о она  беременна.  И
тогда мы сядем и обговорим все, как полагается, спокойно. Но  если  ты  хоть
шаг сделаешь к мальчику, я разнесу тебя в клочья!
   Остин беспомощно сжимал и разжимал кулаки. Кровь стекала  по  его  щекам,
как слезы.
   - Я еще вернусь! - пробормотал он и, повернувшись к Такеру, сплюнул. -  И
тогда ни одна женщина в мире тебя не спасет.
   Он забрался в пикап и затарахтел по подъездной аллее, изрыгая черный дым.
   А Такер сидел на растоптанной клумбе, положив голову на колени, и говорил
себе, что скоро встанет. Через пару минут.  Он  только  немного  посидит  на
сломанных цветах...
   Протяжно вздохнув, Делла опустила ружье  и  осторожно  прислонила  его  к
перилам крыльца. Затем она спустилась вниз и, переступив бордюр,  подошла  к
Такеру. Он уже собрался поблагодарить ее,  но  она  вдруг  дала  ему  такого
подзатыльника, что у него в ушах зазвенело.
   - Господи боже, Делла!
   - Это тебе за то, что не знаешь, с кем можно спать, а с кем нельзя. - Она
снова его ударила. - А вот это за то, что дал возможность этому  помешанному
на Библии маньяку шастать вокруг  моего  дома.  -  Делла  еще  раз  хлопнула
ладонью по его склоненной голове. - Ну а это - за  то,  что  поломал  цветы,
посаженные твоей мамой. - Наконец, удовлетворенно сложив руки на груди,  она
сказала:
   - А теперь, когда вытащишь ноги из-под задницы, пойдешь  на  кухню,  и  я
приведу тебя в порядок.
   Такер вытер ладонью рот и растерянно посмотрел на кровь.
   - Да, мэм.
   Решив, что руки у нее больше не  дрожат,  Делла  приподняла  пальцем  его
подбородок.
   - Будет синяк, - сказала она пророчески. - Но сдается мне,  что  он  тоже
заработал пару синяков. Ты не слишком оплошал.
   - Надеюсь, что не слишком... - Такер очень медленно поднялся. В теле было
такое ощущение, словно по нему промчалось несколько  сорвавшихся  с  привязи
лошадей. - Я что-нибудь придумаю насчет цветов немного попозже.
   - Да уж, у меня не отвертишься!
   Делла обняла его за пояс и помогла войти в дом.
   Хотя Такер решил не слишком злиться  из-за  поведения  Эдды  Лу,  его  не
покидало  какое-то  щемящее  беспокойство.  Он  твердил  себе,   что   пусть
сумасшедший Остин сам волнуется насчет своей сбрендившей дочери.  Тем  более
что она, очевидно, просто решила затаиться где-то, боясь гнева отца и  желая
возбудить у него, Такера, чувство вины. Но  он  до  сих  пор  не  забыл  тот
ужасный час, когда увидел всплывшее в волнах тело милой славной  Фрэнси.  Не
забыл бескровные раны, зияющие на ее коже, белой, как рыбье брюхо...
   Поэтому Такер нацепил на нос темные очки, чтобы  скрыть  кровоподтек  под
левым глазом, и,  проглотив  две  таблетки  обезболивающего,  которое  Джози
принимала во время менструации, отправился в город.
   Солнце немилосердно било прямо в макушку, и ему  больше  всего  на  свете
хотелось сейчас заползти в кровать с большим стаканом виски  и  приложить  к
глазу кусок льда. Пожалуй, он так и  сделает,  только  сначала  поговорит  с
Берком.
   Такер подъехал к конторе шерифа. Будь он один, Такер осторожно выполз  бы
из машины, очевидно, еще и поскуливая при этом. Но  тут  присутствовали  три
старикана - завсегдатаи ежедневных посиделок под окнами конторы. Они  жевали
табак, проклинали погоду и охотились за слухами.
   - Привет, Такер.
   - Добрый день, мистер Бонни.
   Такер кивнул сначала первому старикану,  учитывая,  что  Клод  Бонни  был
самым старшим из этой компании. Все трое  жили  на  социальные  пособия  уже
больше десяти лет и установили  постоянную  зону  наблюдения  неподалеку  от
меблированных комнат, где обитали, отдыхая от трудов праведных, все  вместе,
как в раю.
   - Мистер Куне, мистер  О'Хара,  здравствуйте.  Пит  Куне,  не  признающий
зубных протезов, жизнерадостно прошамкал:
   - Ну, парень, вид у тебя такой, будто ты подрался с разъяренной  женщиной
или с ее ревнивым муженьком.
   Такер ухитрился улыбнуться. В городке мало что оставалось тайным, а умный
человек должен и вести себя по-умному.
   - Да нет, с ее сбрендившим папашей.  Чарли  О'Хара  рассмеялся  свистящим
смехом.
   - С этим Остином Хэттингером? Лучше не связывайся с ним,  парень.  Помню,
он как-то наехал на Тоби Марча. Ну, Тоби черный, и никто особого внимания на
это не обратил. Но все-таки он сломал Тоби ребра  и  лицо  сильно  повредил.
Остин тогда сказал, что Тоби украл у него из сарая веревку. Но  это  ерунда!
Тоби честный парень и никогда не брал ничего чужого.
   - Остин - подлый тип, - кивнул Куне в знак согласия. - В Корею отправился
злой как черт, а вернулся еще злее. Так твою маму и не  простил,  что  замуж
вышла, пока он воевал с косоглазыми. А мисс Мэдилайн никогда и не смотрела в
его сторону, хоть он тут в лепешку расшибись. - Он беззубо улыбнулся.  -  Но
ты, Такер, кажется, к нему в зятьки метишь?
   Старики одобрительно закудахтали, радуясь шутке,  а  Такер  отвернулся  и
открыл дверь, ведущую к шерифу.
   Вся его контора состояла  из  узкой  комнаты,  где  помещались  списанный
армейский   стол,   два   вертящихся    стула,    деревянное    поцарапанное
кресло-качалка, металлический шкаф с оружием, ключ от которого  Берк  всегда
носил на тяжелой цепи,  прикрепленной  к  ремню,  и  новенькая  кофеварка  -
подарок от жены на Рождество.
   Такер всегда удивлялся, как Берк, сын некогда преуспевающего  плантатора,
может  быть  доволен  своей  должностью.  Ему  редко  доводилось  заниматься
какими-то серьезными происшествиями: в основном он  разнимал  дерущихся  или
присматривал за пьяницами.
   Тем не менее Берк казался вполне счастливым - в том числе и в браке, хотя
ему пришлось жениться на  забеременевшей  от  него  девушке,  когда  еще  не
кончили среднюю школу. Он с удовлетворением носил свою шерифскую  повязку  и
был достаточно вежлив и доступен, чтобы снискать популярность  в  Инносенсе,
жители которого не любили, когда им указывали, как не следует поступать.
   Когда Такер вошел, Берк горбился над столом,  изучая  какое-то  досье,  а
вентиляторы под потолком гоняли по кругу застоявшийся жаркий воздух.
   - Привет, Берк.
   - Привет, Такер, очень рад, что ты... -  Он  замолчал,  увидев  распухшее
лицо друга. - Черт побери, парень, как это тебя угораздило?
   Такер поморщился, отчего почувствовал весьма сильную боль, и  решил,  что
лучше сохранять непроницаемое выражение лица.
   - Попал в лапы Остину. Берк усмехнулся.
   - А у него какой видик?
   - Делла говорит, что еще хуже. Ну а я, признаться, его не разглядывал: не
до того было. - Такер с опаской  опустился  на  шаткое  сиденье  вертящегося
стула. - По его мнению, я  растлил  белоснежную,  как  лилия,  девственницу,
которая до этого не знала, что у мужчины между ног.
   - Вот дерьмо!
   Такер хотел было пожать плечами, но вовремя остановился.
   - А суть в том, что ей уже двадцать пять и я  спал  с  ней,  а  не  с  ее
стариком.
   - Приятно слышать.
   Такер улыбнулся распухшими губами и тут же поморщился.
   - Ладно, Берк, как бы то ни было, я хочу поступить по  справедливости.  -
Он вздохнул при мысли, что приехал в город вовсе не для того, чтобы  сделать
подобное заявление. Просто надо было с чего-то начинать.  -  Вот  у  вас  со
Сьюзи все получилось, как надо...
   - Ага. - Берк взял сигареты "Честерфилд", вынул одну  и  перекинул  пачку
через стол Такеру. - Но мы с ней  были  слишком  молоды  и  неопытны,  чтобы
думать, будто бывает по-другому. - Он  внимательно  смотрел,  как  Такер  по
привычке обламывает крошечный кончик сигареты. - И потом,  я  же  ее  любил.
Любил до безумия.  И  все  еще  люблю...  Конечно,  нам  нелегко  досталось,
учитывая, что Марвелла была уже на подходе, а мы еще не кончили  школу.  Нам
пришлось тогда  жить  два  года  с  моими  родными,  прежде  чем  мы  смогли
заработать на собственное жилище. А Сьюзи сразу же снова забеременела  нашим
Томми. - Он выдохнул дым и покачал головой.  -  За  пять  лет  родили  троих
ребят!
   - Пореже бы спускал "молнию" на ширинке. Берк усмехнулся.
   - И тебе не помешало бы то же самое.
   Такер вздохнул и выпустил дым, почти не разжимая губ.
   - Ну, в общем, у меня возникла похожая ситуация. Правда, я не люблю  Эдду
Лу - тем более до безумия, - но несу ответственность за ее положение. Однако
жениться на ней я не могу, Берк. Не могу, и все тут!
   Берк стряхнул пепел в пепельницу, которая некогда была голубой, а  теперь
стала свинцово-серой.
   - Ну, я бы сказал, что ты дурак будешь, если женишься. -  Он  откашлялся,
вступая на зыбкую почву. - Видишь ли, Сьюзи рассказывала, что Эдда несколько
недель хвастается, будто скоро переедет в Большой Дом. Сьюзи на это не очень
обратила внимание, но другие поверили. Сдается мне, что эта  девушка  твердо
нацелилась на "Сладкие Воды".
   Это было одновременно и ударом по самолюбию Такера, и большим облегчением
для него. Так, значит, для Эдды  Лу  важен  не  он,  Такер,  а  то,  что  он
Лонгстрит! Но ведь должна же она понимать, что рано или поздно  он  тоже  об
этом догадается...
   - Ладно. Я, собственно, приехал тебе сказать, что после той стычки в кафе
нигде не могу ее найти. И Остин ко мне заявился, решив, что  я  прячу  ее  у
себя в доме. Не знаешь, она в городе?
   Берк медленно раздавил сигарету.
   - Да я сам ее не видел дня два.
   - Может, она где-нибудь у подруги? Понимаешь, Берк, с  того  самого  дня,
как мы нашли Фрэнси...
   - Можешь не объяснять. - Берк почувствовал, что сердце у  него  неприятно
сжалось.
   - А ты обнаружил какие-нибудь концы в том деле? Или - с Арнеттой?
   - Ничего. - От сознания неудачи у Берка покраснела даже шея. - Этим делом
уже занимается окружной шериф. Ты же помнишь, мы  здесь  все  прочесали,  но
ничего существенного не обнаружили. А в прошлом месяце так же была  изрезана
ножом одна женщина в Нэшвилле. Если местные службы найдут  тут  какую-нибудь
связь, делом займется ФБР.
   - Правду говоришь?
   Берк хмуро кивнул. Ему совсем не нравилось,  что  в  его  город  заявятся
власти, влезут в  его  дела,  будут  смотреть  на  него  свысока  и  считать
неотесанным деревенским болваном, который ни на что не способен.
   - Так ты выяснишь что-нибудь? А то я все-таки беспокоюсь.
   - Я наведу справки, порасспрашиваю.  -  Берк  встал,  готовый  немедленно
приступить к делу. - Но,  скорее  всего,  она  действительно  гостит  сейчас
где-нибудь у  подружки.  И  думает,  что  тем  самым  вынудит  тебя  сделать
предложение.
   - Ага.
   Облегченно вздохнув, потому что ему  удалось  переложить  свое  бремя  на
плечи другого, Такер поднялся и захромал к двери.
   - Ты дай мне знать.
   Берк вышел вместе с ним и долгим взглядом окинул площадь перед  конторой.
В этом городке он родился и вырос, здесь его ребятишки сломя голову носились
по улицам, в здешние магазины ходила за покупками его жена... Здесь  он  мог
при встрече с каждым поднять один палец в знак приветствия, и все  сразу  же
его узнавали и относились к нему с уважением.
   - Ты посмотри-ка, - Такер слегка вздохнул, глядя,  как  Кэролайн  Уэверли
вылезает из своего "БМВ" и направляется в  магазин  Ларссона.  -  Похожа  на
большой стакан с холодной чистой водой. Просто жажда разыгрывается при  виде
нее!
   - Это и есть родственница Эдит Макнейр?
   - Точно. Вчера я едва не врезался  в  ее  машину.  Разговаривает,  словно
герцогиня, и я ни у кого не видел таких больших зеленых глаз.
   Распознав знакомые симптомы, Берк хмыкнул:
   - У тебя, сынок, и без нее хлопот полон рот.
   - Ты же знаешь, это моя слабость... - Немного прихрамывая, Такер уже  шел
к своей машине, но внезапно переменил направление. - Пожалуй, надо бы купить
пачку сигарет.
   Берк с улыбкой следил, как он скрывается в магазине  Ларссона,  но  потом
его улыбка увяла. Он тоже вспомнил Фрэнси. Но нет, Эдда Лу тут ни  при  чем.
Она просто затаилась где-нибудь, чтобы  заставить  Такера  поволноваться.  И
поэтому Берк не чувствовал никакого неприятного привкуса во рту, как  бывало
всегда, когда он беспокоился.

***

   Кэролайн шла через раскалившуюся на солнце лужайку в сторону  деревьев  и
думала, что пока все складывается просто  замечательно.  Дамы,  которых  она
встретила  сегодня  днем  в  магазине  Ларссона,  были,  пожалуй,   чересчур
любопытны, к чему она не привыкла, но  при  этом  приветливы  и  дружелюбны.
Приятно знать, что, если она вдруг заскучает в одиночестве, можно приехать в
город и пообщаться с симпатичными людьми.
   Особенно ей понравилась Сьюзи Трусдэйл,  которая  заехала,  только  чтобы
купить поздравительную открытку для сестры, живущей в Натчезе, но пробыла  в
магазине минут сорок.
   Ну и, разумеется, этот Лонгстрит тоже явился - пофлиртовать с женщинами и
лишний раз продемонстрировать свое знойное южное  обаяние.  Темные  очки  не
могли скрыть последствий недавней драки, и все  женщины  его  расспрашивали,
проявляли сочувствие, а он так  и  упивался  этим.  "Подобным  типам  всегда
сочувствуют, - подумала Кэролайн.  -  Если  бы  Луис  поцарапал  палец,  все
знакомые женщины немедленно предложили бы ему кровь для переливания".
   Слава богу, что она покончила с Луисом и вообще с мужчинами! В результате
ей просто на редкость легко было отбить все атаки Такера Лонгстрита.
   Кэролайн улыбнулась, вспомнив, как Такер окликнул ее. Она была совершенно
уверена, что в тот момент глаза его за темными стеклами смеялись.
   "И все-таки жалко его руки", - подумала она, ныряя под нависшие мхи.  Они
в самом деле очень красивы, с длинными  пальцами,  широкой  ладонью.  Просто
ужасно было видеть их в ссадинах и кровоподтеках.
   Но Кэролайн тут же рассердилась на себя и  попыталась  подавить  малейшие
проблески симпатии. Как только он лениво  и  величественно,  хотя  и  слегка
прихрамывая, удалился, женщины сразу же стали шушукаться о  нем  и  какой-то
Эдде Лу.
   Кэролайн глубоко вдохнула воздух, напоенный запахами зелени, и улыбнулась
про себя. По-видимому, неотразимый выхоленный мистер Лонгстрит сел  в  лужу!
Его девица беременна и требует с пеной у рта, чтобы он на ней женился, а  ее
папаша, по слухам, склонен разгуливать с заряженным ружьем.
   Кэролайн подошла к воде и сразу же ощутила блаженную  прохладу.  Господи,
до чего же далеко от нее Филадельфия! И могла ли она даже вообразить, что ей
будет так интересно выслушивать сплетни о местном донжуане?
   Нет, ее получасовая поездка в  город  определенно  доставила  ей  большое
удовольствие. Все эти женские разговоры о детях, о  стряпне  -  и  о  сексе.
Кэролайн улыбнулась. Да, независимо от того. Север это  или  Юг,  но,  когда
женщины собираются вместе, они всегда говорят о сексе. Самая любимая тема! И
здесь они обо всем этом говорят так откровенно. Кто с кем спит и  с  кем  не
спит...
   Наверное,  причина  в  постоянной  жаре,  подумала  Кэролайн,  садясь  на
поваленное дерево, чтобы посмотреть на воду и послушать музыку  наступающего
вечера.
   Она была рада, что приехала в Инносенс. С каждым  днем  она  чувствовала,
как все больше исцеляется. Тишина, знойное солнце,  которое  иссушает  тело,
но, как ни странно, прибавляет жизненных  сил,  незатейливая  красота  воды,
затененной деревьями... Она даже привыкла уже к ночным звукам  и  к  черной,
как сажа, деревенской темноте.
   Накануне Кэролайн проспала целых восемь часов не просыпаясь  -  в  первый
раз за много недель. И проснулась без  своей  обычной  мучительной  головной
боли. Да, одиночество и безыскусность  провинциальной  жизни  явно  начинали
оказывать свое воздействие.
   Корни, само наличие которых так яростно отрицала ее мать, давали  о  себе
знать, они оживали, укреплялись. Оказывается, ничто не могло выкорчевать эти
корни, да никто и не собирался больше выкорчевывать их. Она даже может снова
попытаться удить!
   При этой мысли она засмеялась, подошла еще ближе к воде и увидела плоский
камешек у самой кромки. Любопытно, сможет ли она бросить его так,  чтобы  он
не сразу канул на дно, а как бы пробежался прежде по воде? Еще  один,  почти
забытый образ: здесь, вот именно здесь, стоял когда-то  дедушка  и  учил  ее
бросать камешки таким особенным способом.
   Радуясь обретенному воспоминанию,  Кэролайн  наклонилась,  чтобы  поднять
камешек. Странно, но ей вдруг показалось, что кто-то на нее смотрит. Смотрит
в упор. По спине еще не успели пробежать первые мурашки страха,  а  она  уже
краешком глаза заметила что-то белое. Кэролайн повернула голову, всмотрелась
и застыла на месте от ужаса. Даже крик заледенел в горле.
   Да, на нее смотрели в упор глаза, которые ничего  не  могли  видеть.  Над
темной  рябью  воды  поднималось  чье-то  лицо,  спутанные  светлые   волосы
зацепились за корни старого дерева.
   Дыхание Кэролайн стало прерывистым, оно  вырывалось  из  горла  короткими
скулящими всхлипами, пока она, спотыкаясь, пятилась назад.  "Не  смотри,  не
смотри!" - говорила себе Кэролайн, но не могла отвести глаз от  этого  лица,
от того, как вода плескалась  у  подбородка,  как  солнечный  луч  мерцал  в
плоском, ничего не видящем безжизненном взгляде. И  лишь  когда  ей  удалось
наконец закрыть свое лицо ладонями, она смогла набрать в  легкие  достаточно
воздуха, чтобы крикнуть. Крик отозвался эхом, ударившись о  темную  воду,  и
вспугнул птиц с веток деревьев.

Глава 4

   Тошнота уже почти прошла. Кэролайн  отставила  стакан,  сделала  глубокий
вздох и стала ждать, когда Берк Трусдэйл покажется из-за деревьев.
   Он не попросил ее пойти вместе с ним: очевидно, ему достаточно было  один
раз взглянуть на нее, чтобы понять, что она не сможет пройти и десяти шагов.
Даже сейчас, когда она сидела на верхней ступеньке  крыльца  и  руки  у  нее
почти перестали дрожать, Кэролайн не могла вспомнить, как добралась от пруда
до дома.
   Кажется, она потеряла по дороге туфлю. Одну хорошенькую сине-белую  туфлю
из пары,  купленной  несколько  месяцев  назад  в  Париже...  Остекленевшими
глазами Кэролайн уставилась на босую  ногу,  испачканную  грязью  и  травой,
потом нахмурилась и движением носка сбросила вторую туфлю.  Пусть  уж  лучше
обе ноги будут босые. Ведь, в конце концов, кто-нибудь может  подумать,  что
она сошла с ума, раз сидит здесь в одной туфле. Особенно если учесть, что  в
ее пруду плавает мертвое тело...
   Но тут желудок Кэролайн опять сжала судорога, она испугалась, что  сейчас
исторгнет из себя всю тепловатую воду из-под  крана,  и  уронила  голову  на
колени. Как же она ненавидит эту  свою  слабость!  Ненавидит  страстно,  как
может  ненавидеть  лишь  человек,   недавно   выздоровевший   после   долгой
изнурительной болезни. Слабость и неумение себя контролировать...
   Сжав кулаки, Кэролайн  постаралась  собрать  все  свои  душевные  силы  и
оттащить себя от края опасной пропасти. Какое право  имеет  она  быть  такой
слабой, ранимой и сходить с ума от страха? Ведь она живет, она жива,  она  в
полной целости и сохранности. В отличие от той бедняжки...
   Когда в подъездную аллею въехал автомобиль,  Кэролайн  подняла  голову  и
поднесла вялую ладонь к глазам,  чтобы  получше  разглядеть  большой  пикап,
пробирающийся  сквозь  чересчур  длинные  ветви  деревьев,   обвитые   диким
виноградом.
   "Давно надо было  их  обстричь",  -  машинально  подумала  Кэролайн.  Она
слышала, как ветки хлещут по кузову с уже поцарапанной  кое-где  краской.  В
сарае должны быть садовые ножницы. И лучше всего этим делом заняться с  утра
пораньше, до наступления жары...
   Машина остановилась возле автомобиля шерифа, и из нее  вылез  худой,  как
проволока, человек с галстуком красного  цвета,  туго  завязанным  узлом  на
сморщенной индюшачьей шее. На нем была белая рубашка с короткими рукавами  и
белая шляпа на густых угольно-черных волосах. Под глазами висели мешки,  под
подбородком - складки кожи, словно когда-то лицо было полным. Черные  слаксы
удерживались  в  должном  положении  красными  подтяжками,  на  ногах  сияли
гуталинным блеском тяжелые черные туфли. Кэролайн они показались армейскими.
Однако пот