на просторе полей, на свежем воздухе.
     Как она и ожидала, он вытаращил глаза.
     - Вода? Шипучка, что ли? Зачем понуждать людей пить эту ерунду из бутылок?
     - Потому что она там хотя бы чистая. Не у каждого есть артезианский колодец на заднем дворе, а также ручей с ключевой водой. Или еще черт их знает какие удобства. А загрязнение, особенно в городах, становится все сильнее с каждым годом. Поэтому производство напитков тоже растет, а любое производство, как известно, требует рекламы. Я понятно объясняю?
     Он улыбнулся.
     - Не хотел заставлять вас читать мне лекцию. Просто немного удивился. Не сердитесь. - Он показал ей один из рисунков в альбоме. - Этот мне нравится больше всех.
     Она отложила наконец тряпку, пожала плечами. На рисунке был изображен он сам, за столиком в пабе, с концертиной в руках.
     - Неудивительно, - поддела она. - Я сделала вас лучше, чем вы есть на самом деле.
     - Как это любезно с вашей стороны. - Он отложил альбом, поднялся с ограды. - Хотел пригласить вас на чай, но не могу. Скоро ко мне придут смотреть моего гнедого. Может, заглянете вечером пообедать?
     - Обедать?
     - Можно пораньше. В полшестого. Тогда я сначала покажу вам свое хозяйство. - Увидев, что она отступила назад, словно испугавшись чего-то, он взял ее за руку и спросил:
     - Почему вы отошли?
     - Я? Вовсе нет. Просто подумала, у Брианны могут быть другие планы на сегодняшний вечер.
     - Брианна уступчивый человек. - Он притянул ее чуть ближе к себе. Совсем чуть-чуть. - Приходите. Если, конечно, не боитесь, что мы будем одни.
     Она возмущенно фыркнула:
     - Чего я должна бояться? А вы готовить умеете?
     - Приходите - и увидите.
     Обед, сказала она себе. Что тут такого? Кроме того, ей и на самом деле любопытно увидеть, как он живет. Как живут ирландские фермеры.
     - Хорошо, - решившись, сказала она. - Я приду.
     - Спасибо.
     Не отпуская руки Шаннон, он положил другую руку ей на затылок, приблизил ее лицо к своему. Она не сразу сообразила, как защититься, и уперлась рукой ему в грудь.
     - Мерфи!
     - Я всего-навсего собираюсь поцеловать вас, - тихо сказал он.
     Судя по взгляду, в это "всего-навсего" трудно было поверить. Она еще чувствовала на себе этот взгляд пронзительно-голубых глаз, когда его губы коснулись ее рта и она почти перестала что-либо видеть и слышать.
     Сначала только легкое, как шепот, касание, прикосновение губ к губам. При этом он держал ее так, словно еще мгновение - и они закружатся в танце, мягком и гибком, как первая встреча губ.
     Но вот его губы - что ее удивило - оторвались от ее рта, и, словно нанося легкие мазки кистью, он стал целовать лицо: щеки, лоб, подбородок, веки. От этих прикосновений у нее ослабли ноги, прервалось дыхание - и тут он снова накрыл ее губы своими. На этот раз поцелуй был настойчивым, глубоким.
     Под его напором ее губы раскрылись, из горла вырвался невольный вздох, почти признательный. Ее рука вцепилась в его плечо, затем снова ослабла. Ей казалось, что она различает запахи травы, лошадей, что в небе сверкают молнии. Она видит всадника...
     Он вернулся, приехал! Он снова с ней! Эти мысли мелькали в голове, и она не понимала, наяву они или она опять видит все тот же сон.
     Да, именно этого ему хотелось всегда. Сжимать ее так, как сейчас, ощущать дрожь ее тела, которая целиком передается ему. И ничего другого! Как прекрасно! Ее рот словно создан для его губ - их форма, запах.
     Во всем этом что-то чудесное, таинственное, сверхъестественное.
     И этого сейчас достаточно. Большего не надо. Сейчас не надо, но потом... О, как он хочет ее. Как предвкушает тот момент, когда они будут вместе лежать в траве, в теплой траве... Тело к телу, плоть к плоти. Как она будет двигаться под ним - желающая и желанная, принимающая и отдающая. И как наконец настанет та минута, и он погрузится в нее.
     Но сейчас достаточно ее губ. Однако он позволит себе продлить наслаждение. Продлить, но не навеки же...
     Медленно он оторвался от ее губ. Руки у него дрожали. Чтобы скрыть дрожь, он погрузил пальцы в ее волосы. Теперь он мог видеть ее лицо. Щеки у нее горели, что делало ее, на его взгляд, еще красивее. Разве можно хотя бы на мгновение забыть, какое стройное у нее тело, как прекрасны и правдивы глаза?!
     Мерфи продолжал гладить ее волосы, слегка прищурившись, стараясь запомнить во всех деталях ее облик.
     - Тогда у вас волосы были длиннее, а щеки - мокрыми от дождя...
     Голос его звучал хрипловато, но был, как всегда, мелодичен.
     У нее же голова шла кругом. По-настоящему кружилась. Она потерла рукою лоб.
     - Что? - спросила она почти беззвучно.
     - Мы встречались с вами здесь давным-давно, - тихо сказал он с едва заметной, какой-то неуверенной улыбкой. - Уже очень много времени я хотел поцеловать вас.
     Он почти верил в то, что говорил. Убеждал себя, что, как ни странно, так оно и есть. Так было. В его видениях.
     - Мы только-только познакомились, - слабо возразила она и догадалась: сны... Вещие сны, которые видела уже несколько раз. Она постаралась тоже выдавить улыбку. - Во всяком случае, не припоминаю, чтобы мы встречались в прошлые века.
     - И все-таки это, наверное, было, - серьезно сказал он. - Достаточно, если один из нас знает об этом. - Он прикоснулся пальцами к ее щеке. Пускай она унесет сейчас с собой его легкое прикосновение. - Жду вас вечером к обеду. - Уловив что-то в выражении ее глаз, он поспешно добавил:
     - Надеюсь, вы не так слабодушны, чтобы не прийти из-за того, что мы с вами поцеловались.
     Раздражение мелькнуло у нее на лице, он заметил это, но она не дала ему воли и, отвернувшись, чтобы собрать принадлежности для рисования, сказала:
     - Я не слабодушна. Я и раньше иногда целовалась с мужчинами.
     - Конечно, - весело ответил он. - Вы созданы для этого, Шаннон Бодин. Но с такими, как я, вы еще не целовались.
     Он повернулся и пошел, насвистывая. Она рассмеялась, когда была уже уверена, что он не услышит ее.
     Нет ничего необычного, если женщина ее возраста идет на свидание - кажется, так это называлось? - с мужчиной. И уж тем более, к чему испытывать беспокойство, волноваться?
     Но Брианна хлопотала и суетилась вокруг нее, словно встревоженная мать, собирающая свое дитя на первую встречу с грядущим женихом. Шаннон не могла без улыбки смотреть на нее и слушать, как та предлагает выгладить платье или выбрать какое-нибудь из собственного гардероба; как, то и дело выходит из ее комнаты и входит снова, принося различные предметы одежды и обуви.
     Каким же разочарованием явилось для Брианны видеть, как Шаннон появилась в конце концов внизу на кухне в обыкновенных, совершенно рядовых брюках и таком же простом шелковом блузоне.
     К чести Брианны, это не помешало ей сказать Шаннон, что та выглядит отлично, и пожелать хорошо провести время и не беспокоиться о сроках возвращения. Если бы Грей не появился в дверях и не позвал Брианну, ее благим пожеланиям не было бы конца.
     Но волнение и многословие Брианны, как ни странно, не действовали Шаннон на нервы: в ее поведении она усматривала лишь приятную сердцу почти родственную - сестринскую - заботу.
     Брианна настояла, чтобы Шаннон взяла машину. Хотя путь напрямик, через поля, был совсем недолог, но мог пойти дождь, а кроме того, зачем брести в темноте с риском свалиться в какую-нибудь канаву. Ведь дорог здесь она пока еще хорошо не знает - это они с Мегги могут шастать в любое время суток даже с закрытыми глазами!
     Через пару минут после того, как тронулась с места, Шаннон выехала на шоссе, зажатое между зарослями фуксии, чьи сердцевидные бутоны уже зацвели кроваво-розовым цветом.
     Глядя из окна на дом Мерфи, она и не предполагала, что вблизи тот окажется настолько большим и внушительным. Три этажа, из дерева и камня, казались почти такими же древними, как земля под ними, и так же хорошо ухоженными. Аккуратные квадратные окна первого этажа обрамлены отделочными каменными плитами; кроме главного входа, виднеется крытая галерея бокового; в палисаднике перед домом множество цветов.
     Из двух труб лениво курится дым, растворяясь в пока еще голубом небе. На одной из подъездных аллей стоит забрызганный грязью пикап. Невдалеке от него - на колодках - синяя легковушка, несомненно знавшая лучшие времена.
     Оконные ставни фасада и двери главного входа свежевыкрашены в бледно-голубой цвет, приятно гармонирующий с каменными стенами первого этажа. На входной веранде ничего не навалено, только две плетеные качалки, приглашающие опуститься в них. Манит гостя и открытая настежь входная дверь.
     Все же она постучала в дверной косяк и окликнула:
     - Мерфи!
     - Входите! И чувствуйте себя как дома! - Его голос доносился откуда-то сверху. - Сейчас спущусь. Я умываюсь.
     Она вошла, закрыла за собой дверь. Движимая любопытством, прошла через холл, заглянула в первую комнату, дверь которой тоже была приветливо отворена.
     Это гостиная, можно было догадаться сразу. Вполне опрятная, почти как у Брианны, хотя и не чувствуется женской руки.
     Старая солидная мебель стоит на блестящем паркетном полу. В камине горят торфяные брикеты, и воздух наполнен их запахом, напоминающим о старых временах. На каминной полке старинные стеклянные подсвечники дополняют картину. Однако, подойдя ближе, Шаннон увидела, что это совсем новые изделия - и, несомненно вышедшие из-под рук Мегги. Но хороши, ничего не скажешь! Особенно великолепен рубиновый оттенок, каким-то чудесным образом вкрапленный в текучее, переменчивое и капризное стекло.
     - Правда, кажется, можно окунуть туда руки? - раздался от дверей голос Мерфи.
     Шаннон кивнула, не оборачиваясь, продолжая любоваться подсвечниками. Потом повернулась к нему.
     - У нее просто дар божий, - восхищенно сказала она. - Только не говорите ей, что услышали это от меня.
     Она внимательно, однако стараясь, чтобы это не было заметно, вгляделась в хозяина дома. Он не намного отличался от того Мерфи, которого она видела в поле или в деревенском пабе. Не счел нужным принарядиться, ей это понравилось, ибо говорило, по ее мнению, о том, что у этого человека есть вкус. На нем был светло-серый свитер, более темного оттенка брюки, на голове не торчала вечная шапка, и густые влажные волосы отливали угольным блеском.
     "Его портрет или фотографию, - подумала она, - можно было бы с одинаковым успехом поместить на обложке сельскохозяйственного ежемесячника или какого-нибудь географического журнала".
     - Блестите, как новая монета, - проговорила она, чувствуя, что нужно что-то сказать. Он ухмыльнулся.
     - Вы, люди искусства, всегда знаете, как описать человека. Извините, что задержал вас.
     - Ерунда. Я с интересом знакомлюсь с вашей берлогой. Так ведь называют жилище одинокого мужчины? - Она испытывала некоторое смущение, что не нравилось ей самой, а потому болтала первое, что приходило в голову. - У вас тут целая библиотека! - Кивок в сторону книжной полки.
     - Это часть моих книг. В юности, не удивляйтесь, я любил много читать.
     С чувством неловкости за свой несколько небрежный тон она присмотрелась к книгам.
     Ого! Какие названия, какие имена! Джойс, Йитс, Шоу. Ну, это понятно - они ирландцы по происхождению. Но вот Юджин О'Нил, Свифт. А, и Грейсон Теин тоже здесь затесался. А еще - Эдгар По, Стейнбек, Диккенс, Байрон! Ну и ну! Как говорят, всякой твари по паре. Вот еще стихи - Китс, Дикинсон, Браунинг. Разрозненные тома Шекспира и такие же, довольно потрепанные, книжки современных писателей, по большей части незнакомых Шаннон.
     - Довольно странный подбор! - не удержалась она.
     Он спокойно, как ребенку, объяснил:
     - В доме есть еще. Здесь те, которые приятны как память. Или куда хочется иногда заглянуть.
     - У нас было немного книг в доме, - призналась она. - Отец читал только то, что связано с его делом. Мы с мамой, правда, любим... любили читать. Последнее время она уже сама не могла. Я читала ей.
     - Это доставляло ей радость?
     - Не знаю. - Она вздрогнула, вспомнив тот, последний день. Потом постаралась улыбнуться. - Итак, мы идем на обзорную экскурсию?
     Мерфи взял ее за руку.
     - Да, если хотите.
     Сперва он показал ей дом. Большие комнаты, средние, маленькую опрятную, где мать до сих пор любит заниматься шитьем, когда навешает его. Чердак, крыша, поддерживаемая толстенными стропилами. Кухня, огромная, чуть ли не размером с амбар. И в ней тоже, как и повсюду, чистота и порядок.
     - Не знаю, что у вас там готовится, но пахнет - с ума сойдешь!
     - Скажу по секрету, это цыпленок. Ему еще нужно дозреть. А ну-ка, наденьте вот это!
     Из чулана он выбросил высокие сапоги-"веллингтоны".
     - Вы не собираетесь утопить меня в...
     - Где животные, там навоз, дорогая мисс. Надевайте.
     Он помог ей натянуть сапоги поверх туфель.
     - Я думала, ваши коровы всегда в поле. Он не сдержал смеха.
     - Должен вам сообщить, для этих животных с незапамятных времен были сараи. Можете называть их также коровниками. Там их содержат обычно в ночное время, там их доят.
     - Вы сами делаете это?
     Он опять улыбнулся - столько неподдельного ужаса было в ее вопросе.
     - Да. И скажу больше: даже лечу их, когда могу.
     - А ветеринар?
     - Для более серьезных случаев.
     Они уже находились на огороженном участке, где стояли на некотором расстоянии друг от друга несколько каменных зданий. Длинношерстные овцы толпились возле лотка с водой; под навесом скучала какая-то страшная зубастая машина; слышалось блеянье, кудахтанье, мычание - животные провожали светлое время суток.
     И тут же вдруг возник лохматый Конкобар, приветливо махая хвостом.
     - Его послала Бри, так я думаю, - засмеялся Мерфи. - Проследить, чтобы я прилично себя вел и не обижал вас.
     - Не уверена. По-моему, он так же принадлежит ей, как и вам. Мне казалось, у любого нормального фермера должна быть своя собака.
     Мерфи наклонился и ласково погладил Конкобара.
     - У меня была. Она недавно умерла. В его голосе прозвучало искреннее сожаление. Даже печаль. Он продолжал ласкать пса.
     - Вы занимаетесь и овцами тоже? Он выпрямился.
     - Совсем немного. Мой отец разводил овец. Я больше по молочному скоту.
     - А Брианна говорила, главное для вас - лошади.
     - Лошади - для удовольствия. Через год или два они окупят свое содержание. Если вам интересны такие подробности. Сегодня я продал годовалого жеребчика. Такой красавец - плакать хотелось, когда отдавал.
     Он открыл дверь одного из сараев.
     - Не думала, что фермеры так привязываются к своим животным, - удивилась Шаннон ему в спину.
     - Ну, лошадь или собака - это не овца, которую вы режете к воскресному обеду.
     Картина, которая невольно мелькнула перед глазами, заставила ее сразу сменить тему.
     - Ой, вы здесь их доите?
     Она вглядывалась во внутренность помещения.
     - Верно. - Он шел впереди нее по выскобленному полу коровника, где блестели аппараты для дойки и стоял легкий запах навоза, смешанный с запахом молока. - Куда интересней ручная дойка, - говорил он. - Я занимался этим, когда был мальчишкой, но так, как сейчас, - быстрее, чище и эффективней.
     - И это каждый день?
     - Два раза в день.
     - Как же вы успеваете?
     - Паренек с соседней фермы помогает мне. У нас с ним соглашение.
     Шагая вслед за ним по хозяйственному двору, она смотрела на все и не понимала, как может один человек - даже с некоторой помощью - вести такое хозяйство? И ведь он вовсе не выглядит измученным тяжкой работой. Она никак не могла этого понять, и ей было жалко его.
     Но она позабыла о всякой жалости, как только они вошли в конюшню.
     - Ох, какая красота! - воскликнула она. - Как они хороши!
     Протянув руку, она погладила шелковистую шею гнедой кобылки.
     - Это моя Дженни, - с гордостью сказал Мерфи. - Она у меня два года, и я ни за что ее не продам.
     Такая умница!
     При звуках его голоса лошадь взглянула на хозяина и потом уже не отрывала от него своих огромных карих глаз. Шаннон казалось, что Дженни по-женски заигрывала, флиртовала с ним. А почему, собственно, нет? Кому же не понравится этот ласковый музыкальный голос, умелые, нежные прикосновения рук.
     - Вы умеете ездить верхом, Шаннон?
     - Ну... я... Пожалуй, я сейчас впервые в жизни стою так близко к лошади.
     - Но вас они не пугают? Тогда будет легче научиться.
     Он повел ее по конюшне, где она вдоволь поворковала с жеребятами, а взрослые лошади норовили положить голову ей на плечо или пожевать рукав куртки.
     - Как чудесно, наверное, здесь вырасти, среди всех этих живых существ, - взволнованно говорила Шаннон, когда они подходили уже к дому с его задней стороны. - Хотя, конечно, работа. Но вам она по душе, раз вы не уехали отсюда.
     - Здесь все мое, - ответил Мерфи. - И я принадлежу этому.
     Он помог ей скинуть сапоги, после чего они дружно помыли руки под краном на кухне.
     - Садитесь. Сейчас налью вина, которое вам понравится.
     Она с удовольствием села. Ноги, непривычные к высоким сапогам, немного гудели.
     - Но почему никто из вашей родни не остался тут вместе с вами? - озадаченно спросила она.
     - Я старший в семье. Когда отец умер, хозяйство перешло ко мне. А сестры... они повыходили замуж и разъехались. - Из холодильника он вынул бутылку, достал штопор. - Потом моя мать снова вышла замуж, у меня появился младший брат. Но он решил заняться электроникой, когда подрос, а не сельским хозяйством.
     - Сколько же вас в семье всего?
     Легкая грусть прозвучала в ее вопросе. Если бы она росла не одна, может быть, сейчас ей не было так одиноко и тоскливо. Впрочем, кто знает? Многое зависит от собственного характера. Разве нельзя чувствовать одиночество и в толпе?
     - Нас только пятеро, - отвечал Мерфи. - Было шесть, но еще один брат умер в младенчестве. А отца не стало, когда я был двенадцатилетним. Мать не выходила замуж, пока мне не стукнуло двадцать с лишним.
     - Только пятеро, - повторила Шаннон его слова и поднесла ко рту бокал с вином, но он остановил ее движением руки.
     - Пусть сопутствуют вам всегда теплые слова в холодный вечер, - торжественно произнес он, - полная луна в темную ночь и дорога с холма к порогу вашего дома!
     - Специально ирландский тост? - улыбнулась она и отпила из бокала. - Спасибо, Мерфи. Мне нравится ваш дом.
     - Рад это слышать.
     Он поцеловал ее в лоб, чему она снова весьма удивилась: городским мужчинам не присуща подобная манера.
     Начался дождь. Слышно было, как он негромко стучал по крыше. Тем временем Мерфи открыл дверцу духовки, и комната наполнилась запахами, от которых потекли слюнки.
     - Почему-то я всегда думала, что ирландская кухня проста и незатейлива, - Шаннон сглотнула. - А тут чувствую...
     Она с наслаждением потянула носом воздух.
     Мерфи водрузил сковороду на плиту.
     - Пожалуй, так оно и есть. Я-то сам раньше не думал об этом. Но когда Брианна стала показывать свое искусство, тут я и обратил внимание. Свою мать настропалил и сам понемногу начал кое-чему учиться. Только, между нами говоря... - Он опасливо оглянулся через плечо. - У матери так не получается. Надеюсь, вы не скажете ей?
     - Ни за что.
     Она поднялась, подошла к плите - посмотреть на чудо, издающее такие запахи. Оно было золотистого цвета, покрыто, словно росой, крупинками различных приправ и находилось в коричневом кольце картофеля и моркови.
     - По рецепту Брианны, - гордо сказал Мерфи. - Она заставила меня с год назад развести целый сад из трав, которые служат приправами.
     Некая мысль мелькнула в голове у Шаннон, и она неожиданно спросила:
     - А вы не очень расстроились, когда Грей случайно появился здесь и женился на Брианне?
     Вопрос, было видно, не столько смутил, сколько удивил его. Выкладывая цыпленка со сковороды на блюдо, он серьезно ответил:
     - Она никогда не была предназначена для меня, так же как и я для нее. Мы, к