бессмысленно было сообщать ей сейчас, что увидев бледное, с опухшими глазами лицо Люка в уборной, он потребовал отменить номер.
     Столь же бессмысленно было и рассказывать ей о том, что Люк не выполнил это требование. Мальчик стал мужчиной; к нему теперь постепенно перемещается власть в семье.
     - Что-то случилось, - она представила себе, как он теряет сознание от удушья и беспомощно обмякает. - Проклятье! Она уже развернулась, чтобы бежать за сцену и выхватить ключи от ящика у Мышки, но, едва успев сделать шаг, увидела, что верхняя грань ящика с треском открылась.
     Очарованная публика захлопала в ладоши, а истекающий потом Люк раскланялся и наполнил воздухом свои изголодавшиеся легкие. Макс, увидев, что он закачался и всеми силами старается не упасть, подал знак Роксане и тут же сделал шаг вперед, заняв внимание публики взмахом руки.
     - Идиот. Мерзавец. Куриные мозги. - Улыбаясь публике она бросила ему оскорбления сквозь плотно сжатые зубы, после чего взяла его под руку и увела со сцены. - Что ты там делал так долго?
     Лили уже стояла наготове с высоким стаканом воды и полотенцем. Люк выпил все до последней капли. Непроходящая слабость угнетала его.
     - Главным образом пытался вылезти, - ответил он, вытирая пот с лица.
     Когда он зашатался, Роксана обхватила его руками. Сердце ее громом отдавалось в ушах, она продолжала бранить его.
     - Нечего тебе было туда залезать после пьянки.
     - - Залезать туда - это моя работа, - напомнил ей Люк. Ему было сейчас хорошо, слишком хорошо от того, что она его держит. Он вывернулся из ее объятий и направился в свою уборную. Подобно разгневанному терьеру Роксана следовала за ним по пятам.
     - Работать в шоу-бизнесе не значит, что нужно доводить себя до смерти. А если ты... - она остановилась у двери в его уборную. - Ой, Люк, у тебя кровь течет.
     Он посмотрел вниз. С запястий и лодыжек сочилась кровь.
     - Немного помучился с кандалами, - он поднял руку, чтобы она не смогла броситься к нему. - Мне надо переодеться.
     - Тебе надо промыть раны, давай, я...
     - Я сказал, мне надо переодеться, - холодный взгляд остановил ее. - Я сам о себе позабочусь.
     Она сжала зубы, чтобы они не стучали. Знал ли он, что холодный отказ ранил ее сильнее, чем резкое слово? Она вскинула голову. Конечно, знал. Кому, как не ему, знать это?
     - Почему ты так обращаешься со мной, Люк? После вчерашней ночи.
     - Я был пьян, - резко оборвал ее Люк; Она покачала головой.
     - А раньше? Раньше ты ведь не был пьян. Когда целовал меня.
     Язычки пламени обожгли его где-то в животе. Нужно было быть слепым, чтобы не заметить, чего хотят ее глаза. Он же чувствовал себя больным, разбитым и уставшим до предела.
     - Ты была расстроена, - процедил он, сохраняя удивительное спокойствие. - Да и я тоже был расстроен. Я хотел, чтобы тебе стало легче, вот и все.
     Уязвленное самолюбие заставило ее покраснеть.
     - Ты лжешь. Ты хотел меня. Он уничижительно улыбнулся ей. На это ему хватило самообладания.
     - Послушай, милашка, если я чему-то и научился за последние десять лет, так это брать все, что захочу, - он сжал пальцы в кулаки, глаза светились насмешливым огоньком. - Прибереги свои фантазии для студентиков в полосатых костюмчиках. А у меня есть дела перед  следующим выступлением.
     Он вызывающе захлопнул дверь прямо у Роксаны перед носом, и прислонился к ней спиной. Чудом спасся, Каллахан, подумал он, закрыв глаза. Во всех отношениях. Он вспомнил о боли и принялся искать аспирин. Ему предстояла встреча с Коббом. На нее надо идти с двумя тысячами долларов и ясной головой.

***

     Никто так не знал цену времени, как Максимилиан Нувель. Он терпеливо дождался конца второго представления, не высказав ни одного комментария, ни одного критического замечания. Он решительно отверг все возражения Лили и Роксаны, когда Люк, согнувшись, вновь залез в железный сундук, теперь уже для зрителей последнего вечернего шоу. Макс понимал, что если человек не встанет лицом к лицу со своим злым демоном, то тот поглотит его.
     Придя домой, он вежливо пригласил Люка в гостиную на стаканчик перед сном, и первым прошел туда, чтобы налить две рюмки коньяка, прежде чем его предложение было принято или отклонено.
     - У меня вообще-то нет настроения, чтобы пить, - желудок Люка заныл при одной мысли об алкоголе.
     Макс спокойно уселся в свое любимое кресло с подголовником и взял рюмку обеими руками.
     - Нет? Ну что ж, тогда составь мне компанию, пока я тут буду наслаждаться.
     - Трудный был день, - робко начал Люк.
     - Да, безусловно трудный, - Макс указал своей красивой рукой с длинными пальцами на кресло. - Садись.
     Сила была все еще при нем, та самая сила, которая когда-то заставила двенадцатилетнего мальчишку дожидаться Макса у темной сцены. Люк сел, достал сигару, стал разминать ее пальцами в ожидании того момента, когда Макс начнет разговор.
     - Есть самые разные способы покончить с собой, - голос Макса был спокойным, как у человека, собирающегося рассказать сказку. - Но я должен признать, что считаю всякий такой способ проявлением трусости. И все же, - взмахнув рукой, он благожелательно улыбнулся, - выбор любого из них - сугубо личное дело. Ты так не считаешь?
     Люк растерялся. Постольку поскольку он давно уже научился тщательно обдумывать каждое слово, когда Макс расставлял ловушки, он всего лишь пожал плечами.
     - Красноречивый ответ, - произнес Макс с оттенком сарказма, заставившим Люка прищуриться.
     - Если ты опять будешь раздумывать, какой из способов выбрать, - продолжал Макс, отпив коньяка и причмокнув от удовольствия, - то я посоветовал бы более быстрый и чистый способ, например, воспользоваться пистолетом, который лежит на верхней полке шкафа в моей
     Спальне.
     Прежде чем Люк успел моргнуть от удивления, Макс сделал стремительный выпад вперед. Одной рукой он держал рюмку, другой резко схватил Люка за ворот рубашки. Приблизив свое лицо к его лицу, Макс заговорил спокойным тоном, но в глазах светился сильный гнев.
     - Никогда не используй мою сцену, иллюзии или фокусы для такой трусости, как самоубийство...
     - Ради Бога, Макс, - Люк почувствовал, как жесткие, тонкие пальцы схватили его за горло, не дав ему договорить, а затем отпустили.
     - Я ни разу не поднял на тебя руку, - Макс начал терять самообладание, которое ему удавалось сохранить на протяжении обоих представлений, да и после них. Он встал, отвернулся и только тогда заговорил. - Прошло уже десять лет. Я сохранил обещание, которое дал тебе. А сейчас предупреждаю: я нарушу его. Если ты еще хоть раз сотворишь что-либо подобное, изобью тебя весьма ощутиимо, - он повернулся, измерив Люка взглядом своих темных блестящих глаз. - Разумеется, я буду вынужден заставить Мышку держать тебя, пока я буду это делать, но, поверь мне, я знаю, как ударить побольней.
     Сначала Люка охватила ярость. Он вскочил с кресла. С языка готовы были сорваться всевозможные протесты и опровержения. И только тогда в свете электрической лампы он заметил, что глаза Макса блестели не от гнева, а от слез. Ему стало так стыдно, как не стало бы после тысячи избиений.
     - Я не должен был выступать сегодня, - -тихо произнес он. - Я потерял ориентацию во времени. У меня были неприятные мысли, которые я никак не мог прогнать. Я знал, что так будет, но не мог... Клянусь тебе. Макс, я не хотел ничего с собой сделать. Это была глупость, спесь.
     - Это ведь одно и то же, - Макс сделал еще один глоток, чтобы поправить севший голос. - Ты довел Лили до слез. А такое мне очень нелегко будет простить.
     Впервые за много лет Люка бросило в дрожь от страха, что его теперь выгонят и он лишится всего, что стало так дорого ему.
     - Я как-то не подумал, - он знал, что такое извинение звучит неубедительно. Какая-то его часть рвалась высказать истинную причину. Но он решил воздержаться, - Я поговорю с ней. Попытаюсь все поправить.
     - Надеюсь, тебе это удастся.
     Макс, немного успокоившись, положил руку ему на плечо. Было в этом жесте и утешение, и полное, не требовавшее слов, понимание. - Из-за женщины, да?
     Люк подумал о Роксане, о том, как его руки горели от желания прикоснуться к ней. Но не только мысли о ней мешали ему сосредоточиться в ответственный момент. Прежде всего это были Кобб и чрезмерная доза спиртного. А сейчас ему оставалось лишь пожать плечами.
     - Должен тебе сказать, что никакая женщина не стоит ни жизни, ни душевного спокойствия. Впрочем, все это, Конечно, не правда, - он скривил губы и на мгновение сжал руку в кулак, - Есть такие женщины, и мужчина обязан найти их. В этом его благословение и его проклятие. Поговорим о них?
     - Нет, - сдавленным голосом процедил Люк. Сама идея обсуждения его неумолимой, звериной страсти к Роксане с ее отцом вызвала у него желание засмеяться и одновременно закричать, - я и так могу сдерживать свои чувства.
     - Вот и  прекрасно, Тогда, может быть, поговорим о новом деле?
     - Хорошо.
     Радуясь тому, что напряжение спало. Макс вновь развалился в кресле. - Леклерк раздобыл тут кое-какую интересную информацию. Один высокопоставленный политический деятель держит любовницу в богатом пригороде в штате Мэриленд, рядом с национальной столицей, - Макс прервался, чтобы сделать глоток коньяка. Люк, заинтересовавшись, потянулся к своей рюмке. Его желудок уже не вызывал у него ассоциации с минным полем. - Ну, так вот. Наш государственный чиновник не гнушается принимать взятки. На мой взгляд, это наиболее грязный способ зарабатывать деньги, но факт остается фактом. Как бы то ни было, он достаточно благоразумен, чтобы устраивать на свои вознаграждения шикарную жизнь и вызывать кривотолки. Он поступает иначе: тихо вкладывает деньги в драгоценности и произведения искусства, а все эти капиталовложения хранит у любовницы.
     - Баба, небось, что надо.
     - Именно, - Макс слегка наклонил голову, провел пальцем по своим роскошным усам. - Непонятно, как человек, который обманывает жену и своих избирателей, может доверять женщине, которая помогает ему обманывать, держа у себя в доме побрякушки на два миллиона. - Макс еле слышно вздохнул, как всегда поражаясь непостоянству человеческой натуры. - Я вряд ли признал бы это в присутствии очаровательных дам нашего дома, не мужчину вообще водят не за нос, а за член.
     Люк улыбнулся.
     - А мне казалось, путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.
     - Верно, мальчик мой. В той мере, в какой этот путь проходит и через промежность. Все мы, в конечном счете, животные. С интеллектом, правда, но все равно животные. Мы хороним себя в женщине, разве не так? В буквальном смысле. Многие ли из нас способны устоять перед этой иллюзией возвращения в чрево женщины? Люк взметнул бровь.
     - Я бы не сказал, что у меня возникают такие мысли, когда я лежу на женщине.
     Макс вертел пальцами рюмку с коньяком. Он нередко использовал этот метод - окольными путями выводил парня на откровенный разговор.
     - Я хочу сказать. Люк, что на определенном этапе - и слава Богу - интеллект как бы выключается, а животный инстинкт берет верх. Когда ты все делаешь правильно, ты ни о чем не думаешь. Мысль появляется раньше - увлечение, ухаживание, соблазнение, роман. Как только мужчина оказывается внутри женщины, как только она окружает его, мозг отключается, теряется самоконтроль. Именно поэтому я думаю, что секс более опасен, чем война, в нем гораздо больше страсти. Люк лишь покачал головой.
     - По-моему, не так уж трудно наслаждаться близостью и при этом не терять головы.
     - Видимо у тебя еще не было той самой женщины. Но ведь ты пока молод, - мягко сказал Макс. - А теперь, - он подался вперед, - поговорим о поездке в Вашингтон.

***

     Подготовка заняла полгода. Все детали надо было взвесить и отработать так же тщательно, как и сценическое представление, которое Нувели собирались показывать в Центре имени Кеннеди.
     В апреле, когда благоухали обильно покрытые цветами вишневые деревья. Люк отправился в богатое предместье Потомак, что в штате Мэриленд. На нем была маскировка: костюм в узкую полоску, аккуратно подстриженная бородка. Он уже вошел в роль энергичного агента по купле-продаже недвижимости. Изобразив бостонский говорок, он принял облик Чарльза Б. Холдермана, представителя богатого промышленника из Новой Англии, заинтересованного в приобретении дома в зажиточном пригороде Вашингтона.
     Его привлекала эта поездка сама по себе. На пользу пойдет и разлука с Роксаной. Она отомстила ему самым что ни на есть подлым образом. Она просто вела себя так, как будто ничего не произошло.
     Люк не отдыхал уже несколько месяцев и рассматривал эту поездку как рабочий отпуск. Были в ней еще и такие приятные моменты, как люкс из нескольких комнат в тихом, респектабельном отеле "Мэдисон"; прогулка по городским достопримечательностям - ему особенно понравилась россыпь драгоценных камней в музее Смитсоновского института; да и просто возможность побыть в одиночестве.
     Он объезжал указанные в списке дома в сопровождении местного агента по купле-продаже недвижимости, приговаривая "хм" и "м-да" в разных кварталах и около отдельных
     Домов. Ответы на те вопросы, которые он задавал в качестве представителя перспективного домовладельца, были хорошим подспорьем для потенциального грабителя, то есть для него же.
     Кто живет в квартале, чем занимается? Есть ли злые собаки? Ходит ли полицейский патруль? Какую компанию можно порекомендовать для установки охранной сигнализации? И так далее.
     Ближе к вечеру Люк направился к самой Миранде Лизбург. Он прошел по окаймленной цветами каменистой тропинке к ее дому и постучал в дубовую дверь с витражным стеклом.
     Люк уже знал, чего следует ожидать. Он видел фотографии этой красивой, холеной блондинки с великолепной фигурой и холодными голубыми глазами. Он не удивился, когда услышал пронзительный лай собак. Он знал, что Миранда держит двух шпицев. Плохо, правда, что они так громко лают.
     Когда она открыла дверь, Люк к своему удивлению увидел, что ее роскошные светлые волосы безжалостно затянуты в хвост, а лицо с крупными, резкими чертами покрыто потом. На шее Миранды висело полотенце. Роскошное точеное тело плотно облегал ярко-фиолетовый купальник из двух предметов.
     Она подобрала обеих собак и прижала их к грудям, которые поднялись над узкой полоской эластичной ткани, как две белые луны.
     Люк не стал облизываться в предвкушении удовольствия, но подумал об этом. Он понял, почему добропорядочный сенатор спрятал свою добычу подальше от людских глаз. На фотографиях она казалась идеально красивой, холодной и недоступной. В жизни ее сексуальной привлекательности хватило бы на то, чтобы ослепить мужчину на расстоянии двухсот метров. Люк стоял гораздо ближе.
     - Прошу прощения, - улыбнувшись, он изобразил северный говор своего персонажа, Чарльза. - Извините за беспокойство, - собаки, не переставая, лаяли, и ему пришлось напрячь голосовые связки. - Меня зовут Холдерман, Чарльз Холдерман.
     - Слушаю вас, - она оценивающе оглядела его с ног до головы, как если бы смотрела сейчас не на живого человека, а на скульптуру в музее. - Я, кстати, видела вас в нашем квартале.
     - Мой наниматель хочет приобрести недвижимость в этом районе, - Люк еще раз улыбнулся. Аккуратно завязанный темно-бордовый галстук начинал душить его.
     - Извините, но мой дом не продается.
     - Да, я понимаю. Но я хотел бы попросить вас уделить мне немного времени. Мы можем поговорить прямо здесь, если это вас больше устраивает.
     - Почему меня должно устраивать стоять у двери? - Она взметнула тонко очерченную бровь, все еще измеряя его взглядом. Красив, хорошо сложен, вежлив. Она наклонилась и поставила собак на полированный паркет - от этого движения эластичная ткань натянулась, подчеркнув изумительную форму груди - шлепнула их обеих по задницам и они унеслись. Ее возлюбленный уехал из города в очередное двухнедельное турне по привлечению средств, и она скучала. Чарльз Б. Холдерман, похоже смог бы сейчас развеять ее скуку.
     - О чем же вы хотите со мной поговорить?
     - Об окружающей местности, - ему с трудом удалось заставить себя отвести глаза от изгиба ее грудей. - У моего нанимателя вполне конкретные требования относительно обработки почвы и обустройства сада. Ваш сад почти отвечает им. Скажите, вы сами сооружали эти каменные горки?
     Она засмеялась, проведя полотенцем по грудям и вспотевшей ложбинке между ними.
     - Дорогой мой, я анютины глазки от петуний не могу отличить. Для таких дел я нанимаю фирму.
     - А, ну тогда, может быть, вы дадите мне ее координаты, - предусмотрительный Холдерман вытащил из нагрудного кармана изящный блокнот в кожаном переплете. - Я буду вам очень признателен.
     - Д